Секс как смысл жизни

Было прохладно. Треклятый ветер. Извиваться, в каждую существующую и не очень сторону изворачиваться вынуждала ветки хвойные, да листья повседневные стихия непредсказуемая, зато страстная, садистически, — о пощаде, милостыне эмпатичных та и в жизни не слыхала, — но игриво властвовала над ними, кукловодом насмешливым опуская, наклоняя, поднимая, и в исходное положение моментами возвращая, просто каждую грязную фантазию плебея незрелого злорадно исполняя — разврата истинный театр то’; и та — отнюдь не альтруист в подобные моменты, на собственном удовлетворении, чувств возвышенности концентрируясь — никто и не спрашивал о желаниях, мыслях управляемой ради нарциссической забавы флоры (ведь должно же быть у тех сознанье, если ’то всё у ветра простого не занимать?), но не то чтобы хрупкие, эфемерные отчасти структуры могли активно протестовать — и, в конечном счёте, всем было похуй. Однако деревья, цветы и прочие представители природы зелёной не были единственными жертвами бессердечной тирании, а с тем и издёвкой незаурядной, — каплям, падающим со скоростью понижения интеллекта порева знаменательного героев, тоже не поздоровилось, но гнев, несвободой вызванный, те обращали на других страдальцев — ту же растительность, также просто на окружающую среду, например, на ярко-оранжевую, вместительную и явно не дешёвую палатку, а вместе с тем и и направляющегося к ней озлобленного непогодой и происшествием трагичным Пика. Пик, однако, был не только зол — активно размышлял тот над ситуацией сложившейся, над решением, в частности. Не сказать, что абсолютная тщетность тех улучшала настроение, но пиковый был слишком горделив, чтобы просто так отступать, и он был как никогда уверен в том, что то же можно и к валету его отнести; и чувство единства их маленького, но прочного союза ещё со времён Карточного мира — не последний фактор безустанного, упорного поиска. Слишком часто задаются иногда идиотским, эмоциональном чисто, а чаще всего совершенно бесполезным «И что же делать?..», но был сейчас данный вопрос очень даже к месту — ведь какой дегенерат уровня среднестатистической группы людей, которую ненавидишь лично ты, так закрывает палатки, что бегунок молнии — или как эта хуйня там называется — застрял в траве, из-за чего открыть невозможно?! Неужто Создатель настолько даун, что наши трахоёбнутые — наиболее интеллектуально одарённые из всей шайки гомиков карточных?!.. Пиздец нахуй. И это — не просто ваше повседневное ругательство на уровне красноречивых изъяснений бомжа бухого, а целая цитата, как оказалось, великого светлого ума по имени Пик!.. Этот же, кстати, клон уже героически разобрался с актом мудачества и долбаёбизма, а также очередным доказательством наличия лишних хромосом у трефовых, и король сумел пробраться в небольшое и затенённое пространство, а, главное, к виновнику всей этой совершенно не слезоточивой, банальной драмы — к Зонтику! К несчастью для парочки и к счастью для психики чужака нерадивого, он крепко спал, что подтверждали стоящие со спальным мешком снотворные от Короля Треф. Ну и ладно. Пыл умерив, кратким смерил взглядом, и аж тошно от внешней невинности. Хотя… баночка с до сих пор маячившими в памяти «KUROMECHA» и тремя беспощадными звёздами напомнили об истинном их враге — не его вальту ж' промышлять таким, недалёк он. Вот только зачем ему это? Предполагаемые действия против пиковой масти напрямую противоречили с его устоями, для особо одаренных, «повесточкой», взять хотя бы ту же мнимую важность соулмейтов и связи неведомой, … которая имеет значение лишь только в том случае, если это имеет вес и для самого Короля Треф, который сам по себе действовал исключительно ради своей выгоды, уж не ему, Великому Королю Пику, об этом знать. Но что-то возникали сомнения по поводу чужой способности с деланным или нет, но усердием талдычить о том, до чего ему самому нет дела — и вариантов остаётся немного. Нашёл свой спальный мешок вплотную к Зонтику, после, поморщившись, всё же залез в него, переворачиваясь на спину, не прерывая мысль. Надо еще придумать, как сформулировать свою гипотезу для Вару. Да уж, не ожидал пиковый такие сходства со своим недо-суженым. Слава Богу или чему там на Небесах, именно «недо-», а нужды в поиске второй половинке не было — что бы там не говорили гормоны, своё слово он держит, да и просто выше всякого крысятничества за спиной. Хотя… можно ли это назвать таковым, если, судя по Габриэлю, все обо всём в курсах, кроме них? Только ещё одного конфликта не хватало, впрочем, он был бы совершенно не против напомнить маразматичному нарциссисту о своём ничтожестве — просто чтобы поломать слащавые представления о себе. В любом случае, подозрение, что Куромаку тупо и бесстыже наёбывает их, слишком правдоподобно — даже Валет Треф может оказаться тайным шпионом, как эльф; пластмасса спального места жалко мнётся в сжатых кулаках. Пару минут спустя в них же оказывается скрытая камера наблюдения, ещё три — и на их месте уже два жучка у входа-выхода палатки, ибо одно из самых низших проявлений самовлюблённости — отказ от учёбы на собственных ошибках. Ты же и без этого идеален — куда тебе ещё самосовершенствоваться? Или ты всё так и задумал, и твоя мерзкая техника — некое послание нам, твоим «врагам»? Скажи, Куромаку, всем ведь так интересны твои сладкие речи. Восстановив справедливость, вернулся на своё место, вновь встречая бесяче равномерное, непоколебимо спокойное дыхание — и… чёрт, он же теперь по-любому узнает о том, что они осведомлены о его идиотской выходке, но, с другой стороны, какое это имеет значение? — они уже и так на шаг впереди, а тот пусть поплачет, да завистью подавится, гнида. Пусть попробует своего же яду от того, кого называл и до сих пор считает самым близким к абсолютному злу воплощением, особенно тогда, когда он с Вару план мести разработает. Оскал появляется сам — так и веет удовлетворением, не то, что эти чужие масти — и на душе немного приятнее, теплее, мягко что-то разливается. Просто очередное превосходство пиковых; сильных, независимых от других и гордых пиковых, знающих себе цену. Переворачивается на спину, встречаясь с прохладным воздухом — их свобода, светлая полупрозрачная стена — безопасность. Тишина. Лишь он и несомненный контроль над всем — место в его владениях, Зонтика ведь наверняка легко сломать. И господство своё он разделит со своим валетом, со своей любимой игрушкой — великодушие, лояльность. И похуй, что всё это организовал соперник. Кап-кап-кап — и раздражения уровень постепенно повышается. Сладчайшие раздумья о вражде и союзе с возлюбленным. Нерушимая тишина интимная. Адреналин с окситоцином, дофамином и эндорфином, чьи темпы выделения, по ценам бег повышались с каждым новым нейронным соединением самонахваливающим. И другие компоненты знакомого, такого любезного сердцу и ни с чем не сравнимого возбуждения. Растекалось чувство медленно, ласково окутывая в бесподобное, упоительное состояние некого транса — общую картину словно мазками лёгкими задорности и физического покалывания по телу всему разбавляя, страсть распаляя. Как зажигалка пламенем дразнящим карамелизирует сахара кубик, а углы так же тают, внутреннее устройство обнажая. Но человек — клон тоже — сладости запретной комплекснее, а устоев, личности всей стену расплавив, добрался огонёк до сокровеннейших желаний, инстинктов, того животного начала низкого. Искры эмоций вновь к той сущности скрытой воззвали, ткани трение взбудоражило телесно, плавными волнами стимулируя гениталии. А вскоре заместо них — рука. Кожа члена. Украшенная парой деликатных, едва заметно пульсирующих вен. Слегка тоньше той, что на всём остальном теле, не считая губ, что чуть ли не прокусывали клыки альфины. Умелые, нетерпеливые и нихуя не равномерные движения вперёд-назад, пока в голове лишь идеализированные проекции: утончённой, миловидной жопы; аккуратного корпуса; всего, до чего благодаря живому воображению можно было почти дотянуться, почти услышать чувственные, молящие стоны. И вот тонкие, бледные пальцы в реальности фантазии ускоряют такую же полную взаимного желания дрочку, вырезается момент, когда вместо мастурбации от тех, начинает наживаться — а ощущения вихрем пылким охватывают, действительность распадается, пока изо рта сами вылетают еле слышные, но ярые маты всех оттенков. Сам король тоже диссоциируется — Рая самовыдуманного врата нараспашку. Ладонь не чувствует. Минута, две. Невесомость в голове, кожа сверкает от пота. Да, да, это оно — то самое совершенство, мир, лишь ему подвластный — доминантность абсолютная. Сука, слишком высок градус действительности. …И что-то разрывает ту нить. Глаза открываются. А перед ними — чужие руки хрупкие, на его собственные положенные. Пальцы размыкают его, затем к хую прикасается нежная, слегка влажная от уже начавшейся выделяться смазки природной кожа ануса — начальный аккорд, крещендо же послужили чужие движения — и фантазия осуществляется. Почти. Альфа схватил омегу за запястья, после резко повалил того на матрас, затем начал сам входить-выходить, наградив попытку взять их секс под контролем смачным подзатыльником, затем прижал голову к спальному мешку так, чтобы затруднить значительно дыхание. Вторая же вцепилась когтями в бедро, и, чуть ли не пронзая нежную, фарфоровую словно кожу насквозь, медленно двигалась вниз, оставляя едва ли не кровавую царапину. Но даже боль от тех не могла сравниться с тем, насколько яростно Король Пик чуть ли не вбивал своего валета в матрас, всю жадность и беспощадность каждым трахом выражая — а с ними галлюцинацией словно рябили перед полузакрытыми глазками т оттенки страданий физических, импульсами короткими, разрядами от одной точки по всему телу распространяясь, затем нажимало на каждую верную кнопку, тянуло за каждую ниточку, вынуждая стонать имя партнёра, выгибаться в спине, чувствуя себя на высшей степени бытия. Пульсации, шлепки мокроватые и жар били по ушам, глаза закатывались от наслаждения. И Пик убрал руку, на позвоночник перемещая, проводя когтями по длине всей, оставляя параллельно узоры, точки разные задевая — а тело грешное, потное, до предела знойное выбивалось и прогибалось, паттернам подчиняясь; собственная ладонь потянулась к члену — интенсивность под контроль взять, в крайности вдаваясь, безумию охватившему поддавшись, до максимума довести. Ведь сейчас он ощутил совершенно новый вкус — по телу паутиной распространялось некое жгучее, ранее невиданное чувство. Безобидное вначале, оно как шторм — и едва заметные гребешки волн превращаются постепенно в огромный прибой, чья пена кислотой кожу прожигала, только изнутри. Но альфа не останавливался, видно, тоже под влияние тех попав. И он продолжает, ни на секунду не прекращает долбёжку, а плоть уже, судя по тактильным впечатлениям, на грани воспламенения. Неожиданно для себя кончает. Обмяк бы, но не дают. Боль же всем естеством словно овладело — и он в клетке незримой, чьё пространство внутри уменьшалось, а когда абстрактные прутья горло сжали, да движения сковали, он просто упал. Вдох. И слабый выдох. За этим следует удар. Короткий властный рык, приказывающий не останавливаться, на что отвечает поднятием корпуса — готовность продолжить. Но перерыв на муку, ранее невиданную, не повлиял, и теперь она просто каждую единицу энергии забирала, всё смешивалось, и в калейдоскопе секса, боли и насилия терялась грань между физическим и эмоциональным, что ухудшало всё более выраженное истощение. Как будто не он сам пришёл с жадным блеском в глазах. Но у грязной, жалкой шлюхи своей воли попросту нет — и всё быстро, незаметно скатывается в очередной цикл. Стоны, толчки, его схватывают за волосы, вынуждая прогнуться, пока эйфория, забытье становится стандартным состоянием. Критический момент — оргазм у партнёра, — почему-то сперма кажется кипятком, из-за чего валится на бок, упав на омерзительные бирюзовые пряди. Чувствует испепеляющий взгляд альфы, пока сердце удар пропускает. Собственное дыхание задерживается, пока чужое приостанавливается на секунду, после чего враг что-то мямлит, переворачиваясь на другой бок, сталкивая упаковку снотворных на пол палатки. Тряпка дёрнулся. Повернувшись, Вару встретился с летящим на него кулаком.

******

Он не помнит, что сказал сам и что сказали ему. Прошло уже пару часов после произошедшего, однако горечь с возбуждением остались, мимо скольки бы сосен и елей не прошёл. Только теперь к уже и так большому списку эмоций добавились гнев (и на себя, и на своего короля), неловкость и самое омерзительное, но такое липкое и неизбежное чувство — страх. Ведь такого ощущения никогда раньше не было, а единственное значительное событие, которое могло иметь хоть какое-то отношение к тому — распределение соулмейтов. Но это бред, не имеющий никакого смысла — разве что Куромаку что-то сделал от зависти, да, это бы объяснило присутствие Тряпки, и от размышлений о нём сжались кулаки. Сука, почему эта жалкая спидозная шваль должна портить?! Почитал бы книги по психологии про улучшения отношений или что там ванильные уродцы наподобие его делают. Как же хорошо, что он лучше этого. Он гораздо более компетентная шлюха. Само воплощение каждого желания альфы. Да, пиковые такие. И вообще, если так подумать, то загадочное жжение — как острый соус, непривычно лишь вначале, но со временем можно привыкнуть, а затем и осознать, насколько с ним лучше, чем без него — тем более, он не какая-то слабохарактерная, ничтожная как трефовые или червовые, чтобы не переносить его. Не принимать ту боль сродни предательству его мазохизма и масти. И самой идеи его превосходства. Говоря о других, у которых настолько нет жизни, что к другим лезть вынуждены: Вару окликнули, причём, самый ненавистный ему голос. Вскоре после этого обратил внимание и на приближающиеся шаги, а обернувшись увидел и самого виновника всех его и Пика актуальных проблем. Единственная причина, по которой не напал, — сущность его — кстати, Тряпка и в этом плане проебался как валет своего короля, что улыбнуло Валета Пик, удивив врага. Но он уже решил, что если тот подойдёт слишком близко, он будет не против дать отпор. Физически. Однако пока что подсоснику Куромаку приходилось довольствоваться любимым русском матом и угрозами, на что нюня обиделся и, опустив голову, ушёл, словно пародируя побитую собаку. В своём идиотском репертуаре. Природа решила знатно так постебаться над ним, тут других объяснений нет. Зато пусть послушает его нерадивая «вторая половинка», как он ржёт на весь лес. Господи, на что он вообще надеялся? От души посмеявшись, он всё же вернулся в лагерь клонов, где увидел соседнюю палатку. И тут его осенило. Подошёл к ней, после открыл и заглянул внутрь, увидев того, с кем хотел поговорить. — Входи, — такое спокойное и мирное, словно его уже ждали. Истинная нейтральность, то, что не помешало бы обеим сторонам, особенно пиковым, ведь они этого больше заслуживают. Не Вару же виноват в их превосходстве. И валет слушается, внутренне лучась от мыслей, хорошего предчувствия и надежды. Он ещё выиграет эту битву, сколько бы проблем не пришлось преодолеть — такова его натура.