«Страх — это плод нашего воображения, он заставляет нас бояться того, чего нет и, вероятно, не будет никогда».
Капитан Рейдж
В лесу было неимоверно холодно. Дождь хлестал как из ведра. То тут, то там мелькали вспышки молний, озаряя стволы вековых деревьев, а за черными тучами громыхал гром. Его раскаты разносились на всю округу. Вокруг никого не было. Гермиона поежилась от холода и потерла ладонями предплечья, пытаясь согреться. Тонкая хлопковая ночная рубашка, в какие обычно одеты пациенты в больницах, промокла насквозь. Очередная яркая вспышка молнии осветила впереди небольшую узкую тропинку, размытую от воды. Осторожно ступая босыми ногами, она сделала несколько шагов и замерла. Где она? Как она здесь оказалась и что это за место? Место казалось знакомым, но Гермиона была уверена, что это не Запретный лес. Где Гарри и Рон? Почему они оставили ее? Это лишь малая толика вопросов, что крутились в ее голове. Но рядом не было никого, кому можно было бы их задать, поэтому и ответов у нее не было. Последнее, что она помнила — это улыбка Джинни, ее звонкий веселый смех и черная бархатная коробка с посылкой, которую кто-то прислал в Нору одним воскресным утром. В тот день все Уизли отправились на очередной квиддичный матч, а Гарри, к его крайнему недовольству, дежурил в аврорате. Гермиона же, сославшись на завал на работе, осталась дома. Джинни решила составить ей компанию, а заодно и выпытать больше подробностей о том, почему они с Роном до сих пор тянут со свадьбой. Ради этого она была готова даже пожертвовать лучшими местами на стадионе, которые любезно предоставило всей семье министерство магии. Но разговора по душам, как рассчитывала Джинни, не получилось. Гермиона действительно занялась работой. Она достала большую старинную книгу и выписывала оттуда сведения о каком-то загадочном артефакте, который начальнику ее отдела удалось выкупить на одном из аукционов в Южной Африке. Прошло полдня, в течение которых Джинни маялась от скуки и безделья, а Гермиона все работала и работала, не прерываясь даже на обед. Так продолжалось до тех пор, пока не раздался стук в окно. На подоконнике сидел большой филин, а к его лапке была привязана черная, небольшая, квадратная коробка. Ведьмы переглянулись между собой, и Джинни сказала: — Наверняка, это от Рона. Он наконец-то отважился сделать тебе предложение. Гермиона шумно вздохнула и, покачав головой, поднялась со своего места. Она спешила впустить пернатого почтальона в дом, чтобы он окончательно не закоченел. — Интересно, кто это отправил птицу лететь в такой холод, да еще всучил ей такую большую посылку? — проворчала Гермиона, открывая запотевшем окно. — Если это действительно Рон, то я его убью. В комнату ворвался поток зимнего морозного воздуха, и Джинни поежилась, медленно подходя к окну вслед за Гермионой. Филин, хлопнув крыльями, впорхнул в комнату и примостился на подоконнике. Пока Джинни ставила перед ним плошку с водой и совиным кормом, Гермиона уже отвязала от его лап коробку и прокручивала ее в руках, внимательно изучая. От еды и питья филин отказался. Стоило ему избавиться от своей ноши, как он снова взмахнул крыльями и, клюнув напоследок Гермиону в щеку, выпорхнул в окно и скрылся. По щеке Гермионы стекла капелька крови. Она отерла ее рукавом свитера. Джинни по-прежнему смотрела на горизонт, где еще можно было различить удаляющуюся точку. Наконец, она обернулась и посмотрела на подругу. Заметив кровавый след от клюва птицы, она не на шутку разозлилась. — Ну, Рон, если это и правда ты, то держись. Я тебе покажу, как передавать подарки невесте через каких-то невоспитанных птиц, — проговорила она, с шумом захлопнув окно и яростно сверкнув глазами. — Он тебя не напугал? — Немного, — призналась Гермиона, смущенно опустив взгляд. — Пошли, нужно залечить ранку, — Джинни взяла ее за руку и подвела к небольшому дивану, стоявшему посреди гостиной. Усадив на него подругу, которая все еще пребывала в легком замешательстве, она достала палочку и направила ее кончик на щеку Гермионы. Ранка начала затягиваться и через мгновение от нее не осталось и следа, лишь разливающееся тепло от потока магии говорило о том, что она там была. Когда о странном поведении птицы было забыто, все внимание девушек сосредоточилось на загадочной посылке. Коробка была обита черным бархатом и напоминала футляр для ювелирных украшений. Гермиона провела кончиками пальцев по ворсистой крышке. — Интересно, для кого это? — задумчиво спросила она. Джинни пожала плечами и, выхватив из ее рук посылку, ответила: — Если бы она была для кого-то другого, то эта гадкая птица вряд ли нам ее отдала. Значит, это подарок для одной из нас. И я все же думаю, что он для тебя. Ты ведь знаешь, что Гарри сейчас не до романтики. Ту банду, что орудовала несколько лет назад, до сих пор так и не удалось выследить. Они как в воду канули. — Она вздохнула и уже более веселым голосом предложила: — Давай, открой ее. Коробка вновь оказалась в руках Гермионы, но та совсем не спешила ее открывать. Она продолжала внимательно рассматривать и ощупывать ее со всех сторон, словно пыталась увидеть что-то незаметное на первый взгляд и скрытое от чужого глаза. — Нет ни карточки, ни подписи, — снова задумчиво проговорила Гермиона. — Скорее всего, это какое-то украшение, а отсутствие открытки объясняется тем, что мой братец терпеть не может писать и поленился черкнуть пару строк даже для любовной записки, — гнула свое Джинни. — Ну же, давай открывай. — Нужно проверить ее на вредоносные проклятия. Вдруг это снова Гарри атакуют поклонницы. Помнишь, как ни дня не проходило, чтобы у кого-то в Норе не вылезли прыщи в самых неожиданных местах? — девушки рассмеялись воспоминаниям. Гермиона подошла к столу и расположила коробку в центре, затем взяла палочку и проверила наличие элементарных защитных чар. На миг футляр окутало голубое свечение потока магии и погасло. — Никаких защитных чар, подписи или имени адресата нет. Значит, открыть посылку может кто угодно. С чего ты взяла, что она для меня? Джинни в раздражении закатила глаза, словно ей в сотый раз предстояло объяснять маленькому ребенку какую-то элементарную вещь. — Гермиона, я не понимаю, как можно быть такой умной и в то же время не понимать таких очевидных вещей. Рон хочет узаконить, наконец, ваши отношения. Но зная его неуверенность в подобных вопросах, можно легко предположить, что он предпочтет забросать тебя подарками, чтобы ты сама сделала первый шаг в этом направлении. К тому же, он ведь уже однажды делал тебе предложение. Гермиона посмотрела на подругу, всерьез раздумывая о том, что, возможно, в ее словах есть разумное зерно. Во всем, что не касалось ожесточенных споров о квиддиче, что велись в Норе с регулярным постоянством, Рон был неуверенным и предпочитал действовать окольными путями вместо того, чтобы поговорить начистоту. Конечно, если он не был зол. На эмоциях Рон мог наговорить много такого, за что потом извинялся, робко топчась на пороге их комнаты в Норе. Мысленно приняв решение, Гермиона потянулась к футляру и положила его на ладонь. Казалось, он совсем ничего не весил, либо на нем все-таки были какие-то чары, например, для уменьшения веса. Обхватив пальцами крышку, она медленно приподняла ее. Джинни тут же подскочила к ней, не в силах побороть любопытство, и попыталась первой заглянуть внутрь. Когда Гермиона отбросила крышку на стол, девушки увидели на черной бархатной подушечке загадочный предмет в форме круга диаметром с ладонь, украшенный перьями и по виду напоминавший какой-то странный амулет. Плетение в центре кольца походило на паутину. К верхней его части был привязан черный шнурок. Джинни, ожидавшая увидеть как минимум золото, как максимум — с бриллиантами, сморщила носик и недовольно спросила: — Что это? Гермиона, не отводя взгляда от амулета, ответила: — Это ловец снов, — поймав непонимающий взгляд подруги, она решила пояснить: — Индейский амулет, защищающий спящего от злых духов и болезней. По преданиям плохие сны запутываются в паутине, а хорошие проскальзывают сквозь отверстие в середине. — Гермиона указала на плетение. — Интересно, кто надоумил моего брата, что девушкам нужно дарить именно такие подарки, — ядовито проговорила Джинни. — Это очень хороший подарок, — возразила Гермиона. — Его мог подарить лишь близкий человек, знающий, что меня до сих пор иногда мучают кошмары. Джинни обеспокоенно посмотрела на подругу. — Почему ты никогда об этом не говорила? Гермиона пожала плечами. — Не хотела никого волновать. Но от Рона ведь этого не скроешь. Да и то зелье для сна, которое усовершенствовал и запатентовал не так давно профессор Снейп, помогает мне гораздо лучше, чем то, что я принимала раньше. А сейчас я чаще обхожусь без зелья вообще. Поэтому все в порядке. — Она улыбнулась, но улыбка получилась такой вымученной и фальшивой, что Джинни явно не удовлетворилась таким ответом, но предпочла промолчать. — Что ты с ним будешь делать? — спросила она, указывая на ловец снов. Гермиона вновь пожала плечами. — С чего вообще ты взяла, что это для меня? — С чего я взяла — мы это, кажется, уже выяснили. А с Роном я в любом случае поговорю. Она снова забралась на диван и укуталась пледом, потеряв всякий интерес к подарку. Гермиона так и осталась стоять у стола, держа футляр на ладони и разглядывая амулет, словно не решалась к нему притронуться. — Скоро семья вернется с турнира и надо бы подумать об обеде, — проговорила Джинни, выуживая из складок пледа очередной маггловский любовный роман, которыми зачитывалась в последнее время. — Что скажешь насчет лазаньи? Гермиона не ответила. Она протянула руку и взяла амулет. В ту же секунду в комнате померк свет, и будто из-под толщи воды она едва могла различить, как Джинни срывающимся голосом громко зовет ее по имени. Когда Гермиона открыла глаза, то была уже здесь, в этом незнакомом лесу, босиком и в одежде, напоминающей больничную ночную рубашку. Вновь сверкнула молния, и Гермиона сделала еще несколько шагов по тропинке. Ее ноги по щиколотки утопали в грязи, но она продолжала двигаться вперед маленькими шагами. Раздался очередной раскат грома, такой оглушительный, что Гермиона со страху оступилась и упала в грязную лужу. Кое-как, практически на ощупь, ей удалось подняться и продолжить свой путь. Ночная рубашка намокла и впитала жидкую грязь, часть ее комьями набилась в волосы. От холода закоченевшие ноги слушались плохо, и ей приходилось то и дело останавливаться, чтобы снова не упасть. Некоторое время она шла, не зная куда, в надежде выйти наконец из леса или найти кого-то, кто смог бы ей помочь. Раскаты грома теперь слышались откуда-то издалека, а молнии больше не озаряли ее путь своими яркими вспышками. Вокруг стояла непроглядная тьма, в которой лишь по очертаниям угадывались массивные стволы деревьев. Никаких посторонних звуков, кроме шума дождя и собственного тяжелого дыхания она не слышала. Сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась в этом лесу, Гермиона не знала, но судя по тому, что дождь и ветер заметно успокоились, достаточно долго. Она забрела уже довольно далеко, как вдруг громкий женский смех, отдающий безумием, эхом прокатился по лесу. Гермиона остановилась, испуганно озираясь вокруг и пытаясь во тьме увидеть того, кто был здесь вместе с ней. Но последние отголоски эха стихли, а она так никого и не увидела. Все это напоминало кошмарный сон, один из тех, когда пытаешься бежать, но понимаешь, что стоишь на месте. Гермиона повернулась и продолжила путь, но не успела она сделать и десяти шагов, как вновь послышался смех, а вслед за ним громкий визгливый окрик: — Грязнокровка, где же ты? От этого голоса по спине Гермионы прошел холодок, и она поспешила прочь от этого места так быстро, как только могла. Но голос, казалось, лился отовсюду. Спрятаться от него в этом лесу не представлялось возможным. Чем дальше в чащу она пробиралась, тем ближе он становился. В какой-то момент Гермиона свернула с тропинки, по которой бежала, и попыталась скрыться среди деревьев. Дождь уже закончился. Низко нависшие черные тучи быстро плыли по небу, подгоняемые холодным ветром. Смех больше не преследовал ее, но чувство страха гнало ее все дальше и дальше вглубь леса, из чащи которого вряд ли можно было найти дорогу назад. Но она обдумает это позже. А сейчас нужно уйти от этого места как можно дальше. Уйти и затаиться. Промокшая ночная рубашка неприятно липла к телу и путалась в ногах, сковывая движения. Стопы были в кровь изранены выступающими из-под земли корнями деревьев и мелким гравием. Беспорядочная копна волос свисала мокрыми прядями, похожими на сосульки. Дыхание сбилось, а при каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара. Гермиона бежала, не разбирая дороги, то и дело спотыкаясь. Неожиданно из-за туч показалась полная луна и ярко осветила лес. Голые ветви деревьев беспрепятственно пропускали лунный свет в самую чащу. Решив воспользоваться этим, Гермиона осмотрелась по сторонам и заметила вдалеке среди деревьев фигуру в черном развевающемся плаще, неумолимо приближающуюся к ней. Не раздумывая больше ни минуты, она вновь бросилась наутек. Но человек, что ее преследовал, очевидно, знал этот лес достаточно хорошо, потому что расстояние между ними стремительно сокращалось. Фигура явно была женской, а голос… Гермиона до сих пор боялась вслух называть имя той, кому он принадлежал. — Ты решила поиграть в прятки? — закричала она и вновь расхохоталась. Очевидно, ее забавляла эта ситуация. — Тогда ты водишь, потому что… — Внезапно Гермиона почувствовала, как кто-то схватил ее за волосы, а в горло уперлось острие проклятого клинка. — …Я тебя нашла. — Услышала она у самого уха и почувствовала на своей щеке тепло от чужого зловонного дыхания. — Прошу вас, прекратите это, — пробормотала она, и по ее щеке скользнула слеза. Женщина резко развернула ее к себе лицом и толкнула в сторону ближайшего дерева. Гермиона сделала несколько шагов по инерции и остановилась, наблюдая за тем, как женщина из самых худших ее кошмаров медленно приближалась к ней, играя с проклятым кинжалом, растянув губы в неприятной ухмылке, похожей на хищный оскал. Гермиона отступала назад до тех пор, пока не уперлась спиной в шероховатый ствол. Увидев это, Беллатриса Лестрейндж на миг остановилась и, тряхнув беспорядочной копной черных прядей, сделала еще несколько шагов, остановившись на расстоянии вытянутой руки от девушки, дрожащей как осиновый лист не то и страха, не то от холода. — Это все не по-настоящему, — дрожащим голосом пролепетала Гермиона, обращаясь словно к самой себе, и отчаянно затрясла головой, чтобы прогнать наваждение. — Это сон, просто дурной сон. Беллатриса запрокинула голову, и ее истеричный смех снова эхом прокатился по лесу. — Ты правда так думаешь, малышка? — Вы мертвы, — как мантру повторяла Гермиона дрожащим голосом, глядя застывшим взглядом прямо перед собой. — Вы погибли в финальной битве за Хогвартс от руки Молли Уизли. Беллатриса посмеивалась, слушая испуганное бормотание своей жертвы. — Раз это всего лишь сон, значит, ты в любой момент можешь открыть глаза и забыть о нем. — Она вдруг сделала резкий выпад вперед, впечатывая Гермиону спиной в ребристый ствол дерева, и сдавила пальцами ее горло до такой степени, что стало трудно дышать. — Такие, как ты, — заговорила Беллатриса в самое ухо Гермионе, — не имеют права на существование. Ты присвоила себе то, что тебе не принадлежит. — Ладонь, сдавившая горло, усилила хватку, вызывая неконтролируемый приступ кашля и панику — Но и в этой ситуации можно найти свои плюсы. Кто же знал, что у девочки, рожденной магглами, обнаружатся весьма полезные способности, правда? Женщина разжала пальцы, выпуская ее шею, и Гермиона тут же захлебнулась собственным кашлем, пытаясь одновременно сделать вдох и не выплюнуть собственные легкие от спазма, скрутившего грудную клетку изнутри. Внезапно она вновь почувствовала холод стали на своем горле, и вниз по коже побежала тонкая струйка крови. — Позови на помощь, — приблизив свое лицо к ее, прошептала Беллатриса. — Давай, зови или будешь умирать так долго и мучительно, что Круцио покажется тебе… легким массажем. — И она вновь противно рассмеялась. Гермиона зажмурилась, не в силах больше смотреть в черные глаза, светящиеся безумием и такой ненавистью, что кровь стыла в жилах. — Позови. — Голос ее звучал почти ласково, будто уговаривал. — Нет, — прошептала Гермиона, — нет, я не хочу. Вы ненастоящая. Новый взрыв смеха вновь огласил лес, в котором, казалось, кроме них не было ни души. — Разве? — спросила она, успокоившись. — Я не верю во все это, — едва шевеля губами, пробормотала Гермиона, по-прежнему не открывая глаз. — Я в вас не верю. — Зато я в тебя верю. — Сказанная громким шепотом фраза все-таки заставила Гермиону приоткрыть глаза и сквозь мокрые от слез ресницы посмотреть на Беллатрису. — Ты ведь не хочешь, чтобы с твоими маленькими друзьями, вечно сующими свои носы не в свое дело, случилось несчастье, правда? Гермиона покачала головой, широко распахнув глаза после этих слов. — Значит, ты позовешь кого-то на помощь. В конце концов, мне нужно держать форму. — И она опять рассмеялась. Спустя несколько мгновений рядом с зарослями дикого кустарника послышался шум, а в следующую секунду обе ведьмы уловили какое-то движение. Беллатриса резко повернула голову в том направлении и ухмыльнулась. — Умница, — проговорила она, отпуская Гермиону и направляясь к зарослям кустарника. — На сегодня ты свободна. Гермиона тяжело осела прямо на грязную пожухлую листву, пытаясь отдышаться, и провела кончиками пальцев в том месте, где почувствовала стекающую струйку. В лунном свете она отчетливо увидела, что пальцы окрасились в кроваво-красный цвет. Беллатриса тем временем медленной, вальяжной походкой приближалась к своей новой жертве. Это был мужчина средних лет, невысокого роста и полного телосложения. На голове его среди заметно поредевших русых волос красовалась небольшая округлая плешь. Он с интересом и опаской озирался по сторонам, щурясь и силясь разглядеть то, что было скрыто в ночных тенях леса. Наконец он увидел женщину, что шла к нему навстречу, и, улыбнувшись, проговорил: — Доброй ночи, мадам. Вы не подскажете, где я? Беллатриса остановилась прямо перед ним и торжественно развела руками в воздухе, словно обозначив свои владения. — Это — твое последнее пристанище, маггл, — надменно процедила она и, достав из складок черной мантии палочку, направила ее кончик на опешившего незнакомца. — Беги. Улыбка медленно сошла с его лица, уступив место замешательству, которое быстро сменилось животным страхом. Мужчина довольно проворно для своего телосложения развернулся и побежал прочь в лесную чащу, стараясь не споткнуться и не упасть. — Беги, — раздалось ему вслед, — так даже интереснее будет. За спиной послышался то ли смех, то ли визг, от которого ему стало совершенно не по себе, и он, не разбирая впереди себя дороги, припустил со всех ног, подальше от этой сумасшедшей. Гермиона по-прежнему сидела на грязной лесной подстилке, поджав под себя ноги и пытаясь унять дрожь во всем теле. Беллатриса повернулась к ней и, сверкнув глазами, проговорила: — Смотри, детка, сейчас начнется самое веселье. Она аппарировала, а в следующий момент появилась прямо перед стремительно удаляющимся магглом, который, боязливо оглядываясь назад, совершенно не думал о том, что может ожидать его впереди. Гермиона, догадываясь о том, какая участь ждет несчастного, не хотела на это смотреть. Она хотела потерять сознание, уснуть, умереть, но, не в силах отвести взгляд, продолжала следить за развернувшимся прямо перед ней действом, в котором она была не просто сторонним наблюдателем, но непосредственным участником. Не ожидавший такого поворота, мужчина развернулся и побежал было в другую сторону, но, поскользнувшись в грязной луже, подвернул ногу и, прихрамывая, бежал уже не так проворно. Его тяжелое шумное дыхание слышала даже Гермиона. Беллатриса подождала, пока он преодолеет некоторое расстояние, и вновь аппарировала, появившись перед ним с палочкой наперевес. Маггл резко затормозил, но, не сумев сохранить равновесие, все-таки упал на землю. Поднявшись на колени, он пополз прочь от странной вездесущей женщины, мечтая наконец проснуться и забыть этот кошмарный сон навсегда. Едва заметно пошатываясь, Беллатриса пошла за ним, держась на некотором расстоянии, словно давала фору. Гермиона некстати вспомнила, как Крукшанкс играл с мышью, давая той почувствовать надежду на спасение, прежде чем съесть ее. После таких проделок она долго злилась на своего питомца и не разговаривала с ним, поэтому со временем он перестал гонять живность. Возможно, он делал это подальше от глаз хозяйки. Беллатриса тем временем неумолимо приближалась к своей жертве. — Мистер Браун, — закричала наконец Гермиона, — бегите! Маггл перестал ползти и поднял голову, озираясь вокруг. Так и не увидев того, кто позвал его по имени, он из последних сил поднялся, но не успел сделать и пары шагов, как услышал громкий вопль: — Сектумсемпра! Лес озарился вспышкой заклинания, и левое плечо мистера Брауна обожгла острая боль, а рукав пижамы окрасился кровью. Он взвыл и побежал так быстро, как не бегал никогда в своей жизни. Позади раздался громкий смех, заглушаемый не менее громким вскриком Гермионы. Луна снова спряталась за тучами, и лес погрузился во тьму. Но преследующая его женщина, казалось, прекрасно ориентировалась на местности без света и расстояние между ними оставалось прежним. Она вновь взмахнула палочкой и прокричала что-то на латыни. Слов он не разобрал, но, как и в предыдущий раз, но теперь уже в правой ноге вспыхнула боль. Мистер Браун, не удержавшись, мешком плюхнулся в ближайшую грязную лужу, издав стон боли. — Нет, не надо, — вновь послышался голос Гермионы, срывающийся на всхлипы. — Миссис Лестрейндж, не надо, прошу вас! Мистер Браун повернул голову в сторону своей преследовательницы. В темноте ночного леса он видел лишь ее силуэт и слышал тяжелую поступь шагов, набатом отсчитывающую в мозгу последние мгновения жизни. — Миссис Лестрейндж, — снова взмолилась Гермиона, — пожалуйста… Слезы ручьем струились по ее лицу. Луна в очередной раз выглянула из-за туч, и Гермиона поднялась и пошла в сторону, где лежал раненый мистер Браун, истекающий кровью. Она не совсем понимала, чем сможет ему помочь и как противостоять безумной ведьме, размахивающей волшебной палочкой, но сидеть и бездействовать было выше ее сил. Мистер Браун больше не предпринимал попытки к бегству. Он с ужасом смотрел в сверкающие черные глаза женщины, которая, определенно, была сумасшедшей. Беллатриса вдруг изменилась в лице. Улыбка сменилась слепой яростью. Она делала пассы палочкой один за другим, и на теле маггла появлялись глубокие раны, которые словно наносились острым как бритва клинком. Мистер Браун истошно вопил от боли, а Гермиона, поняв, что уже слишком поздно, вновь опустилась на землю, зажмурилась и, закрыв ладонями уши, замотала головой. Беллатриса, подойдя к жертве, остановилась, любуясь своей работой при свете луны. — Молодец, грязнокровка, — сказала наконец она и посмотрела в сторону девушки. — Я знала, что ты не подведешь. Дыхание мистера Брауна было хриплым, клокочущим. «Наверное, у него задето легкое», — пронеслось в голове у Гермионы. — На сегодня хватит развлечений, — продолжила Беллатриса, словно разговаривая сама с собой. — Авада кедавра. С конца палочки сорвался смертоносный зеленый луч и положил конец мучениям мистера Брауна. — Ты тоже свободна на сегодня, — повернувшись к Гермионе, сказала Беллатриса. В следующий миг небо вновь заволокло тучами, а когда они разошлись, и луна ярко осветила лесную чащу, Гермиона поняла, что кроме нее здесь больше никого нет. Она легла прямо на холодную мокрую землю, не чувствуя больше холода, и заплакала.