* * *
– Антош, ты уверен, что тут есть, чего ловить? – паркуясь на Морском, Попов смотрит недоверчиво, обматываясь шарфом по самый нос. На улице колючий мороз. – У тебя ставка на что, прости? Тут квартира у Плющенко и прочих разных толстосумов. — А вот и не угадал, — Шаст выползает на мороз и передёргивается весь, натягивает шапку глубже, а шарф выше, оставляя одни глаза. – Раз: тут парк, куда приезжают со всего города обычные семьи. И два: тут огромная известная больница, Нинка там была волонтёром в онкоцентре. Там ещё есть улица Вязовая, как я ржал с неё. – Кошмар на улице Вязовой? - подхватывает и Арсений. – Ну а дальше что? – А дальше мы пойдём туда, – парень кивает в сторону Диво-острова и забирает половину газет. – Давай разделимся, Арс, ты на вход, я на выход, чтоб быстрее. – А пойдём-то зачем? – ловя своего мальчишку за воротник пуховика, допытывает Попов. – Ой, какой ты нудный, пиздец! Греться глинтвейном и кататься на коньках! – Обожаю тебя, – целует в переносицу, потому что всё остальное спрятано от холода, и подталкивает уже к другому углу метро. – Ты стоять-то хоть умеешь на коньках? – Я нет, а ты? – А я да, – смеётся Арсений, уже предвкушая веселье от неловкой двухметровой жерди на льду. – Козёоооол! – улыбаясь, ругается Антон, но его выпад уже смазывается расстоянием и завывающим ветром.* * *
– Антоша, ну возьми ты эту хуйню для учения! – Она для детей. – Нет же, пингвин для взрослых. – С моим ростом и пингвин для детей! – Мне ещё нужна твоя задница, а ты сегодня рискуешь её нахер лишиться! – Держи меня крепче. – И это ты затеял это, я просто напоминаю! А если б и я был как паралитик? – Эй! Хватит обзываться! Я знаю, что ты умеешь всё нахуй! – Не преувеличивай. – А что нет? – Да есть одно, в чём явно лучше ты... – Мммм. Но ты тоже сможешь. Если будет практика. – Какая к чёрту практика? Ты один раз и то чуть не обосрался. Практикант, блин! – А ты в футбол играешь, кстати? – Неа. – Вот оно, вот оно, я нашёл! А я да. – Осторожнее, господи, дебилёныш мой! Руку выкрутишь. Поднимайся. И пиздуй за пинвином. – Иди в жопу! – В том-то и дело, малыш, что я хочу в неё ходить, оставь мне эту возможность. – Ну дураааак! Пойдёшь со мной в Воронеже знакомиться с Позом. – Это кто? – Это Диман, мы учились вместе, в КВН играли и в футбол. Если наш, ой блять... – Да ёбтвоюмать, Антон! – Всё-всё, если ещё раз ёбнусь, обещаю, возьму я твоего сраного пингвина! – Что про Димана? – Я спрошу его, если наш стадион закрытый ещё фурычит, то сходим погонять. Хочешь – с нами, хочешь – посмотришь, как мы. Спорю... Бляяяяять... – Всё, вали за пингвином! Так что споришь? – Что увидишь, как мы играем, и будешь ещё гордиться своим малышом. Они доезжают до резинового настила, где стоят опоры на выбор: белые медведи, пингвины и снеговики. Арсений озирается. Вдали катаются ещё две пары и семья с детьми, все наглухо заняты друг другом. Снова притягивает парня за воротник прямо на свои губы, благо, тот согревшийся и даже раскрасневшийся, шарф спустил ниже, шапка набекрень, всё лицо открыто и просто светит. – А кто сказал, что я тобой не горжусь? Я очень горжусь, Тош. Очень. Они целуются, прикрытые ото всех небольшим навесом и сумерками. – Я люблю тебя, Арс... Безумно... – вырывается неожиданно и немного пугает. Он. Никогда. Такого. Не. Говорил. Никому. Арсений улыбается. – Так ли ты хочешь кататься? Или ещё по глинтвейну и домой, в постельку? – Второе. Однозначно! И даже дополню: купим вино и специи по дороге, я сделаю сам.* * *
– Арс, прости, но если что, я с тобой не поеду, мне ближе Мишаня, – смеётся Эмилия, уже встречая ребят на Вознесенском, недалеко от Синего моста. Они за руку с Варей, кивают в сторону Мариинского дворца, где уже собираются парочки. – Это чем я тебе не угодил, Эми, не понял? - Так у него чёрная, а ты, блять, чересчур яркий. Убегать от полиции на фиолетовой нахуй машине?! Ты чем думал? – Это любимый цвет Антона, – Попов жмёт плечами. – Долбоёбы, – констатирует Варвара. – Это почему же? – Шаст хочет было возмутиться. – Да не вы. Хотя вы тоже. Я про этих, – ребята подходят к Законодательному собранию, где уже кучкуются человек тридцать с флагами и транспарантами. – Можно быть и на фиолетовой тачке, задерживать всё равно будут этих, с флагами. Так что расслабляемся. А Мишаня где? – И с кем? – хихикает Шастун, вливаясь в толпу со своим парнем. Он впервые в таком участвует, у него азарт херачит по вискам одинаково сильно с тревогой. – Да у него вроде какой-то Толик недели две как. – Уууу, остепеняется. – Да хуй его знает, – Арсений находит в толпе Михаила с невысоким плотным парнишкой, те держатся за руки, машет им. Антон удивлён. В таком амплуа Мишу он ещё не наблюдал. Любопытно. Но надолго ли? – Какой-то план? – шепчет Шаст прямо в ухо, потому что толпа, хоть и небольшая, но жужжит, как улей. – Пока: привлечь внимание. Далее: по ситуации, – он снимает обзорно всех ребят, девчонки с огромным флагом растягивают его прямо в камеру, какой-то мальчишка демонстрирует свой плакат: «Нет 6.21». Также мелькают родные и ему фразы «Я человек, а не пропаганда», «Я отказываюсь быть невидимой». – Кстати, ты бегаешь быстро? Ты же футболист, должно быть с этим всё хорошо, да? — мимолётно ловит губы и снова снимает толпу. Мила и Варя начинают что-то скандировать, раскачивая остальных. – Не особо, но опыт был, – смеётся Антон, делая отсылку к своей выходке, благодаря которой они, собственно, и познакомились. – Я тебе никогда не говорил, но знаешь, как я рад, что ты тогда ебанулся и попёрся на этот свой тупой пикет... – Он не был тупым, знаешь, сколько меня народу сняло тогда? – парирует Антон, притягивая любимого за шарф и улыбаясь губами в его губы, целуя его в улыбку. Многочисленные прохожие их уже тоже потихоньку снимают. Значит менты не заставят себя ждать. Но эти мысли где-то рассеиваются у обоих, когда Арсений отвечает на поцелуй. Толпа решает, что это знак начинать – и все пары следуют их примеру. – Ну нихуя ты лидер, – Антон хихикает, Антон удивлён, Антон до усрачки гордится. Ему досталось просто какое-то сокровище, а не мужик. – А ты сомневался, поганец? – тот целует его нос, веки, щёки, подбородок. – Первые два спешат к нам, – голос Миши. Действительно, через Исаакиевскую площадь к ним бегут двое полицейских, мужчина и девушка. – Хуйня пока, — Арсений вообще, кажется, и не на флешмоб пришёл, не на пикет, не в толпе собратьев и сосестёр, а будто они вдвоём и ему поебать. Варвара их снимает, крупные, очень крупные планы их поцелуя, рук Антона на шарфе Арсения, рук Арсения на щеках Антона. – Мальчики, вы мои кумиры, я вас просто обожаю, – тихонько и очень искренне за кадром комментирует девушка, переводя с них камеру на бегущих ментов, на Михаила, который будто бы сродни Арсу утонул в своём сегодняшнем спутнике, на лица протестующих с транспарантами и целующихся в знак протеста. Всё вокруг – как явная иллюстрация, что такая любовь тоже есть, она тоже прекрасна и имеет право существовать на тех же условиях. – Арсений, – его хлопают по плечу, он поворачивается, но парней не узнаёт. – Да, ребят? – Мы просто хотели поблагодарить... Мы не знакомы, но подписаны на тебя везде. То, что твоя команда делает, это... Ну, прям очень важно! – паренёк мнётся, но видно, что хочет выразить, насколько это нужно комьюнити. — Спасибо, — Арс жмёт руки обоим. – Я Сергей, это Дима, мой парень. Мы прочитали и посмотрели все ваши интервью из тура и просто восхищаемся, честно. – Вы охуительные! – подхватывает и Дима, чем смущает Шаста. – Будьте счастливы и продолжайте поддерживать друг друга. – Спасибо, парни, вы тоже, – Антон прячется лицом между щекой и шарфом Попова. Тот улыбается пацанам, мол, беседа окончена. – Ну ты чего, котик, пора привыкнуть уже. – Как можно привыкнуть, что твой мужчина в топ пять знаменитых геев России? Это как, блять... Я не знаю, спать с Киркоровым! — Ты совсем, что ли? Не надо спать с Киркоровым, не дай божЭ, малыш. Они смеются, бесконечно кому-то позируя, снимая и сами. Омоновцев уже четверо, они просят уйти, вызывают по рациям подкрепление. – Будь наготове, родной, – Арс притягивает за капюшон и громко шепчет в ухо, потому что перед ЗАКСом уже довольно шумно. Скандирования, пререкания с ментами, их крики в рации. – Ещё четверо мусоров – и нам надо валить. Я не очень хочу с перебитыми дубиной ногами встречать новый год. В прошлый уже чуть не подох, с меня харэ. И Попов протискивается через галдящих ребят в поисках их девчонок. Шасту неуютно одному, он отвык оставаться без Арса даже вот так, на несколько минут. Он чувствует себя растерянным, ему сразу холодно до озноба, он одинок, ему страшно и страшно от силы своих чувств. Это что нахуй такое? Арсений здесь, в поле зрения, в десяти метрах, но он уже воет от одиночества. Просто пиздец. Чтобы не анализировать, вытаскивает телефон, снимает всех ребят, омон, сосущегося с Толиком Мишу на фоне растянутого метра на три флага, здание Мариинского дворца, где заседают гондоны со своими охуенными законами, выцепляет вдали Арса, который в свою очередь снимает, как девчонки выпускают в небо шарики. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой и фиолетовый. Красиво. Теперь у них есть это видео аж с двух ракурсов. – Пора, – Попов возвращается с Милей и Варварой, те уже замёрзли, аж иней на ресницах и шарфах. – Вы с нами? – подъёбывает Антон девчонок. – Вам не ярко? – В самый раз, – Эмилия ускоряет шаг, видя, как через Синий мост в их сторону несутся человек пятнадцать подкрепления. Они заворачивают на Вознесенский и вот уже в тёплом салоне. – А Мишка? – Шастун волнуется. – Миша – взрослый, почти сорокалетний дядька, он знает как себя вести на пикетах, митингах, флешмобах и прочей херне. И постоит за себя, – Попов включает печку, стаскивает шапку с шарфом, кидает их назад, за Варьку. Смотрит – будто плавится от одного вида, присутствия Антона. С него шапку тоже снимает, ну действительно, согреться будет быстрее. Тем более, у Шаста тоже иней на ресницах и немного заиндевелая щетина. Но Арс даже не ругается, что снова не побрился, не подъёбывает, что похож на Санту. Просто обхватывает ледяными пальцами нежно его лицо и тянется к губам. Девочки сзади как заворожённые, даже о правилах приличия подзабыли. – Я люблю тебя... Нахрен больше всего в этом мире... – шепчет Арсений в губы, оторвавшись от них и уткнувшись лбом в лоб Шастуна. – Они невозможные просто, пиздец, – Эмилия стряхивает с себя этот залип на парнях, а Варька повисает на ней и тоже целует. – А я тебя люблю, Эми. Больше жизни... Антон слышит это и понимает, что ощущает то же. – Давай веди уже, педик, – тычет Мила друга в плечо, а то он совсем растворяется тут и рассыпается горстью сердечек. Ну как дурачок, ей-богу!* * *
– Итак, ребят, готовы к минутке статистики? – Шастун даже на стуле, а не на диване в руках своего мужика, иначе он просто не в состоянии работать: вся кровь в члене, руки ломит, губы зудят. Так он и сообщил Арсению, когда отсаживался. Тот поржал, но пустил. – Валяй, малой, – Дима отрывается от переписки. Юля следом. Остальные особо и не были заняты, лишь Варя жуёт китайскую лапшу из коробочки. – По подписчикам за последние два дня. Ютуб – плюс тысяча двести, вконтакте – тысяча, твиттер – пять с половиной тысяч и инстаграм – семь. Я ещё замутил опрос, на какой станции метро получили газету. Иииии... — Антон смотрит на любимого и думает, что посмотрел зря. Реакция его тела не заставляет себя ждать. Он так боялся, что со временем они начнут меньше друг друга хотеть, но пока всё возрастало по экспоненте. Как и его член. Во всех, совершенно для этого не предусмотренных нахер местах. – «Крестовский» победил? – недоверчиво уточняет Арсений. – Именно. Сорок девять из пятидесяти газет, которые мы раздали там, были прочитаны. Люди нажали на этот варик. – Это охуенно, откуда ты у меня такой гений? – Попов смотрит через всё помещение и течёт, как львица во время гона. – Я случайно, – парень жмёт плечами и ему пофиг уже на стояк и то, что не сможет работать, он подходит к дивану, заваливается на оставшуюся половину, закинув ножищи на подлокотник, а голову положив на любимого. – Я эгоистично выбрал станцию, где каток. – Дуракам везёт, – ехидно хмыкает Михаил, тоже изучая опросик. Его Рыбацкое на последнем пятом месте. – Сам такой, – фырчит довольно Антон, его парень тоже дико возбуждён, он это ощущает и он счастлив. — Надо на карте обвести, Мишань. Нас красненьким, как победителей, ещё Юлечку Викторовну тоже можно красным, у неё тридцать пять на «Парке победы». – Я тебя щас беленьким обведу, Шастун, – ржёт Миша, но действительно рисует кружочки и пишет цифры на карте метро. — Дальше? – Давай синим Димку с тридцатью голосами на «Волковской» и девчонок с двадцатью тремя на «Площади Ленина». Себя сам реши, но по мне, девятнадцать заслуживают только коричневого, – смеётся Антон, чёлку которого Арсений пропускает сквозь пальцы, прокручивает прядки, оттягивает слегка, масирует голову, заставляя того отключаться и уплывать. – Ой, договоришься ты у меня скоро, Шастик, и не посмотрю я на то, что ты фаворит нашего главного, – Михаил шутливо грозится кулаком, но исполняет все пожелания мелкого, вплоть до выбора цветов. – Без Сафо так пусто, – разбавляет тишину и звук кнопок ноутов Юля, делая небольшой перерыв и снимая очки. – Ага, тоже скучаем, – за двоих озвучивает Мила. – Она заслужила жить дома, – отмахивается Шастун. – Папы внезапно стали нормальными и возвращаются домой вовремя, зачем ей жить тут? – подхватывает и Арс. – Заведите свою, их огромное количество, несчастных и обездоленных. Каждому зверю будет лучшим подарком найти дом к новому году. – По договору нельзя, – печалится Варя. – Шаст, а в этом приюте твоём мне же дадут? Давайте сюда заберём ещё одну? Никто же не против? Ребят! Действительно осчастливим плюс одну котю к празднику, пусть её четырнадцатый начнётся счастливо... А? Кто за? – девчонка робко оглядывается, но рук семь, Антон поднял даже обе. – Единогласно значит? Спасибо, люблю вас...* * *
Арсений выходит из штаба и столбенеет, глядя на свой автомобиль. Его нагоняют Шастун и Эмилия. – Ееебать, – Антон огорчён. – Гондон! – Попов в ярости. – Это Гриша? – Это Дэн, – за друга отвечает Мила. – Его пентаграммы. Вот уёбище! Вся левая бочина водителя разрисована кривенькими на скорую руку пентаклями. – Надо напомнить управляющей компании про ворота нахуй, – только и вздыхает Арс, ну а что ещё остаётся. – К Аркаше? – Шаст залезает внутрь и смотрит сочувственно. Бедная «Фина» совсем молода, а уже столько пережила. – К Аркаше, конечно, надеюсь, такой пантон у него ещё остался. – А ты не удивлён, что он в Питере? – Мне Миха говорил. – Почему мы это не обсудили? Арсений улыбается, выезжая из двора, забирая в плен руку Антона. – Чего ты лыбишься? – Счастлив. – От чего? Что пизданутый бывший испортил тачку? – Что ты не набрал Юлю и не попросил играть в вопрос, а учишься разговаривать напрямую. – Я правда учусь... – Шаст смущается и тоже улыбается, чуть розовея. – А чего ради я должен был разговаривать о Денисе? Для меня его не существует. Если до сегодняшнего дня не существовало в романтическом плане, то после этого он умер для меня и просто как человек, – Арсений зол, челюсти напряжены. Такого Арса Шаст наблюдал все первые три недели их знакомства. – Тогда не расстраивайся настолько. Иначе он победит. Он хотел, чтобы ты вспомнил его, думал о нём и тебе было неприятно. И сейчас ты именно это и делаешь, родной. – Уже нет, – Попов ловит тёплый зелёный взгляд на светофоре и действительно меняется в лице. Антон нихуя не понимает, откуда у него подобное влияние на этого мужчину, но он счастлив. – Надо искать во всём плюсы, – ржёт он. – Ты всё больше и больше Кинни, ему же тоже завандалили тачку, помнишь? — Так, Тох, ты это прекращай! Твои сравнения приведут меня к раку яйца. Брайан, конечно, охуенен, но эту серию я бы пропустил, – Попов хочет было огрызаться, но у него выходит как обычно мягко и чувственно, будто он не ругает или отчитывает, а поёт оды о любви. И почему только этот пацан так на него влияет?* * *
— Антош, — Варька протискивается через танцпол к парню, который как раз ищет потерянного в толпе Арсения. Они встречают новый год в «Blessed», на Шастуна падает просто лавина воспоминаний о первом и единственном посещении этого места и особенно того, к чему это привело, и он очень хочет поделиться ими с любимым. Тем более, такая волшебная ночь. – Да, солнце? Ты Арса не видела? – Видела, только от него – подарок отдавала. Теперь ты. Вытяни ручку, – перекрикивая Бой Джорджа, просит девушка. Антон повинуется – и на его запястье, рядом с массивной серебряной цепью и клёпаной кожей появляется браслет из любимого сериала. — Как у Брайана? – Как у Брайана. С новым годом, мелкий. Обожаю тебя! – Варька поднимается почти на мысочки, но всё равно с трудом достаёт до шеи, чтобы обнять. – Но это же скорее Арсу, а не мне... – тот в восторге, но немного смущается. Приподнимает повисшую на нём девчонку и целует в переносицу. Та аж жмурится от удовольствия. – Он уже в таком же. Это вам парные, пока этот ссыкун на татуху не решился, типа символ... – снова перекрикивает она музыку, когда её возвращают на пол, в наклонившееся ухо. – Спасибо, кнопка. Ты где взяла? Я видел, что можно заказать из штатов, но не допёр, как. – Ты дурак, что ли? Я сама сделала, это же просто каури. Плюс кожаный шнурок. Я ещё в школе занималась всяким рукоблудием... – Ой, всё, наслышан я про ваше с Милкой рукоблудие, иди в жопу, – Шаст ржёт и уходит на поиски Попова. Народу много, а он надеялся, что будет только их банда. Но Миша с Арсением решили устроить закрытую вечеринку на полсотни гостей, даже с мини БДСМ-сессией в дальнем зале – необходимость денег никто не отменял, увы. Даже в новый год. Тем более, в новый год. – Антош, – и снова он не доходит до своего мужчины, Юля окликает. – Подойти, котик, познакомлю с семьёй. – Да, Юлечка Викторовна, — Шаст оглядывается — Арса пока нет в зоне видимости, можно и поболтать. – Это Коля, мой муж. Это Антон – наш самый младший и любимый пиздюк, – Юля крайне редко ругается, а тем более разговаривает матом, поэтому от неё это очень забавно. — Парень Арсения. Они жмут руки, а по Шастуну бегут мурашки от такого уточнения. – Тут ещё Оксанка, моя дочь, и её девушка Катя. Где-то на танцполе с Милой. – Аааа, вот оно чё, – Антон улыбается. Ну теперь картина полная – Юлечка и сама ЛГБТ-родитель. – Оно самое, родной. Если нужны будут советы перед поездкой в Воронеж – обращайся. И если твоей маме после понадобится с кем-то поговорить – скайп всегда в её распоряжении. – Чёрт, спасибо, – парень обнимается в порыве чувств. – Люблю тебя, сильно-сильно. А поговорить я приду и по другому поводу тоже. Только не знаю, как это устроить. – При Арсе? Потому что это о нём? – Догадливая. – Нет, ты открытая книга, зайчик. Найдём способ, поговорим. Я запомнила. Давай беги, вижу я всё, вижу, – женщина улыбается, подталкивая шиложопого паренька, который уже прямо сгорает без своего мужчины. – Он где-то с Димкой и Вадиком. Вадик? Сколько мужиков кругом, нужен глаз да глаз! Арсения он находит в подсобке с ящиками алкоголя, они попивают коктейли и беседуют с Мишей, который вцепился в Толика как в самую большую драгоценность (Наверное, мы со стороны выглядим так же), и с Дмитрием, который при спутнике и ещё одном спутнике, юнее самого Шаста. Тот с пепси в стакане. – Потерял тебя, – Антон обнимает сзади, целует в изгиб шеи. Арс стыкует их руки с браслетами и улыбается. – Тош, это Роберт, партнёр Димки, и Вадим – их сын. Это Антон, мой любимый. – Привет-привет, – Шастун обменивается со всеми рукопожатиями и довольно щурится – обожает, что его представляют не партнёром и даже не парнем, а любимым. Какой же он нахрен бесконечно счастливый! – А шкету можно находиться тут? – А тебе? — парирует Вадим, которому на вид лет пятнадцать. Все ржут. – Да чего он там не видел? – отмахивается Роберт, обнимая Димана в точности, как Шаст Попова. А ведь можно и тут жить. Счастливо, семьями, даже детей вон заводить или кошек, кому что ближе. – Ну давайте соберём Юльку с её ватагой и красоток наших, – Миша кивает на зал. — Столик в чилл зоне ждёт нас. То, чего Антон и хотел. Только они, отдельно от мира. Он в очередной за ночь раз ощущает распирающее его счастье. – Тошка, тост давай! Твоя очередь, – уже изрядно поднабравший Михаил снова теребит его. – Не-не, я пропущу, я бревно и не умею складывать буковки в слова, – отмахивается парень, кивая на любимого, который уж точно сможет толкнуть богатую речь. – Давай, не тупи! – мужчина бьёт вилкой по бокалу, привлекая внимание всех двенадцати шумных и разгорячённых людей за столом. – У Шастика есть, что сказать. – Давай, давай, – Арсений поднимает его принудительно, но смотрит снизу вверх так, что летят искры. В его взгляде – весь мир. Весь мир, который тухнет, стоит на горизонте появиться Антону. Тот видит это и решает, что была не была. — Я хотел сказать... Ну, в тосты я не умею, поэтому немного отсебятины, уж простите... – только бы пунцовым не стать! — Прошлый год, точнее, его половина, лично мою жизнь разделил на до и после... Одиннадцатого июня я, не зная ни о каком принятии закона, пришёл в это заведение со своей девушкой, просто выпить и подёргаться под «Culture club», «Pet shop boys», «R.E.M», «Bronski beat», даже не стыкуя тогда, чем они связаны. Нинка нашла в ящике флаер и притащила... И тут был за стойкой Мишка, который раздавал листовки, она взяла, я дома прочитал и на следующий день припёрся в штаб... Меня, как все помнят, оттуда погнали, – он улыбается, ловя смущённый взгляд того, кто собственно это и сделал. – Но я накалякал на коленке транспарант и попёрся к Смольному, чтобы доказать одному человеку, что я не лошок какой-то... – И вынудил этого человека в ночь вытаскивать себя из предвариловки, – добавляет Дмитрий с тёплой, как и у всех, улыбкой. – Ты продолжай, мелкий, а я буду ремарки вставлять. – Да иди ты... Ну да, я самый мелкий и пришёл самым последним в команду, но я вижу, что мои идеи работают и я полезен... И самое главное – я нашёл тут Арсения... – он замолкает, перехватывает взгляд, топящий любовью и восхищением. – Осознал свою ориентацию, влюбился так, как никогда раньше. Да я даже предположить не мог, что способен настолько полюбить, всегда считал, что это второстепенно, просто чтоб одному не куковать, как-то так... – Продолжай, – подбадривает Юля, ей уже кажется, что и разговора с ней никакого не надо, мальчишка выговорится сейчас и сам. Но тот снова жмётся и тушуется. – В общем, прошедший год открыл мне глаза на себя, подарил деятельность, в которой я опять же себя нашёл, что прям вот моё-премоё, и конечно же – моего мужчину. Для комьюнити, может, 2013 и самый ужасный год, но для меня, простите, самый счастливый... Я люблю тебя, Арс... – До луны и обратно? – негромко вставляет романтичная Варя, лёжа на плечике Эмилии, уже с блестящими от влаги глазами. – Больше, Варька, гораздо больше... И вас всех тоже! – сразу же прячется Антон за второй фразой. – Даже тебя, язвительный хрен! – тычет в Мишу на потеху всем, даже Анатолию. – И рад, что мы все в паре и любим. Пусть в наступившем всё это сохранится! – И приумножится! – Мила чмокает любимую в уголки глаз, которые и вправду увлажнились, и поднимает бокал. За ней следуют и все. Антон плюхается назад на диван и сразу же оказывается подтянут в объятия. — Тох... У меня не хватает слов описать, что ты для меня... Что во мне сейчас творится... – Арсений говорит прямо в ухо, опаляя дыханием. Шаст скашивает глаза в его и смотрит котёнком. – У меня так же, и мне страшно немного... – Не бойся, нас таких тут двое... Юля удовлетворённо улыбается Николаю, смотря на целующихся дурачков, один из которых буквально на днях поймал её со словами «Что мне делать? Что со мной происходит? Я просто весь нахер в Антоне, он стал равно́ моя жизнь, как так, Юль?», а второму только предстоит подойти с чем-то подобным. Но для обоих у неё был и будет один-единственный верный ответ: Ничего не делать. Любить и позволить себе быть счастливыми.