Наместник Нотт

Чаепитие проводилось в семейном особняке в Лондоне. По иронии в чужом для меня месте. Тесные улочки привели нас к витиеватой калитке, тогда морок, защищавший территорию от магглов развеялся, открывая взору темный камень особняка. По телу прошлась дрожь от мрачного пейзажа. Мне не хотелось переступать порог. Теодор, будто бы почувствовав это состояние, повел меня за локоть вперёд. В его взгляде было недовольство? — В чем дело? — я спросила. Он молчал. — Вы бывали здесь? — Нет, — короткий ответ и взгляд в сторону. — Обращайся ко мне на ты, пока ты моя спутница. Слуга открыл перед нами дверь, приглашая внутрь. Сам Освальд стоял в прихожей, пожимая руки гостям. Его светлые волосы были зачесаны на обе стороны, под носом никак не вписывались густые усы. Он был полным, но костюм умело скрывал его бока и живот. Нелепый. Не вписывался в эту мрачную атмосферу дома. Теодор остановился, ожидая приближения хозяина поместья. — О, мистер Нотт, какая честь, — слегка поклонился в знак уважения и крепко пожал тому руку. — Я не ожидал таких чинов на моем скромном чаепитии. — Освальд, — ответное рукопожатие и сдержанный кивок наследнику чистокровного рода. — А кто же Ваша очаровательная спутница? — елейным тоном продолжил он, совершенно не узнавая свою родственницу. — Джейн, — смело протянула руку, наблюдая, как его глаза бегают по моему лицу и волосам, — мне очень приятно познакомиться. Рука так и повисла в воздухе, рукопожатие осталось без ответа. Его взгляд становился хмурым, а с губ сорвалось имя слуги. — Возьмите у мисс Уайт мантию, — скомандовал Теодор тут же подошедшему слуге, будто находясь в своем доме, — или мы будем стоять на пороге вечность? У меня вырвалась лёгкая улыбка от обескураженного вида Освальда. Его неловких шажков назад. — Что ж, Джейн, чем обязан твоему визиту? — говорит он так, словно не признает родства. Конечно же знает, что бабуля вычеркнула меня из родовой перед своей смертью. — Успеем, — махнула я рукой в сторону двери, — Ваши гости требуют внимания. Ненавязчивая улыбка и лёгкий поклон перед тем, как Теодор увел меня в гостиную, такую же мрачную, как и весь остальной дом. Я поговорю с Освальдом позже, без лишних ушей. Гостей было немного, и все они располагались на ажурных диванчиках. На столах рядом стояли чашки с чаем. В воздухе витал запах жасмина и гибискуса, сладкий и приятный наполнял лёгкие, слегка дурманя голову. — Действительно чаепитие. — А что ты думала? Что здесь будет вечеринка с огневиски? — Прием, как был у Вас, — запнулась и тут же исправилась, — у тебя. Окончание фразы проскрипело, резануло слух. Общение на «ты» было слишком чужеродным для нас двоих, как и наш дуэт в целом. — Для приема нужна репутация и деньги. У Освальда нет ни того ни другого. Я открыла рот в попытке возразить, но Теодор лишь усмехнулся. — Даже не пытайся спорить. Дела в вашей семье давно заброшены, а состояние проматывается достаточно быстро. — Это не моя семья. — Тогда тебе незачем переживать, разве не так? — Верно, — чуть улыбнулась будучи пойманной. Перед нами появился такой же диван с чайным столиком, и мы заняли свои места. Гостей значительно прибавилось. Хозяин дома с наглой довольной ухмылкой расхаживал по гостиной, словно напоминая о своей законной территории. Я отвела взгляд, не в силах смотреть на его самодовольство. Однако внимание присутствующих переключилось на последнего вошедшего гостя, который появился в дверях. Я обернулась, чтобы рассмотреть его. Лицо было так знакомо, но я совсем не понимала, где я могла его видеть. К удивлению, молодой человек с платиновыми волосами, облаченный в черное, присоединился к нашему столу. Теодор встал, крепко пожимая руку гостю. На их лицах появилась еле уловимая лёгкая улыбка. — Генерал, — радостно произнес Нотт, хлопая второго по плечу. — Не думал, что встречу тебя здесь, — произнес генерал. От его стального голоса по спине пробежали мурашки. Он пронзил меня взглядом, от которого тут же стало неуютно. Хотелось уйти и не встречаться с этим человеком вновь. — Не вылезаю из северного захолустья, — произнес Теодор, и я сразу же нахмурились, сдерживая порыв пихнуть его в бок. Блондин продолжал наблюдать за мной, и вел беседу с Ноттом, даже не смотря на него. — Очень много работы. Очень много проблем, Драко. Драко. Драко Малфой. Я поняла наконец, вспомнив некоторые статьи из газет за последние годы. Генерал армии Волан-де-Морта. Темнейший маг. Паника когтистыми лапами охватила лёгкие, выбивая из них воздух. Сердечная жила заработала вдвое быстрее, перекачивая охладевшую от страха кровь. — Кто? — он спросил спокойным тоном, наконец переведя взгляд стальных глаз на лицо своего друга. — Племянница Освальда, Джейн, — ответил Теодор громче обычного, так, что хозяин дома встрепенулся и отвёл глаза. Гости, услышавшие новость тут же зашушукались между собой. — Мерлин, зачем? — я тихо обратилась к своему спутнику, чувствуя как от стыда теплеют уши. Внимание — это не то, зачем я пришла сюда. Теодор отмахнулся от меня небрежно, наклоняясь близко к Малфою. Среди его слов я услышала лишь «работает», «зелье». Взгляд его собеседника вновь устремился ко мне, опять же изучая. — Мне нужно отойти, — выдавила из себя, осторожно касаясь плеча Теодора. Не получив ответной реакции, осторожно поднялась и направилась к одному из слуг дома, рпсправляя по пути смявшееся платье. До ушей долетела насмешливая фраза генерала: — Монкли наверное в восторге. Будто бы удар под дых. Спросив у слуги, где находится гостевой туалет, на ватных ногах поплелась в его сторону. Меня тошнило то ли от волнения, то ли от страха. Холодная воды помогла снять чувство тошноты и привела в тонус. Я посмотрела на себя в зеркало и поморщилась. Под глазами снова залегли темные круги, щеки опустились от усталости и недосыпа, губы были мертвецки бледными. Помада исправила последнее. Туалет был на втором этаже особняка. И я только выходя из него, обнаружила, как здесь было тихо. Слишком тихо. Коридор уходил вдаль, манил меня вперёд. Я повиновалась зову своей интуиции и двинулась мимо дверей без каких-либо табличек. Вероятно гостевое крыло. Вскоре коридор свернул и вывел меня к широкой лестнице. Я пришла не отсюда, но все равно краем уха уловила, как снизу доносилась негромкая музыка и диалоги. Шаг за шагом я уходила дальше от шума, поднимаясь по лестнице вверх. С каждым скрипом половиц, сердце замирало. «Выше головы не прыгнешь. О Мерлин, остановись сейчас, вернись». Однако тело все равно несло меня вверх, будто бы зная некую тайну. Будто хотело со мной ею поделиться. Третий этаж был роскошно убран, дыхание сбивалось от красоты темных с серебром стен. На одной из стен висели семейные портреты. От одного к другому я изучала каждого члена моей семьи. Дошла до последних и закусила губу от наплывающих слез. На стене темнел след от убранного портрета. Рука дотронулась до шероховатой поверхности стены и якорем опустилась вниз. Я только сейчас поняла, что портреты не двигаются, будто нарисованы маггловским способом. Это было безумно странно. — Как мисс попала на этаж хозяев? — пропищал тонкий голос за спиной. — Охранная магия не позволяет чужакам проходить сюда. Я медленно повернулась, перебирая идеи для побега в голове. Нужная пришла ко мне так быстро, что улыбка ненароком засветилась на лице. — Ты ни с кем об этом не заговоришь, — скомандовала, удивляясь спокойному тону голоса, хотя внутри все выворачивалось от эмоций. Домовик округлил глаза и открыл рот. Я приготовилась к провалу. — С-слушаюсь, мисс, — запинаясь произнес он, переминаясь с ноги на ногу. Если охранные чары пропустили меня на этаж, то и домовики признают родство. Моя теория оказалось верной, и именитая кровь впервые в жизни оказалось полезной. «Освальд Д. Уайт» Так гласила затертая серебряная табличка на темной дубовой двери. Опасно, слишком опасно заходить внутрь. Но пока мозг обрабатывал ситуацию, рука сама потянулась к дверной ручке. Одно плавное нажатие, и вот уже передо мной расположился просторный кабинет. Письменный стол, стеллаж с книгами и большое наверняка мягкое кресло. Надо обязательно сделать себе кабинет. С широким столом, где я буду отвечать на заказы и заполнять налоговые документы, шикарной библиотекой по зельеварению. Эта мысль пронеслась в мозгу и крепко там отложилась. На краю стола белел распакованный конверт, будто бы наспех оставленный своим получателем. Освальду Д. Уайту от В. Я провела по краешку стола, рассматривая конверт. Не долго думая, раскрыла письмо. Освальд, Производство продвигается успешно. Образец прикрепляю. В. Я взглянула на небольшой прозрачный пакетик с белоснежным веществом внутри, похожим на пыльцу. Заклинанием удвоения, скопировав экземпляр, оригинал положила в сумочку. Подделку оставила на месте, палочкой подчистив отпечатки и другие следы. Спасибо Ханне за простые и полезные заклинания. Часы отбивали ровно семь вечера. Мой поход в туалет слишком затянулся и стоило возвращаться обратно вниз. Спускаясь по лестнице вниз, я обратила внимание на группу магов у витражного окна. Молодые люди, которых боялись остальные гости, обходя стороной, но с раскрытыми ртами наблюдали за каждым движением. Страх и обожание. Таким стал наш мир. Я впервые увидела Теодора таким свободным. Лёгкая улыбка постоянно касалась его губ, движения были более раскованны, чем всегда. Разговор между ним, генералом и ещё двумя волшебниками лился рекой, как и шампанское, постоянно обновляемое магией слуг. Будто бы старые друзья вновь встретившиеся там, где совсем не ожидали увидеть друг друга. Я не осмелилась подойти, точно также, как и остальные гости. Засмотревшись на темных слуг, я случайно влетела кому-то в грудь. — Мисс Уайт, — прозвучал знакомый французский акцент, заставляя меня резко поднять голову. — Каким же именем мне Вас называть? Я молчала, сжимая в руках сумочку. — Впрочем, оба имени вероятно будут правильными. А вот фамилия всё-таки не Амбер, — говорил он насмешливо, смотря на меня свысока. — Что простите? — внутри нарастала паника, сжимая до хруста грудную клетку. Он указал на свой глаз. — В Англии их вроде как почти не осталось, но во Франции вполне можно отыскать, если потрудиться, — мужчина улыбнулся по-звериному, обнажая белые зубы. Глаз выглядел будто настоящий. Разве что оттенок радужки был чуть темнее. Я поймала себя на мысли, что слишком пристально разглядываю его лицо. Мужчина ждал. Ждал моего ответа. — Что Вы хотите? — я решила действовать в лоб. — Посмотрим, что Вы можете мне предложить, — продолжил Маркус, скалясь. Он опирался на перила одной рукой, переграждая мне путь, вторая же держала бокал с игристым напитком. Его внимание ко мне раздражало. Я сделала шаг вперед. — Не люблю загадки. Говорите прямо или дайте мне пройти, — мне не удавалось подавить разрастающееся чувство внутри себя. Француз убрал руку, позволяя мне до конца спуститься с лестницы. — Ещё увидимся, — это было утверждение. — Сомневаюсь, — я тихо ответила, не сомневаясь, что он услышал. И что скалится мне в спину, пока я ухожу все дальше ищу глазами дядюшку. Однако глаза нашли лишь Теодора, который наблюдал за нами. Вероятно все время нашего разговора. Освальд нашел меня сам. Поставил передо мной чашку чая с нелепым пирожным, украшенным толстым слоем взбитых сливок. Казалось, откуси кусочек, и получишь переизбыток инсулина в крови. — Я не видел твою мать, но уверен, что ты похожа на нее. Ведь от отца у тебя почти ничего нет, — он начал спокойно. — Не сог… — И характер тоже вероятно ее. Поганый, — он перебил меня, вызывая в груди негодование. — Я хоть не сумасшедшая, которая готова от семьи из-за родственника сквиба. Освальд поморщился. Поднятая чашка тут же с грохотом приземлилась на стол. Он указал на меня своим толстым пальцем. — Не получишь ни копейки от наследства. Я тихо рассмеялась. — Мне и не надо. У меня есть все, что нужно. — Тогда какого дьявола ты заявилась на порог моего дома, грязнокровка? — его лицо побагровело. Жадность. Страх. Какие пороки ведут Освальда Уайта в этой жизни. Я смотрела на него и видела перед собой не волшебника из знатного рода, а жалкого гоблина, чахнувшего над крохами еще нерастраченного сокровища. — Отправьте своего брата на лечение, а меня вместе с ним. — Какое мне дело до его болезни? — он махнул рукой, отворачиваясь. — Вы были близки, он ведь брат Вам, — я зацепилась, уловив стыдливые нотки в его голосе. Жалеет? — Теперь уже нет, он сделал свой выбор, — Освальд буркнул под нос, вставая с дивана. Я не могла вот так закончить этот разговор. — Мы уедем и от нас больше никогда не будет и весточки. Разве не лучший способ избавиться от неугодных родственников? — А с чего мне быть уверенным, что ты не явишься на мой порог вновь и не попросишь большего? Тревога резонна. Я закусила губу, подбирая правильные слова. Разговор давался тяжело, но я была к этому готова. Освальд усмехнулся. — Проси денег у Нотта, девочка. Не станешь? — язвил он, утирая лоб салфеткой. Его задело то, что внимание гостей было целиком и полностью направлено на наместника и его друзей. — Не стану, — спокойно ответила я, горько усмехаясь про себя. — Мой отец все ещё Ваш брат, Ваша семья. Можно вычеркнуть из нее племянницу, которую не видел ни разу в своей жизни, но не брата, с которым провел частичку своего детства. — Ничем не могу помочь, — процедил мужчина сквозь зубы. Я чувствовала жжение под веками и считала мысленно до десяти, сдерживая слезы. В ушах шумело, как при трансгрессии. Это был конец и вполне ожидаемый. Мне хотя бы стоило попытаться это сделать. — Я не смогу этого сделать, пока нахожусь под присмотром Лорда. Мы… — он запнулся, боязливо осмотрелся по сторонам и произнес почти шепотом, — я инвестирую все, Джейн, и у меня нет выбора. За спиной послышался звон бьющегося стекла. Неизвестная мне леди громко извинилась за разбитый розовый фарфор, привезенный когда-то из Египта. Мы с дядей одновременно повернулись к источнику шума, в то время как домовики поправляли палочками ковер, диван и платье леди. Мое сердце разбивалось с таким же звоном, как и семейный фарфор. Крошилось на мелкие осколки. Жизнь превратилась для меня в американские горки: то давала надежду, то опускала меня в омут отчаяния. А возможно я и придумывала себе эту ложную надежду, от этого все и проблемы. — Благодарю за разговор, сэр, — я уходила, вытирая скатившуюся слезинку. Разговоры становились на тон громче, пока я искала место, куда себя пристроить. Одинокий диван в неприметном углу залы стал отличным пристанищем для моей кислой мины. — Так странно, что судьба сталкивает нас вновь, мисс Уайт, — мягкий французский акцент раздался почти над самым ухом. — Совпадение. Тяжёлая рука приземлилась на спинку дивана. Я увидела его жилистую кисть по правую сторону от своего плеча. — Вы так расстроены, — звучал его низкий голос. — Но ведь всегда есть выход из ситуации. — О чем ..? — начала я спрашивать, но его холодный палец лег на мои губы, заставляя замолчать. — Любая чистокровная семья когда либо имела в роду сквибов. И зачастую эти недоразумения вычеркивались из жизни и благополучно забывались. — Но… — попыталась возразить, однако Маркус цокнул и недовольно покачал головой, плотнее нажав пальцем на губы. — В моих силах вернуть вашей семье заслуженное величие. Просто так, мисс Уайт. Из горла вырвался смешок, выводя меня из оцепенения. Я положила ладонь на его кисть, убирая сухой холодный палец с моих губ. — Вы что думаете, я за этим сюда пришла? Умолять вернуть нас в родовую ветвь? Пересмотреть наследство? Вы думаете, что наблюдаете за людьми внимательно своим волшебным глазом, мистер Вебер, не так ли? — О поверьте, я смотрю куда внимательнее, чем Вам кажется, мисс Уайт, — протянул он, его глаза загорелись опасным блеском. — Что ж, так тут Вы прогляделись. — Значит мисс Уайт продолжает меня удивлять. Я сжала губы, не желая отвечать ему. Взгляд проскользил от плеча к кисти и вдруг зацепился за небольшой ожог между большим и указательным пальцем. Я чуть прищурилась, стараясь его рассмотреть. Маркус тут же вытянул руку передо мной, давая мне возможность рассмотреть красное пятно ближе. — Сувенир из Румынии, — гордо произнес он, и я тут же подняла на него глаза. Румыния значит. Я старалась удержать взгляд на его лице, хотя мне так хотелось найти в толпе гостей Теодора. Он появился тут же рядом с нами. Его взгляд проскользил сначала по французу, затем по мне. Рука Маркуса все ещё покоилась на спинке дивана, как бы приобнимая меня. Щеки загорелись. — Все ли в порядке? — холодно спросил он. — Да, — я ответила, опуская глаза и смахивая пылинку с платья. Почувствовала вдруг прикосновение ладони к лопаткам. Лицо Теодора тут же потемнело. Я сжала кулак, сдерживая себя от порыва ударить самодовольного француза. — Уберешь руку от моей спутницы сам или тебе помочь? — все тем же ледяным тоном Нотт задал вопрос. Маркус усмехнулся, и сухое прикосновение тут же исчезло. Он встал с дивана, оправляя пиджках, затем салютовал наместнику. — Увидимся, Нотт. Тот не ответил, только протянул мне руку, помогая встать. Мы вышли на веранду, прилегающую к дому. — Он завидует, верно? — я спросила. — Чему? — Теодор пнул мыском мелкий камешек. Он убрал руки в карманы брюк и поднял голову к небу, позволяя ветерку обдувать горячую кожу. — У тебя есть метка, у него вряд ли имеется. Он выслуживается. Злится, что ты управляешь графством. Северный Йоркшир ценен. — И? — И мне кажется, что он хочет все то же, что есть у тебя. Может дальше больше, — я прошла чуть вперёд, обдумывая эту мысль. Маркус был скользким гадом. Его закрытость отталкивала. — Я не привык делиться, — сощурился он. Я пожала плечами, стараясь не допускать больше мыслей о французе. Кожа зудела в местах его прикосновений, и я ругала себя за то, что не дала ему отпор сразу же, как только он дотронулся. — Красиво, — обвела глазами цветочный купол и крохотные огоньки под ним. Веранда была действительно чудесной. Интересно, кто следит за этими цветами, домовики или сам хозяин дома? В любом случае это место не вписывалось в мрачную атмосферу остального дома. Ночь пролегла над городом, затемняя все его уголки. И ночью просыпались все самые глубокие чувства. Все то, что днём могло показаться глупым и нереальным. Страх, тоска, отчаяние. Желание, притяжение. — Красиво, — вторил мне Теодор. — Напоминает небо над лесом у Эсенби. — Почему тебя так тянет в тот лес? Он полон оборотней и других тварей, — спросил Теодор, рассматривая купол. — Он не всегда был опасным, — мягко ответила, предаваясь воспоминаниям. — На закате я заходила в чашу. Ноги утопали во влажном мху, вечерняя дымка окутывала деревья. Сразу чувствовался запах сосен, сырой земли, трав. Розовый закат сменялся ночью, и на небе загорались звёзды, одна за одной. Верхушки деревьев уходили так высоко, что в темноте не разобрать, насколько сосны высоки. Обычно я шла к поляне, той самой, где растет дикая малина и земляника. Среди травы и запутанных веток кустов летают светлячки. Крохотные звёзды здесь у земли. Я глубоко вдохнула воздух в горящие лёгкие. — Может для тебя Эсенби и северное захолустье, но все же желаю разглядеть его красоту. Волшебное место, до которого так долго доходила война, в котором каждый путник находит безмятежность. Расстояние между нами сокращалось. Я чувствовала гулкое биение сердца и лёгкий тремор в ладонях. Голова шла кругом от наплыва чувств. Теодор приблизился ко мне, плавно, осторожно, будто хищник пробирался к своей жертве. На плечи опустилась плотная черная мантия, окутывая теплом и его парфюмом. — Заболеешь, и я найду нового зельевара, — он произнес, глядя в глаза. — Ложь, — я ответила на выдохе, понимая, что он подходит ещё ближе. — Ложь, — повторяет он, наклоняясь к губам. Отвернулась, ощущая досаду и липкое чувство неправильности. Мягкие пальцы легли на мой подбородок и повернули к себе, к лицу. Во взгляде застыл немой вопрос. — Не могу, — голова была переполнена мыслями о войне, о сопротивлении. Он ласково провел большим пальцем по нижней губе, будто бы стирая лишние мысли, стирая прошлое прикосновение Маркуса Вебера вечером. Удивительно контрастное касание: мягкое и невесомое, от которого кружилась голова. Его губы накрыли мои, нежно целуя. Я робко отвечала, следуя инстинктам. Так, как умела, ощущая, как в животе затягивается тугой узел. Я расслабилась, и он тут же углубил поцелуй, скользнув языком в приоткрывшийся рот. Жадно, будто я принадлежу ему одному. Я забыла, как дышать. Его рука проскользнула к талии, прижимая к себе. Сжимая пальцами плотную ткань мантии. Мы отстранились друг от друга, и я наконец сделала вдох, впуская в лёгкие холодный ночной воздух и аромат его парфюма. Губы жгло от поцелуя, запретного, желанного. Его глаза горели, взгляд не отрывался от лица, от моих распухших губ. Меня снова манило к нему будто под амортенцией. Короткие вздохи и выдохи, воздуха не хватало. Как и не хватало тепла его рук, влажных губ. Снова и снова, пока сердце не обуглится и не осыплется пеплом. Я взяла его лицо в свои ладони и вновь отчаянно поцеловала. Кровь кипела, наполняла мозг адреналином, отключая способность думать. Отстранившись, я тут же отвернулась, чтобы унять беспокойное обожжённое сердце. Чтобы не встречаться с ним взглядом, избежать лишних слов и вопросов, которые так и вертятся на языке. Пять. Вдыхаю запах сирени. Четыре. Нахожу глазами молодой полумесяц. Три. Ощущаю кожей каменные холодные перила балкона. Два. Облизываю губы, запоминая его вкус. Один. Остываю. Стыд медленно начал расползаться под кожей. Вина утягивала в свои когтистые лапы. Он хоть и пожиратель смерти, но все же открыт передо мной. Не скрывает своей сущности. Кто я в его глазах? Зельевар, ведьма из северного крошечного городка, носящая результат рунного ритуала. Я ему враг, а он и сам того не знает. Убьет сразу, как только поймет всю правду. И по иронии судьбы он подошёл ко мне, огладил ладонью плечо, заботливо поправил мантию, не давая мне замерзнуть. — Я не причиню тебе вреда, — говорил он, наверное чтобы больше убедить себя в этом. Я качнула головой, отбрасывая осколок надежды, что так и будет. — Домой, — я повернулась к нему, стараясь увести взгляд, не встречаться с синими глазами, — перенеси меня домой. Может он и правда меня не обидит, но если мы победим, то мне придется сделать ему больно.