Поцелуй тьмы. Взгляд Дмитрия

      Суд был назначен на завтра. Сегодня мы отправлялись ко Двору, и на данный момент меня больше всего беспокоил тот факт, что вчера я расстался с Розой не в лучших отношениях. То и дело я продолжал думать, стоит ли мне попытаться подойти к ней сегодня до того, как самолет взлетит, но она уже должна была вернуться к своим полевым обязанностям с Кристианом. На самом деле я не смог бы поговорить с ней наедине, даже если бы захотел.       Тем не менее, ее слова продолжали звенеть у меня в ушах, заставляя ее волноваться за меня. — Виктор знает о нас. Он может что-нибудь сказать. Он ведет себя не совсем так, как поступил бы нормальный человек… он может решить арестовать нас просто ради мести.       Что, если. Что, если что-то случится? Что, если Виктор что-нибудь скажет, и я не смогу вернуться? Что, если я буду уволен, даже не успев сказать ей «До свидания»? Мысли крутились вокруг и вокруг, наконец остановившись на одном кусочке спокойствия: если что-то случится, и это все еще было довольно большим «если», то Роуз не будет там, чтобы засвидетельствовать это и пострадать от последствий. У меня было бы время, надеюсь, освободить ее от любых проступков и свести к минимуму любой ущерб ее репутации.       Я бы сказал им, что это все моя вина, что я злоупотребил своим положением, что я был неправ. Я бы сделал все возможное, чтобы убедиться, что в конце концов с ней все будет в порядке. Но все еще… было большое «если».       Ничего не случится. Все будет хорошо. Ничего не случится.       У нашей группы была последняя встреча с Альбертой для подведения итогов, чтобы обсудить информацию со стражами, которые будут принимать участие в полевых испытаниях в наше отсутствие. Я знал еще до того, как вошел в ее кабинет, что она будет нервничать. Хотя она работала день и ночь, чтобы убедиться, что все подготовлено, она была уверена, что все еще будет работать над некоторыми окончательными деталями до того момента, как самолет оторвется от земли.       Однако я был не совсем готов к тому, что она сказала, когда вошел в ее кабинет. — Беликов, не устраивайся поудобнее. Мне нужно, чтобы ты нашел принцессу Василису, Кристиана Озера и Розмари Хезевей.       Я был сбит с толку более формальным использованием их имен, пока не увидел, что я не был первым Стражем, прибывшим на собрание. Тогда я был просто сбит с толку самим запросом. — Да, мэм. Могу я спросить, почему? — Мне нужно, чтобы ты их подготовил. Скажи им, чтобы они упаковали вещи и были готовы сесть в самолет меньше, чем через час.       Мое сердце на мгновение остановилось. — Прошу прощения? — Они едут с нами. Сама королева позвонила не более пяти минут назад, чтобы обратиться с этой просьбой. Так вот, у меня нет времени, и у тебя тоже. У этих студентов еще меньше… — А как насчет новичка Кастиля? — я прервал ее. — Что насчет него? — стресс брал над ней верх, и ее профессионализм начинал ускользать. — Он работает сейчас стражем принцессы. Может, мне сказать ему, чтобы он тоже пришел? — она задумалась всего на мгновение. — Да. Он тоже. Мы точно не можем оставить его здесь, пока он выполняет роль стража принцессы.       И вот так просто я снова оказался за дверью. Альберта и другие были бы более чем способны проинформировать стражей, которые займут наши места на этой неделе, и у меня было меньше пятидесяти семи минут, чтобы найти четырех учеников и отправить их в путь. К счастью, они будут парами, и, поскольку приближалось время завтрака, они могли бы даже быть все вместе.       Я направился к кафетерию, зная, что это мой лучший шанс. Я прошел только половину пути, когда заметил Лиссу, которая общалась с несколькими другими учениками во дворе. Как назначенный ей страж, я уже научился выделять ее из толпы, и в тот момент я был отчаянно благодарен за это умение.       Эдди заметил меня раньше Лиссы, и я видел, как он поначалу напрягся, готовясь к очередной битве между нами. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что я был одет в повседневное серое поло, а не в традиционное черное, необходимое для полевых испытаний. Его рука быстро переместилась с тренировочного кола на плечо Василисы, направляя ее внимание на меня. — Принцесса. — Доброе утро, страж Беликов. Все в порядке? — Да. Все хорошо. У меня сообщение от стража Петровой. Было запрошено ваше присутствие на судебном процессе. Вы и новичок Кастиль должны немедленно собраться и быть на взлетно-посадочной полосе к 8. Я прошу прощения за изменение в последнюю минуту, но… — Нет! Нет. Пожалуйста, не извиняйся. Спасибо тебе! — я видел волнение на ее лице, смешанное с некоторой нервозностью. — Я не знаю, как ты это сделал, но спасибо тебе. — Клянусь, это не моих рук дело. Ты знаешь, где Роза и Кристиан? — Они тоже едут? — я едва смог кивнуть, прежде чем она продолжила. — О, слава богу. Я знаю, что это напрягало их обоих. Мы планировали встретиться с ними в кафетерии через несколько минут, они уже должны быть там.       Лисса направилась к остальным, а мы с Эдди последовали за ней. Я почти не заметил, как он пристроился рядом со мной и начал применять технику, известную как двойная защита. По его легкому шагу назад я мог видеть, что он занимает место второго стража, а не ведущего в партнерстве. Часть меня хотела побудить его занять лидирующую позицию прямо сейчас, так как это было его испытание, но почтение имело смысл, поскольку я был фактическим назначенным опекуном Лиссы. В любом случае, я сделал мысленную пометку дать ему положительную оценку в его окончательном отчете.       Едва мы вошли в кафетерий, как я увидел, что наша целевая пара покидает столовую. Принцесса убежала, как только заметила их, Эдди последовал за ней по пятам. Я знал, что Лисса передаст мое сообщение, а Эдди передаст любые недостающие детали. Не мудрствуя лукаво, я оставил студентов готовиться к полету самим. Если сегодняшнее утро можно было описать словами, то оно было намного интереснее, чем я планировал изначально.

***

      На лётном поле меня встретило очень неприятное зрелище. Адриан прислонился к своему багажу, выглядя так, словно это место принадлежало ему. Насколько я знал, самолет действительно мог принадлежать ему. Несколько других стражей стояли вокруг, широко улыбаясь ему и ни капельки не обращая внимания на его отчужденное отношение. Конечно, в тот момент, когда он увидел меня, ему было что сказать. — Беликов, — его ухмылка, казалось, была полна решимости раздражать меня, и он довольно хорошо справлялся со своей работой. — Лорд Ивашков. Я удивлен, что ты встал так рано, — ни для кого не было секретом, что Адриан обычно впадал в пьяный ступор примерно до обеда. — Я не мог опоздать на свой рейс, не так ли? — он вытянул ноги, сел и прищурился от угасающего солнечного света, несмотря на то, что на нем были солнцезащитные очки в тени крыла самолета. — Я бы не хотел разочаровывать свою тетю, когда она была так добра, что позволила дать несколько дополнительных показаний на суде.       Конечно, это был он. Конечно, он совершил бы невозможное и дал бы Розе то, чего я не смог.       Разве он не обещал так много? Ему нравилось держать эту власть над моей головой, но было больно видеть ее в действии. Он был тем, кто выяснил, где она находится в Спокане. Он был тем, кто привел ее и остальных на суд. Он был единственным, кто мог предложить жизнь, которую она заслуживала, вдали от суеты образа жизни стража.       Судя по выражению его лица, он тоже это знал. Он знал, что победил меня, и знал, что это больно. Однако я не собирался давать ему возможность увидеть, как я вздрагиваю. — Я уверен, что это будет последний гвоздь в гроб Виктора, и это все, на что мы могли надеяться.       Адриан усмехнулся, когда я отмахнулся, двигаясь к трапу самолета и быстро поднимаясь по ним. Я мог только представить, что он направляется прямиком к бортовому бару, и, хотя его привычки вызывали у меня отвращение, я был благодарен, что он скрылся с моих глаз. Как только он оказался внутри, я почувствовал, как напряжение с моих плеч спало.       За пять минут до посадки все четверо учеников появились в поле зрения над полем между школой и взлетно-посадочной полосой. Между загрузкой предметов багажа я мог видеть предвкушение на лице Розы, даже несмотря на то, что между нами все еще оставалось значительное расстояние, и в тот момент, когда она была достаточно близко, она вырвалась и поспешила ко мне. — Прости меня. Мне так жаль. — Простить за что? — За все ужасные вещи, которые я наговорила вчера. Ты сделал это. Ты действительно сделал это! Ты заставил их отпустить нас, — она почти подпрыгивала на цыпочках, и какая-то маленькая часть меня готовилась к объятиям, которые, как я знал, ей хотелось подарить мне.       Обычно я был бы в приподнятом настроении, но в данный момент меня просто тошнило. Она благодарила меня за то, к чему я не имел абсолютно никакого отношения. Она так сильно верила в меня, что просто предположила, что эта перемена произошла из-за того, что я что-то сказал или сделал. Вместо этого это был Адриан. — Это был не я, Роуз. Я не имею к этому никакого отношения, — холодно ответил я. Возможно, мне следовало признать причастность и влияние Адриана, но я не мог заставить себя сделать это. Я уверен, что она достаточно скоро все поймет. Адриан был не из тех, кто оставляет доброе дело без внимания.       Взгляд Розы, полный замешательства и, осмелюсь сказать, предательства, остался со мной, когда Альберта позвала нас на борт. Я закончил помогать с последними сумками, прежде чем войти в салон и занять одно из немногих свободных мест сзади. Роза сидела у окна, ссорясь с Эдди. Она даже не бросила на меня быстрый взгляд, когда я прошел мимо, хотя и видел, как она перекинулась несколькими словами с Адрианом, сидящим перед ней. Учитывая, как часто он поворачивался на своем месте, с таким же успехом они могли бы сидеть рядом друг с другом.       Они продолжали разговаривать на протяжении всего взлета, хотя я испытывал небольшую эгоистичную радость от того факта, что Роуз, казалось, быстро теряла интерес к любому разговору, который пытался навязать Адриан.       Что-то насчет того, чтобы осыпать ее подарками и нарядами. Как бы громко он ни говорил, я был уверен, что некоторые из его щедрых предложений по отношению к ней были сделаны в мою пользу. Я только решил полностью проигнорировать его и вытащить свою книгу в мягкой обложке, когда ее крик снова привлек мое внимание. — Адриан! Ты можешь заткнуться, черт возьми, хотя бы на пять секунд?       Я поморщился, удивляясь, почему ее вспыльчивый характер вспыхнул именно сейчас. Ей только что была предоставлена эта возможность, и я не хотел, чтобы ее у нее отняли, особенно когда я знал, что никогда не смогу ее восстановить. — Роза, — Альберта встала со своего места впереди, и я уже слышал упрек в ее тоне. — Что здесь происходит? — У меня самая ужасная гребаная головная боль в мире, а он никак не заткнется, — я немедленно встал. Роза говорила сквозь стиснутые зубы, и теперь я слышал тихий стон боли. — Боже, почему она не проходит?       Когда я подошел ближе, я услышал приглушенный шепот Кристиана Альберте. — Она сегодня ничего не ела. Она была очень голодна.       Руки Розы убрались от ее лица, открывая глаза с тихим шипением. Они были расширены и отчаянно метались из стороны в сторону, прежде чем на мгновение остановиться на мне. С очередным тихим стоном ее глаза расфокусировались на воздухе вокруг меня, и она начала быстро моргать и, наконец, снова нашла уединение под прикрытием своих ладоней.       Альберта посмотрела на меня в безмолвном вопросе, и я покачал головой в ответ. Несмотря на странное поведение Розы в последние несколько недель, я никогда не видел ничего подобного. Она протянула руку мне за спину, привлекая внимание стюардессы, которую я даже не видел приближающейся. — Можете принести ей что-нибудь поесть? — глаза Альберты на мгновение вернулись к Розе, прежде чем добавить, — и, может быть, обезболивающее тоже?       Я положил руку на плечо Эдди, жестом предлагая ему отойти в сторону, чтобы я мог сесть рядом с Розой и расспросить ее немного более конфиденциально. — Где болит? Роуз?       Сквозь тени ее пальцев я видел, как она смотрит на все лица, обращенные к ней. Роза обычно не возражала быть в центре внимания, но, судя по тому, как она откинулась на спинку стула, сейчас был не один из таких моментов. — Это головная боль… — она вздрогнула, когда свет из окна упал на ее лицо, и я потянулся через нее, чтобы опустить штору — … почему она никак не проходит?       Мой пристальный взгляд оставался непоколебимо прикованным к ней, зная, что она пытается преуменьшить боль. Вздохнув, она поднесла сжатые пальцы к центру лба, между глазами. — Как будто что-то давит мне на череп. И мои глаза вроде болят. Я продолжаю чувствовать себя так…ну, как будто что-то попало мне в глаз. Мне кажется, я вижу тени или что-то в этом роде. Потом я моргаю, и все исчезает.       Там, где я напрягся от ее объяснения, Альберта со вздохом расслабилась. — Ах. Это симптом мигрени — проблемы со зрением. Это называется аурой. Люди иногда получают это до того, как начинается головная боль. — Аура? — спросила Роуз, внезапно опустив руки и потрясенно взглянув на Адриана. — Не такого рода, — взгляд Адриана, казалось, немного остекленел, как будто он уже выпил слишком много. Или как будто он собирался снова начать бессвязно болтать. — То же имя. Как суд и двор. Ауры мигрени — это образы и свет, которые ты видишь, когда начинается мигрень. Они не имеют ничего общего с аурами вокруг людей, которых я вижу. Но говорю тебе… аура, которую я вижу…та, которая вокруг тебя… вау. Роза невесело усмехнулась: — Черная? — И не только. Это очевидно даже после всего, что я выпил, — его глаза внезапно прояснились, когда он многозначительно уставился на меня. — Я никогда не видел ничего подобного.       Я почувствовал, что в отчаянии прикусываю язык, моя рука потирает плечо Розы, как будто это могло как-то повлиять на ее головную боль. Соня страдала от мигреней, и я помню, как она жаловалась на свет и звуки всякий раз, когда они появлялись, но я не помню, чтобы они так на нее влияли. А у Розы была значительно более сильная переносимость боли, чем у моей сестры. Это вкупе со смутным предупреждением Адриана заставило меня нервничать.       Я был бессилен что-либо сделать. Точно так же, как я собирался привлечь ее к этому испытанию. К счастью, стюардесса быстро вернулась с едой и ибупрофеном. Это было немного, но, казалось, уменьшило страдания Розы, пока она, наконец, не смогла заснуть, прислонившись к стене самолета. Она все еще иногда хныкала и морщилась от невидимой боли, но, похоже, это уже не было таким изнуряющим. Только когда она достаточно успокоилась, я почувствовал себя достаточно комфортно, оставив ее рядом. Я вернулся на маленькую кухню, надеясь, что стакана воды будет достаточно, чтобы успокоить мои нервы.       Что-то было не так, но я не знал, что именно, и даже хуже… Я не знал, как это исправить.       Честно говоря, я не был уверен, что смогу это исправить, даже если бы знал как. Роза, казалось, становилась все более и более непредсказуемой. Это были не просто вспышки гнева или ночные кошмары, теперь у нее начались головные боли и другие более физические симптомы. И темнота, о которой постоянно упоминал Адриан. Я не был уверен, что это означало, но, похоже, это определенно его обеспокоило. Это тоже наполнило меня дурным предчувствием.       Просто пройди испытание, напомнил я себе. По одной битве за раз. Пройди испытание, и тогда ты сможешь придумать, как помочь Розе.       К тому времени, как я вернулся в салон, кто-то другой занял мое пустое место. Моим первым инстинктом было оттащить Василису от Розы, тем более что она, казалось, разбудила ее.       Однако мои усилия были остановлены, когда я увидел, как принцесса взяла руку Розы в свои, на мгновение склонив голову. Когда Роза расслабилась, я понял, что Лисса исцеляет ее, и почувствовал, как благодарность преодолела мое прежнее раздражение. Лисса вылечила все, от сломанной лодыжки до смерти, головная боль должна была быть для нее практически ничем. Жаль только, что мне не пришло в голову предложить это раньше.       Но когда Лисса открыла глаза, Роуз лишь слегка покачала головой. Это не сработало. Почему это не сработало? Я был слишком далеко, чтобы услышать какие–либо объяснения — хотя это, казалось, касалось обеих девушек — и я не осмелился подойти ближе, как только Адриан снова выглянул из-за сиденья. К счастью, они оба в конце концов позволили ей отдохнуть, в чем она нуждалась несколько минут спустя. Что касается меня, я снова сел и открыл свою книгу, не понимая ни единого слова, наблюдая за ней поверх страниц и с расстояния, разделявшего нас.