«Обычно так и бывает: упустишь какой-нибудь пустяк, какую-нибудь совершеннейшую мелочь — и все рухнет».
Олег Рой «Дом без выхода»
Адам Стивенс был молодым мужчиной сорока лет. Ничего примечательного в его внешности, как, впрочем, и в образе жизни не было. Невысокий рост и довольно полноватая фигура, которая с каждым годом округлялась все больше, придавая ему отдаленное сходство с воздушным шаром. На одутловатом лице с румяными пухлыми щеками практически не было растительности, а всегда приветливый взгляд маленькиих голубых глазкок излучал тепло. На голове пробивались жидкие светло-каштановые волосенки, которые очень рано начали редеть и теперь лишь немного прикрывали большую плешь на темени. Он жил в одном из спальных районов Лондона с женой и двумя сыновьями погодками школьного возраста. Работал в зубной клинике, расположенной недалеко от дома. Он устроился туда после окончания института и работал вплоть до настоящего времени. Много лет назад его коллегами были муж и жена, мистер и миссис Грейнджер, — достаточно опытные в своем деле дантисты. Жили они вверх по улице, на которой жил он сам. Мистер Грейнджер лично изъявил желание взять шефство над молодым и неопытным, но подающим большие надежды Адамом, когда тот впервые пришел в клинику в качестве практиканта. А его жена, миссис Грейнджер, всегда угощала коллег вкусной выпечкой собственного приготовления, когда выдавалась свободная минутка, и они могли выпить по чашке кофе. У них была маленькая дочурка со странным редким именем Гермиона, и если Адаму не изменяла память, то это было что-то шекспировское. Хотя он и не очень увлекался классической литературой. Они частенько приводили ее в клинику, забрав после уроков из школы. Она была не по годам умна, начитана и, по его мнению, слишком занудна для ребенка восьми-девяти лет. Но в отсутствие пациентов с ней было интересно перекинуться парой фраз. Спустя какое-то время она перестала приходить. Тогда Адам поинтересовался у Грейнджеров, почему. Те ответили, что отправили ее учиться в какую-то закрытую школу-интернат и теперь видятся лишь на каникулах. Адам был несколько удивлен. Судя по тому, что он знал об этой семье, родители души не чаяли в своей дочери. И ему с трудом верилось, что они могли ее вот так запросто отправить в школу, за много миль от Лондона, и видеться с ней только на каникулах. Ему казалось, что здесь кроется какая-то тайна. Но ничего в поведении Грейнджеров не изменилось. Они по-прежнему были приветливы и вежливы с коллегами и пациентами. Миссис Грейнджер все также угощала его вкусностями, а мистер Грейнджер делился профессиональным опытом. Лишь иногда можно было увидеть, как миссис Грейнджер, задумавшись, смотрит в окно, провожая грустным взглядом проходящие мимо пары с детьми. Но стоило кому-то заявить о своем присутствии поблизости, как она тут же брала себя в руки и снова становилась той женщиной, которую привыкли видеть в ней коллеги и пациенты клиники. Иногда во время летних и зимних каникул они виделись, но девочка мало что о нем помнила и лишь вежливо здоровалась. В те моменты, когда Гермиона возвращалась домой, поведение Грейнджеров становилось совсем странным. Вместо того чтобы гулять по разным ярмаркам, паркам, ходить в кино или посещать интересные выставки, они запирались с ней дома и практически никуда не выходили. Даже на работе по очереди брали отгулы или отпуск. Когда Гермиона возвращалась в школу, они вновь из затворников становились веселыми и общительными людьми, любящими проводить свободное время в небольших, но шумных компаниях. Лишь иногда можно было различить тоску на их лицах и печальные взгляды, которыми они время от времени переглядывались. Но Адам был не из тех людей, кто долго зацикливается на душевном равновесии своих коллег. Спустя какое-то время он и думать забыл о том, что у Грейнджеров была дочь, а если и встречался с ней летом по дороге на работу, то лишь вежливо кивал в ответ на приветствие и тут же переключал свое внимание на что-то другое. Это и немудрено. Ведь теперь, благодаря собственным знаниям, уму, трудолюбию, ну и немного благодаря курсу практики, который провел с мистером Грейнджером, Адам стал старшим зубным врачом клиники. Теперь у него появилось много новых обязанностей, поменялся круг общения и интересов, поэтому с Грейнджерами он лишь перекидывался парой слов в течение дня. Так прошло несколько лет. Иногда Адам слышал, как медсестры шептались, будто Грейнджеры планируют уехать в Австралию. Правда это или нет, он не стал разбираться, но отметил про себя, что нужно начать поиск новых сотрудников на случай, если Грейнджеры действительно решат эмигрировать на другой континент. Со временем слухи несколько поутихли, и Адам перестал думать об этом. Но лишь до тех пор, пока однажды Грейнджеры не вышли на работу. Они, конечно, по-прежнему брали отгулы в период школьных каникул, но только по очереди и всегда, предупредив заранее. На этот раз его никто ни о чем таком в известность не ставил, поэтому он был крайне недоволен. Всех их пациентов, что были записаны на этот день, он лично взял на себя, а в дальнейшем собирался сделать им выговор за подобную безответственность. Нужно только подождать до завтра. Но они не вышли ни завтра, ни послезавтра. Поначалу Адам здорово рассердился, потому что на их клинику, которая раньше славилась безупречной репутацией, посыпались жалобы от недовольных пациентов. Но Грейнджеров не было на работе уже в течение нескольких дней, и Адам забеспокоился. Сначала он пытался связаться с ними по телефону. Но звонки так и остались без ответа. Тогда он решил наведаться к ним в гости. Каково же было его удивление, когда от соседей он узнал, что несколько дней назад Грейнджеры покинули дом, а, вероятно, и Британию в целом. Рано утром с большими чемоданами они сели в такси, и больше их никто не видел. Адам попробовал порасспросить соседей по улице об их дочери Гермионе. Но те лишь качали головой и твердили, что рано утром мистер и миссис Грейнджер уехали и выглядели при этом несколько странно, как будто дезориентировано. Гермионы с ними не было. Адам заинтересовался этой деталью, но получил довольно размытый ответ — Грейнджеры выглядели так, словно не понимали кто они, и как здесь оказались. Они очень спешили, будто боялись опоздать. Это все, что удалось узнать Адаму. Шли годы. Он больше не интересовался подробностями этой таинственной истории. От должности старшего врача зубной клиники он отказался, поняв, что она занимает почти все его время, и снова стал обычным дантистом с нормированным рабочим днем и двумя выходными в неделю. А свободное время, которого было теперь намного больше, он посвящал жене и детям. Он бы и дальше не думал об этой давней истории, если бы однажды, прогуливаясь перед ужином, случайно не встретил повзрослевшую Гермиону Грейнджер. Она выходила из того самого дома, где раньше жила с родителями. Он решил подойти и поздороваться, а заодно спросить, как поживают мистер и миссис Грейнджер. Идя к дому через запущенный сад, он заметил в руках девчонки странный предмет, похожий на палку. Направив ее кончик на дом, она вырисовывала в воздухе какие-то фигуры и что-то бормотала. Слов Адам не разобрал, но интуитивно почувствовал, что здесь кроется какая-то тайна. Он сбавил шаг и почти крадучись прошел остаток пути, чтобы не напугать ее. Но вдруг под ногами предательски хрустнула сухая ветка. Девчонка тут же спрятала палку и резко развернулась. Лицо ее было напуганным, но в глазах, тем не менее, застыла решимость. Напряженная поза говорила о том, что она готова бежать без оглядки при малейших признаках опасности. — Добрый день, — заговорил Адам, не собиравшийся, в общем-то, ее пугать. — Я Адам Стивенс. Вы ведь Гермиона Грейнджер? Я работал какое-то время в клинике вместе с вашими родителями. Она сосредоточенно нахмурилась, будто вспоминала. Затем неуверенно улыбнулась и немного расслабилась. — Добрый день, мистер Стивенс, — сказала она наконец. — Простите, я вас не узнала. Она сделала несколько шагов вдоль садовой дорожки в сторону калитки. — Как поживают ваши родители? — снова спросил Адам. — У них все хорошо, спасибо, — ответила Гермиона и, обойдя его, продолжила путь к выходу из сада, показывая всем своим видом, что не собирается стоять здесь и вести светскую беседу. Адам пошел за ней следом. — Они так внезапно уехали, не сказав никому, — не унимался он. — Я рад, что у них все хорошо. А где они теперь? Гермиона раздраженно выдохнула, но ответила все также вежливо: — Им пришлось уехать. Семейные обстоятельства. Она ускорила шаг, но Адам, несмотря на усилившуюся от быстрой ходьбы одышку, не отставал, следуя за ней по пятам. — А куда им так срочно пришлось уехать? — повторил он. — Эй, Герм, ну чего ты так долго? Я уже заждался, — послышался мужской голос, и у калитки появился высокий широкоплечий парень с рыжими волосами и голубыми глазами, одетый в потертые синие джинсы и красную футболку с загадочной надписью: «Пушки Педдл». Парень был явно нездешним, по крайней мере, так посчитал Адам, видевший его впервые. — Уже иду, Рон, — ответила Гермиона и, неловко улыбнувшись Адаму, оставшееся расстояние до калитки пробежала бегом. — Всего хорошего, — бросила она через плечо, перед тем как выскользнуть на улицу. Взявшись за руки, они пошли вдоль дороги, и у Адама возникло стойкое ощущение, что эти двое состоят в отнюдь не дружеских отношениях. Проводив их взглядом, он тоже вышел на улицу и притворил за собой калитку. Некоторое время его мысли то и дело возвращались к паре встретившихся ему молодых людей, но, погрузившись в рутину трудовых будней, он в конце концов забыл о них. Прошло еще три года. В доме Грейнджеров давно поселилась другая семья. Они быстро нашли общий язык с соседями по улице. Никто уже и не помнил предыдущих жильцов. Жизнь Адама шла своим чередом, пока неожиданно не оборвалась. Ранним летним утром его жена Эрин обнаружила мертвое тело своего мужа и вызвала полицию. При осмотре места происшествия полицейские, конечно же, ничего не нашли. При опросе домочадцев тоже никаких новых фактов не выяснилось. Тело Адама забрали в морг, а спустя несколько дней выдали Эрин для похорон вместе со справкой и свидетельством о смерти. Похороны состоялись в тот же день. Адам Стивенс был погребен на местном кладбище. Церемония прошла скромно и тихо. Присутствовали лишь члены семьи, близкие родственники, да несколько коллег. Несколько дней спустя к Эрин в дом пришли двое молодых людей. Они выглядели довольно странно, одетые в какие-то балахоны с одинаковыми нашивками на груди. И вели себя эти люди тоже весьма странно. Один из них все время с опаской озираться по сторонам, будто впервые побывал в доме среднестатистического жителя Лондона. А стоило микроволновке на кухне подать сигнал, так готов был броситься наутек. Но второй, по всей видимости, его коллега, крепко сжал его плечо, удержав на месте. Он вел себя более непринужденно и, казалось, ему было более комфортно. Они задавали странные вопросы об Адаме, о ней самой, об их детях, знакомых, соседях, коллегах по работе и даже пациентах Адама. Эрин отвечала им, рассказывая в подробностях об их жизни с тех пор, как они поселились здесь, и удивлялась про себя, чем вызвана ее такая внезапная откровенность. Списав все на перенесенный стресс, Эрин не стала долго задумываться над этим. Выспросив все, что считали нужным, ребята вскоре попрощались и ушли. Но после того как они ушли, в голове Эрин будто что-то щелкнуло. Она знала, что приходили двое ребят, но никак не могла вспомнить, как они выглядели и о чем конкретно спрашивали. Лишь общие черты и фразы. О том, что они не представились и не показали никаких удостоверений, Эрин не помнила и вовсе. В течение нескольких дней к ней наведывались и другие странного вида неизвестные люди и задавали вопросы. А потом перестали, словно узнали все, что хотели или поняли, что новые сведения Эрин им не сообщит, и решили оставить ее в покое. Она была этому бесконечно рада. Ей хотелось побыть наконец наедине со своим горем, осознать все, что произошло за эти несколько дней и решить, как жить дальше.***
Открытая летняя веранда маленького маггловского кафе была залита светом заходящего солнца. Казалось, оно отдает все тепло и свет вместе с последними лучами, прежде чем скрыться за горизонтом. Тонкие тюлевые занавески, отделявшие террасу от шумной улицы, колыхал теплый летний ветерок. Посетителей было немного. Вдоль столиков время от времени проходили молодые официантки в аккуратных белых передниках, держа в руках авторучку и блокнот. — Почему это нужно было делать за моей спиной? — Рон стукнул кулаком по столу с такой силой, что чашка чая, стоящая рядом, звякнула о блюдце. — Тише, Рон. Нам не нужно внимание незнакомых магглов, — твердо сказала Джинни и, потянув через трубочку свежевыжатый апельсиновый фреш, в котором плавали кубики льда, зажмурилась от удовольствия. — Кроме того, это получилось спонтанно. Две официантки, стоявшие у барной стойки, повернули головы в сторону их компании и с интересом смотрели, что же будет дальше. Гарри, сидевший рядом с женой, незаметно достал палочку и невербально бросил Муффлиато. Если Рон и дальше будет вести себя так импульсивно, то привлечет много ненужного внимания. Кто знает, что еще он может выкинуть на эмоциях. Магглам вовсе не обязательно знать, что за соседним столиком сидят не совсем обычные люди. Рон сверлил их недовольным, обиженным взглядом. — Да, Рон, — продолжила Джинни, — вопреки твоим убеждениям, мы ничего этого не планировали. Мы просто случайно столкнулись с профессором в Косой аллее, объяснили ему суть проблемы. А он любезно согласился помочь. — А со мной посоветоваться вам обоим в голову не приходило? — не унимался Рон. — Или я для вас пустое место? — Прекрати, ты не пустое место. — В Джинни закипало раздражение. — Мы рассказали тебе обо всем именно сейчас, потому что, узнай ты раньше, все бы пошло насмарку. — Я не хочу, чтобы Снейп прикасался к Гермионе, не говоря уже о том, чтобы лез к ней в голову. — Другого выхода у нас нет, — принялся увещевать друга Гарри, в то время как Джинни с наслаждением откусила кусочек эклера. — Вы прекрасно знали, как я к этому отнесусь, и все равно решили все без меня. Я ему не доверяю. Даже несмотря на то, что его провозгласили героем, я ему не доверяю. Этот человек — убийца, а вы хотите впустить его в голову Гермионе. Вы в своем уме? Гарри заметно напрягся. Почувствовав это, Джинни положила руку ему на предплечье и слегка сжала. Гарри посмотрел на нее и, улыбнувшись, кивнул, принимая ее молчаливую поддержку. — Рон, ты же слышал. Все целители как один утверждают, что проблема Гермионы носит полностью ментальный характер. Они исключают возможность неизвестного темного проклятья или действие зелья. Веришь ты или нет, но профессор Снейп лучший в этом. По крайней мере, насколько я могу судить. Ведь он когда-то побывал и в моей голове. — Гарри на миг стал серьезным и отстраненным, словно вспомнил что-то. Но вновь почувствовав ладонь Джинни на своем предплечье, продолжил: — За полгода, что Гермиона не приходила в себя, никто так и не смог дать хоть какие-то вразумительные ответы на вопросы, что с ней произошло и как вывести ее из этого состояния. Возможно, профессору удастся продвинуться дальше, и он узнает какие-то подробности того, что же произошло с Гермионой. Рон вздохнул и шумно отхлебнул из чашки уже остывший чай. — Да и чего ты боишься? — спросила Джинни, расправившись с эклером. — Что Снейп может увидеть в воспоминаниях Гермионы такого, о чем тебе стоит беспокоиться? То, как ты до последнего не решался сделать ей предложение? — под конец фразы тон ее стал издевательским. Рон насупился. — Заткнись, — пробормотал он и снова спрятал покрасневшее лицо за чашкой. — Ты же знаешь, я собирался. — Да, знаю. Только кто-то опередил тебя и отправил ей проклятый амулет. — А вы уже рассказали Снейпу о тех двоих, кто до него пытались залезть в голову Гермионе? Гарри и Джинни вмиг смутилась и воровато переглянулись. Заметив это, Рон расплылся в улыбке. — Значит, он еще не в курсе? Значит, есть возможность, что, узнав об этом, он откажется. — Не смей, Рон, — процедила Джинни, яростно сверкнув глазами. Настал черед Гарри взять ее ладонь в свою и несколько раз провести костяшками пальцев по тыльной стороне. — Я расскажу ему сам, как только увижусь с ним. Но еще одна проблема заключается в том, что с тех пор, как Снейп согласился, от него ни слуху ни духу. Прошло уже два дня, а он никак не дал о себе знать. Я отправлял к нему сов из министерства, но они возвращались ни с чем. Рон хохотнул. — Ну вот, видишь. Не такой уж и святой этот Снейп. У него явно есть дела поважнее. Он же теперь не просто зелья варит. У него бизнес. — После небольшой паузы он добавил: — А может, и передумал. Зачем ему ввязываться в заведомо проигрышное дело? Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но Джинни его опередила: — Если ты потерял всякую надежду и смирился, то мы — нет. Мы будем бороться до конца с тобой или без тебя. И я верю, что мы победим, — закончила она, тряхнув головой, отчего длинные рыжие пряди разметались по плечам. — Я доверяю Снейпу, Рон, — проговорил Гарри. — Хорошо. Делайте, что хотите. Но потом, когда Гермиона вернется в качестве овоща, не говорите, что я вас не предупреждал, — сказал Рон, выставив ладони вперед. — Знаешь, что я думаю? — спросила Джинни. — Я думаю, что ты не просто смирился. Тебе все равно, что будет. Но твое ослиное упрямство не позволяет тебе согласиться и принять наши доводы. Рон задумался. — Нет, мне не все равно, — тихо ответил он наконец со вздохом. — Я не меньше вашего хочу, чтобы Гермиона очнулась. Джинни погладила его ладонь. — Значит, нужно верить до конца и цепляться за любую возможность. И оставить все предрассудки. — После всего, что ты перенесла на шестом курсе, когда Снейп был директором Хогвартса, как ты можешь ему доверять? — удивился Рон. Джинни горько усмехнулась. — Ты же знаешь, он не мог по-другому. — Откуда у вас двоих такая уверенность? — Рон посмотрел на Гарри. — Что ты видел в его воспоминаниях такого, что заставило тебя резко изменить о нем мнение, а Визенгамот — вынести ему оправдательный приговор? Даже убийство Дамблдора сошло ему с рук. — Рон, я не могу всего тебе рассказать, — ответил Гарри. — Но поверь, Снейп был с нами, с Орденом с самого начала и до конца. Во имя победы он подвергал себя смертельной опасности каждый день. И выжил лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств. Не забывай, что Дамблдор ему верил. Рон усмехнулся. — Да, верил. Только вот где он сейчас? Гарри не ответил, лишь укоризненно посмотрел на него. — Хорошо, раз другого выхода нет, то пусть он попробует вытащить Гермиону из этого сна. — Как великодушно с твоей стороны дать ему разрешение, братец, — ядовито бросила Джинни. Но Рон, не обратив внимания на ее замечание, продолжил: — Но я бы хотел присутствовать на всех осмотрах, сеансах легилименции или что там ему еще взбредет в голову, — твердо закончил он. Гарри пожал плечами и сказал: — Эти вопросы нужно будет обговаривать с ним лично. Рон скомкал белоснежную салфетку, небрежно бросил ее на стол и поднялся. — Не забудь сообщить мне, если этот упырь, наконец, объявится. — С этими словами он развернулся и зашагал прочь в сторону выхода. — Рон… — начала было Джинни, но Гарри поднес ее ладонь к губам и, поцеловав тыльную сторону, сказал: — Пусть идет, Джин. Для него новость эта более чем ошеломляющая. Он еще не смирился со всеми потерями войны и во всем винит Снейпа, как незаслуженно оставшегося в живых. Ему о многом нужно подумать. Джинни повернулась к нему и тепло улыбнулась. — Да, наверное, ты прав. Потери дались ему тяжелее всех. — Да. Но почему же Снейп молчит? Куда он вообще запропастился? — голос Гарри звучал напряженно. Она взъерошила ему волосы и ответила: — Ну, он ведь согласился. Мне кажется, пока рано паниковать. К тому же, ты ведь отправлял ему сов. А от сов, как известно, можно отгородиться заклинаниями. Отправь ему патронуса. Он найдет его, где бы тот ни находился. Он усмехнулся. — Да, и Снейп тут же явится, чтобы отравить меня каким-нибудь из изобретенных им ядом. — Он тщетно пытался сдержать расплывающуюся на лице улыбку. — Ты же знаешь, что мой патронус такой же, как у отца. Мне кажется, что Снейп, как и Рон, все еще не отпустил прошлое. Джинни пожала плечами. — Возможно. Но зато у тебя есть в запасе самый действенный способ заставить его выйти на связь. Мгновением позже они оба весело рассмеялись, представив реакцию Снейпа на серебристого оленя. — Будешь еще эклер? — спросил Гарри, кое-как справившись с приступом смеха, грозившего перерасти в истерику. Джинни, перестав хохотать, посмотрела на свою пустую тарелку и кивнула. — Они здесь просто божественные.***
Как и планировал, спустя два дня Северус отбыл в Анси, оставив лабораторию на Вивиан. Кроме Люциуса, который не отходил от Нарциссы, здесь была и Астория. По каминной сети она переместилась сюда еще на выходных и оставалась по сей день, сообщив руководителю ее практики в Мунго о том, что ей нужно несколько отгулов. В доме было необычайно тихо. Северус, как и Астория, переместился по каминной сети и, оказавшись в гостиной Малфоев, тут же наткнулся на сосредоточенно-суровый взгляд бледно-серых глаз хозяина дома. — Здравствуй, Люциус, — мужчины обменялись крепким рукопожатием. — Как она? Люциус отвел взгляд. — Здравствуй, Сев, — наконец проговорил он, снова посмотрев на гостя. — Ей стало хуже. Она почти все время не выходит из своей комнаты, лежит в постели, напрочь не выносит каких-либо звуков и просит потушить все свечи. У нее сильнейшие головные боли, а по ночам она мучается от кошмаров. Зелья, что ты рекомендовал, помогают лишь на время, а потом все начинается снова. Я не знаю, что делать. Он тяжело опустился в кресло и, прикрыв глаза, потер переносицу. — Что говорят целители? Люциус открыл глаза и, посмотрев на Северуса, горько усмехнулся. — Ничего. Они ее не видели. Нарцисса запретила звать кого-либо. Согласилась лишь на помощь Астории. Да и та у нее только как прислуга. По прибытии сюда Астория попробовала вывести диагностическую схему, пока Нарцисса спала. Но видимо почувствовав поток магии, она проснулась в холодном поту, и у нее случилась истерика. Нам кое-как удалось ее успокоить, но с тех пор никто не пытался применять к ней никаких заклинаний. Северус нахмурился. — Она знает, что я здесь? — Мы не знали точно, когда тебя ждать, — ответил Люциус. — Но я рассказал ей, что отправил тебе письмо. Поэтому для нее это не станет сюрпризом. — Я могу ее увидеть? Люциус, не ответив, встал с кресла и сделал знак следовать за ним. Они поднялись по широкой лестнице, натертой эльфами до блеска, на второй этаж и пошли по широкому коридору. Мерцающий свет свечей, что стояли в канделябрах, свисающих с потолка, ярко освещал им дорогу. Дойдя до конца коридора, Люциус остановился у последней двери и тихонько постучал. Как и ожидалось, ответа не последовало. Он повернул ручку и осторожно открыл дверь. Комната, куда они вошли, была погружена в полумрак. Большие витражные окна были так плотно зашторены плотными темными занавесками, что ни один лучик яркого солнца не мог пробиться сквозь них. Все пространство тускло освещалось лишь желтоватым светом одной-единственной свечи, стоявшей в подсвечнике на комоде у дальней стены. В воздухе витал горьковатый запах зелий. На кровати с балдахином лежала Нарцисса, укрытая теплым одеялом по самую грудь так, словно ей было холодно. Казалось, она спала. Ее глаза были крепко закрыты, а длинные ресницы отбрасывали тени на осунувшемся бледном лице. Она заметно похудела с тех пор, как Северус видел ее в последний раз. Волосы, не уложенные в элегантную строгую прическу, беспорядочными влажными прядками разметались по подушке. На лбу ее выступили капельки пота, и создавалось впечатление, будто у нее жар. Даже полумрак комнаты не мог скрыть ее болезненной худобы и темных кругов под глазами. Ее грудь размеренно вздымалась в такт дыханию. Люциус взял с ночного столика смоченное водой полотенце и, присев на край кровати, осторожно провел по ее лбу, убирая капельки пота. Нарцисса вздрогнула и медленно открыла глаза, подернутые сонной поволокой. Она попыталась что-то сказать, но смогла лишь вымученно улыбнуться, прежде чем ее лицо исказила болезненная гримаса. — Не говори ничего, — тихим голосом проговорил Люциус, легонько приложив указательный палец к ее обескровленным губам. — Пришел Северус, — продолжил он, — тебя проведать. Нарцисса нахмурилась, и ее ищущий взгляд заметался по комнате, пока не нашел высокую, темную фигуру, стоящую несколько поодаль от Люциуса. Она с трудом подняла тонкую бледную руку и тут же опустила на кровать. Но Северус понял, что она хотела, и подошел ближе. Он отодвинул от стены стул и сел в изголовье кровати. Ножки стула издали противный скрежет, от которого Нарцисса поморщилась. — Северус здесь, чтобы задать несколько вопросов и понять, как тебе можно помочь, — снова заговорил Люциус. Она ответила едва заметным кивком головы и перевела взгляд на Снейпа. Он, в свою очередь, тоже не сводил с нее напряженного взгляда. В голове роилось множество мыслей, но главным среди них был вопрос: «Что такого должно было произойти, чтобы эта красивая, сильная духом женщина превратилась в живой труп?». Возможно, часть этих дум отразилась на его лице, потому что Нарцисса, немного приподнявшись на подушках и приняв полусидячее положение, слабым голосом сказала: — Здравствуй, Северус. Прости, я неважно выгляжу для приема гостей, — она снова попыталась улыбнуться. — Но ты можешь чувствовать себя как дома. — Ты выглядишь ужасно, — подтвердил Северус, и губы его дрогнули в мимолетной улыбке, которая тут же пропала. — Но это поправимо. Нужно лишь твое… сотрудничество, — закончил он, вновь улыбнувшись. Нарцисса со вздохом кивнула. — Я постараюсь быть предельно честной, — ответила она. — Но… — Она нахмурилась. — …Я против того, чтобы ты использовал на мне легилименцию. Северус согласно кивнул. — Как скажешь. — Что ж, — сказал Люциус, внимательно следящий за разговором, — я оставлю вас на время. Если что-то понадобится, я буду неподалеку. С этими словами он снова взял ее ладонь в свою, поцеловал тыльную сторону и, поднявшись с кровати, вышел из комнаты, бесшумно притворив дверь. Северус проводил его взглядом и, повернувшись к Нарциссе, спросил: — Ты можешь сказать, когда примерно почувствовала себя плохо? Нарцисса сосредоточенно свела брови, уставившись в одну точку, будто вспоминала. — Все началось зимой. Сначала я не обращала внимания, списывала все на усталость, переутомление или стресс. Но потом постепенно стали учащаться головные боли. Они протекали по типу приступов мигрени, но после приема зелья, а иногда и самопроизвольно, все прекращалось. Сейчас же я живу с этим постоянно. Так продолжается вот уже месяц. — Ее голос был чуть громче шепота, и чтобы не пропустить ни слова из ее рассказ, Северус придвинулся ближе. — От любых громких резких звуков боль усиливается, виски пульсируют, — она приложила пальцы к вискам, как бы подтверждая свои слова, — даже сейчас, когда я пытаюсь сделать малейшее усилие. А яркий свет, бьющий в глаза, ослепляет, вызывает тошноту и головокружение. Поэтому в комнате все время темно и наложены заглушающие чары. — Ты принимала зелья, что я рекомендовал Люциусу в письме или те, что передал через Драко? — спросил Северус, явно озадаченный ее рассказом. — Да, — проговорила Нарцисса, прикрыв глаза и растирая виски кончиками пальцев. — Сначала они хорошо помогали, но потом… — Она сделала паузу, а затем продолжила: — Те, что отдал мне Драко… Они оказались совсем бесполезными. Северус помрачнел. Эти зелья он варил не так давно собственноручно. Не может быть, чтобы срок действия вышел так скоро. Заметив его замешательство, Нарцисса дотянулась до его колена и слабо сжала. — Не принимай это на свой счет, — извиняющимся тоном проговорила она и пояснила: — Эффект от зелий начал снижаться еще весной, а сейчас и вовсе пропал. Я пробовала даже маггловские лекарства, которые советовал доктор Адамс, но они тоже не дали никаких результатов. — Нарцисса замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, будто собиралась с мыслями. — Но самое страшное, — продолжила она, наконец, и ее голос перешел в громкий шепот, — это сны, Северус. Собственно… с них все и началось. Он выгнул бровь и спросил: — О чем эти сны? Она покачала головой. — Я… Не могу сказать ничего конкретного, но… Я будто вижу что-то со стороны, что-то ужасное. Она замолчала, и Северус нетерпеливо спросил: — Что именно ты видишь во сне, Нарцисса? Она потерла нахмуренный лоб. — Я не очень хорошо помню. Сны довольно яркие, но стоит мне открыть глаза, как все растворяется, словно скрывается в какой-то туманной дымке. Остаются лишь отголоски этих кошмаров. — Хотя бы в общих чертах, что ты видишь? — не отставал Северус, каким-то шестым чувством понимая, что она лжет. Другой вопрос — почему. Но он решил обдумать все позже. Сейчас перед ним стояла совершенно другая задача. Он хотел побольше расспросить об этих снах. Нарцисса дрожащими пальцами провела по щекам, собираясь с мыслями, и покачала головой. — Сначала была только тьма, какое-то пространство, в котором клубился густой серый туман, — произнесла наконец она. — Потом проявились очертания деревьев, растущих густо, как в лесу. Из чащи слышался какой-то шум, крики, вспышки заклинаний, а потом я просыпаюсь. Но всегда есть ощущение, что там произошло нечто ужасное, — Нарцисса закончила рассказ и с мольбой в глазах посмотрела на Северуса. — Но это ведь просто сон. Сны не имеют отношения к тому, что происходит со мной в реальности. В противном случае я была бы уже мертва. Потому что, судя по звукам, которые мне удалось вычленить из общей какофонии, там явно кого-то пытают, если не сказать большего, — теперь она выглядела взволнованной и озадаченной. Северус по-прежнему молчал. Он смотрел на нее, но взгляд его был пустым, отсутствующим. Он, казалось, и не слышал ее до тех пор, пока она не схватила его ладонь своими тонкими холодными пальцами и с силой потянула на себя. Северус тут же встрепенулся, несколько раз моргнул и уставился на нее так, будто видел впервые в жизни. По его виду сразу можно было понять, что он несколько раздражен. — Все в порядке? — спросила Нарцисса, заметив, что он, наконец, обратил на нее внимание. — Да, — ответил Северус, — я просто вспомнил кое-что. — Кое-что, что может помочь? Северус на мгновение прикрыл глаза и постарался вновь поймать ту мысль, что пролетела в его сознании всего несколько секунд назад со скоростью света. Но как ни старался не мог ухватиться за нее. Она словно нарочно ускользала все дальше. — Возможно, — задумчиво ответил он, открывая глаза. Ненадолго воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Наконец, Северус вздохнул и поднялся. — Ты уверена, что тебе больше нечего мне рассказать? — спросил он, внимательно глядя в глаза Нарциссе. Она покачала головой. — Пойми, я спрашиваю не для праздного любопытства. Чем больше информации ты мне дашь, тем быстрее и более эффективно я смогу тебе помочь. — Это все, Северус, — твердо произнесла Нарцисса, но в ее словах Северус снова распознал фальшь. Он кивнул. — Видимо, мне пора. Она вновь поймала его ладонь и слегка сжала. — Спасибо, Северус, — сказала она тихим голосом. — За все. — До свиданья, Нарцисса. Если ты вдруг вспомнишь что-то, что покажется тебе важным, пожалуйста, дай мне знать. Постарайся отдыхать и ни о чем не думать. — До свиданья, Северус. Передавай привет Вивиан. — Нарцисса по-прежнему не отпускала его ладонь из своих холодных пальцев, которые дрожали уже не так сильно. Он легонько сжал ее ладонь в своей и, отпустив, зашагал к выходу. — Северус, — услышал он ее слабый окрик, уже взявшись за дверную ручку, — Северус… Будь осторожен. Он кивнул и вышел в холл. Какое-то время она, не отрываясь, смотрела на только что закрывшуюся дверь. По ее щеке медленно скатилась слеза. Почувствовав это, она тут же вытерла ее ладонью и потянулась к ночному столику, где стояло несколько флаконов модифицированного зелья сна без сновидений. Она взяла сразу два, откупорила и по очереди осушила до дна каждый. — Я больше не хочу возвращаться туда, моя дорогая сестра. Прости, но я не хочу. Оказавшись в холле, Северус нос к носу столкнулся с Люциусом, который сверлил его напряженным взглядом, и ухмыльнулся. — Не думал, что ты когда-нибудь опустишься до того, что станешь подглядывать в замочную скважину, — ядовито заметил он. — Или ты настолько не доверяешь собственной жене? Люциус не повелся на провокацию. Он лишь кивнул на закрытую дверь и спросил: — Ну, что ты об этом думаешь? Северус проследил за его взглядом. — Давай не здесь, — тихо произнес он. — Как насчет библиотеки? Люциус пожал плечами. — Там нас никто не потревожит, — сказал он и пошел вдоль холла в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. Оказавшись в фамильной малфоевской библиотеке, которая одновременно служила Люциусу кабинетом, Северус обвел пространство удивленным взглядом и втянул носом воздух, пропитанный ароматом старых книг, пергамента и чернил. Он и раньше восхищался ее размерами и содержанием, но теперь она буквально превзошла все его ожидания. На помещение явно были наложены чары незримого расширения. Иначе каким образом можно было вместить сюда стеллажи, ломившиеся под грузом всех этих книг и рукописей? Заметив его реакцию, Люциус самодовольно усмехнулся и постучал тростью о пол, привлекая внимание. — Нравится? — спросил он и с неприкрытой гордостью развел руками. Северус кивнул, пряча свое изумление в закрома сознания. — Министерство разрешило опустошить библиотеку мэнора и перевезти все сюда? Люциус мягко рассмеялся. — Не все, конечно. Но часть книг мне все же удалось выторговать у министра в обмен на мое… послушание, — ответил он. Люциус сделал приглашающий жест и прошел вглубь помещения. Северус неспешно двинулся за ним, попутно пытаясь рассмотреть названия книг, что стояли на полках. Они удобно устроились в мягких кожаных креслах у камина. Огонь в камине не горел, а освещалась библиотека мерцающим светом свечей, окружающие предметы отбрасывали неясные тени, пляшущие по стенам и полу. — Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Люциус, закидывая ногу на ногу. Северус кивнул. — Не откажусь от виски. Он стукнул тростью о пол три раза, и перед ними появился уже знакомый Северусу домовик, почтительно склонив голову. — Что угодно, хозяин? — пролепетал он. — Виски мне и моему гостю, — процедил Люциус. Не успел он закончить, как домовик растворился в воздухе с громким хлопком, чтобы спустя несколько мгновений материализоваться вновь, но уже с подносом в руках, на котором стояла бутылка виски и два бокала. Он расставил их на низком столике между креслами и, не дожидаясь команды, снова исчез. Люциус разлил по бокалам алкоголь и, откинувшись на спинку кресла, сделал глоток, от наслаждения прикрыв глаза. Северус задумчиво следил за его действиями, а потом последовал его примеру и пригубил янтарный напиток. В наступившей тишине он вновь мысленно вернулся в комнату Нарциссы в тот момент, когда его словно осенила какая-то идея, какое-то воспоминание. Но и сейчас мысль ускользала от него, стоило ему лишь начать думать в заданном направлении. — О чем вы говорили с Нарциссой? — без обиняков и довольно резко спросил Люциус, нарушив затянувшуюся паузу. Он оперся локтями на подлокотники кресла, и его вальяжная расслабленная поза вмиг стала напряженной как у пантеры, готовящейся к прыжку, а прищуренные глаза холодным внимательным взглядом сверлили собеседника. — Почему так долго? Северус скривил губы в ехидной ухмылке. — Ревнуешь? Снова? — ядовито спросил он. — Да брось. Люциус отодвинулся, возвращаясь в свою зону комфорта, и махнул рукой. — Я беспокоюсь, вот и все, — несколько смутившись, проговорил он уже на полтона тише. Северус отпил еще виски и, зажмурившись, сжал переносицу двумя пальцами. — Я думаю, — начал он, подняв голову, — что Нарциссе нужна консультация целителя. Люциус вздохнул и залпом осушил бокал с остатками напитка. — Мы не можем обратиться к целителю. Ты же помнишь, на какие ухищрения нам уже пришлось пойти, чтобы уговорить ее на психотерапевта. Северус молча кивнул. Люциус резко поднялся с кресла и принялся мерить шагами библиотеку от одной стены до противоположной. Какое-то время Северус следил за ним взглядом, а потом, не выдержав, сказал: — Прекрати маячить перед глазами, Люц. Этим ты делу не поможешь. Люциус резко остановился и уставился на него. — А что я могу сделать? Ты же видел ее, — громко начал он. — Она изменилась за последние полгода практически до неузнаваемости. Знаешь, что она сказала мне на днях? Она сказала, что сходит с ума. И… — Он замолчал, будто подбирая слова. — …В чем-то я… Согласен с ней, — его голос становился все тише и тише, пока к концу тирады не стих вовсе. Северус тем временем сверлил взглядом какую-то видимую ему одному точку в пространстве. Когда он, наконец, взглянул на Люциуса, тот уже перестал вышагивать. Теперь он стоял у большого витражного окна и невидяще взирал на сад, где по-прежнему цвели розы. — Никаких новых подробностей она мне не сообщила, — размеренно проговорил Северус. — Кроме того, что ее стали мучить кошмары, против которых мое модифицированное зелье сна без сновидений оказалось бессильным. И я повторяю, здесь нужен целитель и, возможно, не один, — Люциус хранил молчание, поэтому он спросил: — Она рассказывала тебе о своих кошмарах? Он кивнул, сосредоточенно разглядывая свое отражение в оконном стекле. — Да, она говорила, — ответил Люциус после довольно продолжительной паузы. — Это началось сравнительно недавно, — при этих словах Северус, налив себе еще немного виски в бокал, удивленно изогнул бровь, но никак не прокомментировал его слова. — Да и я не идиот и не глухой. Я же слышу, как она просыпается в холодном поту и судорожно хватает ртом воздух. Но в последнее время кошмары мучают ее не так часто, — он пожал плечами. — Она не говорила тебе, что именно видит во сне и почему это не так пугает? — Ничего конкретного, — ответил Люциус, нервным движениям обернув край рукава. — Рассказывала, что слышит какие-то голоса, крики и видит вспышки летящих заклинаний. Я думаю, что, возможно, это как-то связано с последним сражением… Ну, ты понял, — он неуверенно замялся. — Но Нарцисса не принимала непосредственного участия в финальной битве, — с сомнением в голосе произнес Северус. — Как и ты, не считая твоего последнего выхода, — язвительно добавил он. Люциус повернул голову и взглянул на Снейпа. — Давай, не будем об этом, — в голосе его послышались едва заметные просящие нотки, однако взгляд оставался холодным. — Мне кажется, я уже извинился за то, что у меня не было выбора. К тому же мы ведь здесь не для того, чтобы ворошить прошлое. Северус несколько мгновений безмолвно сверлил его суровым взглядом, а затем вернулся к своему бокалу и, сделав глоток, сказал: — Да, ты прав. Возвращаясь к более насущному вопросу, повторяю: нужно пригласить целителя и как можно скорее. Не поворачивая головы, Люциус ответил: — Я попробую поговорить с ней об этом, но не ручаюсь, что мне удастся ее убедить. Я же говорил тебе, что, когда Астория попыталась вывести диагностическую схему, ее реакция была весьма бурной. Снейп кивнул. — Да, я помню, но сейчас это все, что мы можем сделать, — сказал он. — Кстати о мисс Гринграсс. Она еще здесь? Люциус повернулся и с любопытством посмотрел на него. — Здесь, — ответил он. — А тебе что за дело? — Мне нужно протестировать одну новую наработку, — размыто пояснил Северус, не вдаваясь в лишние подробности. — А она, возможно, могла бы посодействовать, раз уж является без пяти минут полноправным целителем в госпитале святого Мунго. Люциус снова повернулся к окну, вглядываясь в сад. Академические аспекты жизни друга, а по совместительству бизнес-партнера его не особо интересовали. — Заодно я заочно поинтересуюсь у целителя Януса Тики, если, конечно, мне удастся с ним поговорить, что можно предпринять в случае Нарциссы. Услышав его последнюю фразу, Люциус резко развернулся и сказал: — Ты же не собираешься выдавать нас? — Разумеется, я не буду называть ему никаких имен, — Северус посмотрел на циферблат наручных часов и, поставив опустевший бокал в центр стола, поднялся. — У меня есть дела здесь в Анси. Если ты не против, я оставлю тебя. — Ты вернешься? — спросил Люциус с некоторой тревогой в голосе, делая шаг к нему навстречу. — Да, я вернусь чуть позже, — ответил Снейп, направляясь к выходу. Подхватив свою трость, хозяин дома последовал за ним. Уже на полпути к двери, ведущей в сад, он негромко окликнул Северуса. Тот повернулся, с любопытством глядя на него. — Ты хотел поговорить с Асторией, — напомнил ему Люциус. — Я встречусь с ней, когда вернусь, — ответил он, уже открывая входную дверь. — До скорого. Выйдя за ворота малфоевского сада, Северус первым делом направился в аптеку, что находилась по центральной улице вдоль канала. С делами он управился довольно быстро и вскоре вышел на мостовую и втянул носом свежий влажный воздух. Сказать по правде, не было особой нужды приходить сюда. Он лишь хотел обдумать полученную информацию, прежде чем поговорить с Асторией и вернуться в Лондон. Он медленно пошел по мостовой вдоль канала, подставив лицо навстречу летнему бризу и жмурясь от яркого солнца. Он скинул верхнюю легкую куртку, в которой отбыл из Лондона, где погода была несколько прохладнее, оставшись в рубашке и джинсах, модных среди магглов. Поначалу он, как и любой другой уважающий себя волшебник, чурался этих маггловских атрибутов. Но живя и работая среди магглов, не слишком удобно постоянно ходить под дезиллюминационными чарами. К тому же Вивиан настаивала отказаться от его прежнего одеяния, мотивируя это тем, что в маггловских тряпках Северус выглядит очень привлекательно. И скрепя сердце он согласился. А вскоре обнаружил, что это и правда гораздо удобней. С удивлением он стал чаще замечать, что все больше волшебников даже в магической части Лондона носят маггловскую одежду. И постепенно его сомнения сошли на нет. Небрежно закинув куртку за плечо, Северус брел в направлении набережной Перрьер. Прогуливаться по улочкам и набережным этого маленького французского городка было приятно. Здесь его никто не знал, здесь он был человеком без прошлого, которого не боялись, не сворачивали в первый попавшийся проулок, едва завидев издали развевающуюся мантию и грозный неприветливый взгляд, не превозносил его как героя и не пытался заискивать с какой-то неведомой ему целью. Именно здесь он когда-то понял, что обрел такой желанный покой. Оказавшись наконец на набережной, он посмотрел на горизонт, туда, где возвышался замок Иль. На улице возле замка столпилось много туристов-магглов в соломенных шляпах и с фотокамерами. Их запускали внутрь замка небольшими группами, поэтому оставшаяся часть топталась снаружи в ожидании своей очереди. Они о чем-то переговаривались на незнакомом Снейпу языке, то и дело щелкали затворами фотокамер и громко смеялись. Северус расположился в тени раскидистого дуба на одной из скамеек, которые стояли вдоль набережной через равное расстояние. Мимо него неспешно прогуливаясь местные жители чаще всего парами или небольшими компаниями. Их можно было узнать по французской речи с характерным говором, который со временем научился различать Северус не без подсказки Вивиан, разумеется. Вдохнув полной грудью, он прикрыл глаза и попытался воссоздать в памяти все события последних дней. Разговор с Кингсли, просьба Поттера, встреча с Драко, письмо Люциуса, Нарцисса, — он определенно что-то упускает, какую-то деталь. Нарцисса лжет Люциусу, лжет ему и запрещает применять к себе какие-либо заклинания и чары даже те, которые могли бы помочь облегчить ее состояние. С какой целью? Возможно ли, что никакого ухудшения ее самочувствия нет, и она не хочет, чтобы обман был раскрыт? Но это же чушь. Он сам видел ее болезненную худобу, бледное осунувшееся лицо, темные круги под глазами и лихорадочный блеск в глазах. Здесь явно какая-то тайна, разгадка которой кроется в деталях. А эти детали ускользают, стоит лишь задуматься о них. Он снова попытался выстроить логическую последовательность всех сведений, что каскадом сыпались на него в последнее время. Банда Упивающихся смертью, которая находится в бегах, неизвестное проклятье, поразившее мисс Грейнджер, Нарцисса видит во сне что-то, что пугает ее до чертиков. От мыслей его отвлекло негромкое покашливание, донесшееся слева, и Северус почувствовал, как на другой конец скамейки кто-то сел. Он открыл глаза и повернул голову в сторону раздражителя. — Замечательный день для прогулки, вы не находите? Северус внимательно посмотрел на человека, которому принадлежал голос. Это был невысокого роста старик с лысеющей головой и выпирающим из-под полов легкого пиджака округлым животом. Его полное лицо было испещрено мимическими морщинами, на носу сидели продолговатые очки с толстыми линзами, а чуть прищуренные глаза с лукавым блеском создавали подобие добродушной улыбки, придавая ему отдаленное сходство с… Нет, если бы Снейп лично его не убил, то подумал бы, что перед ним Альбус. Чуть подрагивающими морщинистыми пальцами старик держался за рукоять трости. — Вы не против, если я составлю вам компанию? — продолжил тем временем старик, словно не замечая его цепкого внимательного взгляда, и тепло улыбнулся, сверкнув глазами из-за линз очков, чем еще больше напомнил ему человека, о котором Северус старался не думать, прикладывая неимоверные усилия. Он тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и мимолетно улыбнулся уголками губ. — День и правда прекрасный, — ответил Северус, нарушив наконец молчание. Старик, прекратив разглядывать его, посмотрел в сторону замка. Северус проследил за его взглядом. Толпа туристов, казалось, стала еще больше. — Люди со всех уголков мира приезжают сюда в поисках магии и колдовства, — тихо произнес старик будто самому себе и кивнул в сторону толпы. — Они не понимают, что магия повсюду, она вокруг нас, внутри нас. Каждый новый восход солнца — это магия. Рождение новой жизни — это волшебство. Каждый закат обладает колдовской силой, он дает надежду на будущее. Но не каждый может разглядеть волшебство в таких обыденных вещах. Вот и мотаются по миру в поисках неизведанного, того, что откроется только избранным. И каждый хочет быть тем избранным. А жизнь тем временем идет своим чередом — рассвет сменяется закатом и так по кругу. Но все они рано или поздно поймут, где кроется истинная магия. Северус отвел задумчивый взгляд от замка и посмотрел на бегущую мимо реку. Шум воды успокаивал, восстанавливал душевное равновесие, расставлял по местам мысли и чувства. — В стремлении к познанию нет ничего предосудительного, — тихо возразил он. — Даже если оно заведомо ложное. Старик усмехнулся. — Само по себе такое стремление весьма похвально, молодой человек. Плохо, что люди тратят большую часть жизни на поиски, но ищут совсем не там. А когда они это поймут, для многих может быть уже слишком поздно. — Возможно, вы правы, — тихо проговорил Северус и вздохнул. Слушая загадочного незнакомца, он словно вернулся на двадцать лет назад. Если старик еще раз сверкнет глазами и, чего доброго, назовет его «мальчик мой», то он всерьез подумает, что разыгравшаяся паранойя вконец лишила его рассудка. — А вы не очень-то многословны, — заметил старец после непродолжительной паузы, не замечая его смятения. — Мне кажется, что в вашей жизни случилось что-то, после чего вы перестали видеть магию и верить в волшебство… слишком рано. Северус по-прежнему не отводил взгляда от воды, которая с тихим плеском убегала вдаль. Лишь его изогнутая бровь говорила о том, что слова старца разбудили в нем любопытство. — Почему вы так думаете? — он усмехнулся. Старик пожал плечами. — Ваш взгляд. Внимательный, цепкий, колючий, но… пустой, — ответил он. — Возможно, это как-то связано с делами давно минувших дней, где было много потерь и страданий. Северус, подумав было, что старик и правда волшебник, проверил ментальный щит. Все на месте. Да и непохож он на мага. Может, это та проницательность, помноженная на жизненный опыт, присущая всем пожилым людям. Почему-то ему нестерпимо захотелось открыться этому совершенно незнакомому человеку, рассказать хотя бы часть того, что не отпускает его уже много лет. Не для того, чтобы воззвать к жалости или почестям, но для того, чтобы снять с плеч тот груз, который неотступно следует за ним большую часть жизни. Интересно, как бы он отреагировал, если бы прямо сейчас Северус наколдовал Инсендио. Остался бы прежним его воодушевленный настрой в отношении магии, что кроется в мелочах? Но в одном он определенно был прав. В замке Иль действительно не было ничего волшебного, кроме преданий и легенд, передаваемых жителями Анси из поколения в поколение и обрастающих новыми подробностями и невесть откуда взявшимися фактами. Единственное волшебное заведение, что находилось неподалеку от замка, был банк для волшебников, где работали гоблины. Но он был скрыт от любопытных глаз магглов чарами, за которыми прятался величественный замок Хогвартс. На его месте люди, не обладающие магией, видели лишь полуразрушенное древнее строение, которое разрешалось фотографировать только издали. — Потери и страдания зачастую обусловлены ошибками прошлого, — сказал наконец Северус, возвращаясь к теме разговора. Старик добродушно ухмыльнулся. — Всем молодым людям свойственно совершать ошибки. В этом нет ничего противоестественного. Главное — вовремя понять, что это ошибка, и попытаться все исправить. Северус вновь посмотрел на незнакомца, тщетно борясь с ощущением дежавю. — А если уже слишком поздно и ничего не исправить? — спросил он. — Значит, нужно принять ошибки, сделать выводы и исправить последствия, — просто ответил он. — Даже самый плохой день когда-нибудь заканчивается. Утром наступает новый рассвет и не стоит омрачать его грузом проступков, совершенных в прошлом. Северус ничего не ответил и вновь уставился на воду, словно нашел в ней молчаливую поддержку. В словах незнакомца определенно крылась глубокая истина, но если бы все было так легко и просто, он не использовал бы до сих пор зелье сна без сновидений, боясь вновь вернуться в тот ад, через который прошел. — Нужно научиться принимать себя и тогда не будет страшно закрыть глаза и оказаться в своем личном аду, — продолжил старик. Северус снова повернул голову в его сторону. Чем дольше длился этот странный разговор, тем больше ему казалось, что тот читает его мысли. Но любое магическое вторжение в свой разум не осталось бы незамеченным, поэтому Северус отмел эту идею. — Отпустить прошлое гораздо сложнее, чем может показаться, — сухо сказал он. — Особенно если самые светлые воспоминания вплетены в самые постыдные. Старик кивнул. — Вы правы, молодой человек. Но что мешает вам приобрести новые светлые воспоминания? Они могут быть намного ярче тех, что остались в прошлом. На миг Северус задумался над его словами. Рука сама собой потянулась к заветному кулону, висевшему на шее. Он сжал его, ощутив давление стекла, нагретого его собственной кожей. — Ловите момент, молодой человек. Отпустите груз прошлого. Пусть останется как опыт, в назидание вам в будущем. Живите, ведь второго шанса может и не быть. С этими словами старец, не дожидаясь ответа, поднялся со скамьи и, тяжело опираясь на трость, мелкими шагами пошел по мостовой. Северус смотрел ему вслед, пока его удаляющая фигура не затерялась в толпе. Он снова посмотрел на горизонт. День близился к закату. Толпа туристов у замка заметно поредела, но мостовая быстро заполнялась людьми, спешащими по своим делам после рутинного рабочего дня. Какое-то время Северус просидел на скамье, наблюдая за последними лучами заходящего солнца. Все мысли словно испарились из его головы после этой необычной беседы. Его разум был совершенно пуст. Когда поток прохожих на мостовой заметно поредел, он поднялся и направился на поиски тихого, уединенного переулка, откуда мог безопасно аппарировать к дому Малфоев. Вновь оказавшись в гостиной, Северус втянул носом воздух. В доме витали ароматы еды, и он только сейчас осознал, что в последний раз ел лишь ранним утром в Лондоне задолго до того, как переместился сюда по каминной сети. В желудке предательски заурчало. Навстречу ему вышла Астория и приветливо улыбнулась. — Добрый вечер, мистер Снейп, — сказала она. — Мы с мистером Малфоем как раз садимся ужинать. Не составите нам компанию? Северус пожал протянутую ему хрупкую ладонь. — Добрый вечер, мисс Гринграсс. Ее щеки покрылись бледным румянцем, и она, опустив глаза, тихо проговорила: — Можно просто Астория. Мы ведь уже не в школе. Снейп внимательно посмотрел на нее и, отпустив ее руку, также тихо сказал: — Тогда можно просто Северус, — и, слегка наклонившись к ней, будто посвящая ее в какую-то тайну, добавил: — Мы ведь уже не в школе. — улыбнувшись ей уголками губ, он отодвинулся. Казалось, Астория смутилась еще больше. Бледно-розовый румянец теперь окрашивал большую часть щек и перешел на шею. Но, Северус отдал ей должное, она быстро взяла себя в руки и улыбнулась. — Мне нужно поговорить с тобой. Это касается… — Нет-нет, — перебила его Астория. — Все разговоры только после ужина. Пойдем. Северус последовал за ней в столовую. Здесь мало что изменилось с тех пор, как покинул этот дом и вернулся в Британию. Только на окнах появились плотные темно-синие занавеси, которые совсем не пропускали солнечный свет. Во главе стола сидел Люциус и отрезал от отбивной небольшой кусочек, чтобы с наслаждением его проглотить. Завидев Северуса, он улыбнулся, так и не донеся вилку до рта, и сказал: — А я уж думал, ты не вернешься. Присоединяйся, мой дорогой друг, к нашей трапезе. — И с этими словами он положил кусочек отбивной в рот и отсалютовал ему бокалом красного вина. Проследив за его взглядом, он добавил: — Нарцисса иногда спускается к ужину, когда чувствует себя получше. Но сегодня она отужинает у себя. Северус отодвинул стул и устроился напротив него с другого конца стола. Ужин прошел незаметно в тихих дружеских разговорах ни о чем. Вскоре Астория поднялась и, сказав, что ей нужно дать несколько распоряжений эльфам, скрылась на кухне. Люциус тоже поднялся и, небрежно бросив салфетку на край стола, спросил: — Ты не останешься до утра? Северус, также поднявшись, покачал головой. — Нет, — ответил он. — Завтра утром мне нужно быть в лаборатории. — Как дела с поставщиками? — спросил он после недолгой паузы, отклоняясь от темы. — Особых проблем пока не возникало, — ответил Снейп, принимая правила его игры. — А с мелкими сложностями прекрасно справляется Вивиан. — Хорошо, — задумчиво проговорил Малфой. — Камин в библиотеке перенесет тебя домой. А теперь, извини, я должен идти, — в голосе его отчетливо послышалось напряжение, которого раньше там не было. Северус кивнул. — Я поговорю с Асторией и отправлюсь домой. Попрощайся за меня с Нарциссой. Я навещу ее, как только появятся какие-то новости. Люциус кивнул и протянул ему руку, которую Северус незамедлительно стиснул в крепком мужском рукопожатии. — Я поговорю с ней насчет целителя, но ничего не могу обещать, — сказал он. — До скорого. И, приосанившись, он зашагал к выходу из столовой. Северус проводил его взглядом и подошел к окну. Отдернув плотную занавеску, он выглянул в сад. Солнце уже закатилось, и на сад опустились густые летние сумерки. За спиной тихо открылась дверь, ведущая на кухню, и Северус услышал легкие шаги. Он повернулся. Прислонившись бедром к столу, стояла Астория и выжидательно смотрела на него. Северус прочистил горло. — Астория, я хотел поговорить с тобой о мисс Грейнджер, — начал он. Поймав ее удивленный взгляд, он опустил голову, скрыв лицо за завесой черных волос. — Драко говорил, что ты интересуешься ее делом, — сказала Астория, нахмурившись. — Вопрос почему? Им овладело былое желание отчитать ее как нерадивую школьницу, сующую нос не в свое дело. Но с другой стороны, он понимал, что у него осталось не так много людей, к которым можно обратиться за помощью. Поэтому обуздав свой нрав, он ответил: — Поттер просил осмотреть ее. Астория кивнула. Казалось, этого объяснения ей было вполне достаточно. — Гермиона попала в госпиталь в январе этого года, и уже в течение шести месяцев ее состояние не меняется. Она будто бы спит, но разбудить ее не представляется возможным. Жизненные показатели в норме за исключением истощения организма. — Она сделала несколько шагов по комнате и остановилась. — Если исходить из диагностических схем и медицинских заключений, то ее жизни ничего не угрожает. Она просто… спит, — закончила Астория. Северус ждал, что она расскажет что-то еще. Что-то, о чем ему пока неизвестно. Но она продолжала хранить молчание, вглядываясь танцующий огонек свечи, стоявшей на столе. — Это все, что ты можешь сказать о ее состоянии? — нетерпеливо спросил он, начиная испытывать раздражение оттого, что каждое слово из нее нужно было вытягивать словно клещами. — Ее проверяли на темные проклятия, неизвестные ранее чары или магические следы после их использования? Астория подняла на него задумчивый взгляд. — Ее неоднократно проверяли, но так ничего и не обнаружили, — проговорила она. — Да, кстати, а каким образом ты собираешься ее осматривать? У тебя есть наработка нового зелья для диагностики таких состояний? — в голосе ее слышалась смесь любопытства и недоверия. Северус нахмурился, обдумывая, стоил ли ей рассказывать о том, что он собирался подвергнуть и без того нарушенное сознание мисс Грейнджер легилименции. Решив наконец, что как целитель-стажер она имеет право знать, он ответил: — Я хочу провести с ней сеанс легилименции. Астория резко выдохнула, глаза ее широко распахнулись, и в них поселился огонек страха. — Легилименция? — взволнованно спросила она внезапно охрипшим голосом. — Нет, ни в коем случае нельзя подвергать ее легилименции. Это опасно. Северус негромко рассмеялся. — Мне кажется, что я имею кое-какой опыт по этой части и не стал бы связываться, если бы не был уверен, — успокаивающим мягким голосом проговорил он. Но Астория не обратила на его слова никакого внимания. Ее дыхание сбилось, будто она готова расплакаться, и она принялась нервно заламывать пальцы. — Ты… Ты ведь не знаешь, — снова заговорила она срывающимся голосом. — Ты не знаешь… — Не знаю, о чем? — спросил Северус, когда она резко замолчала, обрывая себя на полуслове. Но Астория не ответила, уставившись в одну точку. Казалось, она вот-вот готова впасть в истерику. Северус в два шага оказался перед ней, обхватил за плечи и легонько встряхнул, стараясь привести в чувства. Она посмотрела на него снизу вверх испуганными глазами. — Ты не знаешь… — повторила она. — Чего я не знаю? — несколько грубо спросил Северус. Паника медленно, но верно поднимала уродливую голову на задворках его создания. Он отошел от нее. Достав палочку и взяв со стола чистый стакан, он наколдовал Агуаменти и протянул ей. Астория уставилась на его протянутую руку, будто впервые встретилась с магией. Это некстати напомнило Северусу болтливого незнакомца, с которым он имел честь пообщаться днем. Наконец, она дрожащими руками взяла стакан и сделала несколько маленьких глотков. — Астория, если тебе действительно есть что сказать, — начал он уже более спокойным тоном, — то, прошу, говори. Тем более, ты уже начала. Она кивнула, собираясь с мыслями. — Есть одна деталь, — ее голос уже не был таким хриплым, — о которой Поттер, видимо, «забыл» сообщить. Северус внимательно слушал, боясь ненароком упустить что-то важное. — Так вот, — продолжила она, сделав еще глоток воды, — с Гермионой уже работали посредством легилименции двое магов. Один из них был целителем из отделения недугов от заклятий, ну, того, где лежат Фрэнк и Алиса Лонгботтомы, — она вновь замолчала и, дождавшись от Снейпа ответного кивка, говорившего, что он понимает, о чем речь, продолжила: — Он тронулся умом и теперь напоминает овощ. Его поместили в то же отделение, где он успешно излечивал больных с легкими ментальными повреждениями. А второй… Северусом снова овладело нетерпение вкупе со злостью на Поттера. — Что произошло со вторым легилиментом? — спросил он. — Вторым был маг, которого пригласил Гарри Поттер со стороны. И он… умер… — глухо сказала Астория, и по ее щеке скатилась слеза. — …Во сне. В ночь после сеанса легилименции. Северус шумно выдохнул. Конечно, он читал о случаях, когда легилимент погибал или сходил с ума после использования этого заклинания. Все случаи, о которых упоминалось в литературе, относились к молодым и неопытным магам, возомнившим себя великими специалистами, и носили частный характер. Их было довольно мало, потому что министерство зорко следило за всеми, у кого в школе наблюдалась предрасположенность к данному виду магии. Последний такой случай произошел более пятидесяти лет назад. Но он сомневался, что в Мунго возьмут работать глупца с амбициями похлеще, чем у Темного Лорда, и доверят ему психическое здоровье людей. А еще ему стало интересно, кем был тот приглашенный маг, которого сгубил разум мисс Грейнджер. Он снова отошел к окну и посмотрел на окутанный мглой сад. — Теперь ты понимаешь, насколько это может быть опасным? — услышал он за спиной тихий голос Астории. Северус кивнул. — Спасибо, Астория. Эта информация и правда очень важная. — Он повернулся к ней, на его лице появилась и тут же исчезла мимолетная улыбка. Она попыталась улыбнуться в ответ, но получилось слишком натянуто. Северус медленно пошел к выходу. — Ты не останешься до завтра? — спросила она, по-прежнему не двигаясь с места. — Нет, мне нужно в Лондон. Астория сделала несколько шагов за ним и сказала: — Постой, я провожу. Северус, уже схватившись за дверную ручку, повернулся к ней. — Не стоит. Дорогу до библиотеки я найду. Доброй ночи. С этими словами он вышел в просторный холл и, минуя широкую лестницу, пошел в библиотеку. Подойдя к камину, он зачерпнул горсть летучего пороха, но не успел ступить внутрь, как все пространство библиотеки осветилось ярким голубоватым светом. Прямо перед ним словно из воздуха материализовался большой серебристый олень с ветвистыми рогами. Увидев его, Снейп опешил. Из глубин сознания стали подниматься не самые приятные воспоминания. Несколько мгновений они молчаливо взирали друг на друга, а потом олень открыл пасть, и Северус услышал голос Поттера: — Проф… Э-э-э, мистер Снейп, вот уже два дня, как я пытаюсь с вами связаться. Проблема в том, что никто из наших общих знакомых не знает, где вы живете, а министерство не дает таких сведений… — голос «оленя» стал тише, — …Даже мне. Все совы, которых я отправлял, вернулись обратно ни с чем. Если сегодня вечером у вас нет неотложных дел, то, возможно, вы согласитесь встретиться у меня дома на Гриммо. Здесь нам никто не помешает, и мы сможем обсудить все детали, касающиеся… Гермионы. Мой камин всегда открыт для вас. Северус полным ненависти взглядом проследил за тем, как олень растаял, и комната вновь погрузилась в полумрак. После чего он вошел в камин и, бросив горсть летучего пороха, которую все это время держал в руках, четко проговорил: — Дом Гарри Поттера. В следующую секунду в камине взметнулось зеленоватое пламя, охватив его с ног до головы, а когда оно потухло, камин был пуст.***
— Джинни, если следовать твоей логике, то он давно уже должен быть здесь, — сказал Гарри, тяжело опустившись на мягкий диван. Джинни усмехнулась. — Подожди, может, он еще не пришел в себя от твоей наглости, — проговорила она, давясь от смеха. — Я бы на твоем месте поскорее вооружилась палочкой, чтобы не быть застигнутый врасплох и иметь хоть какой-то шанс на самозащиту. Гарри состроил ей кислую мину. — А ведь время уже довольно позднее, — задумчиво проговорила Джинни, накручивая на палец длинную прядь рыжих волос. — Я слышала, у Снейпа появилась женщина. — Ну и что с того? — пробормотал Гарри, гипнотизируя взглядом камин. — Как это что? — не унималась она. — Что, если ты отвлек его от какого-нибудь важного дела? Понимаешь? — она многозначительно посмотрела на него, поиграв бровями. — Представляешь, если он явится сюда сейчас в неглиже и будет в таком виде гонять тебя по дому? — она снова звонко рассмеялась. — Да иди ты, — обиженно пробубнил Гарри. Большие напольные часы громко тикали, отбивая секунды томительного ожидания. — Ладно, пошли спать, — со вздохом сказал наконец Гарри, поднимаясь с дивана и протягивая руку Джинни. — Он не придет. Не успел он закончить фразу, как в камине ярко полыхнуло зеленое пламя, а в следующую секунду, с присущей ему грацией, из него вышел Северус Снейп, смахнув с плеча остатки летучего пороха. Он смерил Гарри гневным взглядом и, набрав в легкие побольше воздуха, собирался было отчитать мальчишку за беспросветную тупость, но миссис Поттер его опередила. — Мистер Снейп, какой приятный сюрприз, — проворковала она, ловко вскочив с кресла. — Мы и не думали, что вы примете приглашение так скоро. Она подошла к Северусу. — Пожалуйста, походите, — продолжала Джинни, в то время как Гарри неловко топтался за ее спиной, не зная, куда деться от взгляда Снейпа, метавшего молнии. — Вы уже ужинали? Кикимер сегодня был на высоте. Он приготовил овощное рагу и стейки. Попробуете? — Добрый вечер, миссис Поттер, — произнес Северус, переводя на нее взгляд. — Благодарю, я уже ужинал. Я пришел поговорить с вашим мужем, если вы не против. — Добрый вечер, э-э-э, мистер Снейп, — невнятно промямлил Гарри, выходя из-за спины Джинни. — Думаю, здесь нам будет удобно. Присаживайтесь. — Он указал рукой на кресла. Северус, недобро сверкнув глазами, прошел к одному из них и присел. Гарри устроился в кресле напротив. Джинни, поняв, что скоропостижная смерть ее мужу теперь уже не грозит, повернулась к Снейпу и спросила: — Ну, надеюсь, от чашки травяного чая вы не откажитесь? — От чая не откажусь, — ответил он, улыбнувшись. Стоило ей отойти от них, как улыбка пропала с его лица, будто ее там и не было. Он прищурился и злобно спросил: — Что вы себе позволяете, Поттер? Гарри стушевался под его взглядом и, запинаясь, ответил: — Я не знал, как вас найти… — находясь в непосредственной близости от бывшего и не самого любимого учителя, вся его бравада испарялась, и все, что ему удавалось лишь неловко оправдываться, будто они вновь вернулись в школу. — А Джинни… Она сказала, что вы сами придете, как только… увидите мой… Патронус. Голос Гарри становился все тише и тише, пока он вовсе не замолчал, с повышенным вниманием разглядывая мелкие трещины на столешнице низкого кофейного столика, что стоял между двумя креслами. Северус скривил губы в неприятной ухмылке. — Миссис Поттер — весьма смышленая молодая особа, не в пример вам, — насмешливо произнес он. — И тем не менее это низко — прятаться за спиной своей женщины. Я надеялся, что вы все-таки повзрослели. Но, видимо, ошибался. — Я не прячусь за спиной Джинни! — воскликнул Гарри, начиная закипать. — И вас все так же легко вывести из себя, мистер Поттер, — еще одна усмешка сорвалась с его губ. — Нужно только знать, за какие струны дергать. Гарри несколько раз вздохнул, поняв наконец, что Снейп просто хочет его спровоцировать и вывести на эмоции. Все как в былые времена. — А вы тоже совсем не изменились, — сказал он уже более спокойно. — Может, только внешне, — и он указал жестом на его внешний вид. — Не думал, что вам так пойдет маггловская одежда. — Гарри простодушно улыбнулся, поправляя очки. Северус еще несколько мгновений сверлил его суровым взглядом, а потом, откинувшись на спинку кресла, сказал: — Что ж, вижу, вы, наконец, научились владеть эмоциями. Я приятно удивлен. И тем не менее отправлять мне патронуса была плохая идея. Что, если бы я был не один? Или вы хотите поставить в известность о проблеме мисс Грейнджер весь магический мир? Гарри покачал головой. — Патронус появился, как только вы остались один, — парировал он. — Я тоже кое-что знаю о мерах предосторожности. Он сложил руки на груди, самодовольно глядя на Снейпа. Тот лишь хмыкнул и осмотрелся. Со времен собраний Ордена здесь многое поменялось. Мрачная захламленная гостиная, больше напоминавшая нежилое помещение, превратилась в уютную светлую комнату. Очевидно, метаморфоза произошла стараниями миссис Поттер. При входе сюда сразу становилось ясно, что теперь это никакой не штаб, а семейный очаг. — Так, какие детали вы хотели обсудить в столь поздний час? — спросил Северус. — Я хотел обговорить, когда именно вы сможете поработать с Гермионой. В этот момент в гостиную вошла Джинни, левитируя перед собой большой серебряный поднос, на котором стоял белый пузатый чайник, такие же белые чашки на блюдцах и две хрустальные вазочки, полные шоколадных конфет и тянучек. Как ни странно, они были не из Сладкого королевства, а обычные маггловские. Она поставила все это на стол и принялась разливать чай по чашкам. — Вы ничего не хотите мне больше сообщить? Ничего важного по поводу лечения, которое уже проводилось? Джинни поставила перед ним чашку, внимательно следя за разговором. От чашки поднималась в воздух струйка пара и исходил божественный аромат свежезаваренных мяты и лимонника. Северус, не удержавшись, аккуратно поднял чашку и сделал один маленький глоток, наблюдая за тем, как меняется выражение лица Гарри с самодовольного на изумленное. Затем перевел взгляд на миссис Поттер, которая слишком медленно, на его взгляд, разливала чай, будто прислушиваясь к каждому его слову. — Я ведь уже говорил вам, что ни целители из Мунго, ни маггловские врачи не знают… Северус поставил чашку на блюдце и нетерпеливо взмахнул рукой. — Я не об этом, — прошипел он, наклонившись ближе к лицу Гарри. Джинни выпрямилась и с опаской смотрела на них, стоя рядом с мужем. Гарри непонимающе хлопал глазами, и Северус решил спросить напрямик: — Есть только одна очень важная деталь, которую я намерен обсудить прямо сейчас. Когда вы собирались мне сказать, что до сознания мисс Грейнджер пытались достучаться дважды посредством легилименции? — увидев смятение в глазах Поттеров, он решил идти до конца. — А самое главное, — его голос стал напоминать змеиное шипение, — когда вы собирались сообщить мне о той участи, что постигла этих несчастных?