Ятрочир

Девочка сидела в комнате и тихо рыдала в подушку. Такой шок от происходящего она ещё никогда не испытывала. «10 дней пыток, я просто не выживу», — думала Алёна. Какие только чувства не испытал бедный ребёнок в этот момент, она была готова на всё, лишь бы ей ничего не делали. Под угрозой стоит её спортивная карьера, если она не согласится на лечение, в зал ни ногой. Только вот как врач может запретить ей это делать? Авторитет она никогда не имела, значит, продолжать тренировки Алёна может. Это единственное, что тогда её успокаивало. В голове крутилось всё, что только может быть, мысли были не из приятных. Она уже представляла, как Татьяна насильно её удерживает и вкалывает лекарство самой большой иглой. Хоть такого никогда не было, подросток был уверен, что будет именно так. Во время этих душевных переживаний в дверь постучали. — Малыш, ты тут? — спросила врач, приоткрывая дверь, видя, как девочка вытирает слёзы. — Ага. — ответила Алёна дрожащим голосом. Татьяна вошла в комнату к девочке, видя картину: её ребёнок сидит на полу и плачет, обнимая игрушку, уткнувшись в неё. Татьяне было очень жалко Алю, зная, какая для неё болезненная эта тема, тема лечения, а тем более методом уколов… — Ну ты чего, радость моя? — спросила Татьяна у девочки, хотя спрашивать было нечего, причина слёз была очевидна. Ничего не отвечая, Алёна лишь тихо всхлипывала. Сердце просто разрывалось, конечно, Татьяна сразу начала успокаивать свою, так сказать, дочь. Женщина села рядом с ней и обняла. — Солнышко моё. — прижала к себе своё чудо, целуя в мокрые из-за слёз щёки, Аля начала вырваться, но врач держала её крепко, ласково обнимая. — Нет, нет, у меня ещё нет ничего. — ласково сказала Татьяна, показав пустые руки. Аля продолжила плакать, стараясь делать это как можно тише. Врач знала, что эту истерику можно ожидать, поэтому принесла воду, подсыпав туда успокоительное. — Давай потушим этот пожар в тебе, хорошо? — ласковым голосом сказала Татьяна, протягивая стакан воды. *Отрицательное качание головой* — Ну почему же? Тебе станет лучше, и мы спокойно поговорим. — Я не хочу говорить, я ничего не хочу! — Тш, тш, всё, заинька, я понимаю. — говорила её «мучительница», вытирая слёзки ребёнка. Слёзы лились ручьём, это уже было похоже на паническую атаку. Всё это время Татьяна крепко обнимала девочку, нежно поглаживая по чему только можно. Сидели они в полной тишине. Сначала девочка вырывалась, а потом у неё просто не было сил, и она смирилась, что заперта в клетке объятий. Сама по себе Аля была тактильной, обожала обнимашки, целовашки и всё такое, но с Татьяной было по-другому, она боялась, когда та даже прикасается к ней, а тут объятия, поглаживания и поцелуи в щёчки, по которым стекали слёзы. — Котёночек, а почему ты так отреагировала? — задала вопрос Татьяна, гладя по голове своё заплаканное счастье. Аля стала ей как родная дочка, женщина очень переживала за неё не только в плане здоровья, но и прониклась к ней материнским теплом и заботой. — Потому что я не хочу, это страшно, не хочу насильно, не хочу совсем. — сказала девочка на одном дыхании и снова уткнулась в игрушку. — Ну, а кто сказал тебе такую ерунду, что я буду что-то делать насильно? А? — Это очевидно. — Почему же?) — Я сама не дамся. — Алёночка, расскажи, как это началось, почему ты так боишься? — Так получилось, просто… Меня никогда не спрашивали, хочу я этого, или нет. — Тааак… — Просто брали силой и резко делали. Всегда пытались как-то заткнуть, чтобы я не могла кричать. — Боже мой, какой ужас! Тебе хоть не попадало? — Не сильно, всё нормально в принципе. — говорила девочка, по ней видно, что ей тяжело об этом говорить, и рассказала она это Татьяне, потому что толком не понимала, что происходит. — Послушай, милая, тебе просто попадались какие-то злые изверги, не все врачи такие. — Угу. — кивнула девочка. Вроде бы разговор пошёл, но видно, что Алёна ещё очень боится, и плакать она не переставала. — Ангелочек мой, ты думаешь, мне так хочется делать тебе больно? — Не знаю… Нет. Наверное… — со страхом на глазах ответила Аля. — Конечно нет, я наоборот хочу, чтобы ты была здоровенькой. Для этого нужно немного полечиться, понимаешь? — сказала Татьяна, подойдя к задаче с другой стороны. — Нет, нет, не буду, не буду! — начала вырываться из объятий девочка. И паника поднялась ещё больше. — Ч, ч, ч, всё хорошо, золотце, мы просто поговорим сначала. — говорила Татьяна, пытаясь угомонить ребёнка, странно, но это даже получалось.- Так хорошо сидели, иди ко мне. — не успев дождаться ответа, Татьяна снова крепко обнимает свою малышку. Где-то полчаса они просидели в полной тишине, только тихо всхлипывала Аля, пока вовсе не успокоилась. А Татьяна помогла ей в этом: обнимала, вытирала слёзы, целовала и говорила, что всё будет хорошо. — Ну, солнышко, успокоилась? Как настроение? — Настроение — наглотаться таблеток и умереть от передозы. — Нет, таких шуток я не одобряю, не говори о таких вещах. — сказала Татьяна, заглянув в грустные детские глазки. — В каждой шутке есть доля правды. — Знаю, это и пугает, даже в голову такие мысли не бери, хорошо? — Ага. — Ну, а теперь смотри, нужно укольчик сделать. — не успела договорить врач, как Аля снова начала вырываться. — Тише, солнце моё, я же ещё не колю ничего, успокойся. — Давай договоримся, я сейчас несу лекарство. Наполняю шприц. Мы с тобой спокойно говорим. А потом делаем. Хорошо? — Хорошо, только без последнего предложения. — Нет, зайчонок, лекарство обязательно. Давай мы сначала поговорим, а потом я начну всё готовить. — … — Не слышу ответа. — Хорошо… — Расскажешь про родителей, солнце? *Отрицательный кивок головой* — Ну почему? — Потом Катя узнает и снова будет кричать, или что похуже. — Катя?.. А, понятно. А как она узнает? — У неё свои связи… — Какие же? В этот момент Алёна подняла мокрые от слёз глаза на Татьяну. Девочка была уверена, вся информация, которую она говорит врачу, передаётся маме, поэтому она и старалась помалкивать лишний раз. И это встреча в отеле была как будто не случайна, ну зачем Кате вызывать врача, разве что для своей дочери, так сказать, передать в надежные руки и скрыться. Не сказать бы, что маме было полностью все равно на ребёнка, у Али всегда было много красивой одежды, качественной косметики и т.д. Мама девочки объяснила это тем, что пусть её дочь нормально выглядит, а то ей за неё стыдно. Говорить это все своему ребёнку в лицо очень жестоко, особенно подростку, которая и так ранима. И зря на Алю наговаривали, девочка всегда выглядела красиво, ухоженно, да и сама по себе внешность была очень красивая: средний рост, тонкая талия с лёгким прессом, худые ноги, пухловатые губы, зелёно—карие глаза, длинные ресницы, аккуратный нос, веснушки вокруг носа и огненно-рыжие волосы чуть ниже лопаток. — Нет, Аль, ну ты чего? Как ты вообще до такого додумалась? — сказала Татьяна, поняв вечное недоверие девочки. — Значит это правда, да? Отель, случайное знакомство, тренировка, жуткий кабинет. Это всё связывает. — Во-первых, обычный медицинский кабинет, ничего страшного, во-вторых, я тогда работала в этом отеле, пришёл вызов, что нехорошо твоей маме, вызов был не срочный, зелёного цвета, поэтому, когда я закончила дела, пришла в номер. Мамы твоей тогда уже не было, и всё на тебя перешло. Ты мне сразу не понравилась в плане здоровья: кожа очень бледная, губы синие - было видно, что ты себя плохо чувствовала. И сразу было понятно, что ты меня боишься, вот прям с первого слова. А потом ты от меня убежала, не дав даже осмотреть. Страшно представить, что было бы, если бы я тебя в кабинет не затащила. — Значит нужно учиться врать. — Нет уж, не надо. Тем более по виду и поведению я все равно пойму, что с тобой что-то не так. И вообще, не нужно это скрывать, чем быстрее начнём лечение, тем меньше вероятность, что нужно будет что-то колоть. — Само пройдёт, ничего серьёзного. — Так, малыш, я врач, и я лучше знаю, что серьёзно, а что нет. Поэтому говори об этом всегда, слышишь? — Врач, в этом и проблема… — А насчёт своей фантазии не переживай, не шпион я, а мама просто попросила с тобой побыть, а потом я оформила на тебя опекунство, потому что ребёнок не может находиться в стране без родителей, а ехать ты категорически отказывалась, почему, кстати? — Там холодно, и делать нечего, не могу оставить друзей, тренировки, маму. И я не хотела больше с семьёй видеться. — С семьёй? Я думала, у вас только с мамой так. А какие у вас с папой отношения? — Не знаю, я его никогда не видела. — Как так получилось? — Он сына хотел. Когда узнал, что будет дочь, ушёл, Катя хотела аборт сделать, но сроки поздние были. — Разве любовь зависит от пола ребёнка? — У папаши видимо да. Почему аборт на поздних стадиях не делают? — Потому что до 22 недель малыш ещё не так развит, а после этого у него формируется нервная система, и он уже будет чувствовать боль. — Лучше ведь сделать ему больно до рождения, чем в течение жизни. — Я всё понимаю, что у вас с мамой сложные отношения, но она же всё-таки тебя родила. — Ага, потому что другого выхода не было. — Ладно, забыли, у тебя ведь ещё и брат есть? — Да. — А у вас с ним какие отношения? — Я его ненавижу. — Почему? — Потому что он меня любит. — А что в этом плохого, ты же его сестра? — Он меня любит не как сестру… — Алечка… — Да, в этом плане… Но у него не получилось, так что всё хорошо. — Ребёнок мой, бедненький, вот почему ты говорить со мной не хотела? — Да… — Ладно, зайчонок, давай не будем о грустном? — Ок. — Мы с тобой поговорили, значит, можно приступать к лечению, я схожу за лекарством, не убегай никуда. — Не надо, нет! — Малыш, давай так, 10 дней мы поколем укольчики, но ты можешь не ходить в школу. — Нет, я лучше в школу. — Солнышко, смотри, лекарство я колоть буду, это даже не обсуждается. А пойдёшь ты в школу или нет, решай сама. — Не пойду. — Вот и всё. Давай, чтобы тебя сильно не пугать, я приготовлю всё в другой комнате, а ты водички попей, хорошо? — Я не хочу пить. — В твоём организме сейчас мало жидкости из-за истерики, понимаешь? — Ага. — Давай чуть-чуть хотя бы. Девочка взяла в руку стакан воды, вовсе забыв, что там успокоительное, и сделала 1 глоток. — Ещё 2 глоточка, давай, моя, ты сможешь. Девочка сделать ещё 2 глотка и уже была немного расслаблена, но страх её никак не покидал. — Вот умница. Посиди тут тихонечко, я сейчас. Врач ушла готовить всё для инъекции. Ребёнок был уже немного расслаблен, но страх давил на неё. И вот эти минуты: медицинские перчатки, распаковка шприца, ампула, наполнение. Всё готово, осталась самая сложная задача: сделать этот укол девочке. — Солнышко, ты готова? — Нет, конечно. Но вопрос походу риторический. — Вот видишь, ты сама всё понимаешь. Может хоть на кровать сядешь? — сказала врач, выпуская лишний воздух из шприца. Девочка замерла и осталась сидеть на месте. Успокоительное лишь утихомирило её, что вполне логично. Бояться она не перестала, нет такой таблетки, которая уберёт фобию. — Понятно. Ты девочка уже взрослая, рассказать правду? — Какую? — Я прекрасно вижу, что ты меня боишься. Поэтому лучше я расскажу тебе правду. Тебе нужно немножко потерпеть, будет больно только от иголки, зайка. Там буквально секунд 15. Я бы даже не сказала, что больно. Так, неприятно, но ведь это во благо. Потерпишь чуть-чуть. — Я знаю. — Тогда ручку вытяни, котёнок, это ведь не так больно. — Ну там игла большая очень. — Не переживай, нам вся и не понадобится) — сказала Татьяна, сама взяв руку девочки. Аля не стала вырываться, потому что успокоительное дало о себе знать, да и сил после длинной истерики не было. В это время женщина осматривала вены девочки, после сегодняшней инъекции след ещё остался, он пройдёт на следущий день, а сейчас лучше сделать в другую руку. — Давай другую ручку. — Зачем?! — Тут след есть ещё, сегодня в другую сделаем. — Нет, не надо. — Алён, в чём дело? — Ни в чём. — Я кажется начинаю догадываться, ручки покажи. — Да всё нормально, правда. — Я просто посмотрю, не переживай. — сказала Татьяна, закрывая иголку от шприца колпачком. — Солнышко, ну что такого может быть на твоих ручкам, что ты их прячешь? — Ничего. — Тогда, — Татьяна взяла 2 руки девочки. — Просто. — вытянула. — покажи, — закатила рукава, чтобы было видно запястье. — Боже, милая, зачем?! — ужаснулась Татьяна, увидя свежие порезы. — Это старые... — Тогда почему они кровоточат? — М, не знаю. — Я тебя не ругаю, просто расскажи, что случилось. Ты из-за этого маленького укольчика так расстроилась? — Да... — Солнышко моё, это как комарик, чуть потерпи. — сказала Татьяна, протирая спиртовой салфеткой руку Али. У девочки не было сил сопротивляться. Врач вновь сняла колпачок с шприца. — Зайка, помоги мне, кулачком поработай. Ага, вот так, умница. Иголка вошла в вену, девочка дёрнулась. — Ч, ч, ч, больше больно не будет. Постарайся не дёргаться, дыши глубоко. — ласково говорила Татьяна, доделывая укол. — Больно. – тихо констатирует факт ребёнок. — Ещё чуть-чуть, счастье моё, потерпи. – ласково просит её врач.— Ну, наконец-то это закончилось.) — выдохнула Татьяна с облегчением. — Золотце, это же не стоило твоих слёз, в следущий раз давай без истерик, ладно? — Хорошо... — Вот и договорились, отдыхай. — сказала Татьяна, дотронувшись до щеки девочки, а затем вышла из комнаты.