* * *
– Майя Олеговна, это что-то божественное вы сотворили! – Арсений проходит за ней на кухню, помогая убирать посуду и не заканчивая хвалить торт, которым все обожралась до отвала. – Удивлён, что Антоха не вырос жирным с такой мамой. — Я по секрету скажу, только вчера рецепт нашла, – заговорщически шепчет женщина, косясь на дверь. Но Шаста перехватила с разговорами бабуля, поэтому он их не нагоняет. – Вообще, печь – это не моё, никогда не умела и не любила. – Теперь это не прокатит, вы же понимаете? – парень присаживается перед терьершей, требующей ласки, теребит её бородатую морду, а та и рада лизать всё лицо. – Арсюш, аккуратнее смотри, у сына вон аллергия от Терькиной слюны, больше не позволяет себя облизывать. – Всё нормально, я не аллергик, пусть, – тот позволяет даже уронить себя и наскочить с обнимашками и боданием. Прям как Шастик по утрам, думает он с нежностью. – Как твоё кафе? – Майя расставляет недоеденное в холодильник и ярко улыбается парню с псом. Неподдельно и светло. – Всё замечательно, почти три месяца уже. Вроде более-менее в бизнес-план вписываемся, должны к восьмому выйти в ноль. Ну, по моим дерзким расчётам, – он улыбается, поднимаясь. Тэрри чуть угомонилась, довольствуется поглаживаниями. – Ну тогда пусть твои расчёты сбудутся в нужные сроки. Арс... – Да? – А Антон... ну, как бы это спросить... Хороший партнёр? Ты же его почему-то выбрал. Хотя мог своего круга, своего уровня, возраста... Почему? – Он чудесный мальчик, Майя Олеговна, я таких не встречал... – Попов зависает в своих мыслях, улыбается куда-то вглубь. Женщина не торопит, изучает и невербальный ответ тоже. – Он такой многогранный. Умный, намного старше своих лет... Иногда в его голове рождается такое, о чём я даже близко никогда бы не подумал... Он очень чуткий и эмпатичный, так подкупает этим. Порядочный, со стержнем внутренним, это вам и всей его семье спасибо... Майя улыбается, заметно, что растрогалась. Каждой матери до одури приятно узнавать такое о сыне. – Он надёжный очень, вроде пацан мелкий, должен по барам обтираться да в футбол гонять, но его интересуют совсем другие вещи. Серьёзные, взрослые, вещи другого уровня, не личные, а целой страны, пласта населения... Его жизненная позиция и активность... Я сам порой им завидую, когда у меня социальная батарейка садится, он меня питает... – Никогда бы не подумала, что это всё Антон... Он и был как раз таким, как ты говоришь – обтирался по барам с Ильёй да с Димкой в футбол гонял... – Я узнал его уже другим, – Арс пожимает плечами. – Наверное, это твоя заслуга. И знаешь... Не думала, что скажу это, но спасибо, Арсений. Мне нравится мой сын сейчас, все его изменения. Если он с тобой счастлив, если вы счастливы... – Да, Майя Олеговна. Очень. И мы оба для этого сильно стараемся. Они обнимаются с подачи женщины. Все блюда нашли свои места в холодильнике, хоть и с трудом. – Пошли ко всем? А то нас заподозрят в заговоре.* * *
– Ты умеешь кончать тихо? – Антон возвращается из душа и, не церемонясь, сразу же ложится поверх своего мужчины. – Ты... Блять! Шаст! Я всеми силами только-только уложил стояк, а ты... – Я хочу отсосать тебе, только будь потише, сможешь? – мальчишка не обращает внимания на сопротивление и мольбы, сжимает член через ткань, водит рукой мучительно медленно. – Мы всё заляпаем, ну, Тох, ну можно же воспользоваться перерывом и посмотреть фильм, просто валяясь в обнимку? – Не заляпаем, я возьму в рот. А фильм – после секса. Я уже даже нашёл, какой, – Шастун вообще игнорирует все аргументы, а у Арса они и заканчиваются. Прямо пропорционально тому, как наливается кровью член. – Мы прошлую ночь в поезде, следующую в поезде, я не смогу три дня без секса, мучитель! – Да какой мучитель... Я слаб... – тот уже ловит ртом воздух, этот пацан неизменно возбуждал одним своим видом, присутствием. – Не знаю, как смогу кончить молча, клянусь... – Постарайся максимально тихо, но вообще родители уже спят, – Антон проникает под резинку трусов, оглаживает уже там. Живот, косточки, лобок, яйца, ствол намеренно избегает. А тот уже подрагивает и по стойке смирно. Как и собственный, оттягивающий трусы. Рука Арса тянется к нему, как примагниченная. – Не надо, я точно не умею тихо, ты же меня... растрахал и научил быть громогласным... – шепчет в губы, трётся носом об нос. – Ну уж нет, если ты меня, то и я тебя... Укусишь одеяло! – Попова уже не остановить, он хочет было перехватить инициативу по привычке, но Шаст настаивает на своём первенстве этой ночью. Действиями, позой, взглядом. Прижимает распятые руки к постели и впивается в губы. Арсений контроль покорно отдаёт. Антон уплывает от осознания этого. Наверное, он никогда не будет спокойно реагировать и принимать тот факт, что Арс научился. Научился отдаваться столь же упоённо, как и брать. Кажется, тот и сам теряет разум от такого безропотного себя и такого доминирующего мальчишки. Шастун ещё даже не заглотил, а он намерен кончать. – Тооох... – сдавленно, боясь изгадить постель свекрови. Или тёщи? – Вижу... – тот накрывает губами блестящую головку и пропускает в горло, съезжая по всей длине тягостно медленно, руками продолжая пригвождать запястья любимого к кровати. – Мучитель – это ты... – шипит уже Арс отчаянно, так желая сгрести в охапку восхитительные завитки на макушке и насадить самому, но от невозможности это осуществить, начинает кончать. Антон ловит каждую каплю, каждый спазм, как и обещал, освобождает руки, позволяя им опуститься уже безвольно на свою голову, сам же вцепляясь в бёдра мужчины. И тоже кончая. – Кот несдержанный, – смеётся Попов, отталкивая его, жаждущего обниматься. – Иди стирай, а то назад не в чем будет ехать. – Твои возьму, – насупливается тот игриво, но послушно поднимается и стягивает залитые трусы. – Так ты щас их и возьмёшь, я тебя голым в кровать не пущу! – аж взвизгивает Арсений, любуясь в темноте угловатыми очертаниями своего мальчишки. – Возбуждаю? – тот ржёт и утрированно антисексуально виляет жопой. – Вот щас – нет, а вообще – да. Господи боже, я живу с подростком! У которого поллюция каждый час. Какая тебе свадьба, Шаст, если ты ещё несовершеннолетний? – Ага-ага, попизди мне тут, – Антон еле сдерживает желание швырнуть трусы со спермой прям в любимого мужика, но приходится всё же уйти застирывать их. – Мои-то захвати, не пугай Татьяну Ивановну голой жопой! – шёпотом кричит вслед Арс и валится обратно на постель, смеясь. Какой же сказочный долбоёб ему достался!* * *
Они бродят по тропинкам Нескучного почти постоянно за ручку. Хоть это и великолепный июньский день, но людей почему-то минимально. Видимо, москвичи и туристы предпочли иной досуг в такую погоду, а не ломать ноги на неровностях природы. А парням по кайфу. Шаст фотографирует часы, на которых бессменные без пяти шесть, украдкой снимает в профиль Арсения на фоне ротонды, после чего притягивает к себе и целует. – И ты прям не запланировал ни единственнюченькой встречечки с местными активистами? Арс, у тебя жар? – Нет, у меня любимый пацан, которого мне постоянно мало. И с которым мы проведём тут шикарные пять дней, – мужчина прижимается спиной к его груди и целует в уголок под челюстью, никуда больше не дотянуться из-за цепких объятий. – А в «Третьяковку» сходим? Там рядом ещё деревья эти с замками, надо повесить наш, с радугой... – Опять твои символы? – но видя насупленные губы, не находит аргументов против. – Повесим, конечно, если хочешь. Кстати, в Питере на Поцелуеве мосту тоже можно было, но ты же любишь помечать другие города, да? – И у нас повесим... Но я не знал, правда, не бубни. А здесь, кроме Красной площади и зоопарка ещё в детстве, нигде и не был. – Ну вот, а ты ещё говоришь встречи какие-то. Нам для себя-то времени мало... – разворачивается, целует уже откровенно и полноценно, отчего Антон начинает сомневаться, так ли хочет тащиться в какой-то там «Музеон».* * *
– Арс, Тох, хорошая новость для вас, – Мила верстает первые колонки для двадцать седьмого выпуска газеты и успевает мониторить новости. – Слушаем тебя, – Шаст отрывается от макета очередной пары футболок, которую они сперва опробуют с Арсом, засветятся на каком-нибудь интервью или мероприятии, а потом запустит и в тираж. – Группа «Король пентаклей» теперь официально Норильская, у них даже тур по Сибири и Ямалу. Так что можете расслабиться. – Скатертью дорожка! – фыркает на удивление даже филантропка Варя, принимая из машины двадцать шестой выпуск и сверяя цвета. – А мы и не напрягались, он звонил каждые три дня и изливался мне в ухо, Антоха даже привык, – Арс улыбается, гладя Корюшку одной рукой, а второй похлопывая по заднице своего ревнючку. Который очень хорошо с этой ревностью в последнее время справлялся. Даже вчерашний очередной залётный паренёк с предложением помощи был воспринят адекватно и отсобеседован, в том числе и Шастуном. – Ну всё равно ж, один пунктик в копилочку спокойствия не помешает, – подмигивает мелкому Эмилия, встречая благодарную улыбку. Юля Викторовна уже едет в штаб из зала суда, где все обвинения были сняты. На диване напротив развалился Мишка, разбирающий почту, к которому прижался его Толик, незаметно и крепко влившийся в их семью. Дима как обычно трёт глаза под очками, когда устаёт от монитора и даёт себе пятиминутную передышку. А девчонки – что девчонки, они были и есть любимая пара Шаста. Ну, после них с Арсением, конечно. Он окидывает взглядом помещение, ласкает щёки Корюшки, ещё раз радуется за Юлечку и льнёт к своему мужчине. – Арс, знаешь что? – на самое ушко, почти облизывая хрящик. – Что, кот? – Я счастлив, пиздец... – Потому что Юлю отбили? – Потому что вот это всё... – когда речь заходит о важном, Шаст косноязычен, может только обвести носом комнатку. – Ты, в первую очередь... – Люблю тебя, мой мальчик. А сейчас давай чуть поработаем, чтоб завтра нам дали выходной и мы отметили годовщину, ок?