Ятрочир

      Татьяна побежала за Алей. Девочка шла на крышу многоэтажки.       Женщина прокручивала в голове разные мысли о том, что Алёна может что-то с собой сделать, и очень переживала за неё. Поднявшись на последний этаж дома, Татьяна обнаружила, что дверь чердака открыта. На самой крыше она увидела подростка. Девочка сидела на безопасной територии, не на краю, и вроде бы всё было хорошо — она не собиралась покончить с собой или что-то ещё.       Врач подбежала к Алёне.       — Господи, заинька моя, как я за тебя испугалась! Всё хорошо?       В ответ Татьяна получает лишь молчание.       — Малыш, пора домой.       И снова молчание.       — Солнце, скажи хоть что-нибудь!       Молчание…       — Пойми, пожалуйста, я не хочу тебе навредить или сделать больно! Не бойся, всё будет хорошо, только не делай с собой ничего…       Молчание… и вдруг — кашель. Алёна молчала лишь потому, что всё это время держала во рту пар от HQD. Татьяна с большим удивлением смотрит на Алю.       — Ты куришь?! — шокированно спрашивает она.       Девочка не может ничего сказать. Она просто не представляет, что с ней станет, ведь в её глазах Татьяна — всё ещё монстр.       — Нет, это… мука, — отвечает Алёна, надеясь, что это как-то исправит ситуацию.       — Пойдём домой, нам нужно очень серьёзно поговорить, — говорит Татьяна. (Она слышала, как девочка обсуждала электронные сигареты с Даней, и уже тогда решила поговорить с ней о вреде курения.) Женщина берёт Алю за руку и идёт в сторону выхода.       — Нет, не надо. Я всё поняла! Не трогайте меня! — в панике говорит Алёна, пытаясь закрыться руками.       — Ч-ш-ш, всё хорошо! Я тебя не трону, не переживай. Мы просто поговорим, — уверяет Татьяна, пытаясь приобнять девочку, но это, конечно, не получается.       По пути домой Алёна просто молчит: ей очень страшно… А зайдя в квартиру, девочка сразу закрывается в ванной.       — Солнце, а зачем ты заперлась?       — Мне так спокойнее.       — Мы через стенку будем с тобой разговаривать? Не выдумывай.       — Можем вообще не говорить — так даже лучше.       — Нет, зайка, нужно это обсудить. Курение — это очень вредно! Зачем ты это делаешь?       — Я не курю.       — Солнце, я всё видела, давай по-честному.              — Это не моя даже, а беру я её в крайних случаях.       — Хорошо, открой, пожалуйста, и мы спокойно всё обсудим.       — Нет.       — Почему же?       — Потому что спокойно не получится.       — Всё будет хорошо, обещаю. Давай выходи.       В ответ — игнор. Врачу ничего не остаётся, как сходить за ключом в ванную.       Открыв дверь, она видит плачущее чудо. А в руках этого чуда — лезвие. Татьяна реагирует быстро — выхватывает его из рук ребёнка и убирает подальше.       — Малыш, мы это проходили. Это опасно для тебя, не нужно так делать!       — Эй, нет! Отдайте, мне это нужно       — Нет, не отдам, и, нет, не нужно. Прекращай, солнышко. Пойдём в комнату       — Зачем?       — Поговорим.       Женщина крепко берёт девочку за ледяную руку, и они заходят в комнату. У Алёны просто не было выхода.       — Давай ещё раз поднимем эту тему. Чья это сигарета?       — Я не могу сказать.       — Почему?       — Своих не сдаю.       — Понятно, — говорит Татьяна, ухмыльнувшись. — Только, пожалуйста, пойми, что это очень вредно! И перестань так делать!       — Я завтра отдам «ашку»…       — Что отдашь?       — Ну, вот эту парилку.       — Хорошо. Теперь пойдём дальше. Я понимаю, тебе страшно, но, зайчик, температурку нужно сбить.       — Не надо! Нет, нет, нет!       — Ч-ш-ш, котёнок, ну не надо плакать. Температура сейчас только выше от этого станет…       — Я боюсь, не надо.       — Ну, солнышко, ты ведь сама убежала на тренировку. Осталась бы дома — обошлись бы таблеточками, а теперь только один способ…       — А мне этот способ не нравится, я не хочу! — возражает Алёна.       Татьяна ничего на это не отвечает, просто подносит ко лбу девочки электронный градусник. Спустя секунду тот загорается красным, на дисплее появляется неутешительное число — 40.2. Врач сразу же меняется в лице и, тяжело вздохнув, говорит:       — Солнышко, сорок и два, нужно срочно сбивать.       — Ну не-е-ет.       — Да-да! Это очень высокая температура, споры бесполезны.       — Нет, я не хочу!       — Зайчик, не капризничай. Если ты мне не дашься, будет только хуже.       — Да хуже быть не может!       Татьяна усмехается.       — Может. Я прямо сейчас могу вызвать скорую.       — Нет! Нет-нет!       — Нет так нет. Уколем быстренько, и ляжешь спать, — спокойно соглашается Татьяна. Заметив, что девочке становится хуже в психологическом плане, врач мягко добавляет: — Котёнок, это не больно.       — Больно! — хныкает ребёнок.       — Малыш, чуть-чуть поболит, а потом пройдёт.       — Не хочу!       — Нужно немножко потерпеть, и всё.       — Нет!       — Тише, тише, зайчик мой маленький, — успокаивает врач, пытается обнять Алёну, но девочка уклоняется.       — Не трогайте! — просит она, убирая руки женщины.       — Мась, хорошо, не буду. Но полечить мне тебя надо, — говорит Татьяна с улыбкой, надевая перчатки.       Глаза девочки становятся стеклянными из-за слёз. Она старалась максимально это скрыть и кусала губы, чтобы заглушить моральную боль физической, но, конечно, Татьяна заметила и слёзы, и тревожность, и уже в кровь искусанные губы.       — Заинька, ну ты чего? Я ещё ничего не сделала, не нужно плакать.       — Мне страшно… Не нужно ничего делать! — просит Алёна.       — Всё готово, давай правое плечико.       — Может всё-таки само пройдёт?       — Нет, моя радость. Сейчас укольчик сделаем, и тогда всё точно пройдёт. — Татьяна протирает плечо на месте прокола, пока Алю всю трясёт от страха. — Зайка, не бойся, если ты будешь трястись, я не смогу ничего сделать.       — Это страшно! Ну не надо… — молит слабенький голос.       Силы кончаются, температура ползёт всё выше. Тело девочки буквально горит! Но рука продолжает трястись, что усложняет врачу работу.       — Давай таблеточку выпьем, чтобы ты немного успокоилась, — предлагает она.       Алёна хочет возразить, но Татьяна быстро достаёт из упаковки таблетку, а бутылка с водой, как назло, уже стоит в комнате.       — Запей водичкой и глотай. Точно выпила?       — Да.       И Алёна действительно проглотила таблетку: она вспомнила про Гран-при и про то, как тяжело было тренироваться с температурой. Спустя пять минут успокоительное действует, и подростка наконец перестаёт трясти. Татьяна снова протирает плечо спиртом.       — Зайка, отвлеклись на что-нибудь.       Алёна отворачивается в сторону. Из глаз текут слёзы, но она быстро утирает их рукавом. Татьяна берёт шприц и плавно, аккуратно вводит иглу в плечо, боясь сделать ребёнку больно.       — Всё, зайка! Зря ты так переживала. Не больно?       — Больно, — отвечает Аля, медленно впадая в истерику.       — Ты умничка. Лучше поспи, потом температурку померим ещё раз, — говорит Татьяна, приобняв девочку. (Та, конечно же, не дала сделать это нормально.)       Когда Татьяна выходит из комнаты, Алёна утыкается лицом в большого плюшевого медведя, которого подарил ей Даня, и тихо плачет. Истерика накрывает её с головой — настолько ей было страшно, хотя всё уже закончилось.