Снежинки в его волосах

      — Пятифан, ты слишком злобно дышишь! Раздражает! — фыркала Катя, сидя рядом с Ромой из-за общего задания по биологии.       — Ебало завали, Смирнова, пока я этого не сделал, — почти проскрипел в ответ парень.       — Ты совсем поплыл, скот? Тоша так сильно обидел? — едко выплюнула блондинка, тут же отшатываясь, когда перед ее лицом резко появился мощный мужской кулак.       — Ты, блять, думаешь я шучу? Не постесняюсь въебать, не зря же я тебя равной себе считаю, — Рома громко, как бы не специально, ударил по парте.       Он точно свихнулся, раз решил потерять последнюю поддержку в лице Кати, которая последние несколько дней сохраняла нейтралитет в их с Антоном истории. Все, что она сказала, узнав от Полины о случившемся, было: «Вы мне дороги одинаково, я тут выбирать кого-то не собираюсь». Морозова тоже пыталась особо не влезать, но в штык Пятифану дала, решившая, что виноват точно он с его то характером. Потом правда успокоилась, сидя дома у Ромы и видя как он разбит, а следом ещё часа два выпытывала подробности, чтобы, видимо, в очередной раз помочь. Но тут грубость парня опять внесла свою лепту, и девушка, поджавшая разочарованно губы, впервые за семь лет бросила сухое «пока» и больше не говорила с ним без особой необходимости.       А как ещё он должен реагировать на все это? Рома сначала наивно решил, что у Тоши просто жуткий стресс и, когда пробежал пятнадцатиминутный кросс по лесу, обдумал все и вернулся к Петрову, чтобы все обсудить, но тот даже не открыл дверь, только убито крикнув через дверь: «Ром, я все сказал, уходи, пожалуйста». Когда в школе следующие два дня Антон стыдливо прятал глаза, постоянно убегал на переменах и опаздывал на уроки, Пятифан попросил Катю передать, чтобы Петров перестал прятаться, он его трогать не будет. Смирнова сочувственно глянула на понурого друга, но слова передала, с тем заметив, как глаза блондина начали слезиться. Тогда-то девушки и стали во всем разбираться, не получив в итоге внятных ответов.       А сейчас спустя три дня Антон и вовсе перестал появляться в школе. Было бы непомерной глупость сказать, что Рома не переживал. Если снаружи все выливалось в обычную агрессию на людей вокруг, то внутри он был тем волком из своих снов, который метался по клетке не способный вырваться и проверить, что там с его зайцем. Правда, он сам прекрасно понимал - клетка открыта, только пятифановская, всем известная гордость не позволяла просто прийти под окна и выть, упрашивая поговорить с ним по-человечески. Он глянул в окно, замечая, что после их инцидента ещё в тот день солнце на небе скрылось и казалось совсем скоро ливанут дожди. Оттаявшая Смирнова провела длинными пальцами по плечу парня:       — Ром, ну давай я с ним поговорю? Вы же сами себя сгрызете изнутри, расскажи, что случилось, — она закусила губу, потому что правда переживала за обоих.       — Разберёмся, — он всё-таки улыбнулся ей, показывая, что он не враждебно настроен, а потом крикнул, — Можно выйти?       Катя смотрела в след выходящему из класса Пятифану, лёжа головой на парте.       Влажность воздуха свидетельствовала о том, что ливня в ближайшие дни точно не ожидалось. Рома ещё на крыльце подкурил сигарету и, не выпуская ни на секунду изо рта, двинулся за школу, туда, где услышал слова того барана об Антоне. Какого было его удивление, когда он уловил знакомый мерзкий голос:       — Так он гладенький такой! Как тёлка прямо! Жаль, ебырь его прибежал, но он видать случайно там оказался, — парень сплюнул на землю, — Так что, видимо, он пиздеть не будет, как-нибудь ещё наведаемся, — компания загоготала словно гиены.       — Куда ты там, блять, наведаешься? Я тебе, еблану, в прошлый раз объяснил плохо? — вышедший из-за угла Рома был точно сконцентрированным сгустком злобы.       Смельчак, вспомнив, чем все закончилось в прошлый раз, пробежал мимо Пятифана, обдавая ветерком и скрываясь за воротами школы. Парень проследил за ним, пока тот не скрылся из виду.       — А вы, уебы, если хоть что-то попробуете выкинуть, я поубиваю нахуй, — подтверждая это, он указал в сторону убежавшего урода.

***

      Полина накручивала прядь на палец, когда звонила в дом Петровых. Каждый раз Карина брала трубку, грубо объясняя, что Антону сейчас не до разговоров, но потом быстро извинялась, принимая переживания подруги. Несмотря на это, в груди теплилась надежда, услышать именно блондина, чтобы хотя бы по голосу определить, как он там. И в этот раз ей точно улыбнулась удача, когда с той стороны раздался хрипловатый голос. Петров успокоил девушку - переутомился из-за стресса и быстро слёг с ангиной.       Морозову разрывало: «А стоит ли рассказывать Роме?». И очень хотелось влезть, и всё-таки оставить парней разбираться с этим самостоятельно, ведь даже карты запретили ей тогда наставлять Пятифана на нужный путь. Проблема сама по себе не решится, а как долго ждать действий со стороны этих двоих, страшно было представить. Так вовремя пришедшая Катя подсказала - нужно натолкнуть Рому, чтобы тот сам сходил убедился. План был прост и точен, как швейцарские часы, оставалось только надеяться на сообразительность парня.       В классе Смирнова недвусмысленно начала расспрашивать Полину - как там Антон? А та в свою очередь, чуть более наигранно, чем нужно, охала и причитала о том, как бедный Петров заболел и как жалобно похрипывает.       — Не понял, че с Тохой? — Пятифан, который даже не скрывал, что подслушивал, сейчас заметно напрягся.       — Сходи да узнай, Ром, — грубо оборвала его Катя и показательно отвернулась к своей девушке.       И Рома действительно решил пойти. Если до этого значимой причины не было, из-за чего парень вечно находил оправдания для своего страха встречи, то сейчас он рационально волнуется за друга. Или не просто за друга, но с этим теперь точно придётся повременить, раз Антон решил откатить все назад. Правда сейчас, с каждым шагом Пятифан был все меньше уверен в себе и в том, что он скажет. Реакцию человека он никогда предугадать не мог, а тут ещё и не кто-то там, а Тоша, которому и так тяжело после всего, что случилось, и Ромка никак даже не попытался с этим помочь.       Парень аккуратно обошёл дом вокруг и, увидев Карину на кухне, тихонько постучался в окно. Женщина вздрогнула, обернулась и прищурилась, но поняв, кто перед ней, махнула рукой в сторону входной двери. Она встретила Рому в фартуке, испачканном мукой, и с самым опечаленным видом, который Пятифан когда-либо в жизни вообще видел. Он приложил палец к губам, намекая, что нужно общаться шепотом, и зашёл в дом, прикрывая дверь.       — Рома! Ну что случилось? Мы вернулись, а Антон сначала убитый ходил, а потом и совсем слёг! — женщина шептала настолько эмоционально, насколько это было возможно.       — Простите, честное слово, можно к нему подняться? — Пятифан сложил руки в молящем жесте, надеясь на благосклонность Карины.       Та только кивнула, накинула на себя кофту и крикнула сыну, что ненадолго выйдет, объяснив это нежеланием мешать ребятам. Рома был благодарен такой проницательности и, не медля ни секунды, побежал по лестнице. В голове промелькнула мысль о цикличности их жизни, потому что, кажется, все повторяется ещё раз. Они почти столкнулись в дверном проеме, и не устоявший от усталости Антон чуть было не свалился, если бы его не поймал Пятифан. Петров сначала облегчённо выдохнул, радуясь, что не встретился с деревянным полом, и тут же опешил, видя, кто держит его в руках. Блондин слабо пытался отбиться от незваного, но точно желанного в последние дни, гостя, а затем обмяк в его руках, отдаваясь воле случая.       За те несколько дней, что он не говорил с Ромой, обдумал все произошедшее. Сначала из него, видимо, пытались выйти все слёзы, поэтому первые сутки он просто лежал. В голове роилась куча мыслей и про ту грязь, что на нем осталась, и про то, как же он обошёлся с его Ромой, который умудрился что-то почувствовать и прибежать на помощь. Следующим днём парень пытался смыть с себя все, посещая ванну каждый час, пока после семи раз с самого утра кожу не начало натурально жечь. А под вечер он понял, что жжёт не только от растертой кожи, но и от температуры, поднявшейся неожиданно. И все оставшиеся дни он лежал в кровати, смирившийся со всем и решивший обязательно поговорить с Ромой, как только он выздоровеет и сможет его увидеть.       А сейчас он держал его в руках, обеспокоенно рассматривал лицо и сжимал тело, проверяя реальность Антона.       — Сейчас мы сможем нормально поговорить? — чуть запинаясь, спросил Рома, выжидая решающего ответа.       Антон рассеяно улыбнулся ему:       — Сможем, только водички принеси, пожалуйста…