«Я думаю, у каждого или у каждой есть что-то вроде навозной лопаты, которой в моменты стрессов и неприятностей вы начинаете копаться в себе, в своих мыслях и чувствах. Избавьтесь от нее. Сожгите ее. Иначе вырытая вами яма достигнет глубин подсознания, и тогда по ночам из нее будут выходить мертвецы» .
Стивен Кинг, «Кристина»
— Мистер Снейп, мы ищем что-то конкретное? — в очередной раз спросил Гарри, уже порядком уставший от поисков вслепую. Северус на мгновение замер и уставился на него нечитаемым взглядом. Стопка книг, которые он уже отсортировал и собирался расставить по местам, так и застыла в воздухе, левитируемая чарами. — Мистер Поттер, — растягивая слова, наконец многозначительно произнес он, — напомните мне, пожалуйста, по чьей просьбе мы занимаемся этим? Поняв, что прямого ответа на свой вопрос так и не добьется, Гарри промолчал. Лишь кивнул и снова вернулся к своему занятию. Вот уже целую неделю с вечера и до поздней ночи они занимались тем, что перекладывали старый хлам в хранилище Аврората и министерских архивах. Дожидались, когда отдел опустеет, и вооружившись пропусками, которые смог добыть Гарри (разумеется, не совсем легально), под дезиллюминационными и отводящими внимание чарами, чтобы не вызывать ни у кого лишних вопросов, они спускались сюда и искали… Вот только, что именно они искали, Гарри не знал, а Снейп не спешил делиться своими соображениями, и от этого поиски становились еще муторнее. Изначально цель Снейпа была несколько иной, более опасной и рискованной, и Гарри стоило немалых трудов отговорить его от этой безумной затеи и при этом сохранить самообладание, не позволив втянуть себя в перепалку. Он всерьез вознамерился влезть в Малфой-мэнор и как следует обыскать его. Северус же в свою очередь вообще не планировал такое близкое сотрудничество с кем бы то ни было, а тем более с Поттером. Привыкший выполнять миссию в одиночку, он лишь мельком обмолвился об охране фамильного поместья Малфоев, но, как назло, мальчишка обо всем догадался. Гарри не верил в то, что и этот обыск пройдет так же гладко, как в случае с домом Лестрейнджей, ведь его охраняли в разы тщательнее. Хозяева мэнора все ещё могли попасть туда практически беспрепятственно, если бы захотели. Магия, завязанная на фамильном родстве, беспрепятственно впустит любого, в ком течет хоть капля крови Малфоев, а родные стены помогут провернуть любое темное дело, какое бы тот ни задумал. В то время как все потомки Лестрейнджей были уже мертвы, и с этой стороны какой-либо угрозы не ожидалось. Поэтому попасть на территорию мэнора было практически невозможно без многочисленных проверок и специального пропуска, который выдавался лишь некоторым сотрудникам Аврората. Трюк с новобранцем здесь ни за что не сработал бы. Гарри привел четкие и вполне разумные аргументы в пользу того, что затея обречена на провал. Скрипнув зубами, Северус вынужден был с ним согласиться. Тогда Гарри рассказал о том, что все, что могло представлять для магического мира хоть какую-то ценность или угрозу, конфисковано и переправлено в хранилище Аврората. Северус немедленно изъявил желание посетить это хранилище, и Поттер посодействовал в этом, но взамен навязал собственную персону в качестве напарника. Очень нежелательного по многим причинам напарника, от которого к тому же было мало толку в том, что касалось непосредственно поисков. Внезапный грохот позади выдернул Северуса из размышлений и заставил резко обернуться с палочкой наготове. Он тут же наткнулся взглядом на растерянного Гарри, который виновато посмотрел на него сквозь стекла очков, а затем скрылся за массивным столом, стоявшим в центре большой квадратной комнаты, заваленной различными вещицами, и принялся собирать с пола рассыпавшиеся книги, так и не долетевшие до полки. Северус опустил палочку и нахмурился. — Поттер, в школе авроров вам рассказывали о том, что значит затаиться? — Гарри не ответил, правильно рассудив, что это риторический вопрос, и Снейп продолжил: — Вы больше походите на слона в посудной лавке, чем на аврора. Вы что же хотите, чтобы нас с вами кто-нибудь здесь увидел? Собрав книги, Гарри расставил их по местам уже без помощи магии и вперил в него насупленный взгляд. — Вообще-то, я достал нам пропуска и разрешение на посещение хранилища, — пробормотал он. Северус неприятно ухмыльнулся. — Да? А как вы объясните мое присутствие здесь? Это не то место, где каждый желающий может разглядывать диковины, как в музее. Гарри вздохнул и, сняв очки, устало потер глаза. — Мы копаемся в этом хламе уже уйму времени, но вы так и не сказали мне, что конкретно мы ищем, — напряжение последних дней и нерадужные мысли о Гермионе, ни на миг не отпускающие его, сказывались и на работоспособности, и на настроении, которое ухудшалось с каждой минутой. — Вы сами хоть знаете? Снейп смерил его презрительным взглядом. Гарри не отвернулся, стойко выдержав его, но у него появилось предчувствие, что сейчас разразится буря. На секунду он вновь почувствовал себя подростком, которому никак не удается овладеть навыком окклюменции. Впрочем, это чувство быстро прошло, сменившись усталостью и раздражением. Снейп отвернулся, ничего не ответив, и Гарри продолжил раскладывать книги по местам. Дальше они работали уже молча, но сгустившееся в комнате напряжение меньшим от этого не стало. Северус уткнулся в очередную книгу, бесцельно перелистывая слипшиеся и пожелтевшие от времени страницы. Он совершенно не обращал внимания, что на них написано, потому что интуиция подсказывала ему, что ничего нового по интересующей его теме он не прочитает. Нахмурившись, он обдумывал мысль, пришедшую ему в голову, поглядывая на Поттера. На самом деле его уже давно интересовал этот вопрос, и они даже мельком говорили об этом, не вдаваясь в подробности. Однако сейчас ему эти самые подробности пришлись бы как нельзя кстати. Но нужно спрашивать осторожно, так, чтобы не выдать себя. За несколько лет работы в Аврорате мальчишка определенно кое-чему научился, хоть Северус упорно делал вид, что не замечает этого. Поэтому теперь с ним нужно держать ухо востро. Набрав в легкие побольше воздуха, он поднял голову и, направив взгляд прищуренных глаз на затылок Поттера, проговорил: — Помнится, вы говорили о вашем пристрастии к зелью сна без сновидений, — от неожиданности Гарри едва заметно вздрогнул и повернулся на голос Снейпа, вопросительно глядя на него. Тот продолжил: — Как сейчас у вас обстоят дела со сном? Гарри на секунду опешил от такого резкого перехода. В памяти всплыл их разговор, состоявшийся больше месяца назад. — Сейчас — неплохо. Я практически отказался от зелья. — А как же ваши кошмары? — осторожно спросил Северус, не сводя с него взгляда. — Они прошли? Гарри снял очки и потер глаза. — Не сразу… Но… Да, сейчас они случаются очень редко, — ответил он наконец, вновь водрузив очки на нос. — И что же вам теперь снится? Гарри задумался и покачал головой. — С тех пор, как Аврорат принял меня на полную ставку, мне, кажется, ничего не снится, — ответил он, усмехнувшись. — Наверное, все-таки сказывается усталость и нервное напряжение. Хотя время от времени я ощущаю по утрам отголоски каких-то неясных образов: лица друзей, Хогвартс. Но стоит мне открыть глаза, как все это растворяется, а вскоре я о них забываю. Северус наконец решился спросить более конкретно. — Мистер Поттер, за последние полгода вам снилась мисс Грейнджер? Гарри сосредоточенно нахмурился, пытаясь вспомнить. — Думаю, что нет. Хотя не возьмусь утверждать. В последнее время я совершенно не запоминаю сны, если они вообще есть. А почему вы спрашиваете? — после недолгой паузы добавил он. Северус пожал плечами и вернулся к изучению бесполезной книги по темным проклятиям, тем самым показывая, что разговор окончен. Но он явно недооценил собеседника. Почувствовав, что Снейп скрывает от него что-то важное, Гарри вознамерился во что бы то ни стало докопаться до истины. — Это как-то связано с вашим утверждением, что Гермиона видит сны? Северус не ответил, вместо этого отвернулся, поставил книгу туда, откуда ее взял, и достал новую. Он и забыл, каким навязчивым может быть Поттер, если что-то взбрело ему в голову. Гарри сделал несколько шагов ближе к нему и остановился, решительно глядя ему в спину. Услышав позади себя шаги и почувствовав гипнотизирующий взгляд, Северус развернулся и вопросительно изогнул бровь. — Вам что-то известно, правда? — Гарри подошел еще на шаг ближе. — Что вам известно? И какое отношение имеют сновидения к проклятию Гермионы? Северус вздохнул. Стало очевидным, что мальчишка не отстанет, поэтому он принял единственно верное на его взгляд решение: приоткрыть завесу тайны и кое-что рассказать о том, что ему все-таки удалось выяснить. Не вдаваясь в подробности, естественно. Просто выдвинуть так называемую гипотезу. — Существуют люди, обладающие некой… способностью. Она проявляется в том, что один человек может, скажем, поделиться своим сном с другим человеком, с тем, с кем бы хотел его пережить. Вы когда-нибудь слышали о таком, мистер Поттер? Гарри покачал головой, не отрывая внимательного взгляда от лица Снейпа. Всю сонливость и скуку как рукой сняло. Он будто вновь оказался на уроке Защиты от темных искусств, но на этот раз старался ничего не упустить из виду и не прослушать никакой важной информации из того, что собирался сказать теперь уже бывший преподаватель. Северус тем временем откашлялся и продолжил тоном лектора, очевидно, испытывая схожие ассоциации: — У меня есть основания полагать, что ваша подруга обладает именно такой способностью. А теперь напрягите свою память и ответьте мне, когда в последний раз вам снилось что-то необычное, что-то, не отпускающее ваших мыслей на протяжении достаточно долгого времени? Гарри запустил пятерню в волосы и взъерошил непослушные вихры, блуждая задумчивым взглядом вдоль стеллажей и шкафов, забитых до отказа разными диковинами. — Вы имеете в виду что-то, связанное с Гермионой? — спросил наконец он. Северус пожал плечами. — Не обязательно. Это может быть что угодно: любой кошмар или наоборот что-то настолько радужное, что вам вдруг захотелось остаться там навсегда. Может, кому-то, как и вам, приснилось то же самое. — Да, — медленно проговорил Гарри и кивнул, остановив взгляд на лице Снейпа. — Это было очень давно, во время учебы в Хогвартсе на первом курсе, но прочно засело в памяти, как будто случилось только вчера, — он вдруг неуверенно замолчал. — Продолжайте, — нетерпеливо поторопил его Северус. — Это… В это трудно поверить, — продолжил он. — Мне и самому до сих пор не верится, что такое возможно. Даже после того, как я побывал в голове у Волдеморта, это все еще кажется удивительным, а ведь с ним нас связывал осколок его души, засевший во мне. Северус, которого порядком утомило долгое вступление, закатил глаза. — Мистер Поттер, давайте обойдемся без лирических вступлений, — раздраженно процедил он. — Давайте ближе к делу. — Да, конечно, — Гарри спохватился, будто только сейчас понял, с кем имеет дело, и продолжил: — Наверняка вы помните появление в Хогвартсе горного тролля. Так вот в ночь после этого происшествия, которое, несомненно, и сдружило нас троих: меня, Рона и Гермиону… Так вот нам с Роном приснился один и тот же сон. Нам приснилось, как мы вновь атаковали тролля и спасли Гермиону. Мы рассказали о нем на утро друг другу во всех подробностях. Это удивительно, но наши сны действительно были идентичны. Северус задумчиво постучал по подбородку указательным пальцем. — Кто-нибудь еще его видел? — Гарри непонимающе посмотрел на него. — Вы рассказывали кому-нибудь еще об этом сне? Может, его видел кто-то еще? — Вообще-то, мы рассказывали о нем всем желающим послушать. В связи с событиями, произошедшими накануне, — Гарри многозначительно сверкнул глазами, — сами понимаете, таких нашлось немало. — Мисс Грейнджер тоже видела этот сон? — Не знаю, — он сдвинул брови, словно пытался вспомнить во всех подробностях дни после нападения на школу тролля, когда не было ни одного ученика или преподавателя, который не услышал бы историю о том, как двое храбрых первокурсников с Гриффиндора смогли спасти свою подругу, а также всю школу от разрушений и жертв. — Она ни о чем таком не рассказывала. Вы так и не ответили, какое это имеет отношение к проклятию Гермионы? Даже если она и обладает какой-то там способностью, она тем не менее по-прежнему спит и никто не знает, что с ней. — Прекрасно, — проговорил Снейп совершенно бесстрастно и, отвернувшись от мальчишки, продолжил перекладывать книги с таким видом, словно и не прерывал своего занятия. Гарри несколько опешил от этой резкой смены настроения. Он ошарашенно смотрел ему в затылок. — Прекрасно? — проговорил он, чувствуя, как негодование от молчания Снейпа закипает с новой силой. — И это все, что вы можете сказать? — А что еще вы хотите услышать, мистер Поттер? — повернув голову вполоборота, спросил Северус, невозмутимо расставляя книги на полки. — Хоть какие-то объяснения! Хоть что-то о том, как продвигается ваше расследование или что бы это ни было. Ответы хотя бы на некоторые вопросы из тех, что я задал, — с каждым словом голос Гарри звучал все громче и громче, в глазах все сильнее разгорался яростный огонек, увеличенный в несколько раз круглыми линзами очков. Северус, закончив с книгами, наконец повернулся к нему. — Мне пока больше нечего вам сказать, — воззрившись на наглеца бесстрастным взглядом, процедил он. Ладони самопроизвольно стиснулись в кулаки, что не ускользнуло от внимательного взгляда Снейпа. Очевидно, мальчишка не собирался сдаваться и намеревался все-таки докопаться до истины. Северус вздохнул и устало потер переносицу. Он не собирался выворачивать перед мальчишкой душу, не собирался обсуждать свои догадки с кем-либо вообще и уж точно не собирался рассказывать ему о лесной опушке и маленьком светлом доме с белыми стенами и бордовой черепичной крышей. По крайней мере до тех пор, пока сам не разберется в природе этого феномена. — Мистер Поттер, — тихо и вкрадчиво проговорил Северус, однако несмотря на видимую мягкость, в голосе послышались угрожающие нотки, — как только у меня появятся какие-то сведения, которыми я смогу с вами поделиться, я незамедлительно это сделаю. А пока, — он неприятно осклабился, — я бы посоветовал вам взять себя в руки и прекратить вести себя как мальчишка. Северус поставил на полку последнюю взятую книгу и, не оглядываясь, направился к выходу. Гарри проводил его гневным взглядом, а как только дверь за ним закрылась, схватил со стола чернильницу и яростно запустил ее вслед бывшему профессору, который в очередной раз выставил его неумелым юным школьником. Оставив на двери из красного дерева безобразные черные кляксы, фарфоровая чернильница разлетелась на мелкие кусочки с характерным звуком, который гулким эхом пронесся по пустынному коридору и затих вдали. Северус, не сбавляя шага, ухмыльнулся. Он по-прежнему с легкостью может вывести Поттера из себя, несмотря на браваду последнего. За это определенно стоило выпить.***
Несмотря на то что ночные кошмары прекратились, Андромеда по-прежнему не оставляла затею найти их причину. Все, что ей удалось найти, указывало на причастность Гермионы. Но ведь Гарри сказал, что она находится между жизнью и смертью. Как такое возможно? Если только… Андромеда прикрыла глаза и вспомнила, как в Мунго, где она какое-то время обучалась целительству, мельком слышала о людях, способных втаскивать других в свои сны. В основном речь шла о детях и подростках. Поговаривали, что с возрастом человек лишается этой способности за ненадобностью. Она даже пробовала разговорить портрет Дилис Дервент и узнать побольше об этом феномене. От портрета она узнала, что эта способность — своеобразная защитная реакция детского сознания для борьбы с кошмарами. Что потом происходит с этой способностью и сохраняется ли она у взрослых, достоверно известно не было. Способность в принципе не несла в себе каких-либо последствий и не представляла никакого академического интереса для ее изучения. Все, кто вскользь слышал упоминания о ней, не заостряли на этом внимания и просто выбрасывали из головы, как ненужную информацию. Пока неясно, обладала ли такой способностью Гермиона, ведь если окажется, что она у нее и правда была, то значит, эти кошмары происходили по ее вине, а этого Андромеда никак не могла принять. Как и то, что причиной смерти всех этих людей является Гермиона. Все, что ей было известно о ней, никак не вязалось со всеми происшествиями. Здесь определенно замешана темная магия. Андромеда покачала головой и, спрятав лицо в ладонях, потерла глаза. Это естественно, что во сне люди заново проживают самые страшные моменты, которые когда-либо с ними случались. Она и сама в первый год после войны вновь подвергалась пыткам Упивающихся смертью, стоило ей заснуть. Андромеда была наслышана о том, что случилось с ребятами в Малфой-мэноре после того, как их поймали и доставили туда егеря. Она и представить себе не могла, что девочке по силам вытерпеть такое и при этом не лишиться рассудка, и была очень удивлена, когда узнала, что Гермиону беспокоят лишь судороги, которые случались, впрочем, достаточно редко, да кошмары, которыми в первый послевоенный год мучились все без исключения. Она никак не могла взять в толк, как девочка, очевидно не способная на убийство, могла сотворить такое с людьми, которых знала с детства. В памяти всплыл разговор с Гарри. Он говорил что-то о неизвестном проклятии. Но если сейчас все прекратилось, значит, Гермиона должна быть мертва. Она еще раз пролистала стопку газет, что лежали перед ней на столе. Ничего необычного, никаких заметок о новых убийствах, несчастных случаях или нападениях Упивающихся смертью. Ничего из ряда вон выходящего. Смерть героини войны, подруги Гарри Поттера невозможно утаить, значит она жива. Андромеда поднялась и стала собирать газеты, думая о том, что не мешало бы наведаться в Мунго и попытаться узнать больше подробностей об этом странном случае. С другой стороны, если сновидения прекратились, то, возможно, колдомедики все-таки нашли способ как-то справиться с проклятием, и Гермиона сейчас идет на поправку. Собрав все газеты в стопку, Андромеда посмотрела на первый лист. С колдографии «Ежедневного пророка» на нее смотрел Драко и улыбался. В статье говорилось о том, что его назначили старшим артефактором. Одно время они с Гермионой работали вместе. Наверняка он должен располагать какими-то сведениями. Может, стоит отправить ему сову? Он сейчас обосновался в Лондоне, поэтому влияния его родителей можно будет избежать. Андромеда усмехнулась и покачала головой, вспомнив, как однажды написала письмо Нарциссе. Она была почти уверена, что ее мучают те же сновидения. Но Нарцисса предпочла отгородиться и сделать вид, что ни их, ни ее, Андромеды, не существует. Гарантий, что Драко не последует примеру матери, не было. После того, как Тори вернулась ни с чем, Андромеда еще несколько раз порывалась отправить письмо сестре, просто справиться о ее жизни. Но каждый раз останавливала себя. Крепка была обида за то, как сестры осудили ее выбор; свежа была рана в душе от потери близких. Хоть Нарцисса и не принимала непосредственного участия в пытках и убийствах, однако и молчаливое принятие уже говорило о том, что ей не претили идеи Волдеморта, которые так яростно поддерживал ее муж. Но сейчас больше всего ее волновал лишь один вопрос: кто, а главное, зачем проклял Гермиону Грейнджер, и как во всем этом замешаны сестры Блэк?***
Вивиан лихорадочно листала газету, выхватывая заголовки, обрывки фраз, колдографии. Сдвинутые к переносице брови и залегшая между ними складка явно указывали: она сосредоточенно ищет что-то конкретное; от внутреннего напряжения Вивиан прерывисто дышала. Завтрак, что услужливо поставил перед ней домовик, прежде чем бесследно исчезнуть, не рискуя нарваться на очередную вспышку раздражения, так и остался нетронутым и уже почти остыл, как и черный крепкий кофе без сахара, к которому она время от времени прикладывалась, не замечая, что он стал похож на горько-кислую бурду. Поглощенная своими мыслями, она не услышала тихих шагов позади. — Доброе утро, — сказал Северус, усаживаясь напротив нее за стол. — Что интересного пишут сегодня в «Пророке»? От неожиданности Вивиан едва заметно вздрогнула, но, быстро взяв себя в руки, отложила газету и улыбнулась. — Ничего особенного, — она пожала плечами. — Совершенно никаких новостей. Северус скептически приподнял бровь. — Да? А мне так не показалось, — ответил он, дождавшись, пока появившийся из ниоткуда домовик поставит перед ним приборы, чашку крепкого кофе и тарелку с завтраком и вновь исчезнет в никуда. Вивиан снова улыбнулась и протянула ему «Пророк». — Смотри сам, — проговорила она и усмехнулась. Северус взял из ее рук газету и, развернув на первой же попавшейся странице, прочел заголовок: «В школе чародейства и волшебства «Хогвартс» новый преподаватель Защиты от темных искусств». Ниже располагалась колдография абсолютно седого коротко стриженного волшебника с темно-карими глазами и орлиным носом. Его правую щеку «украшал» шрам, очевидно, доставшийся на память от какого-то Упивающегося смертью. Джереми Томпсон. Северус не был знаком с ним лично, но был наслышан о его недюжинных способностях в боевой магии еще со времен первой магической войны. Томпсон внимательно смотрел по сторонам с колдографии, лицо его не выражало никаких эмоций, кроме некоторого раздражения, возможно, от излишнего внимания к своей персоне. Северус тихо усмехнулся. — Наконец-то у детей появился достойный педагог, — пробормотал он себе под нос, выхватывая отдельные фразы из статьи под колдографией. — Ты с ним знаком? — спросила Вивиан, лениво копаясь вилкой в тарелке. Северус покачал головой, отложив газету на край стола. — Нет, — ответил он и расправил на коленях салфетку. — Но я весьма много о нем слышал. Точнее, о его навыках в боевой магии. Они впечатляющие, если верить слухам. Принявшийся за завтрак, Снейп не заметил ни неприятной ухмылки, на миг растянувшей губы Вивиан, ни странного блеска в глазах, ни отрешенного взгляда, будто мысленно она переместилась далеко в прошлое. Группа авроров, самых смелых и отчаянных, под предводительством высокого статного волшебника с суровым волевым лицом и черными волосами накрыла лагерь Упивающихся смертью, скрывавшихся в лесах близ шотландских гор. Сражение длилось уже достаточно долго, но перевеса не было ни у одной из сторон. Треск заклинаний, выкрики и стоны тех, кто не успевал вовремя увернуться, раздавались отовсюду. Небо побагровело от ярких всполохов, непрестанно озаряющих ночной лес. То здесь, то там развевались красные и черные мантии, маги проворно отбивались от огня противников. Глава аврорского отряда был словно везде и сразу. Он нападал, выставлял щиты и снова нападал, загоняя Упивающихся глубже в лесную чащу. Стало ясно, что им не выиграть этот бой, если не вывести его из строя, но сделать это пока никому не удавалось. Противники заметно подустали, но сражение не сбавляло оборотов ни на йоту. По какому-то негласному решению Упивающиеся вдруг стали активно отступать, не прекращая при этом бросать заклинания, но исключительно оборонительные. Авроры следовали за ними, держась при этом несколько поодаль, и не спешили переходить в активное наступление и захватывать Упивающихся в плен. Очевидно, они ждали подкрепления. Напряжение росло, одно неверное движение означало крах всей операции. Вдруг один из авроров, молодой высокий волшебник, который лихо отбивал все пущенные в него проклятия, выбился на передовую, посылая красный луч в толпу противников. Но невысокого роста молодая женщина, с головы которой во время битвы упал капюшон, сражавшаяся чуть поодаль, успела заметить его, и в ответ на оглушающее с кончика ее палочки сорвался смертоносный луч зеленого цвета, ударивший точно в цель. Юноша как подкошенный стал оседать на землю, прикрытую прошлогодней пожухлой листвой. Бросившийся к нему глава отряда успел поймать бездыханное тело и прижать его к груди. В темных глазах отразилась вселенская скорбь, когда он осторожно положил тело молодого волшебника на землю и закрыл его остекленевшие глаза, смотрящие пустым взглядом в темное небо, скрытое за кронами деревьев. Оставшись без руководства главного, авроры на миг прекратили огонь. Этого было достаточно, чтобы Упивающиеся смертью перешли в активное наступление, напропалую швыряя во все стороны заклинания. Оставив тело погибшего, глава отряда поднялся и зловеще посмотрел вокруг. Перевес теперь явно был на стороне преступников. В считанные минуты он оглушил двоих противников и, пустив в толпу Аваду, ринулся вперед, пытаясь выхватить полным ненависти взглядом женщину, лишившую жизни самого дорогого ему человека — сына. Заметив наконец ее среди мелькавших вокруг вспышек и развевающихся мантий, он ринулся туда, наплевав на нешуточную битву, развернувшуюся вокруг. За его спиной поверженные авроры стонали от боли и корчились в судорогах от пыточных проклятий, но он не обращал на них никакого внимания. Единственное, что им сейчас двигало, — это месть. Он вознамерился отомстить, даже если это будет стоить ему жизни. Действуя на эмоциях, он громко выкрикнул: «Конфринго», будто напрочь забыл о том, что такое невербальная магия, и ярко-оранжевый луч полетел ей в спину. Но услышав выкрик, она резко обернулась и в последний момент успела увернуться. Взглянув на него, она громко взвизгнула и ринулась в бой. Заклинания летели одно за другим. Создавалось впечатление, что сражаются лишь они, что остальные авроры повержены. Наверняка именно так и было, но волшебник об этом не думал. Он думал лишь о том, чтобы не дать уйти преступнице, чтобы отомстить до того, как кто-то из ее шайки отправит его к праотцам. Сейчас он хотел только этого. Ненависть застилала ему глаза густой пеленой, похожей на туман, и никого кроме той, жизнь которой оборвется так же, как она оборвала жизнь его сына, он вокруг себя не видел. Попеременно наступая и обороняясь, они отдалялись от места сражения, голоса и треск заклинаний слышались словно из-под толщи воды. Мельком он заметил, как мимо промчался чей-то патронус и скрылся в лесной чаще, наверняка для того, чтобы позвать подкрепление. Он тяжело дышал, лоб покрылся испариной, а с висков стекали ручейки пота, мантия в нескольких местах порвалась, ее подол облепили комья грязи. Волшебница тоже заметно устала, хотя старалась не подавать виду. Ее движения уже не были такими проворными и точными, а заклинания она выкрикивала вслух грубым хриплым голосом. Неожиданно палочка, которая в его руках будто жила и самостоятельно творила боевое волшебство, выскользнула из цепких пальцев и полетела куда-то за спину. Он обернулся и прищурился, пытаясь как следует рассмотреть еще одного нападавшего, который коварно подкрался сзади и атаковал. В следующую секунду его руки были крепко связаны за спиной невидимыми путами. Вальяжной походкой женщина направилась к нему, сняв маску и выставив руку с палочкой перед собой. Ее соратник последовал ее примеру. Аврор вглядывался в незнакомые черты лица, но никак не мог понять, кто она. Он перевел взгляд на мага, что обезоружил его, и наконец узнал. Это был Амикус Кэрроу. Он не так давно примкнул к Волдеморту и его головорезам, но на его счету было уже достаточно убийств. Женщина остановилась рядом с Амикусом, и он обнаружил между ними некоторое внешнее сходство. Ну конечно. Он мысленно дал себе затрещину. Это же его сестра Алекто. Как только стало доподлинно известно, что Амикус вступил в ряды Упивающихся смертью, за ней, как за единственным человеком, с кем он мог поддерживать какую-то связь, установили тщательное наблюдение. Но в какой-то момент она пропала со всех радаров. Поговаривали, что она покинула Британию и обосновалась где-то на континенте. Как бы то ни было, но в Британии ее больше никто не видел вплоть до сегодняшнего дня. Еще раз ухмыльнувшись, она направила кончик палочки ему в грудь. — Инкарцеро. Невидимые веревки накрепко обвили его ноги в районе лодыжек и, не удержав равновесие, он упал навзничь. Он осознал, что если Упивающиеся смертью сняли маски, не боясь быть узнанными, то в живых его не оставят. Алекто сделала шаг вперед. — Ты сильный противник, — издевательским тоном протянула она, — сегодня просто не твой день. Круцио. Его тело изогнулось дугой, а конечности стала бить мелкая дрожь. Несколько секунд спустя все закончилось, но лишь для того, чтобы с новой силой выкрутить все его суставы. Тело вновь и вновь пронзала судорога, посылая пульсирующую боль от позвоночника ко всем мышцам и связкам в такт бешеному биению сердца. Мысли скакали, не в силах сконцентрироваться ни на чем конкретном. Голова раскалывалась на тысячи мелких осколков с каждой новой вспышкой боли. Не спасал ни волевой, закаленный в боях характер, ни мощный окклюментный щит. Сквозь пронзающие тело болевые разряды он слышал насмешки, которые перемежались с откровенными издевательствами в адрес его и вверенного ему отряда, а также обрывки фраз, благодаря которым он узнал, что большинство авроров погибли, а те, кто остался жив, оглушены и связаны. Кажется, потом он потерял сознание, потому что внезапно все стихло, а в глазах потемнело. Он не слышал, как Амикус сказал сестре: — Заканчивай. Скоро здесь будет подкрепление. — Братец, ты как всегда портишь мне все веселье. Я же только разошлась, — хрипло расхохотавшись, ответила Алекто. — Заканчивай, нам пора уходить. Наверняка они уже на подходе. Алекто злобно сверкнула глазами и в последний раз направила палочку на распростертое перед ней тело. Отовсюду послышались хлопки аппарации. Упивающиеся смертью спешили убраться восвояси. В последний раз тело мага, лежащего на земле, выгнулось, но новую вспышку боли он уже не почувствовал. Его разум уже накрыла спасительная тьма. Очнулся он в госпитале святого Мунго с повязкой на лице и жуткой болью в каждой клеточке тела. А когда ему разрешили самостоятельно вставать с постели и выполнять все гигиенические процедуры, не пользуясь для этого очищающими чарами, он наконец посмотрел в зеркало на свое отражение и увидел совершенно седого старика, лицо которого было обезображено большим красным шрамом, оставшимся от заклятия невидимого хлыста. — …Снова закончились ингредиенты для оборотного зелья. Тебе не кажется… Вивиан, — Северус пощелкал пальцами перед ее глазами и снова громко позвал: — Вивиан! Она тряхнула головой и несколько раз моргнула, возвращаясь в реальность. Отпив из чашки вконец остывший кофе, как ни в чем не бывало она взглянула на Северуса. — Что? Он с любопытством поглядывал на нее какое-то время, затем спросил: — Что с тобой? — Ничего, — она пожала плечами. — Я просто задумалась. Северус усмехнулся. — В последнее время это происходит довольно часто. На некоторое время в комнате стало тихо. — Так что ты говорил про ингредиенты? — лениво ковыряясь в тарелке, спросила Вивиан, поспешив сменить тему. Северус отложил вилку и нахмурился, вспоминая. Глядя на него, Вивиан улыбнулась и проговорила: — Ну вот, видишь, не одна я в последнее время стала слишком задумчивой. Что тебя беспокоит? — Я просматривал последние отчеты по закупкам ингредиентов, — он сделал вид, что не расслышал ее вопроса. — И знаешь, что я заметил? Она с любопытством посмотрела на него и кивнула, побуждая продолжить. — В Эдинбурге и Анси слишком быстро заканчиваются ингредиенты для оборотного зелья, — Северус приподнял бровь, ожидая ее ответа, и, не дождавшись, продолжил: — Я не слышал, чтобы это зелье вдруг легализовали в магическом мире. Мысли Вивиан забегали, но на лице не дрогнул ни один мускул. Она сделала глоток кофе из чашки и поставила ее на блюдце, возможно чуть резче, чем следовало, отчего та звякнула, лишь этим непроизвольно выдав волнение Вивиан. — Я разберусь, — сказала она, и взгляд ее сделался серьезным. Северус кивнул. — Сделай одолжение, — протянул он, поднимаясь из-за стола. Скомкав салфетку, он бросил ее на стул и, поцеловав Вивиан в макушку, направился к выходу. У дверей он развернулся и, посмотрев на ее затылок, бросил: — К вечеру жду отчет об этом инциденте. И больше, надеюсь, подобных недосмотров с твоей стороны не будет. — Конечно, — не повернув головы, ответила Вивиан, и Северус вышел, оставив ее одну. Она поднялась, сорвала с колен салфетку и зашвырнула ее в угол. Внутри все клокотало от гнева, но где-то в самом его эпицентре сквозило непонимание. Она не могла понять, как так случилось, что обряд до сих пор не сработал. И означало ли это, что ее план полетел в пекло к Мерлину, она не знала. Вивиан снова схватила газету. Выдернув страницу с колдографией Томпсона, она отбросила ее в сторону и вновь принялась листать. Ничего необычного. В магической Британии по-прежнему текла тихая мирная жизнь. Вивиан и сама не знала, каким образом она узнает, сработал ли темный обряд или нет. Но она помнила слова старухи Блэк. Они до сих пор набатом стучали в голове, словно прошло всего несколько часов, а не годы с того момента, как она разговаривала с ее портретом и, затаив дыхание, слушала указания. Старуха говорила, что тот, кто коснется проклятого амулета, должен заснуть. Но ни Поттер, ни кто-либо из семьи этих предателей крови Уизли не собирались засыпать, периодически мелькая на колдографиях в «Пророке». Она на миг задумалась, вспоминая. И опять взялась потрошить газетные листы, которые и без того уже походили на старые измятые фантики от шоколадных лягушек. С ними всегда была девчонка. Грейнджер, кажется. Грязнокровка. Вивиан отложила то, что осталось от газеты, так ничего и не обнаружив. Несколько месяцев назад в «Пророке» была заметка о том, что Грейнджер покинула магическую Британию. Это было связано то ли с ее работой, то ли с дальнейшим обучением. С тех пор о ней не было ни слуху, ни духу. А что, если… Вивиан покачала головой. Шила в мешке не утаишь, а слух о том, что героиня магической войны, подруга избранного не в себе, должен был распространиться со скоростью самого быстрого снитча. Возможно, на первых порах министру и ее друзьям удалось бы сдерживать эту волну пересудов и домыслов, но ведь прошло столько времени. Скитер бы уже пронюхала какие-то подробности, будь это правдой. К тому же зачем ей девчонка? Несколько успокоившись, она решила при случае самой разузнать, что происходит с Золотым трио. А вот когда она будет знать наверняка, тогда и решит, как действовать дальше. А сейчас нужно заняться тем, что она делала на протяжении последних лет — подтасовкой фактов, фальсификацией отчетов.***
С утра и до позднего вечера в коридорах и кабинетах было оживленно, как будто во всех аптеках разом закончились зелья, готовящиеся непосредственно в главной лаборатории. Туда-сюда сновали лаборанты, по воздуху летали обрывки пергаментов со списками ингредиентов, разрешением на их отпуск и использование, подписанные Снейпом и Антуаном Леруа. Последний старался лишний раз не покидать вверенной ему территории и не попадаться на глаза ни Снейпу, ни Вивиан. Северус наравне с остальными работниками измельчал составляющие для будущих зелий и в то же время зорко следил за окружающей обстановкой, чтобы успеть предупредить любое чрезвычайное происшествие, если возникнет необходимость. Густой едкий пар поднимался вверх от десятков кипящих котлов, оседая конденсатом на стенах и наглухо закрытых окнах. Сладковато-горький запах трав, казалось, заполнил собой все здание и даже проник в его маггловскую часть. Но Северус знал, что это исключено. Чары, выстроенные вокруг, надежно защищали магов от вторжения на их территорию, а магглов — от опасных случайностей, вроде взрыва котла. Лишь поздно вечером, когда здание лаборатории почти опустело, — оставшиеся клерки, замешкавшиеся с бумагами, не в счет, — Северус выдохнул и устало опустился на стул. Поставив на стол локти, он низко опустил голову и помассировал виски. «Наконец-то этот сумасшедший день закончился», — подумал он и прислушался. Из-за закрытой двери время от времени доносились приглушенные голоса, шелест бумаг и тихие торопливые шаги. Вскоре все стихло. Северус поднялся, прошел к двери и осторожно выглянул в холл. Осмотревшись, он убедился, что все действительно разошлись. Вновь закрыв дверь, он быстрым шагом направился к шкафу, который был защищен от проникновения всевозможными чарами, навешанными в таких количествах, что было странно, как он до сих пор не искрится. Северус хранил в нем все то, что хотел скрыть от посторонних глаз: запас основы для своего зелья, которую ему удалось воссоздать после одного из снов, некоторые достаточно редкие и дорогие ингредиенты, о которых Антуану Леруа было знать вовсе не обязательно. Тут же лежали наброски рецептов для новых зелий, к разработке которых он собирался приступить день ото дня, но все откладывал, и они, кипами бумаги заполнив значительный объем шкафа, дожидались своего часа. Но ни на что из этого он на этот раз не обратил внимания. Снейп просунул руку и достал из самой глубины небольшую прозрачную колбу, зачарованную от повреждений. Поставив ее на середину стола, он вновь сел и, положив подбородок на сложенные друг на друга ладони, задумался, всматриваясь в содержимое колбы. На ее дне покоилась большая ромашка. Лепестки ее были немного примяты, словно кто-то долго мусолил ее в ладонях, но в остальном она выглядела такой же свежей и цветущей, как в тот день, когда Грейнджер ее сорвала и положила в большую плетеную корзину. Или правильнее все же «ночь»? Северус и сам уже не совсем понимал. Его неимоверно раздражала эта путаница. Просыпаясь по утрам, он подолгу лежал в постели и смотрел в потолок, пытаясь определить, в какой из реальностей находится. В том, что сны его были такими же реальными, как и эта лаборатория, Северус был уверен. Перед ним в колбе лежало явное тому доказательство, которое сметало на своем пути все сомнения, остававшиеся у него ранее. Теперь он точно не мог списать происходящее с ним ни на галлюцинации, ни на слишком сильно разыгравшуюся фантазию. Вот оно свидетельство, подтверждающее: он все еще в здравом уме. Как сумел протащить его в реальность из сна, Северус даже не представлял. Если в отношении следов от легкого загара на лице и ожога на ладони он мог выдвинуть кое-какие, хоть и безумные, теории, то здесь его логика разбивалась вдребезги о невозможность этого явления в принципе даже в мире, где волшебство является обычным делом. Цветок хранился здесь под чарами уже несколько дней. Северус оставил его специально для того, чтобы как следует изучить его природу. Ведь должно же в нем быть хоть что-то необычное, если учитывать то место, откуда он взялся. Каждый вечер Северус дожидался, когда лаборатория опустеет, доставал колбу с цветком и садился напротив, гипнотизируя его взглядом, словно надеялся, что тот сам поведает ему тайну своего происхождения. А через некоторое время убирал все обратно, так и не решаясь исследовать его. Так же было и в этот раз. Он смотрел не отрываясь и чувствовал, как усталость, что в конце дня ощутимо давала о себе знать, отступает, а вместо нее по телу разливается легкость, расслабленность и ни во что не погруженность. Сквозь стекло колбы Северусу почудилась яблоневая роща, сочная зеленая трава, лежащий на ней клетчатый плед и солнце в ясном синем небе. Он вновь ощутил на щеке фантомное тепло ярких солнечных лучей и инстинктивно прищурился, но, опомнившись, тряхнул головой. И морок исчез. Остался лишь цветок, запечатанный в колбе. Цветок, который непременно нужно исследовать. Северус протянул руку, но едва пальцы коснулись прохладного стекла, отдернул, словно обжегся, вскочил на ноги и зашагал по комнате. В голову лезли совершенно идиотские мысли. На миг ему вдруг почудилось, что это частица души Грейнджер, каким-то образом покинувшая ее тело, которое по-прежнему находилось на больничной койке в Мунго. Черт, этому пора положить конец. Он решительно подошел к столу, взял колбу за горлышко двумя пальцами и, откупорив, поднял на уровень глаз, пристально воззрившись на ее содержимое. Цветок словно смотрел в ответ так же пристально, его золотые тычинки подобно солнцу выделялись на фоне окружающей обстановки единственным ярким пятном. В какой-то момент Северусу даже показалось, что он издевательски кивает ему колышущимися белоснежными лепестками. Северус поднес колбу к носу и принюхался. Чуть сладковатый аромат, смешанный с запахом луговой травы. Никаких необычных запахов ромашка не источала. Он перевернул колбу над ладонью, и ромашка плавно опустилась ему в руку. На ощупь тоже вполне обычный цветок. Северус погладил большим пальцем серединку. Никакой магии на нем не было, это он знал доподлинно. Не единожды он проверял его на всевозможные чары и проклятия вплоть до самых темных из известных ему. Самый обычный цветок, если не принимать во внимание природу его появления. Он оторвал один лепесток, вновь поместил ромашку в колбу и убрал в шкаф. Лепесток, что остался в его ладони, Северус положил на чистую разделочную доску и, сосредоточенно нахмурившись, задумался. Ему в голову вдруг пришла невероятная мысль, и он собирался проверить свою теорию прямо сейчас. Поэтому вооружившись самым мелким ножом, он разрезал лепесток на несколько равных частей. Подойдя к стеллажу с ингредиентами, запасы которых заметно поредели после бурного рабочего процесса сегодняшнего дня, он принялся обшаривать полки в поисках нужных, время от времени сверяясь с записями. Вскоре перед ним собралась целая батарея склянок, колбочек и коробков. В лаборатории полным ходом закипела работа. Когда все составные части будущего зелья были готовы, Северус достал из того же шкафа фиал с основой и зажег пламя спиртовки. Подержав фиал над пламенем несколько секунд, он добавил в зелье измельченный лирный корень, сушеные головки заунывников и семена дикого чеснока. Некоторое время Северус следил за реакцией компонентов. Убедившись, что образец не претерпел никаких необратимых изменений и зелье все еще активно, он высыпал в него разрезанный на части лепесток, осторожно взболтал полученную смесь и снова поднес к огню. По мере нагревания жидкость издавала мерное шипение, постепенно становящееся все громче и громче. Зелье медленно светлело, на его поверхности появилась белая пена, а внутри него можно было различить беловатые вкрапления. Вскоре уже нельзя было сказать, что каких-то несколько минут назад оно было лазурного цвета. Оно побелело полностью, стало мутным и плотным на вид, а пена осела. Шипение стихло, а фиал нагрелся так, что держать его становилось уже проблематично. Никаких чар, кроме защитных, что предотвращали любые повреждения хрусталя и были наложены еще при покупке, Северус не применял, боясь испортить эксперимент. Зелье закипело, с его поверхности поднялся столб белого густого пара, и бурление внезапно прекратилось. Фиал в руках стал стремительно остывать, несмотря на горящее под ним синеватое пламя. По мере того как температура зелья снижалась, менялся и его цвет. Белые вкрапления растворялись в толще жидкости, а потом словно выпаривались, оставляя после себя жидкость цвета аквамарина. Когда температура зелья приблизилась к изначальной, пар исчез. Северус потушил огонь и поднял фиал, неверяще разглядывая получившуюся смесь. Результат превзошел все его ожидания. Целый месяц он бился над вторым этапом приготовления зелья и не понимал, что именно делал не так. Ведь судя по расчетам и тем знаниям, на которые опирался, он все делал правильно. Но что бы он ни предпринимал, основа для зелья все равно приобретала мутный грязно-серый оттенок, а все ее магические свойства испарялись вместе с едким синеватым паром, что поднимался от этой жижи, стоило ей закипеть. Он частично менял состав ингредиентов, методы их подготовки, последовательность, в которой бросал их в зелье, и все безрезультатно. Но стоило добавить в него один-единственный лепесток ромашки, как все получилось. Северус сел за стол и, открыв журнал, в который записывал все этапы экспериментов, даже те, которые закончились неудачно, принялся скрупулезно описывать весь процесс сегодняшнего эксперимента. Зелье он поставил перед собой и время от времени бросал на него горящий взгляд, пытаясь сформулировать мысль более точно, чтобы потом при прочтении не думать, что бы это могло значить. Иногда он сверялся с набросками рецепта, хотя помнил их все наизусть. Закончив писать, он перечитал все несколько раз, удовлетворенно кивнул и отправил журнал в шкаф. Взяв в руки фиал с заветным зельем, он еще раз внимательно осмотрел его в свете свечей. Зелье оставалось такого же аквамаринового цвета. Оно не помутнело, не было видно ни выпавшего осадка, ни пара. Все было идеально. Закупорив фиал, он отправил его обратно в шкаф, и принялся за уборку.