Марафоним в Март.

Северус любил поспать. Здоровый, крепкий сон воспринимался им как награда за все те годы шпионажа, когда его тело подкреплялось лишь бодрящими зельями и редкими минутами отдыха. Наличие молодого мужа, конечно, здорово сокращает наличие этого самого сна по ряду понятных причин, но это не то, на что Северус мог бы пожаловаться. Кто-то другой сказал бы, что его вознаградили статусом супруга главного героя Магической Британии, и эти идиоты явно были плохо знакомы с тем, какой занозой на самом деле был их восславляемый Избранный. Со времен победы прошло уже больше пяти лет, но многие воспоминания свежи в памяти, как если бы всё происходило вчера. Невозможно было забыть то, с каким пылом Гарри отстаивал Северуса перед Визенгамотом, и как потом юный волшебник упрямо ломился каждый день в палату пострадавшего бывшего недруга, пока персонал Святого Мунго пытался поставить Снейпа на ноги. Северус тогда считал, что, как только его выпишут, рвение мальчишки угаснет и его порывы в выражении благодарности, или чем там была забита лохматая макушка, сойдут на нет. У Поттера на этот счет было своё мнение, он врос в жизнь Северуса подобно корню Мандрагоры, только попробуй выдернуть — и шум поднимется такой, что белый свет окажется не мил. Магическая общественность сперва обвиняла Снейпа в том, что он опоил Поттера амортенцией, забывая, что авроры проходят ежедневные проверки на проклятия и любые воздействующие эффекты. После в том, что он игнорировал страдающего от неразделенной любви Гарри и не оказывал ему ответных знаков внимания. Веселые были времена, для всех, кроме Снейпа, разумеется. Он тогда чудом не придушил Скиттер с её постоянными “шокирующими” сенсациями из жизни “неприступного профессора зельеварения и мальчика, который выжил и влюбился”. Сейчас, конечно, всё улеглось, но иной раз, выходя в свет, Северус ловил на себе завистливые взгляды, бросаемые на него поттеровскими фанатами. Как бы оно там ни было, сон — неприкосновенная составляющая жизни Снейпа. А посему тот, кто так упрямо наседает на его дверь в Хогвартских покоях, явно наживает себе неприятности. Когда последние крохи сонливости были изгнаны настойчивым визитером, Северус, тяжело вздохнув, смирился с необходимостью подняться и разрешить возникшую у обитателей школы проблему. Привычная мрачная мантия заменила собой цветастую пижаму, что Гарри подарил ему на их первую годовщину. Выйдя в гостиную и отворив дверь в коридор, где уже толпилась кучка учеников со змеиного факультета, Снейп, придав лицу привычное безразличное выражение, уточнил: — Слушаю вас, господа. — Директор! В подземельях всё утро бродит какой-то зверь, его никто толком не видел, но первокурсники напуганы и не выходят из комнат, — отчитался старший из ребят. — Очень интересно, мистер Малфой пострадал от нападок данного чудовища, или вы забыли о наличии у вас декана? — Северус приподнял бровь, ожидая объяснений. — Первым делом мы пришли к нему… — замялся парень, пряча глаза от цепкого взгляда директора. — И? — Он нашел то создание… А потом очень громко и долго смеялся, а отдышавшись, сказал, что на этого монстра только вы в состоянии найти управу. — Ведите меня к профессору Малфою и вашему таинственному зверю. *** Найдя ухмыляющегося Малфоя, Снейп отправил учеников по своим комнатам и выразительно покосился на профессора. — Это лучше один раз увидеть, там, за стеллажом, в углу, — взмахнул рукой в нужном направлении Драко, явно стараясь удержать в себе новую волну хохота. Нахмурившись, Северус подошел к вышеупомянутому предмету мебели. Не успел Снейп заглянуть за угол, как оттуда выскочила черная молния, в несколько быстрых движений забираясь к Северусу на руки. Гроза факультетской гостиной Слизерина, чьё явление ещё не одну неделю будет гулять по коридорам Хогвартса ужасающим слухом о монстрах, живущих в подземельях, удобно свернулась в пушистый клубок на руках самого пугающего преподавателя за всю историю Хога. Малфой стойко старался не заржать, прикрыв рот ладонью. Северус удобнее подхватил хорька и вытянул руки перед собой, разглядывая расслабленно повисшую длинную тушку. За иссиня-черным мехом прятался до зубовного скрежета знакомый шрам на лбу, который было бы трудно разглядеть без ближнего рассмотрения за всем этим меховым недоразумением. — Хорёк, — заключил Снейп под тихие смешки Драко. — А мне говорил, что не смог добиться успехов на поприще анимагии. Вот тебе и не умеющий лгать гриффиндорец. Драко, будь добр, поясни, отчего он застрял в этой форме? — Кхм-кхм. Он как-то вскользь упомянул о том, что смог обернуться, но отказался показывать звериную форму. Мне стало любопытно, что за грязный секретик скрывает Потти, и я угостил его хорошим вином, — поиграв бровями, Драко сделал акцент на словах “вино” и “угостил”. — Как давно он принял зелье? — Думаю, около часа назад, когда он ворвался в мой кабинет, то ещё был человеком, только уши и хвост торчали, а что? — удивился вопросу Малфой. — Вам, мистер Малфой, — перейдя на официальный тон, начал Снейп, — как профессору зельеварения должно быть известно, что безопасного средства для отмены состава, принятого Гарри, нет, а это значит, что он ещё как минимум пару часов будет радовать нас своим сомнительным звериным очарованием, и, стало быть, ему на это время нужна компания, — с каждой фразой Северус всё ближе подходил к начинающему чуять подвох Драко, отрезая последнему пути отхода из факультетской гостиной. — Северус?! — только и успел выкрикнуть Малфой, пока в него летело хорошо знакомое ему заклинание. — Вернется в свою человеческую форму, расколдует и тебя, если захочет, — хмыкнул Снейп, опуская Гарри на пол, по которому, недовольно попискивая, носился белый хорек. — Хорошего дня, джентльмены. А меня ждут дела, кому-то придется провести пару уроков зельеварения, раз уж наш преподаватель слег с хворью.