Спорт. Любовь. Секс. Дружба. Кто такая, Анна Щербакова?

      2 марта, ближе к полудню, информационное поле окрасилось в яркие тона, словно это было не место для транслирования информации, а настоящее поле с яркими цветами, взращёнными под лучами теплого весеннего солнца. Одна фамилия привлекала внимание каждого, кто хоть как-то разбирался в фигурном катании, а может, был рядовым зрителем, это не имело значения, когда все они видели ее фото и краткую подпись:              «Алена Косторная перешла из группы Этери Тутберидзе к Елене Буяновой»              — И вновь все по кругу. Как же глупо, — фигуристка вчитывается в заголовки. Для нее эта новость не стала откровением, поскольку, тренируясь в той же группе с Косторной, она знала о проблемах самой Алены, о требованиях главного тренера, понимала, что рано или поздно все, что они строили год, сломается, — Ну, хотя бы никто не отрицает, что это произошло по инициативе тренерского штаба. Да и что тут отрицать? Если уж и работать со взрослыми спортсменками, то Трусова явно лучший выбор для Этери Георгиевны. Интересно, сколько она сможет тянуть меня?              Анна внимательно посмотрела на раскрытый рюкзак, где лежала роза, такая ярко-красная, словно, прежде чем ее выставить на витрину, окунули в кровь. После этого она неуверенно постучала в дверь с табличкой «Тренерская».              — Можно? — Аня окинула помещение взглядом, убедившись, что Этери Георгиевна одна, — Как у Вас дела?       — Аня, что-то случилось? — Тутберидзе внимательно посмотрела на свою спортсменку, ожидая уже любого поворота событий, — Прощаться вздумала что ли?       — А надо? — Щербакова уловила нотки растерянности в голосе тренера, что добавило уверенности ей самой. Сев на диван, она откинулась на спинку, вглядываясь в глаза Тутберизе, — Алена попрощалась?       — Твоя Алена все еще в своих делах. Ей не до меня.       — Как и Вам не до нее? Взаимность — это круто!       — А тебе она все еще не ответила ею? — Этери ухмыляется, вспоминая то, как Щербакова с первого взрослого сезона питала недружескую симпатию к своей коллеге, но ответа так и не получила. А потом была истерика после ухода Косторной, затем злость. Так Аня затащила сезон 2020-2021, — Твоя любовь к Косторной не приведет тебя ни к чему хорошему. Забудь и отпусти.       — Мы вместе с этапа во Франции, — Анна гордо поднимает голову, в надежде увидеть смущение на лице тренера, — И все было отлично… А потом, Вы вновь все сломали.       — Проще всего обвинить кого-то в своих неудачах. Этот путь никуда не приведет, Аня.       — Поэтому Вы всегда винили других, но не себя… — Щербакова втянула носом аромат от розы, которую положила на свои колени, — Вам нравятся розы?       — Красивая.       — А Вы знали, что в Древней Греции розы — это символ скоротечности жизни? — Анна исподлобья посмотрела на Этери, хищнически улыбнувшись, — Греки считали, что красота роз недолговечна, бутоны быстро увядают. По этой причине эти цветы стали ассоциироваться со смертью. Греки носили розы на груди и в волосах в знак траура. А еще самими цветами или их изображениями украшали надгробия и погребальные урны, — Аня сделала небольшую паузу, наблюдая за тем, как тренер нервно переваривает информацию, — Представляете?       — Что же решила украсить ты этой розой? — Этери сглотнула. Аня… Анна Щербакова… Милая девушка, бренд спокойствия и интеллигентности… Но она то знала ее другую сторону. Щербакова — это дьявол в нежной девичьей оболочке. Анна, как казалось Тутберидзе, в какой-то из моментов продала душу дьяволу.       — Вашу жизнь, Этери Георгиевна, — встав с дивана, Аня подошла к столу, повертев в руках цветок, — «11» считают числом Сатаны, хаоса, наказания за все, что делал человек в своей жизни, — девушка протянула розу тренеру, — 11 роз, Этери Георгиевна. И только для Вас.              Щербакова с рюкзаком направилась к выходу, притормозив у двери, поскольку уже в спину Этери выкрикнула вопрос.              — Она же одна. Где еще десять?       — Не торопитесь, Этери Георгиевна. Насладитесь жизнью в полной мере.              Дверь за девушкой закрылась, а Тутберидзе тут же отправила в урну розу, которую крепко сжимала в руке.              «Аня слетела, окончательно…»                     ***                     

POV Этери

                    Спокойно поспав, я уже и забыла о моем неприятном разговоре с Аней. Я ожидала, что она не будет в восторге от новостей об уходе Алены (черт возьми, ее любимой Алены!), но даже не могла предположить, что в ее голову залезут бредовые мысли.              И тем не менее, новый день — новые начинания. Я забыла и отпустила, так же как сама вчера просила сделать это Щербакову. Конечно, она не забудет и не отпустит. Опять будет агрессия, которую девушка будет молча топить в себе. Если бы меня спросили, кто из моих девчонок больше всего бы подошел на роль убийцы, я бы точно сказала, что Аннушка. Особенно после вчерашнего. А еще природная натура — молчать. Это пугало. Она могла убить своей улыбкой, если ей что-то не нравилось. Она и запугивала улыбкой.              Если Анна не соврала, и Алена ей наконец-то спустя почти три года ответила взаимностью, то мне ее жаль. Аленка — полная противоположность Ани, и уж она-то точно последний кандидат на роль убийцы. Алена бы могла наораться вдоволь, но никогда бы и пальцем не тронула человека, а через пару дней и вовсе бы забыла. Она ведь и правда классная, я не врала тогда. Да только не получилось у нас. Вновь не получилось. Я не смогла. Она не выдержала. Обоюдно решили, разошлись. Все хорошо. Почти.              Пройдя в свой кабинет, я сразу же вспомнила об Анне. Роза все еще торчала из урны, увядая с каждой минутой.              «Скоротечна жизнь»       «Насладитесь жизнью»              Ее слова длительным эхом отдались в моей голове, что даже дышать стало тяжелее. Голова закружилась, я упала в свое кресло, пытаясь прийти в чувства.              Стук в дверь. Я не могу разобрать, кто вошел, чей голос. Красная роза лежала перед моими глазами, а чья-то ладонь несколько раз ударила меня несильно по щеке.              — Не время умирать, Этери Георгиевна. Слишком рано, — ее звонкий смех привел меня в чувства, перед глазами рассеялся туман. Вот только я не успела ничего сказать, поскольку ее тонкий стан сиюминутно, как только Аня увидела, что я стала приходить в себя, скрылся за массивной дверью тренерской. На моем рабочем столе лежала одинокая ярко-красная роза.       — Боже… — взяв в руки цветок, я крепко сжимаю его, так, что шипы впиваются в ладонь, — Что же ты делаешь, Анечка? Зачем же ты так, девочка моя…                     ***                     С каждым новым утром, Этери Георгиевну посещали мысли о том, что дни стали пролетать все быстрее. Тренировки стали нервнее.              Раньше она пыталась уделить внимание каждому своему спортсмену, сейчас же поневоле при любой возможности она смотрит только на Щербакову. Аня выросла на ее глазах, прошла с ней очень долгий путь, веря в тренера, доверяя ему. Она всегда была умнее, даже хитрее, чем другие. Точно зная, чего она хочет, она по крупицам вымащивала тропинку к своей цели. В мире фигурного катания был только один человек, которым Щербакова не готова была жертвовать, напротив, она оберегала, поддерживала, верила — это Алена Косторная.              Болезненная привязанность, как считала Этери Георгиевна, должна была пройти со временем. Но тогда, еще в 2020 году, она, очевидно, недооценила Анну. Девушка прошла годовой путь от разрыва связей с предметом своей любви до воссоединения, даже отношений. И никогда в жизни Тутберидзе не видела Анну счастливее, чем в тот день, когда объявила о возвращении Косторной.              «Она блистала на той тренировке так, как ни на одном из своих прокатов»              Аня — чертов психопат. Она зависима от человека. Она больше не готова прощать тех, кто становится причиной их расставания. Вот и сейчас, спустя неделю, ее глаза горят предвкушением от завершения этой истории. Сегодня она оставила восьмую розу.              — Поклонники? — Глейхенгауз подтолкнул Этери в плечо, широко улыбаясь, — Каждый день с розой ходишь.       — Поклонник… да уж… — женщина откладывает цветок в сторону, изучая царапины, оставленные шипами, — Как у Аньки дела? Не общался?       — Да обычно, ничего особенного, — Даниил облокотился о бортик, — Ну, почти ничего особенного. Я не знаю как, но она смогла добиться Аленку.       — Слышала, да, — губы предательски дернулись, а рот издал приглушенный смешок, — Наша Анечка — боец, всегда идет к цели.       — А потом они поругались, когда Алена ушла. Не знаю, помирились ли. Анька ничего не обсуждает, если речь идет об Алене.       — А что, если я поторопилась? Может, надо было дать шанс Алене? — Этери ухватилась за рукав свитера Даниила, напугав его такой тактильностью и нервным голосом.       — Успокойся, ты чего, Этери?              Тутберидзе захлопала ресницами, смотря в удивленные глаза Глейхенгауза. Тошнота подступала к горлу, голова вновь начала кружиться. Сорвавшись с места, она направилась в подтрибунное помещение, но быстро вернулась, схватив розу.              — Забыла… — прошептала женщина и удалилась.                     ***                     Десять роз аккуратно лежали на диване. Самые первые уже изрядно подвяли, символизируя ту самую скоротечность жизни, о которой вещала Щербакова 11 дней назад. Этери уже сама успела изучить все ритуалы, связанные с этими цветами, углубилась в нумерологию, исследуя специфику числа «11».              Тутберидзе сама начала потихоньку сходить с ума вслед за Щербаковой. Последние три ночи она не спала, тоннами поглощая кофеин, читая статьи, перебирая каждую розу.              На тренировках все больше срывалась на прокатах Трусовой, Валиевой, Акатьевой, Хромых. Доставалось даже Усачевой, которая не так давно вернулась на лед после тяжелой травмы. Пожалуй, не трогала она только Анну, которая, на удивление, не давала повода. Стабильно, каждую тренировку, Аня выдавала свой максимум, получая одобрительную улыбку от главного тренера.              Стук в дверь вывел ее из собственных мыслей.              — Войдите, — Этери знает, кто стоит за дверью, — Одиннадцатую, как и первую, решила вручить лично? — она не оглядывается, чувствуя улыбку на лице Щербаковой.       — А как же иначе, — Аня подходит максимально близко, упираясь подбородком в плечо, — Вы в последнее время выглядите не очень хорошо. Не заболели ли?       — А ты, можно подумать, сильно беспокоишься о моем здоровье? — Этери усмехается.       — Я за Вас в эти одиннадцать дней переживала так, как никогда прежде, — Щербакова одной рукой обхватывает талию женщины, а вторую выставляет вперед, — Это Вам, от всего сердца, — трясущимися руками Тутберидзе перехватила розу, — Вы боитесь?       — Никогда не знаешь, что у психопатов на уме. Неведение пугает, — после этих слов, Анна хватает одну из роз, шипами проводя по рукам, оставляя кровяные ссадины, — Что ты делаешь? — женщина разворачивается лицом к Щербаковой, вырывая розу из ее рук.       — Не бойтесь, на этом ваша жизнь не оборвется, — Анечка, приподнявшись на носочки, целует в губы опешившую женщину. Спустя несколько попыток, Аня смогла пробраться языком в рот тренера, — Смотрите, — девушка указывает на шею, руки, — Это сделали Вы, — отпрянув от тренера, Аня подошла к двери, — С Вами было очень интересно и продуктивно работать. Жаль, что эта работа сопровождалась сломанными жизнями, нереализованными целями, преданными мечтами. Например, как у Аленки, которую выкинули. И все же, спасибо, Этери Георгиевна, — голос Ани дрожал от наигранной печали, слез. Она выбежала из тренерской, хлопнув дверью, оставив женщину одну.       — Что же ты задумала…                     ***                     Прошло около двух часов с момента их встречи. Пора собираться на вечернюю тренировку, да только ноги отказывались слушаться, поэтому женщина продолжала обессиленно сидеть в кресле, разложив на столе розы. В дверь постучали.       «Даня или Серега?»              — Да, войдите.       — Здравствуйте! — солидный мужчина в костюме вошел в кабинет, — Тутберидзе Этери Георгиевна?       — Да, — Этери занервничала, когда перед ее глазами раскрыли удостоверение, — Следователь?       — Да.       — Что-то случилось? — женщина заметила, что внимание мужчины обращено к розам.       — Вы подозреваетесь в совершении преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетней Анны Щербаковой.       — Что… — Тутберидзе опустила руки, пытаясь понять, какой конец ей заготовила Анечка. «И вновь недооценила».       — Проедете с нами для дачи показаний?       — А смысл в этом есть? Она ребенок, мне никто не поверит.       — Проехать придется все равно, а давать показания или нет — решать Вам. Прошу Вас… — мужчина указал на дверь, — А розы заберем для следствия.                     ***                     Этери молчала. На заявление Щербаковой о том, что главный тренер принуждала ее к сексуальному контакту, она не могла ничего сказать, кроме того, что это ложь. А толку? Щербакова переиграла. Сразу после того поцелуя, сдала анализ слюны, где выявили ее ДНК. «Успела, чертовка!», — ругалась Тутберидзе, сидя на стуле, периодически косясь на великолепную игру Ани. Девушка с содроганием, страхом рассказывала об ужасе, который творила тренер, обещая победы.              Розы, на которых только ДНК их двоих, включая кровь Ани. По версии Щербаковой, Этери любила их использовать для наказания за плохие тренировки.              Камеры, висевшие напротив тренерской, фиксировали, как несколько раз за последнее время, Щербакова приходила к главному тренеру, неуверенно входила в кабинет, а после в слезах сбегала.              Тутберидзе так и не сказала ни слова, пока ее обвиняли в педофилии. Даже несмотря на достижение возраста полового согласия, заявления о согласии Щербаковой никто не слышал и не видел. Женщина знала к чему все идет, продолжая молчать до того момента, пока ей не дали права на последнее слово. Чуть задумавшись, женщина посмотрела на Аню и успокаивавшую ее Алену.              — Я буду держать за тебя кулачки, Алена.              Косторная недоумевающе посмотрела на бывшего тренера, сжимая руку своей «подруги», а Щербакова незаметно для всех, кроме Этери, победно улыбнулась, вновь скрыв улыбку за маской слез и страха.              — Тише, не плачь, Анюта, — Алена гладит ее по спине и голове, — Все будет хорошо.       — Ален, не оставляй меня, пожалуйста. Я не справлюсь без тебя, — Аня прижимается к девушке, хныкая, как можно громче, — Я ради тебя готова на все, только не оставляй. Мне страшно…       — Никогда не оставлю, всегда буду рядом, — Косторная, конечно, говорит от сердца, искренне переживая за свою девушку, еще не понимая, что добровольно надела на свою шею и конечности цепи, которые привяжут ее к Щербаковой. А попытка вырваться — обернется крахом.