Страха в реальности нет. Страх живет в одном закоулке — в наших мыслях о будущем. Страх — это плод нашего воображения, он заставляет нас бояться того, чего нет и вероятно не будет никогда. Капитан Рейдж, «После нашей эры (After Earth)»
Лес действительно выглядел жутко, и по мере того, как Северус подходил все ближе и ближе к обступившим плотным кольцом маленькую солнечную опушку деревьям, росло и ощущение чего-то опасного. А стоило ему ступить на его территорию, как это ощущение переросло в уверенность. Уверенность, что Грейнджер права и здесь действительно творятся ужасные вещи. Уверенность настолько иррациональную, что он и сам посмеялся бы над собой, если бы не чувствовал, как липкий страх пробирается под рубашку, скатываясь по спине капельками пота. Ситуация усугублялась отсутствием волшебной палочки. Он не знал, сработает ли магия, будь она при нем, но с ней наверняка было бы надежнее. Идти в пугающую неизвестность вот так, совершенно без средств самозащиты, хоть и призрачных, было скверной перспективой. Северус сделал лишь несколько осторожных шагов, различая хруст мелких сухих веток да шорох листвы под ногами, и остановился. Он оглянулся, ожидая увидеть позади себя лесную опушку, залитую солнцем, невысокий дом с белыми стенами и бордовой черепичной крышей и девчонку посреди сада с лилиями, так и смотрящую ему вслед. Но вместо этого увидел лишь плотную стену деревьев, которые словно капканом сомкнулись за ним, пропустив его в чащу. Он посмотрел наверх. Сквозь голые скрюченные ветви было видно, как по небу быстро плывут черные тучи, иногда приоткрывая кусочек полной луны. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он различил впереди протоптанную тропу. Осторожно ступая, он двинулся в глубь леса. В исчезающем свете луны Северус увидел, что со влажной земли поднимается белый густой туман, сквозь который он не мог разглядеть собственную обувь. Такой же туман он видел во время легилименции перед тем, как попал в комнату, напоминающую изолятор в клинике для душевнобольных. Он окутывал все, до чего только мог дотянуться, пронизывал каждую клеточку, пробирался под одежду, постепенно поднимаясь все выше и выше, принося с собой холод, отчаяние, страх. Именно от него исходила опасность. Северус уходил все глубже и глубже в самую чащу, поминутно оборачиваясь и стараясь запомнить весь путь, чтобы не сбиться, когда придет время возвращаться обратно. Но все сливалось в непроходимую стену деревьев по обеим сторонам тропы, и взгляду не за что было зацепиться, уловить какие-то различия и опознавательные знаки, на которые можно было ориентироваться. Все выглядело одинаково. К тому же туман становился все гуще, существенно снижая видимость. Когда он поднялся уже на уровень пояса, окутывая холодом ноги, до Северуса стали доноситься какие-то звуки. Сначала едва слышные, но по мере того, как он шел все дальше и дальше, они становились громче, и вскоре он уже смог различить чьи-то голоса. Один из них принадлежал женщине. Его он узнал сразу и с ненавистью в глазах скривился. Этот смех долгое время после войны заставлял его просыпаться, судорожно комкая простыни скрюченными пальцами. Его он слышал даже чаще, чем вкрадчивый голос, сменяющийся шипением, отдающий приказы, чаще, чем «мальчик мой» Дамблдора. Беллатриса Лестрейндж пробралась и сюда. Северус нахмурился, вспоминая давно ушедшие события. Она ведь пытала девчонку в Малфой-мэноре. Неудивительно, что теперь она навсегда поселилась в ее подсознании и периодически дает о себе знать. А вот то, что после ее пыток Грейнджер выжила и не свихнулась — очень даже удивительно. Он слышал выкрики проклятий, а в какой-то момент ему даже показалось, что в густом тумане, который плотной вязкой субстанцией стоял уже у самого его носа, смог различить зеленый смертоносный луч. В непроглядной мгле стало совсем тяжело идти. Даже луна больше не выглядывала из-за туч. Он передвигался медленно, почти на ощупь, вслушиваясь в голоса и звуки борьбы. Судя по тем обрывкам фраз, которые ему удалось вычленить среди общей какофонии звуков, события не имели отношения ни к войне, ни к плену в мэноре, ни к скитаниям в лесах. Девчонка права, и здесь действительно творилось что-то странное. Северус призвал на помощь все свое воображение и попытался воссоздать в голове картинку происходящего по обрывкам фраз и других звуков, которые то отдалялись, постепенно затихая и превращаясь в едва слышное эхо, то приближались, с новой силой набирая обороты. Увиденное ему очень не понравилось. Ему даже удалось запомнить пару имен, которые громко выкрикивала Грейнджер перед тем, как зовущие на помощь и просящие пощады люди умирали мучительной смертью. Имена казались смутно знакомыми, хотя он сомневался, что мог знать этих людей лично, но определенно где-то слышал, хоть и не мог вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах. Северус остановился и, сделав вывод, что узнал на сегодня достаточно, двинулся в обратном направлении. Ему было над чем подумать. Но едва он, вытянув перед собой руку, сделал несколько шагов в тумане, который белой завесой клубился вокруг, затопив собой весь лес, как уперся ладонью в шероховатую поверхность, похожую на кору дерева. Он провел по ней пальцами и нащупал массивный ствол, чуть влажный от тумана, оседающего на его поверхности капельками воды. Северус подвинул руку влево и вправо, пытаясь найти выход среди деревьев, которые как по мановению волшебной палочки обступили его плотной стеной, пресекая все пути выхода из этого леса. Именно в этот момент Северус по-настоящему пожалел, что пустился в эту авантюру, не имея в руках палочки или любого другого средства обороны. Он стал озираться по сторонам, искать руками лазейку среди деревьев, одновременно удерживая в голове направление, в котором ему нужно двигаться обратно. Но все его попытки были тщетны. Отсюда, казалось, не было выхода. Он стал судорожно соображать, что будет, когда он проснется, окажется ли он снова здесь следующей ночью и удастся ли ему проснуться вообще. Вдруг у самого уха он услышал елейный голос и почувствовал, как ушную раковину опалило горячее дыхание. Он почувствовал тепло от тела, прижавшегося к его спине, и ловкие пальцы, пробежавшие у основания шеи. — Се-е-верус-с-с, — растягивая слова на манер Темного Лорда, с придыханием проговорила Беллатриса, — уже уходишь? Лихорадочно соображая, что из происходящего сейчас правда, а что — лишь плод воображения, его или Грейнджер — уже не важно, он повернулся на голос, всеми силами стараясь не выдать своего смятения. — Белла? — спросил он с деланным удивлением и скривил губы в ухмылке. — Какой сюрприз. Не ожидал тебя здесь встретить. Какими судьбами? Она отошла на пару шагов назад и окинула его холодным взглядом с головы до ног. Туман в том месте, где она стояла, расстелился, а из-за туч снова показалась луна, на этот раз в полную величину, и ярко осветила женскую фигуру. Белла злорадно ухмыльнулась и, небрежно зажав в пальцах палочку, сделала шаг к нему. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — она обвела рукой пространство вокруг себя, и от этого жеста туман заметно поредел. Северус проследил за ее движением, внимательно осматривая теперь уже видимую часть леса в поисках путей отступления. — Грязнокровка не подвела, — она рассмеялась противным смехом, эхом прокатившимся над верхушками деревьев и затихшим где-то вдали. Северус сделал вид, что не понял, о чем она. — Ты здесь? — спросил он, изогнув бровь. — Я думал, что из преисподней не отпускают в отпуск на природу. Ее ухмылка потускнела, а глаза зажглись ненавистью. — Откуда тебе знать, предатель? Как тебе удалось выжить? Северус усмехнулся. — Эту тайну я унесу в могилу. — Ну что ж, если ты настаиваешь, — она вскинула палочку, принимая боевую стойку. — Каково тебе стоять здесь сейчас без оружия, без возможности атаковать или защищаться? Страшно? Первый оранжевый луч сорвался с конца палочки и ударил в ветку прямо над его головой. Северус равнодушно пожал плечами. — А знаешь, так даже лучше, — продолжила она после того, как еще одно заклинание ударило в дерево слева от него, и Северус непроизвольно отступил на шаг назад. — Я ведь всегда знала, что ты предатель, — продолжила она, делая шаг навстречу. — Но все считали меня сумасшедшей. Северус прищурился, не сводя с нее взгляда, и осторожно спросил: — А разве это не так? — Нет! — визгливо выкрикнула Беллатриса, посылая еще пару проклятий, которые не попали в цель, но заставили отступить на пару шагов. — И ты ответишь за все. — Она продолжала наступать, а Северус на ощупь пятился назад, пытаясь увеличить дистанцию. — Не могу обещать, что это произойдет быстро. Ее раскатистый смех унесся прочь вместе с невесть откуда налетевшим ветром, таким сильным, что от его порыва и опавшая пожухлая листва, и сорванные бурей поломанные ветки, и комья влажной почвы полетели прямо на нее. Беспорядочная копна неухоженных спутанных волос взметнулась в воздух, и Беллатриса, взвизгнув и прикрыв лицо руками, попятилась назад. В этот момент Северус услышал еще один голос. Он раздался в его голове. Голос был настолько тихим, что поначалу среди завываний бушующего ветра, шелеста листвы и стука ветвей он подумал, что это лишь плод его воображения. Легонько приспустив поднятый окклюментный щит, с которым не расставался даже во сне, Северус смог расслышать его более отчетливо. — Профессор, вы должны вернуться. Голос, больше похожий на шепот, прерывался всхлипами и передавал весь тот ужас, что сейчас испытывала Грейнджер. Одновременно сбоку от себя Северус уловил какое-то движение и, пользуясь тем, что сейчас Беллатриса испытывает некоторые трудности с ориентацией в пространстве и никак не может справиться с, казалось, только усиливающимся ветром, резко повернулся в ту сторону. Деревья будто расступились, открывая проход, а вдалеке виднелась зеленая лужайка, освещенная палящим солнцем, и кусочек ярко-голубого неба. Недолго думая, Северус помчался в том направлении, слыша позади себя проклятия и угрозы, которыми его осыпала Беллатриса, понимая, что жертва ускользает. Но он бежал вперед не оглядываясь, опасаясь, что проход снова закроется. У него вовсе не было желания проверять, сможет ли эта свихнувшаяся ведьма нанести ему какую-то реальную травму или все, что произойдет с ним в лесу, останется лишь очередным кошмаром. Ветер понемногу стихал, вслед Северусу летели вспышки проклятий, но он ловко уворачивался, и ни одно из них не достигало своей цели. Он чувствовал, как пот льет по спине водопадом, противно щекоча кожу, слышал свое тяжелое дыхание, а в ушах набатом отбивало бешеный ритм сердце. Но какая-то неведомая сила толкала его вперед, с каждой секундой приближая спасительную лесную опушку. — Скорее, профессор, — снова пронеслось у него в голове. Шум за спиной становился все тише, и наконец Северус ступил на зеленую траву и тут же зажмурился от яркого света, резко ударившего в глаза. Машинально сделав еще несколько шагов, он остановился, пытаясь перевести дух, и развернулся. Лес плотным кольцом обступал опушку, деревья сгрудились так тесно, словно проход, через который он попал в его чащу, вдруг захлопнулся, стоило только выбраться обратно. Никаких звуков, доносившихся оттуда всего минуту назад, слышно не было. Отдышавшись, Северус отёр со лба пот краем рукава и побрел к дому, полностью погрузившись в размышления.***
Прервав свои раздумья, Северус бросил взгляд на койку. Грейнджер сегодня выглядела неважно, насколько он мог судить. Растрепанные волосы, за которыми, казалось, давно перестали ухаживать, лишь усугубляли общую болезненную картину. Он вновь опустил голову и посмотрел на исписанные страницы блокнота, вчитываясь в последние строки. С недавних пор каждый вечер из лаборатории, взяв с собой блокнот для записей, он направлялся сюда. Здесь в тишине, которая вовсе не казалась гнетущей, он записывал все идеи, что приходили в голову в течение дня. Большинство из них было связано с зельем, которое он разрабатывал не без помощи Грейнджер. Теперь все его мысли постоянно возвращались к этому зелью и к ней. Все так или иначе вращалось вокруг нее. Именно здесь, у ее постели, перечитывая свои записи в очередной раз, он обнаружил, что при смешивании некоторых ингредиентов, которые он использовал в нестандартных комбинациях, зелье приобретало абсолютно новые свойства, доселе им не рассматриваемые. Именно здесь, вдали от окружающей суеты, рассуждая с самим собой, ему в голову и пришла идея использовать эти свойства для того, чтобы пробудить ее. Хотя бы попытаться. И тем самым избавиться от мучивших его сновидений, настолько реальных, что иногда было трудно отличить их от яви. Сновидений, которые пробуждали в нем неизвестные ранее эмоции, нездоровые, неправильные, мешающие вести тихую размеренную жизнь, ставшую такой привычной. Иногда, вот как сейчас, он бросал на Грейнджер внимательный взгляд из-под хмуро насупленных бровей, но никогда не сокращал между ними дистанцию больше, чем того допускали правила приличия, никогда не касался ее руки, никогда не заговаривал с ней. Однако ощущал, что она своим молчаливым присутствием будто подталкивает его, побуждая составлять дальнейшие планы исследования, расписывать самые невероятные теории, чтобы потом проверить их в ее маленькой лаборатории, обустроенной в подвале дома. На фоне этого контраста ее образа, который он видел во сне и наяву, Северус неожиданно для себя заметил, что девчонка увядает. Значит, проклятие неумолимо делало свое дело, и времени, возможно, осталось не так много. Поиск загадочной книги, о которой говорил Финеас Блэк, пока не дал результатов, и он стал сомневаться в ее существовании. Хотя насчет этого у него и были кое-какие соображения, которые он собирался проверить на выходных. Маловероятно, что его замысел увенчается успехом, но попробовать все же стоило. Северус снова посмотрел на Гермиону. Новые свойства зелья напрямую касались ментального здоровья, а добавление рябинового отвара на последней этапе приготовления способствовало пробуждению человека от магического сна. Правда, было пока неясно, как оно поведет себя в случае, где имеет место проклятие. Именно над этим и работал сейчас Северус, выдумывая и тут же отметая одну теорию за другой, перечеркивая исписанные страницы, если они не оправдывали себя уже на первых гипотетических проверках. Его так и подмывало поделиться с кем-нибудь своими соображениями, идеями, с кем-нибудь, кто смог бы понять хоть что-то, чьих знаний хватило бы на полноценную дискуссию, в ходе которой можно было бы отмести все лишнее и оставить самую суть. Он тихо усмехнулся. По иронии единственный из возможных кандидатов, с кем в последнее время он мог обсудить свои наработки, сейчас находился вне досягаемости, в мире грез. И судя по всему, ей там было вполне комфортно, если не принимать во внимание мучившее ее чувство одиночества и страхи, пытающиеся пробиться сквозь густой темный лес, плотным кольцом окруживший ее светлую обитель. Северус откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, позволив воспоминаниям затопить разум.***
Стоило ему выбраться из леса, как расступившиеся перед ним деревья вновь сомкнулись, став сплошной стеной. В глаза ему ударил солнечный свет, до того яркий, что в первые минуты он ничего не видел впереди себя. Ему все еще казалось, что сквозь шелест опавшей сухой листвы он слышит зловещий голос, выкрикивающий проклятия, а перед глазами плясали блики то ли от солнечных лучей, то ли от вспышек заклинаний. Остановившись, Северус провел ладонью по лицу, пытаясь выровнять дыхание, а когда глаза наконец привыкли к дневному свету, оглянулся. Лес по-прежнему стоял безмолвным массивом, и теперь уже трудно было поверить, что в самой его чаще он столкнулся с реальной угрозой. Северус задумался, что было бы, если бы Беллатриса не промахнулась и Авада все-таки нашла свою цель. Остался бы он навсегда в этом лесу или бесследно исчез? Умер бы он в реальной жизни или остался жив? Он и сам не понял, откуда взялись подобные мысли, но словно наяву перед глазами четко появились заметки из «Дейли телеграф», какие мелькали время от времени несколько месяцев назад. Заметки, в которых говорилось о странных происшествиях, связанных с магглами, умершими во сне на фоне полного здоровья. Вслед за этим в памяти всплыл полный страха взгляд Астории, рассказавшей ему, какая участь постигла Патрика О’Коннела, когда он попытался сделать то же, что позже сделал он сам — проникнуть в сознание Грейнджер. Возможно, виной всему был стресс от пережитого только что, но его одолевало чувство, граничащее с уверенностью, что эти события взаимосвязаны, а девчонка — связующее звено. Каким образом одно вытекало из другого, он пока не знал, но это лишь подстегивало провести собственное небольшое расследование и начать, пожалуй, стоило с магглов: узнать, кто были эти люди и кому понадобилось убивать их подобным образом. Сейчас он не рассматривал версию о несчастном случае. Наконец отдышавшись и приведя в порядок мысли, Северус медленно побрел к дому, то и дело оглядываясь на кромку леса. Едва он поднялся по ступенькам на крыльцо, как дверь широко распахнулась, и навстречу ему выскочила Гермиона. На ее бледном лице угадывался испытанный ею совсем недавно ужас, а на щеках все еще блестели дорожки от слез. Но как только она увидела его живым и невредимым, в глазах отразилось облегчение и… радость. Она шумно выдохнула и бросилась к нему так стремительно, что Северус был вынужден замереть на месте, крепко обхватив перила, чтобы она не сбила его с ног. Подлетев и обвив руками шею, она уткнулась лбом ему в грудь, и он услышал тихий глухой всхлип и заметил, как слабо задрожали ее острые плечи. Не ожидавший такого приема Северус опешил. Ему совершенно не нравилось чувство растерянности, будь то наяву или во сне, поэтому первым его порывом, после того как он опомнился, было оттолкнуть нахалку, вторгшуюся в его личное пространство и посеявшую хаос в и без того разрозненных мыслях. Но в ответ на его раздраженное подергивание плечами она лишь сильнее сократила дистанцию между ними и теснее прижалась к его телу, переместив руки на пояс. Северус тронул ее за плечо, пытаясь привлечь внимание. А когда действие не возымело эффекта, легонько сжал его и попытался выпутаться из цепляющихся за него рук. — Мисс Грейнджер, — проговорил он, — прекратите истерику. Она подняла на него заплаканные глаза и всмотрелась в лицо, а затем стала судорожно ощупывать его тело, видимо пытаясь найти какие-то повреждения. — Вы живы, — бормотала она, — не могу поверить. Вы выбрались оттуда невредимым. Это… чудо. Северус, которому порядком надоели ощупывания, обхватил ее плечи ладонями, вынуждая отступить на полшага, и испытующе посмотрел в глаза. Гермиона непонимающе заморгала. Как раз в этот момент надвигающиеся сумерки прорезала яркая вспышка молнии, и со стороны леса послышались приближающиеся раскаты грома. Погода в очередной раз сделала кульбит и поменялась со скоростью света без всяких к тому предпосылок. Гермиона вздрогнула и посмотрела поверх его плеча вдаль. Когда она снова перевела взгляд на него, Северус продолжил: — Думаю, времени у меня немного. Так что лучше нам войти в дом и поговорить о случившемся. — О чем именно? — несмотря на испуг, отголоски которого все еще читались на ее лице, губы тронула легкая улыбка, и Северус в который раз отметил, что выдержки у нее хоть отбавляй. — О вашем самом большом страхе, мисс Грейнджер. Выражение ее лица вмиг стало серьезным. Она кивнула и, опустив голову, медленно последовала за ним.***
В камине весело полыхал огонь, жар от него распространялся по всей комнате. Но Гермиона, казалось, этого не замечала. Она сидела на полу, поджав под себя ноги, и терла бледные ладони с посиневшими ногтями друг о друга, держа их над пламенем, словно никак не могла согреться. — Мисс Грейнджер, — в который раз повторил Северус, — почему то, что я остался жив, — чудо? Гермиона покачала головой и зажмурилась. — Это ведь сон, — продолжил он, так и не дождавшись ответа. — Мне сотни раз снилось, как я умираю, но тем не менее я все еще жив. Снова тишина, прерываемая лишь треском поленьев в камине. — С недавних пор мне не дает покоя одна мысль: можно ли применить к вам легилименцию будучи вашим сном, — задумчиво проговорил он, постукивая пальцем по подбородку. — У меня даже появилось несколько теорий относительно возможного результата и его последствий. Сейчас вы вынуждаете меня проверить их все. — Несмотря на внешнее спокойствие и задумчивость, в его интонациях слышалась сталь. Никому в здравом уме не пришло бы в голову сомневаться в том, что он выполнит свою завуалированную угрозу. Но Гермиона, сидя к нему спиной, продолжала качать головой и тереть руки, чем походила на умалишенную. Это приводило его в бешенство. Казалось, она его не слышит и вообще находится где-то далеко отсюда. — Значит, диалога у нас не получится, — тихо проговорил он, словно самому себе. — Что ж… Северус поднялся с дивана и подошел к Гермионе. Обхватив ее за плечи, он, словно безвольную куклу, рывком поднял ее с пола и, склонившись к лицу, вперил пристальный немигающий взгляд в карамельные радужки. Он не был уверен, сработает ли заклинание, но должный эффект угроза все-таки произвела. Гермиона тут же встрепенулась и попыталась вырваться из его крепкой хватки, оттолкнуть. Она яростно мотала головой, притоптывала на месте, а пару раз даже попыталась ударить. В глазах полыхала ярость, к которой примешивался животный страх. Волосы разметались по плечам, и теперь она напоминала фурию, сошедшую со страниц книг о древней мифологии. — Не смейте влезать ко мне в голову, — прошипела она. — Это низко. Северус ухмыльнулся и, отпустив ее, сделал шаг назад. — Вы, вероятно, забыли, что имеете дело с Упивающимся смертью, мисс Грейнджер. К тому же, — он хищно ухмыльнулся, — вы не оставляете мне выбора. Поняв, что он больше ее не держит, она хмуро посмотрела на него из-под бровей и несколько раз глубоко вздохнула, усмиряя внутри себя львицу. — Вы не Упивающийся смертью, профессор, — глухо сказала она наконец. — Не настоящий Упивающийся смертью. Снейп усмехнулся. — Вы видите лишь то, во что хотите верить. Как бы то ни было, я долгое время состоял в ближнем круге и многому научился. Особенно, как развязывать языки упрямцам вроде вас, — ядовито ответил он и продолжил: — Возвращаясь к моему вопросу… — Я назвала это чудом, — перебила его Гермиона, — потому что… А как иначе это назвать? Вы ведь видели, что миссис Лестрейндж настроена вполне серьезно. — Но ведь это всего лишь сон, — Северус развел руками. — Всем снятся страшные сны, некоторых убивают каждую ночь. Вероятнее всего, я бы просто проснулся, как от очередного кошмара. — У меня нет желания проверять вероятность ваших предположений, профессор Снейп, — запальчиво ответила Гермиона. Почему-то именно сейчас «профессор», прозвучавшее из ее уст, показалось ему донельзя неправильным и неимоверно раздражающим. Эта часть жизни давно осталась в прошлом и возвращаться туда у него не было ни малейшего желания, особенно во сне. — Я не знаю, что происходит с людьми после того, как… — глухо проговорила Гермиона, смотря куда угодно, но только не на собеседника. — Правда не знаю. Но то, что это происходит лишь во сне, не означает, что я не должна ничего чувствовать. — Хм, — Северус задумчиво провел ладонью по подбородку и принялся мерить шагами комнату. Наконец он остановился и, прищурившись, посмотрел на Гермиону. — А откуда здесь могли взяться другие люди на потеху вашему страху? Она сделала глубокий вдох, но лишь молчаливо пожала плечами, все еще опасаясь встречаться с ним взглядом. — Вы знали кого-то из них? Гермиона покачала головой. — Я ничего не видела. Из дома можно разглядеть лишь кромку леса, не более. Но крики жертв слышны очень отчетливо. Северус усмехнулся — еще бы, ведь это все происходит в ее голове, хотя и на разных уровнях сознания. Однако ложь распознал безошибочно — врать гриффиндорцы не умеют на генном уровне, — хотя и не понимал, с какой целью она лжет. — И вы ни разу не пытались войти в его чащу? Гермиона вдруг резко вскинула голову, перехватив его внимательный, направленный на нее взгляд. Маленькая напуганная, но до последнего бравирующая девочка исчезла, как и разъяренная фурия, готовая напасть в любой момент. Вмиг она превратилась в рассудительную, умную молодую женщину, которая всеми силами старается найти выход из той тюрьмы внутри собственного разума, куда заточило ее кем-то умело наложенное проклятие. И использовала она для этого то единственное, что было ей доступно в конкретных условиях — знания, эрудированность и память. — Да, я была там лишь однажды, — сказала она. Голос, лишенный каких-либо эмоций, звучал монотонно, но уверенно. — Сначала здесь не было ничего, кроме леса. Я была там, видела миссис Лестрейндж. Видела ярость в ее глазах, кожей ощущала ее злость. Странно, но она совсем не пыталась сделать мне больно: не пытала, не насылала никаких проклятий, а все выпущенные ею заклинания, казалось, были брошены лишь с целью напугать. Ни одно из них не причинило мне вреда. Она говорила со мной, и все ее слова были пропитаны жаждой мести. Сколько времени это длилось, сложно сказать. А потом она наклонилась ко мне так близко, что кончики волос защекотали плечи, и я увидела как… — она замолчала, переводя дыхание, и ее нижняя губа задрожала. Былая уверенность, в порыве которой она начала рассказывать, таяла на глазах. Возможно, всему виной были не самые радужные воспоминания. Чтобы она снова не замкнулась в себе, когда из нее не вытянуть и слова, Северус быстро сократил между ними расстояние, не разрывая зрительного контакта, и, тронув ее за плечо, резко спросил: — Что вы увидели, мисс Грейнджер? Казалось, она только сейчас заметила его лицо прямо перед собой, хотя все это время не сводила с него глаз, снова погруженная в глубины собственного разума. — Я увидела, как в ее руке блеснул серебряный кинжал. Тот самый, которым… — она вновь замолчала и отвернулась. — Продолжайте, мисс Грейнджер, — проговорил Северус самым доброжелательным тоном, на который только был способен, изо всех сил стараясь держать себя в руках. По щеке скатилась слеза, которую Гермиона тут же смахнула быстрым движением ладони, но продолжила хранить молчание. Может быть, она собиралась с мыслями, превозмогая бушующие внутри эмоции, чтобы выложить лишь голые факты. Но Северус интуитивно догадывался, что у него осталось не так много времени, прежде чем вновь увидит потолок собственной спальни, поэтому он не стал проверять вероятность своего предположения. Он легонько коснулся пальцами подбородка, вынуждая повернуть голову и чувствуя ее сопротивление. Восстановив зрительный контакт и убедившись, что она здесь, с ним, Северус тихо повторил: — Мисс Грейнджер, продолжайте. Гермиона едва заметно кивнула. — Когда я увидела кинжал, то зажмурилась в ожидании боли. Снова. И чтобы отвлечься, попыталась мысленно представить место, где я хотела бы оказаться больше всего. На ум пришло только это, — она обвела рукой пространство, и Северус, немного отстранившись, проследил за ее движением, мимолетно заметив, что кожа на руках покрылась мурашками. — Дом, где я когда-то была счастлива. Где со мной были родители. А в следующую секунду сквозь зажмуренные веки стал пробиваться яркий свет. Завывания ветра и раскаты грома стихли, их отголоски можно было услышать лишь вдалеке, если как следует напрячь слух. Я открыла глаза и увидела этот дом. С тех пор я здесь, — закончила Гермиона и, снова отвернувшись, вздохнула. Северус смотрел на нее и думал над услышанным, машинально подмечая поникшие острые плечи, торчащие ключицы, бледность и без того молочной кожи, по которой темными точками рассыпались веснушки. На шее, у самой кромки волос, укрывающих спину беспорядочной копной, отчетливо темнела пульсирующая вена. Взгляд скользнул ниже, туда, где под тонкой тканью легкого платья угадывались очертания небольшой девичьей груди. Он поспешно отвернулся и отошел к окну. — В детстве мама всегда говорила, — тихо продолжила Гермиона, — что перед сном нужно подумать о чем-нибудь приятном. Вспомнить те моменты, когда мне было хорошо. И тогда чудовища не смогут пробраться в сон и напугать. Северус по-прежнему стоял у окна и смотрел вдаль невидящим взором. Словно сквозь толщу воды он слышал ее негромкие шаги и шелест бумаги. Со стороны могло показаться, что он, задумавшись о чем-то своем, разглядывает окрестности, которые с каждой минутой все больше и больше накрывали сгущающиеся сумерки. Но на самом деле он пытался прогнать непрошеные образы, которые услужливо подбрасывало невесть откуда взявшееся воображение. Совершенно неуместные образы, будоражащие разум. «Неправильные», — в который раз подумал он, следя за тем, как верхушки деревьев медленно поглощает сумрак. — А как боретесь с кошмарами вы? — это было последнее, что он услышал перед тем, как в глаза ему ударил необычайно яркий для раннего осеннего утра в Лондоне солнечный свет. Северус перевернул страницу блокнота и уставился на список имен. Напротив каждого стояла дата. Он столько раз перечитывал его, что выучил наизусть. Осталось дождаться момента, когда можно будет использовать эту информацию в обмен на другую. И Северус не сомневался, что такой момент обязательно настанет и очень скоро. Он не верил, что добытая информация — череда случайных совпадений. Буквы и цифры мелькали перед глазами, кружились перед сонным взором, складываясь в совершенно другие слова, будто насмехаясь над ним. Он моргнул, сфокусировав взгляд, склонился над блокнотом и дописал еще два имени, поставив напротив одного из них дату. Дату смерти.***
— Северус! Он медленно открыл глаза и сразу же зажмурился. В лицо ярко светил Люмос, зажженный на кончике волшебной палочки. Люмос погас, а сонный взгляд заскользил по комнате, освещенной приглушенным светом. Книжные полки, массивный письменный стол, камин — кажется, он задремал в собственном кабинете. А ведь хотел лишь скоротать пару часов за чтением книги, прежде чем… Он осмотрел подлокотники в поисках своего чтива. Книга нашлась лежащей на ковре под ногами, и Северус наклонился, чтобы поднять ее и положить на низкий столик возле кресла. Размяв затекшую шею, он наконец посмотрел на Вивиан. Она стояла прямо перед ним, уперев руки в бока, чем так некстати напомнила Молли Уизли. И судя по ее недовольному выражению лица, разговор предстоял не из приятных. «А чего ты ждал? Ты же сам пригласил ее на ужин, чтобы немного разрядить возникшее между вами напряжение», — не преминул заметить вечный собеседник из глубины сознания. — Который час? — хрипло спросил Северус, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно. — Уже десять, — резко ответила Вивиан тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Я целый час прождала тебя в ресторане. Целый час, Северус, — продолжила она, сделав шаг ближе. — Я даже подумала, что возникли какие-то непредвиденные обстоятельства: пожар в лаборатории или что-то в этом роде. — При этих словах он поморщился, покрутив шеей. — Иначе почему было не сообщить мне о том, что наш сегодняшний вечер переносится на… — она развела руками, — неопределенное время. Когда вдруг ты стал таким безответственным? Северус нахмурился. Ему совершенно не нравилось, какой оборот принимал разговор. Еще меньше хотелось оправдываться. В конце концов, он не сделал ничего из ряда вон выходящего. В былые времена ему приходилось пропускать редкие встречи с не самыми добропорядочными женщинами и по более весомым поводам. Но ни одной из них и в голову не приходило требовать от него объяснений. Их обычно устраивала вполне стандартная фраза: «Возникли срочные дела», и столик на двоих в местной дешевой забегаловке. «А для Вивиан ты уже почти муж», — ехидно заметил внутренний голос. Приняв тот факт, что от объяснений, как, впрочем, и от назревавшего уже довольно продолжительное время скандала не отвертеться, Северус спрятал все ненужные сейчас мысли под толщу воды своего ментального океана и наконец заглянул ей в глаза. — Извини, — проговорил он все еще хрипловатым со сна голосом. — Я не заметил, как задремал. Она усмехнулась и обиженно насупилась. — В последнее время это происходит все чаще, — после непродолжительной паузы заметила Вивиан. — В каком смысле? — вздернув бровь, он смотрел на нее в ожидании ответа. — Ты возвращаешься из лаборатории в необычайно позднее время, ужинаешь и уходишь спать, — она сделала еще шаг навстречу. — Мы больше не проводим вместе вечера, домой ты уходишь один, не дожидаясь меня, либо остаешься там до позднего вечера. А потом опять тот же сценарий: ужин, душ и сон. Мы совсем перестали разговаривать. Я не имею в виду те дежурные фразы, которые говорят друг другу знакомые, вынужденные жить под одной крышей. Что происходит, Северус? — последний вопрос она произнесла совсем тихо, и он отчетливо уловил в голосе беспокойство. Он покачал головой. — Ничего. Ты же знаешь, что в лаборатории сейчас завал. Вся эта смена сезонов… — Хватит, Северус, — перебила Вивиан. — Так же было и в прошлом году, но ты не ходил тогда как в полудреме, не витал в собственных мыслях, не обращая внимания на то, что тебя окружает. Это началось после того разговора с вашим министром. Северус задумался, воскрешая в памяти тот день. А ведь правда. Поттера он встретил как раз после беседы с Кингсли. — Это как-то связанно с прошедшей войной? — тем временем продолжила Вивиан. — С теми, кого не удалось поймать? — в голосе проскользнули истеричные нотки. Северус поднялся и поморщился от неприятного ощущения покалывания в ногах. Он подошел к ней и, положив руку на талию, притянул к себе. — Тебе совершенно не о чем волноваться, — успокаивающе проговорил он, поглаживая ее по волосам. — Всех Упивающихся рано или поздно поймают и упрячут в Азкабан. Кингсли не допустит повторения тех событий. Никто не допустит. Она спрятала лицо у него на груди и глубоко вздохнула. Северус прижал ее крепче, не прекращая поглаживать по спине, и почувствовал кожей ее горячее дыхание даже сквозь одежду. Постепенно в его руках она расслабилась и обняла в ответ. Некоторое время они стояли и молча наслаждались теплом объятий друг друга. Наконец Вивиан запрокинула голову, легко коснулась губами его подбородка и сразу же нахмурилась вновь. — Что? — спросил Северус, ожидая услышать еще порцию претензий. — Колючий. Он ухмыльнулся и, обхватив ладонями ее плечи, сделал шаг назад. Только сейчас он заметил, что на ней надето одно из ее любимых коктейльных платьев, выгодно подчеркивающее все достоинства женственных форм. — Раз уж ты готова, то, думаю, еще не поздно куда-нибудь сходить, — Вивиан улыбнулась. — Дай мне пару минут привести себя в порядок. — Хорошо, — она кивнула, проводив его задумчивым взглядом, и дождавшись, когда шаги в холле стихнут, подошла к столу. Вооружившись письменными принадлежностями, она быстро нацарапала две короткие записки. Выглянув за дверь и убедившись, что Северус еще не спустился, она неслышно выскользнула в сад. Поздно ночью двое волшебников, один из которых был уже в изрядном подпитии, а другой только что вернулся из удачной вылазки в местный бордель, получили сообщения. «В Министерстве все спокойно. О месте вашего пребывания никто не догадывается. Но советую лишний раз не высовываться». Подписи не было. Оба мага, несмотря на разделявшее их расстояние, насчитывающее сотни и сотни миль, как по команде достали палочки, и после невербального Инсендио клочки пергамента вспыхнули ярким пламенем, которое оставило после себя лишь горстку пепла.