Be in for it

             PovТакемичи              На удивление, меня до сих пор не выкинули из палаты и не передали на попечение государству, хотя время близится к обеду. Вместо этого передо мной сидит старик, чем-то отдалённо похожий на Манджиро. Этот же старик заходил ко мне утром вместе с врачом. Я только было проснулся из-за того, что рядом кто-то был и зачем-то трогал мой рот, как мне показалось, а их уже и след простыл. Утерев слюни у рта, утром так и не поздоровался с ним. И вот, после моего послеобеденного тихого часа, я снова вижу его.              Старик не смотрит на меня. Думает о чём-то своём, перебирая содрогающимися пальцами носовой платочек. Он как будто волнуется, но стоит ему уловить зрительный контакт со мной, как тут же его взгляд смягчается.              — З-здравствуйте. — Решаю поприветствовать его и представиться, чтобы не было так неловко. — Меня зовут Ханагаки Такемичи.              — Сано Мансаку. Я дедушка Эммы и Манджиро. — Немного сухо приветствует мужчина в ответ, практически не выдавая своего волнения. — И я надеюсь, ты не будешь против, если врачи отпустят тебя к нам домой.              — А? — Слова старика звучат, словно гром среди ясного неба. Мне казалось, что меня хотели отдать только родственникам. Неужели передумали? Им уже всё равно, кому меня отдать, лишь бы выписать и освободить койку? — А разве так можно?              — Вот и узнаем. — И снова молчание. Всем телом чувствую напряжённость между нами. По напрягшимся плечам вижу, что неуютно не только мне, но и моему гостью. — Так… а где твои родители? Внуки мне так и не рассказали.              — Отца не знаю. А мама в командировке задержалась. — О том, что рассказывала мама про отца – ни о чём не говорящие крохи. Даже если и смог когда-то увидеться с ним, то мне не посчастливилось запомнить его. Был слишком мал. — Скоро должна вернуться.              — А чем ты обычно занимаешься?              — Да ничем таким особенным… — Хоть старик и первым нарушил тишину, мне всё равно неудобно отвечать на вопросы. Возможно, всё дело в том, что мы с ним – незнакомцы.              — Боевые искусства? Или чем другим увлекаешься? — Благо, дверь в палату открывается, пока Мансаку-сан задаёт мне вопросы, впуская знакомых парней внутрь, и мне более не нужно давать ответы.              — Такемучи слаб в драках и перед девушками. Прямо как Шиничиро. — Произносит Манджиро, вкатываясь на коляске, словно её выдали для него.              — Это верно подмечено. — Поддерживает Кен-кун нашего друга. Посмотрев на меня, он уже ведёт разговор со мной. — Такемучи, ты как?              — Сносно. — И я даже не вру. Пока пью обезболивающие таблетки, даже боль едва ощутима. Только голова и даёт о себе знать при резких движениях.              — Это хорошо.              — Прогуляемся вокруг больницы? — Спрашивает Майки, освобождая место в коляске.              Ответа от меня не ждут. Я даже кивнуть не успеваю, Кен уже помогает одеться потеплее, а после перемещает на коляску, укрыв сверху пледом. Из палаты выходим под весёлые рассказы Майки о том, как вчера Баджи-куна и Чифую-куна по пути домой отчитывали их мамы за то, что те, дословно "два дуралея, раз не могли раньше рассказать о причине своих прогулов в школе" и о том, насколько важна не только дружба, но и образование. И мне приятно слушать. В такие моменты правда веришь, что это – обычные школьники.              В такие моменты забываю про пропажу Кисаки.                            Сложно сказать, сколько времени мы провели на воздухе. Прогулка затянулась. Вокруг больницы прошлись раз пять, прежде чем двинуть в сторону супермаркета. К моему удивлению – нас отпустили за ворота территории больницы. Молча. Без вопросов. Словно это не их пациента укатили в неизвестном направлении.              Все покупки оплачивались с карты Мансаку-сана: от новой пижамы до простых носков с домашними тапочками. Носит же всю эту тяжесть в основном Кен-кун. Самое тяжёлое – это матрас. Могу лишь догадываться, что всё это куплено для меня. Иначе старику незачем было бы спрашивать моё мнение. Майки же достались только пакеты с едой на завтрашний ужин.              — Такемичи, есть что-то, что тебе нужно взять из дома? — Неожиданно спрашивает Манджиро.              — Что? — Почему он спрашивает так, как будто он сможет попасть ко мне домой? Или мы собрались заехать ешё и ко мне домой?              — Ну, знаешь… Может ты спишь крепко только под определённым пледом? Или есть что-то, что используешь в повседневной жизни, но не мог использовать в больнице.              — Нет, ничего такого. — Немного удивляюсь, но всё же отвечаю парню. — Зубную щётку и полотенца выдали, едой и так кормят. Поэтому мне не нужно ничего такого.              — Тогда едем сразу к нам. — Не спрашивает. Мансаку-сан ставит перед фактом.              — Ч-чего? — А вот я удивлён. Они что, просто так возьмут и отвезут меня к себе домой? Меня же искать будут!              — Деда, а ты разве успел договориться с главврачом? — Ни Манджиро, ни Кен-кун не выглядят удивлёнными. Наоборот, они как будто знали о таком исходе событий.              — Нет, но он не будет против. — С недоверием смотрю только я один. Нельзя просто так взять и увезти несовершеннолетнего пацана к себе домой. И этот взгляд подмечает дедушка. — Не смотрите так. Связи с нужными людьми важны всегда.              — П-простите. Меня точно искать не будут? — Я, конечно, состою в банде, осветлял волосы и всё такое, но нарушать законы я не планировал.              — Уверяю тебя, Такемичи-кун. — Мансаку-сан впервые при мне улыбается, мягко и с некой заботой. И я верю этой улыбке и словам старика.              — Вот как… — Как же иногда у взрослых бывает просто. И закон перестал мешать… Удивительно…                            Перед тем, как направится к дому семьи Сано, мы всё же заезжаем в больницу. Мансаку-сан оставил нас в машине на парковке, а сам вышел к главврачу, даже шапки не надев и не накинув капюшон от куртки.              Ничего не говорим с парнями об этом. Молча дожидаемся, когда Мансаку-сан сядет обратно в машину. Кен-кун сидит спереди, поэтому и не вертит головой. Ему достаточно смотреть в зеркало заднего вида. А вот мы с Манджиро вертим головами почти одновременно. Пока парень с силой не сжал свои пальцы, я и не заметил, как мою руку кто-то держит. Опустив голову, убеждаюсь – Майки ухватился за мою левую руку, словно малое дитя в желанную игрушку, и явно не желает отпускать. Впрочем, не могу его винить или же отнять руки. Я понимаю его переживания, ведь и сам сейчас волнуюсь.              Недолго о чём-то поговорив, врач что-то передаёт старику, похожее на большой белый конверт да небольшой пакет с вещами, и, слегка поклонившись, уходит внутрь. Манджиро, как и я, всё это время не сводил глаз со своего дедушки. Мансаку-сан тоже совершает поклон, прежде чем вернуться в машину.              Видимо, взрослые и правда могут нарушать закон без зазрения совести, если в дело вступает личный интерес.                            Дом семьи Сано огромен. Моя мама работает в поте лица, чтобы содержать меня и наш небольшой двухэтажный дом, и нам порой едва хватает, если она не работает сверхурочно. А тут… Тут явно живёт далеко не бедная семья. Неужели спортивные занятия так высоко оплачиваются?              Кен-кун вытаскивает меня из машины, как и до этого усаживал внутрь. Держась за его шею, стараюсь не напрягать ноги. Пока одна просто висит в воздухе, вторая качается из стороны в сторону а-ля прямая палка из-за гипса. Вижу, что юноше неудобно заходить в дверные проёмы, но он не жалуется.              Стоит нам попасть внутрь, как в нос ударяет запах домашней еды. Со стороны кухни, как мне кажется, слышно напевание простенькой мелодии да звон тарелок. Вдохнув, ощущаю аромат риса и курицы. Но меня, в первую очередь, уводят не туда, а в ванную комнату. Кен-кун помогает мне вымыть руки после улицы, и заодно умывает моё лицо.              — Чтобы и лицо согрелось. А то натаскали мы тебя на морозе. — Причитает Кен-кун, утирая моё лицо махровым полотенцем. Старания не проходят даром, я согреваюсь, принимая его заботу.              — Моя спальня на втором этаже. Будешь жить со мной. — Ставит перед фактом Майки, не спрашивая. И, думается мне, я определил одну семейную черту семьи Сано. Они не спрашивают и просто делают то, что хотят. Впрочем, сейчас я и не против. Не в больнице опять часы проводить – уже хорошо.              На второй этаж, как и в комнату Манджиро, вносит всё тот же Кен-кун. Я даже завидовать начал. Столько таскает меня, а всё никак не подаёт вида на усталость. И становится стыдно. И почему я только сломал ногу? Неужели "другой" я не мог аккуратнее упасть?              — Простите за вторжение. — Произношу сразу же, как только попадаю в комнату.              Усадив меня на диван, Кен-кун отправляется обратно вниз, тихо буркнув о том, что принесёт в спальню вещи из машины.              — Мы сейчас тебя покормим, а потом можем и фильм какой вместе посмотреть. Эмма предлагала какую-то комедию, но я тебя уверяю, это снова будут романтические сопли. — И для правдивости своих слов, Майки имитирует руками, как будто взял сопли из носа и начал жевать их, корча дурацкую рожицу.              — Дурак ты, Майки! — В комнату заходит Эмма, удерживая поднос с тарелками еды. Уверен, до слов Майки у неё было отличное настроение. Теперь же от неё слышно недовольное кряхтение, сопровождаемое с возгласами. — У Такемучи, в отличие от тебя, девушка есть, а значит, и романтика ему не чужда. Верно говорю, Такемучи? — Чуть ли не с силой поставив поднос на небольшой столик, Эмма чуть выкрикивает вопрос.              — Я не против романтики. — Тихо произношу. Думаю, такие слова её не обидят?              — Вот поэтому у него и есть девушка, в отличие от тебя, лодыря. — Эмма больше не кричит, но от идеи ударить Манджиро она не отказалась. Маленький кулачок легко упал на светлую макушку.              — Да понял я, понял. Смотрим то, что хочет посмотреть Эмма. — Быстро сдаётся Манджиро, подняв руки вверх в знак поражения.              — Что тут у вас происходит? — Кен-кун успел вернуться, неся в руках не только пакеты из магазина, но и тот самый, который передал врач. Неужели там мои вещи?              — Эмма хочет посмотреть романтику. — Тут же оповещает Манджиро.              — Что? Опять? — Если бы не знал Кена, то подумал бы, что он собирается кого-то ударить. Но нет, он просто стоит с лицом "только не снова", и только голос выдаёт в нём угрозу.              Хоть драки и избиения нет, Эмма всё равно всхлипывает. Даже я пугаюсь, когда вижу содрогнувшиеся плечи.              — Э-эй, Эмма… — Тихо пробует позвать Манджиро свою сестру. — Мы просто дурачимся, хорошо?              — Вот и буду одна с Такемучи смотреть фильм. Нет, я позову ещё Хину-чан! — И для убедительности, она кого-то набирает по телефону. Гудки слышны даже мне. — И будем наслаждаться фильмом втроём. Без вас!              — Не надо Тачибану звать! — Бросив всё на пол, так и не успев до конца разложить, Кен бросается к Эмме.              — Мы же договорились, что сегодня проведём день в семейном кругу! — Манджиро присоединяется к Кену, даже слишком быстро. Они вдвоём пробуют отнять телефон, но их попытки не увенчаются успехом.              — А вот нечего дурачится. Вам не пять лет! — Снова кричит Эмма, будучи окружённой двумя парнями.              На другом конце гудки обрываются, и слышен голос Хины-чан. Но на её "алло-алло" никто не отвечает. Вырвав телефон из рук сестры, Манджиро сбрасывает вызов. Подняв руку, он уже собирается разбить телефон, как мне кажется. Даже дёргаюсь в его сторону, желая остановить. Шутка зашла слишком далеко.              К нашему счастью, он так и не роняет телефон. Дыхание Манджиро ровное, но я всем телом чувствую, как атмосфера в комнате стала тяжелее. Опустив руку, парень выключает телефон Эммы, и только после этого возвращает его владелице. Кен, что стоял ближе всех к Эмме, так и не шелохнулся. Вижу, что ему тоже не по себе, и про себя делаю пометку о том, что нужно будет обсудить поведение Манджиро Сано с Кен-куном наедине.              — Только мы. Никто более. Понятно? — Выдаёт Манджиро ровным и спокойным тоном. Да только вот никому из нас не спокойно. Мне так точно. Это уже не первый раз, когда Манджиро так резко меняется в поведении.              — Х-хорошо… — Притянув собственный телефон к груди, Эмма немного опускает голову. — Прости…              — Ничего. Мы с Кенчиком тоже виноваты. — Это снова беззаботный Манджиро. Словно и не было той вспышки гнева. — Выбирай фильм, а мы пока разложим вещи Такемучи. Да, Кенчик?              — Ага. — Тут же соглашается Кен, наконец-то отмерев. — Эмма, можешь выбрать самый слащавый. Пусть это будет нашим наказанием.              — Я уже решила, что это будет комедия. А наказанием будет то, что Такемучи буду кормить с ложечки, пока вы вещи разбираете и его футон подготавливаете. — Сев рядом со мной, она черпает ложкой рис и демонстративно приближает ложку к моим губам. На автомате сжимаю губы крепче. Одно дело, когда меня таскают из одного места в другое, у меня нога сломана. И совсем другое, когда меня пытаются накормить, когда руки целы и невредимы. — Скажи "А-а", Такемучи.              У Эммы очень милая улыбка на первый взгляд, хотя на деле она фальшивая и пугающая. Стараюсь аккуратно взять ложку руками, попутно придумывая кучу оправданий, но девчушка всё так же непреклонна, держит улыбку и крепко схватилась в столовый прибор. Пробую высказать первое оправдание, но только успеваю открыть рот, как ложка уже оказывается внутри, оставляя еду. Почти давлюсь, но Эмме ничего пока не высказываю.              — Это нечестно, Эмма! — Тут же кричит Манджиро, возмущаясь.              — Будете думать в следующий раз. Хм! — Решение Эммы осталось без рассмотрений и обдумывания.              — Эмма, прости, но боюсь Хине-чан это не понравится. — Закрыв рот руками, преграждая тем самым путь, быстро тараторю оправдание. И ведь не солгу. Учитывая, насколько сильно Хина-чан была воодушевлена нашим общением, она обязательно не просто обидеться, но и расстроиться.              — Ладно. Так уж и быть. — Как-то быстро Эмма сдалась. Ложка всё же оказывается в тарелке, и я с недоверием потихоньку убираю руки с лица. — Но обязательно всё скушай, понял меня?              — Д-да.              Думаю, в доме семьи Сано, тишина мне будет только сниться.                     PovМайки              Нельзя мне злиться перед Такемичи. Уже который раз не сдержался.              Пока он беззаботно смотрит фильм, уложив голову на подушку, я места себе не нахожу. В моей комнате практически никого не было из посторонних. Просто не позволяю всем подряд заходить сюда.              Эту комнату я когда-то делил с Шиничиро, а после его смерти спал здесь только зимой, когда приходили холода. В остальное время же спал в гараже, обустроив там всё под спальное место. Тут же… по ночам мне кажется, что Шиничиро всё ещё находится здесь, спит и учит уроки, возится с мелкими детали и прочее. И лишь сейчас, когда Такемучи тут, я не чувствую мнимое присутствие старшего брата. У меня нет чувства, что паренёк тут лишний. Нет. Он идеально вписывается сюда. Место Ханагаки Такемичи – здесь, рядом со мной. Он ни в коем случае не замена Шиничиро. Нет, однозначно нет. Но он равноценен ему.              Никто из них даже не представляет, насколько сильно бьётся моё сердце прямо сейчас.              Будучи всем телом, словно на иголках, улавливаю мимолётное движение в коридоре. Дверь закрыта, а потому и видно только тень от чьих-то мимо прошедших ног.              — Я на минуту. — Шепчу Кенчику, чтобы тот знал о моём уходе.              Выйдя в коридор, замечаю дедушку. Ему с каждым годом всё тяжелее и тяжелее ходить, и тем более передвигаться по лестнице. Вот и сейчас он, едва ли не падая, потихоньку спускается вниз, крепко ухватившись за перила. Подхожу к нему специально громко, дабы не напугать.              Молча подхватываю под руку и так же молча помогаю спуститься, а там и дойти до спальни. Уже в комнате, не включая света, укладываю его на футон. Дедуля устал, всё таки сегодня он много ходил.              — Так как ты смог договориться? — Спрашиваю то, что никак не даёт мне покоя. — Не ври, что знаешь того человека. Вы не выглядели, как старые знакомые.              — Как давно ты смотрел на фотографии Макото, своего отца? — Дед не держит паузу, сразу выдаёт вопрос, который я не совсем понимаю.              — Нечасто. — Если быть точнее, то последний раз смотрел на фотографии с ним в далёком детстве. Черты его лица стёрлись из моей памяти, в отличии от облика матери.              — Думаю, завтра утром съезжу к нотариусу. — Вдруг выдаёт деда.              — Зачем?              Вместо ответа, дедуля указывает на свой рабочий стол. Пройдя к нему, быстро нахожу тот самый конверт, только вскрытый. А рядом старая фотография со дня свадьбы моих родителей. Сано Макото, мой отец, и человек, которого я совершенно не знаю. Он погиб в автокатастрофе, когда мне было три года. И я ни разу не провёл параллель между ним и Такемучи. Только с Шиничиро. Но сейчас… Почему только сейчас заметил, что они так сильно похожи?              Разорвав конверт, смотрю в содержимое письма. На листке результаты теста на родство. Смотрю, и вижу имена дедули и Такемичи, их персональные данные, а так же достаточно большую цифру в самом низу, но не до конца понимаю её значение.              — Большой процент родства, не так ли? — Очередной вопрос от деда, сбивающий меня с толку.              — Что всё это значит? — Невольно сжимаю пальцы, тем самым мну бумагу.              — Она уверяла нас в том, что сделала аборт после того, как Макото изнасиловал её по пьяни. Я верил словам Митсуко, и даже ни разу не навестил её, не убедился наверняка. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, мне было стыдно за то, что вырастил такого дурного сына. А теперь… — Опустив глаза на собственные колени, дед сдерживается, чтобы не заплакать. Мансаку Сано редко показывает свои эмоции при других. — Столько лет было потеряно…              — Деда… Что же это получается… — Ответ так и бьётся в моей голове. Но иногда я бываю глупым. Мне нужен пинок, хлесткая пощёчина, чтобы дойти до ответа на элементарные вещи.              — У вас троих – один общий отец. — И я получаю эту самую пощёчину, что звоном отдаётся в моей голове.              Лишь после слов дедушки я понял, почему меня так тянет именно к Такемучи. Теперь стала понятна моя одержимость им, и почему я сравнивал его с Шиничиро, а не с кем-то ещё.