Наместник Нотт

Близился двухнедельный срок, когда отчет по зелью поиска должен был оказаться на столе у наместника. Из Лондона прибыли редкие ингредиенты, и мы с отцом тщательно распаковывали посылки, которые любезно бросила на порог наша старушка-сова. Картонные коробочки с треском рвались в нетерпеливых руках, а содержимое тщательно проверялось, взвешивалось и оценивалось. Кухню наполнил запах корицы и миндаля, когда я вскрыла последнюю пришедшую упаковку. Я краешком глаза заметила, как отец вдохнул блаженный аромат и прикрыл глаза от удовольствия. Мне тоже нравился этот запах. Когда все было аккуратно сложено к остальным запасам в шкафчик, мы вошли в мастерскую и устроились на креслах. — Сегодня идешь к Нотту, да? — обеспокоенно спросил отец, и я немного вздрогнула, когда его голос разрезал тишину. — Будто у меня есть выбор, — я пробормотала, впиваясь глазами в злосчастный котелок. Порой так и хотелось случайно разлить его содержимое, но приходилось сдерживать свои гневные порывы. — Как бы мне не было тошно от этой мысли, но твое лечение оплачено его деньгами. — Ты ведь не винишь себя, дорогая? Я устало выдохнула. Плед скатился с подлокотника кресло, и мне пришлось поднимать и снова складывать его, движения выходили неестественно резкими, что выдавало накрывшее меня волнение. — Виню отчасти, мне кажется я зашла слишком далеко, и где-то оступлюсь. Когда мягкая ткань наконец была сложена и отправлена на свое место, отец потянулся ко мне и слегка дотронулся шершавой рукой моего плеча. — Ты не одна, дочка, мы что-нибудь придумаем. А деньги, пускай его грязные деньги хоть раз послужат хорошей цели, ведь правда? Он одарил меня своей теплой и родной улыбкой, трогательной, отчего приятно щемит сердце. И я улыбнулась ему в ответ, ощущая, как камень на душе потихоньку рассыпается в мелкий песок. У папы всегда был особенный дар, которого не хватало многим людям, живущим на земле: чистая и добрая душа. Одной только улыбкой он мог растопить любое сердце. Чувство обиды вдруг укололо меня, когда я перевела взгляд на семейный портрет: я, мать и отец. Родственники были слишком несправедливы, когда вышвырнули наше семейство за порог, отрезав от себя. Я знала, что папа хранит на чердаке старое полотно, на котором изображены его родители. Я также знаю, что он иногда поднимается наверх и вспоминает их лица, глядя на яркие краски, не теряющие свой цвет с годами. Я чувствую его боль, обиду и горечь, которую он каждый раз подавляет в себе, закрывая полотно белой тканью и отправляя его на дно большого сундука. Но ничего не могу с этим сделать. Сколько бы сов не улетало из дома с просьбой о помощи в клюве, ни одна не приносила ответа. Розовый дым и аромат из котелка вытянул меня из своих мыслей: лес после дождя, горячий шоколад и сирень. Амортенция для анонимного покупателя из соседней деревни была готова. Я не спеша встала с кресла и погасила огонь под котелком. Зелье разлилось в несколько стеклянных баночек, которые впоследствии были закупорены пробкой и сургучом. Три из них отправятся заказчику, два передадутся Гестии, которая направит их в другое место. Часы показывали уже пять часов после полудня, и я покосилась на роскошный конверт на рабочем столе: приглашение наместника Нотта к себе в особняк в 18:00. Интересно, как Теодор Нотт относится к опозданиям? Удивительно, сколько мыслей о протесте его повелениям укоренилось в голове. Я вспоминала дерзкие слова и поведение наместника тогда в лесу, и мне страшно хотелось чем-нибудь досадить ему, задеть за живое. Но я тут же вспоминала, в каком положении нахожусь, и как мне стоит себя вести: учтиво и покорно, как делают все горожане, чтобы не навлечь на себя беду. Я снова выбрала светлую футболку и легкий сарафан, но на этот раз оставила волосы распущенными. Голова немного побаливала от душного летнего воздуха, и когда тугой пучок волос был распущен, я почувствовала облегчение. Этой ночью я опять работала допоздна, и теперь под глазами темнели круги от недосыпа. Пришлось воспользоваться специальной мазью, которая исправила это дело. Теперь я была готова выйти из дома. Спустившись вниз, захватила колбу с промежуточной пробой и детальный отчёт по изготовлению, затем вышла на улицу. Ласковый ветер играл с прядями светлых волос, летел дальше, поднимал с земли листья и уносил прочь. Оставался лишь запах сырой земли и свежескошенной травы. Где-то на заднем дворе звенели колокольчики, отгоняя ворон от посевов тыквы. Наш участок был небольшим, но однозначно уютным благодаря труду. Дом находился в двадцати минутах от центра города, в районе, где преобладали частные дома с небольшими двориками. Наши соседи заполняли палисадники цветами и красивыми декоративными растениями, высаживали несколько грядок с овощами на заднем дворе. Мы же заполонили весь задний двор съестными посевами, а палисадник я оставила для некоторых растений, которые мне нужны для зелий, и украсила периметр палисадника красивыми пионами. Их аромат встречал каждого гостя, который появлялся на пороге дома. Перед калиткой меня ожидал большой черный автомобиль, солнце отражалось бликами на его гладкой поверхности. Рядом с автомобилем стоял мужчина, крупный, в маске и в черной мантии. Он стоял неподвижно, словно статуя в саду, и смотрел в мою сторону. Я подумала о том, что вероятно он использует специальную ткань, обработанную терморегулирующими заклинаниями, потому что носить черный в такую жару было сумасшествием. — Мисс Уайт, — он открыл дверь автомобиля, приглашая внутрь, — наместник ожидает. Я недоверчиво посмотрела внутрь салона и стиснула в руках образцы и отчет, не спеша садиться внутрь. Затем вновь обратила взгляд на провожатого. — Это Вы следили за мной у городской совятни? — я предположила, ведь среди пожирателей смерти тогда в парке больше не было настолько крупных волшебников. Мужчина сделал шаг навстречу мне. Хоть его лицо и было скрыто за маской, я ощущала холод и злобу, исходящую от него. Он прошипел сквозь зубы: — В машину. Мистер Нотт не любит ждать. Я повиновалась, прокручивая в голове мысль, что пока я нужна наместнику живой и здоровой для выполнения заказа, так что вряд ли это устройство будет везти меня на верную смерть. — Как мне называть Вас? — обратилась к мужчине, который сел рядом со мной. Автомобиль тронулся и направился вперёд. Я с любопытством наблюдала за тем, как механизм работает без вмешательства человека, направляемый лишь чарами. Мой спутник молчал, игнорируя заданный вопрос, казалось он совсем не двигался. Его руки покоились на коленях, и у меня появилась опасная мысль: за сколько секунд он достанет палочку в случае попытки побега? — Вы как настоящая грозовая туча, сэр, — я покосилась на него, ожидая ответа. Но его вновь не последовало. Хотя мне показалось, что я услышала тихое хмыканье под железной маской. Автомобиль двигался по улице ещё некоторое время, и перед нашими глазами открывались скромные виды Эсенби: узкие улочки с каменной брусчаткой, жилые дома, стены которых покрыты плющом, а некоторые крыши уже поросли мхом, частный сектор открыл нашим глазам резные калитки и выкрашенные аккуратные заборчики, маленькие палисадники с клумбами различных садовых цветов и бесконечное количество зелени вокруг. Мы встречали горожан, спешащих по своим делам. Я разглядывала их лица, но улавливала только страх и отчаяние. Автомобиль подъехал к большому только отстроенному особняку в западной части города. Я ахнула, осознав, какая территория принадлежит этому дому и его хозяину: казалось бы бесконечный зеленый сад с многочисленными клумбами фиолетовых цветов, узкие дорожки, выложенные булыжником. Особняк наместника был великолепным, похожим скорее на замок, чем на поместье: коричневый камень, скульптуры, резные окна. Я гадала, какому стилю принадлежит это строение, но, осознав, что ни черта не понимаю в этом, отбросила эти мысли. Туча, как я решила его называть отныне, выбрался из автомобиля и, обойдя его, открыл мне дверцу. Мужчина протянул руку, но я лишь оттолкнула ее и выкарабкалась из машины сама, досадно испачкав щиколотку грязью. — О, Мерлин, кто придумал это, — ворчала я, стараясь оттереть серое пятно от кожи. — Вероятно те, кто не хочет передвигаться на метлах, или пачкать костюм в камине, — из дверей особняка прозвучал уже знакомый мне мягкий голос. Я не удивилась, даже немного привыкнув, что наместник появляется вот так внезапно и отвечает на мои риторические вопросы. Он был одет в парадную мантию черного цвета, и я невольно подметила, что черный цвет — лучший цвет для него, красиво контрастирующий с белой кожей и синевой глаз. Это было странным: парадная мантия, аккуратно уложенные волосы. Уж явно наряжался не для встречи со мной, следовательно его ждёт какое-то важное событие? Что ж, тогда возможно наш разговор пройдет быстро. Мы с Тучей поднялись по ступеням, ведущим к парадному входу, и тогда Теодор небрежным кивком головы приказал мужчине оставить нас. Проводив взглядом уходящего Пожирателя смерти, я почувствовала какое-то тянущее тревожное чувство внутри. Наместник одарил меня небрежным взглядом и пригласил войти внутрь. Когда мы вошли, я приоткрыла рот в удивлении. Снаружи особняк выглядел роскошно и богато, но внутри все было обустроено в минималистичном виде, чего я совсем не ожидала: светлые стены и пол, отсутствие ковров и украшений на стенах: только тонкие позолоченные нити вдоль стен под потолком, семейные портреты в массивных рамах, скромные зелёные растения в горшках на полу по периметру. Посреди парадной залы вверх уходила каменная лестница шириной в несколько метров. Я сделала несколько шагов вперёд и осмотрелась. Потолок залы был высок и уходил в стеклянную крышу, через которую струился свет. Золотые нити наверное красиво отражали свет, когда появлялось солнце. Нотт молча повел меня по лестнице на второй уровень, и я то и дело засматривалась вниз, опираясь на широкие перила. Здесь было удивительно тихо, будто кроме нас в доме никого не было. Вероятно у домовиков есть свое крыло, где они обитают. В хрупкой тишине, нарушаемой лишь твердыми шагами наместника и робкими моими, мы дошли до его кабинета, как оказалось тоже скромного: в центре стоял письменный стол, выкрашенный в темный цвет, и несколько стульев. На стене висел портрет пожилого мужчины. Мне вдруг стало неуютно под тяжелым взглядом его синих глаз, будто он мог заглянуть мне душу и перевернуть все там вверх дном. По спине пробежали мурашки, и я, сглотнув, с трудом старалась не смотреть на этот портрет. Теодор взял у меня бумаги и глазами пробежался по отчёту. На его лице не выражалось ни единой эмоции, так что мне оставалось только гадать, доволен он или же нет. Брюнет поднял свои глаза, всматриваясь в мои, и мы оба замерли в молчании. Он смотрел на меня ещё несколько секунд все тем же пронзительным взглядом, а затем задал вопрос: — Это все? — Да, — я тихо ответила. Зелье поиска варилось достаточно медленно, мелкими шажками, но я не раз уже это проговорила, чтобы напоминать об этом снова. Теодор ещё раз пробежался по бумагам, перебирая их в руках, затем осмотрел образец в колбе. Прищурился и лукаво улыбнулся. От этой опасной улыбки по спине пробежали мурашки, иголочками впиваясь в похолодевшую кожу. — Джейн, — начал он, лисьими глазами смотря на меня, — ты девушка наблюдательная и рассудительная. Я сглотнула, в мыслях придумывая контраргументы, почему это не так. Наместник бросил бумаги на стол, не отводя взгляд. — Мне пригодится твой острый ум. Я вздохнула, сцепив руки за спиной. — Что конкретно Вам нужно, наместник? Что от меня хотите на этот раз? — мой голос выдавал накопившуюся усталость. — Твою компанию сегодня. Я фыркнула, представляя безумную картинку в мыслях: я, наместник и прогулка по саду. Или мы за чашечкой чая. Или мне прочитать ему лекцию о действии целительных зелий? — Вы перегрелись, наместник. В вашем кабинете стоит открыть окно и впустить воздух, — твердо произнесла я, забыв о покорности и послушании перед высоким чином. — Я зельевар, а не спутница на вечер, подыщите кого-то другого. Я думаю, что большинство девушек нашего города не откажется от компании наместника. Я опять надерзила тому, кто легким движением руки может лишить меня всего. Но Теодор только усмехнулся. — Ада! — он скомандовал, и перед нами появился эльф-домовик в светлом переднике. Ее огромные пугливые глаза робко рассматривали нас. Я отметила про себя, что она выглядит достаточно опрятно и здорово, следовательно к слугам в доме относятся хорошо. Я уже встречала нескольких господ нашего города, которых сопровождали домовики на улицах и в магазинах, и видела, с какими синяками и порезами могут ходить бедные эльфы, не угодившие своим хозяевам. — Господин, — пропищала Ада в поклоне, — мисс Ада к вашим услугам. — Подбери мисс Уайт парадное платье, пускай будет готова к восьми часам. Ада потянулась ко мне, но я сделала несколько шагов назад, инстинктивно выставляя руки ладонями вперёд. — Святая Моргана! Какое к черту парадное платье? — я запаниковала, отодвигаясь от домовика ещё на несколько шагов. Наши движения походили на какой-то сумасшедший танец. — Парадное, мисс Уайт, — Теодор наблюдал за нашим нелепым перемещением по его кабинету, — Вы не можете посетить мой прием в таком виде. — Прием? Ах, вот как. Мне оказана честь побывать на приеме самого наместника? Я наконец остановилась, переставляя стоящий у стены стул так, чтобы он находился между мной и Адой. — Господин Нотт, — я потерла виски, стараясь избавиться от накопившиеся напряжения. — Я никуда не пойду, пока Вы не объясните все от и до. Я не берусь за работу, о которой ничего не знаю. — О, я все объясню, когда Ада подберёт тебе парадное платье, — он подошёл ближе ко мне, эльфийка мигом отстранилась от нас и встала рядом со стеной, покорно сцепив руки на переднике. На лице Теодора появилась мимолётная улыбка, которая тут же погасла. Это был дурной знак.

***

Здесь, в северной части Англии, темнота медленно расплывалась по небу, окрашивая лежащую под ним землю во всевозможные оттенки серого. Заходящее солнце изредка пробивалось сквозь плотные тучи, по крупицам отдавая свой последний свет. Я стояла у окна в парадном платье и с убранными волосами, прижавшись к холодной плоскости лбом и наблюдала за тем, как на площадке перед домой появляются люди. От дыхания стекло слегка запотело, я нарисовала на нем первую пришедшую в голову вязь. Она была похожа на узор гальдрастава из одного учебника Мэттью, но я не была уверена в правильности черт. Я даже не помнила, из каких рун состоял этот узор. На мне было золотистое платье на тонких бретельках, нежный шелк струился по телу и уходил в пол, открывая правую ногу в элегантном разрезе. Спина была обнаженной, только перехвачена крест на крест тонкими шелковыми нитями. Ада протянула мне маленькую сумочку, объяснив, что на нее наложено заклятие незримого расширения, и кроме палочки поместятся любые другие нужные мне вещи. Я с неохотой взяла ее, сравнивая себя с марионеткой, которую дёргают за ниточки и наряжают в платья. Домовик жестом пригласила меня пройти на выход из комнаты, затем щелкнула пальцами, отчего комната перед моими глазами поплыла, Ада пропищала: — Налево, затем до конца коридора. Ада наложила на мисс Джейн анонимные чары, ваше лицо будет казаться гостям совершенно другим. Я молча кивнула, переступая порог комнаты и выходя в мрачный холодный коридор, хотя была готова расцеловать домовика за чары анонимности. Странное тугое чувство поселилось в моем животе: предчувствие опасности или же просто тревожность. Это крыло особняка казалось пустоватым, вероятно гостевым: стены не привлекали глаз своей идеальной белизной, на полу скромно лежал персиковый ковер, по которому я плыла туда, куда указала мне Ада. С каждым шагом я более отчетливо слышала шум и музыку. Интересно, как я буду выглядеть для гостей: одинаково для всех или же каждый увидит мое лицо по-своему? Как будет видеть меня наместник? Я почти до крови закусила нижнюю губу, устрашившись этой мысли, вот так внезапно посетившей голову. Рука оттолкнула створку двери, и я оказалась у лестницы, той самой, по которой мы поднимались в кабинет Теодора. Только в этот раз я стояла с другой стороны. Внизу собирались люди, они переговаривались, смеялись, пили напитки, любезно разносимые эльфами, и, впрочем, ничто не намекало на то, что эта вечеринка лишь для Пожирателей смерти, убийц и разрушителей живого. Я робко спускалась по каменным ступеням, озираясь, пытаясь разглядеть все эти лица и возможно выцепить знакомые мне лица, те, которые возможно увидишь в ежедневном пророке за очередные разрушения и верную службу Волан-де-Морту. Мои глаза встретили синие, и что-то тревожное внутри на миг отпустило свои когти. Хоть одно знакомое лицо в толпе. Я опустила глаза, а когда подняла вновь, обнаружила, что наместник все также смотрит на меня, не отрываясь. Теодор медленно подошел ко мне протягивая руку. Я нехотя протянула свою ладонь в ответ и почувствовала, как его теплая рука накрывает мои ледяные пальцы. Теодор мигом достал палочку и без единого звука наложил заклинание. Я вдруг осознала, как мне было до этого холодно. Сейчас же тепло медленно окутывало мое тело, начиная с ног, заканчивая макушкой. — Красивые платья всегда непрактичны, — он одарил меня одной из его опасных улыбок, — иногда я сочувствую хрупкому полу. Я тихо фыркнула, но промолчала. Хрупкий. Пусть зайдет к нам в восточную часть и попытается найти хоть одну хрупкую женщину. Мы не неженки-аристократки, которых он привык видеть. — Вы видите мое настоящее лицо? — вместо этого спросила я. — Да, чары анонимности были моей идеей. Однако я оставил для себя лазейку. — Хорошо, — я согласилась, обдумывая этот ход. Стыдно ли ему находиться рядом со мной? Мне было бы жутко стыдно, увидь я сейчас друзей, которым отчаянно помогала в течение нескольких лет. Теодор повел меня к ближайшим столикам и протянул бокал с игристым напитком, от которого я вежливо отказалась. Мужчина не стал настаивать, и забрал его себе. — Посмотри вперед, что ты видишь? Я рассматривала людей впереди, пока глаза Нотта оценивающе впивались в меня. — Волшебников. Одни говорят друг с другом, другие смеются. Третьи… — Я зацепилась глазами за одинокого человека, стоящего на другом конце залы. Он ни с кем не вступал в разговор, только смотрел в свой бокал, изредка отрывая от него взгляд. — Третьи, наблюдают. — Верно, — Теодор кивнул, на его лице мелькнуло ликование, — присмотри за этим человеком, затем расскажи мне все, что думаешь по этому поводу. Вот такая услуга. Можешь быть на приеме столько, сколько пожелаешь, затем автомобиль отвезет тебя домой. — Все? — я ошарашено уставилась на него. — Вы за этим меня сюда притащили? Подумать только, будто у господина наместника нет домовых эльфов и слуг, чтобы быть его ушами и глазами! Теодор провел пальцами по моему предплечью и, не ответив ничего, оставил меня одну среди гостей. Я охнула, растерявшись. Что теперь делать? Стоять здесь и наблюдать за этим человеком? Нужная мысль плавно скользнула в мою голову и загорелась яркой искоркой. Почему бы не не понаблюдать за ними за всеми? Теодор Нотт, сам того не зная, открыл мне возможность собрать по крупицам информацию. Не для него. Для его врагов, среди которых, между прочим, числюсь и я. Я отправила спелую виноградинку в рот, прищурившись, рассматривая только прибывших жителей Западного Эсенби и неизвестных мне гостей. Мысли кружились в голове словно коршуны над добычей, я чувствовала приливающий адреналин от того, что так удачно разыграла карту. В зале негромко играла музыка, и ее почти не было слышно за гулом разговоров. Гости все прибывали, и двери особняка постоянно открывались, отчего холодный воздух с улицы стелился по полу и холодил ноги в открытых босоножках. Мой взгляд блуждал по приглашенным людям, по их роскошным нарядам и неискренним улыбкам, уши ловили обрывки разговоров, которые запоминались и анализировались. Я уложила в своей голове немногое, но даже эти крупицы были безумно ценными: я услышала фамилии семей, которые только примкнули к Волан-де-Морту и что-то про Албанию, вроде как в ее лесах ведутся поиски чего-то важного. Я не услышала ни слова об оставшихся крохах сопротивления, и это согрело мне душу. Произошло бы что-то плохое, эти змеи бы вовсю хвастались и радостно обсуждали бы новые смерти и разрушения. Я вернулась глазами к тому месту, на котором стоял незнакомец, но его уже там не было. Пустое место возле стены показалось мне вдруг неестественно голым. Я стиснула зубы и огляделась вокруг, в поиске объекта наблюдения, но никак не могла найти его среди людей. Вдруг я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит, и когда обернулась, то увидела того самого незнакомца. Он стоял совсем рядом со мной и всматривался своими карими глазами в мое лицо, его волосы пшеничного цвета были коротко подстрижены, полноватое лицо расплывалось в улыбке. — Мне показалось, что тебе также одиноко, как и мне, — он начал разговор первым, и в его речи слышался легкий французский акцент. — Я знаю многих на этом приеме, но тебя вижу впервые. Я смутилась, но постаралась сохранить концентрацию, чтобы подобрать нужную фразу в голове. Находясь в столь опасном месте, нужно всегда следить за каждым словом и эмоциями на лице. — Я живу в соседнем городке, сэр, — мой голос звучал мягко, при этом не дрожал, что стоило больших усилий, — он не такой уж и известный, чтобы знать жителей в лицо. Он всматривался в мое лицо еще несколько секунд, затем произнес: — Понятно. Мужчина встал рядом со мной, рукой почти касаясь моего плеча. Я медленно выдохнула, придумывая, что делать дальше. — Меня зовут Маркус. Маркус Вебер. — Очень приятно. Далия Амбер, — соврала я, назвав имя своей матери и фамилию Мэттью. — Я заметил, что на тебе нет метки, Далия, — он странно произнес это имя, будто заведомо зная, что оно ложное. Но сердце всегда страшится, когда человеку есть что скрывать. И мозг выдумывает то, чего возможно и нет в помине. Поэтому я списала эту ситуацию на игры своего разума. — Насколько мне известно, метку надо заработать, сэр, — я задумалась, как мог получить свою метку Теодор Нотт. Убил ли он кого-то? Я вернулась к мысли, что скорее всего он убивал, и убивал многих, раз заслужил такое доверие от Темного Лорда. Меня охватило сожаление. Будь мистер Нотт совсем другим человеком, я могла бы заинтересоваться им. Маркус хмыкнул, смотря куда-то вдаль. Я продолжила: — А есть ли у Вас метка, сэр? Положение девушки в парадном платье сразу очевидно, а вот вы, мужчины, скрываете свои предплечья под мантией. — Как ты и сказала, Далия, знак отличия надо заслужить, и прошу, давай обойдемся без формальностей. Зови меня просто Маркус, — он коснулся предплечья всего на мгновение, но я уловила это невесомое движение. Музыка заиграла громче, она перетекла в торжественную композицию, и зал начал наполняться вальсирующими парами. Я чувствовала себя так, словно находилась на балу самого сатаны, окруженная темными волшебниками и теми, кто их поддерживает. Мужчина рядом с мной сделал шаг вперед и протянул мне руку. Я замерла, обдумывая, стоит ли принимать ее. Может мне удастся узнать чуть больше? Секунду спустя Маркус повел меня в зал, но как только его холодная рука легла мне талию, вызывая липкое противное ощущение внутри, перед нами возник наместник. Он заглянул мне в глаза, затем недовольно посмотрел на мистера Вебера. — Прошу прощения, вынужден забрать свою спутницу, — он протянул мне руку, и Маркусу пришлось освободить меня из своей хватки. Я молча коснулась пальцами раскрытой теплой ладони, любопытствуя, что же будет дальше. — О, мистер Нотт, я не знал, что мисс Амбер ваша спутница. Брови Теодора поползли вверх, он украдкой посмотрел на меня и ухмыльнулся. Маркус продолжил уже более холодным тоном: — Конечно, ведь Теодор Нотт всегда получает то, о чем просит. Я уловила напряжение, появившееся между ними двумя. Наместник сжал мои пальцы сильнее, чем следовало бы, и я еле сдержалась, чтобы не выдать появившуюся боль. Он кивнул французу и повел меня в самый центр залы. Его рука мягко легла на мою талию, это прикосновение было ласковым, в другой жизни оно могло бы мне понравиться. Теодор поднес мои пальцы к губам и слегка подул на них. — Прости, — он виновато улыбнулся, и я впитала в себя эту живую эмоцию, такую редкую на его лице, будто передо мной стоит совсем другой человек. Я кивнула и положила вторую руку на его плечо, еле сдерживаясь, чтобы не поднять руку чуть выше и коснуться темных кудрявых волос. Представила, что это не мы, а просто двое чужих друг другу людей, которые встретились случайно в другом месте и в другое время. Но реальность обрушивалась ледяным потоком, и я моя рука твердо лежала на плече партнёра, не сдвинувшись ни на миллиметр. От Теодора пахло дорогим парфюмом: кедр, свежесть лимона и бергамота, еле уловимые нотки терпкого черного чая. Мы закружились в танце, подстраиваясь под плавный ритм музыки, сливаясь с мелодией. Я случайно наступила на ногу Теодора, и он зашипел. — Ты мне так мстишь, Джейн? — он всмотрелся в мои глаза, а я наступила на его ногу еще раз, уже специально и сильнее. — Или мне называть тебя мисс Амбер? — Далия Амбер, если точнее. — Уж не потому Амбер, что общаешься с этим болваном пуффендуйцем? — задал вопрос Теодор, и я заметила, как тон его голоса и выражение лица сменились на более живое, будто он снова позволил себе на несколько мгновений снять свою ледяную маску. — Еще раз назовете моего друга болваном, и будете варить зелье поиска самостоятельно, — бросила я, и Теодор тихо засмеялся. — Угрожаешь мне? — он покружил меня и вновь притянул ближе к себе. Я прикусила язык, мысленно ругая себя за скверный непослушный характер. — Я не люблю, когда моих близких оскорбляют, их у меня по пальцем пересчесть. Он лишь хмыкнул, и музыка вновь стала тише, сменившись веселой композицией. Наместник задержал взгляд на чем-то за моим плечом, затем повел меня вперёд, положив ладонь на спину. Его рука была мягкой, и моя обнаженная спина практически горела от лёгких прикосновений пальцев. Я только сосредоточилась на этом ощущении, как вдруг поняла, что мы направляемся к выходу из поместья. — Автомобиль у входа, ты отправляешься домой. Я замедлила шаг, озираясь вокруг. Почему он выпровождает меня так резко? Я была слишком дерзкой, и он разозлился? — Мистер Нотт… — я начала, но наместник перебил меня. На его лице снова появилась та самая ледяная маска. — В автомобиле пергамент и перо, напишешь все, что узнала сегодня. Чернила исчезнут, и я увижу их на своем пергаменте-близнеце. Отчетом я доволен, продолжай в том же духе, — отчеканил Теодор. — До свидания, мистер Нотт, — я растерянно попрощалась с ним, когда он усаживал меня в автомобиль. — До свидания, Джейн, — он бросил, закрывая дверь. Стекло опустилось, и он сказал мне напоследок, — И ты все же права, я это признаю, ты зельевар и только, поэтому большего я от тебя отныне не попрошу. Я с облегчением выдохнула, когда автомобиль начал движение. Нащупав на соседнем кресле перо и пергамент я закинула его в сумочку. Медленно рассмотрев содержимое, я вытащила сарафан и футболку, обдумав то, что негоже заявляться в парадном платье домой. Все произошло так быстро и скомкано, что голова вновь загудела от нарастающей боли. Облегчение сменилось досадой, что Нотт вот так вот вытолкнул меня из своего дома. Солнце уже закатилось за горизонт, и город окутал жёлтый свет фонарей, придавая улочкам особый шарм. Я и не заметила, как автомобиль домчал меня до дома, ведь глубоко погрузилась в свои размышления. Кажется я была права утром, когда сказала отцу, что шагнула слишком далеко.