Поцелуй тьмы. Взгляд Дмитрия

      На следующий день Роуз опоздала на нашу утреннюю тренировку. Несколько месяцев назад я бы об этом особо не задумывался. Было бы еще более удивительно, если бы она появилась вовремя. Пятнадцатиминутное опоздание от нашего согласованного времени были для нее почти нормой. Теперь же она изменилась.       К половине шестого я начал волноваться. Моя собственная тренировка уже была завершена, и я прочитал полторы главы в своей книге, а Роуз все еще не было видно. Я подумал, что наш разговор, возможно, задел ее больше, чем она позволила прошлой ночью, поэтому я направился к общежитию, надеясь, что застану ее крепко спящей, а не погруженной в заботы или страхи, пойманной в ловушку кошмара, от которого она не могла убежать.       В этот час почти все еще спали, за исключением нескольких стражей, все еще патрулировавших территорию. Пара направлялась в спортзал на самостоятельную тренировку, и я кивнул им, проходя мимо них. Общежития дампиров, по крайней мере, на ее этаже, были пусты. Все старшеклассники были со своими мнимыми подопечными, оставив Роуз одну в ее комнате. Тишина была почти оглушительной, даже несмотря на то, что мои тихие шаги отдавались эхом по коридору, ведущему к ее двери.       Однако она не ответила на мой стук. Поначалу меня это не тронуло. Роза могла бы легко проспать свой будильник и, возможно, пережить апокалипсис, если бы чувствовала, что в ее рюкзаке спрятано достаточно предметов первой необходимости. После третьего стука я вытащил свой ключ, полагая, что, вероятно, потребуется что-то более сильное, чтобы вытащить ее из постели. Представьте мое удивление, когда я обнаружил, что ее кровать совершенно пуста. — Роза? Роза?       В ее комнате никто не отвечал, хотя там было не так уж много мест, где она могла бы спрятаться. Общежитие состояло из одной комнаты с шкафом, который Роуз оставила широко открытым, одежда валялась на полу. Я подождал несколько мгновений, решив сесть на ее рабочий стул, а не на неубранную кровать, задаваясь вопросом, может быть, она просто выскользнула на минутку, чтобы воспользоваться общей ванной комнатой на этаже.       Мне просто повезло, что она пошла принимать душ прямо перед тем, как я пришел сюда. Однако она не вернулась ни через пять минут, ни через десять минут. Ванные комнаты были пусты. Комендант сообщил мне, что тоже ее не видел. И вот теперь я был официально обеспокоен.       Может быть… может быть, я скучал по ней, и она ждала меня в спортзале. Должно быть, так оно и было. Она ждала меня, и в тот момент, когда я вошел, она устроила бы мне ад за то, что я так опоздал. К этому времени тренировка закончилась. Завтра мы пошутим об этом, но сегодня мне просто нужно было ее увидеть.       Пока не было никаких причин бить тревогу. Нет причин будить Лиссу или кого-либо из ее других друзей. Определенно нет причин звонить Альберте или отправлять ей уведомление по радиосистеме. Мне просто нужно было найти ее. — Дмитрий! — мое сердце воспарило, благодарное за то, что я услышал ее голос. Я бы узнал его где угодно. Несмотря на мой внутренний монолог, пытающийся убедить себя в том, что все будет хорошо, я почувствовал, как мои плечи начали расслабляться, мой пульс пришел в норму, и я наконец смог сделать вдох, который я отчаянно пытался сделать в течение последнего часа, но безуспешно. Как только я увижу ее, все снова наладится. Мне еще предстояло решить, поцелую ли я ее или заставлю бегать до конца дня, но, по крайней мере, она была в безопасности. Если бы я только мог ее увидеть. — Роза? Где ты? — было еще достаточно светло, чтобы увидеть ее без проблем, если только она намеренно не пыталась спрятаться от меня. Но это было не в ее стиле. Я шагнул вперед, пытаясь оглядеть некоторые кусты, обрамляющие дверной проем, из которого я только что вышел, но они были пусты. — Дмитрий! Посмотри наверх. Наверх? — Роза! Что ты там делаешь?       Роза стояла на высоте семи этажей на крыше общежития дампиров. Даже отсюда было ясно, что она не в том настроении. Она расхаживала взад и вперед, то заламывая руки перед собой, то дергая себя за волосы. Как она вообще заметила, что я здесь, внизу, было выше моего понимания, потому что она, казалось, была полностью поглощена тем, что происходило в ее собственной голове в данный момент. — Оставайся на месте, Роуз, я поднимаюсь. Просто оставайся там. Не двигайся и отойди от края. Я поднимаюсь, хорошо? Я буду там через минуту.       Я едва замедлил свой шаг через вестибюль настолько, чтобы прокричать инструкции надзирательнице общежития, чтобы сообщить Альберте, что Роуз была на крыше, и убедиться, что она и психолог Роуз доберутся сюда как можно скорее, прежде чем мчаться вверх по лестнице так быстро, как я мог. Это заняло не больше нескольких минут, но я все еще боялся, что Роуз не будет на крыше к тому времени, когда я открою входную дверь.       Но она была. Она была взволнована, напугана и дрожала от холода, но она была там. Я боролся с инстинктивным желанием побежать и схватить ее. Она была менее чем в шести футах от края, несколько неверных шагов назад, и я потерял бы ее навсегда. — Роза, ты замерзла. Как давно ты здесь, наверху? — может быть, несколько вопросов отвлекут ее от того, что беспокоило ее настолько, что привело ее сюда в первую очередь. Это был бы не первый раз, когда ей приснился кошмар, хотя это был бы первый раз, когда у нее была такая плохая реакция на него за долгое время. — Я… я не знаю. Часы? Мне нужен был свет, солнце. Солнце прогоняет тьму прочь. — Тьму? — прошлой ночью мы немного поговорили о тьме, но о другом типе тьмы. Не ночь, а темные тени в ее ауре. — Ты боишься темноты, Роза? — Я в ужасе, — заявила она без тени юмора. Она никогда раньше ничего не говорила, никогда не проявляла никаких признаков страха перед темнотой. Я мог только предположить, что это было новое развитие событий. — Они приходят, когда наступает ночь, и оживают в темноте. Солнце скоро сядет.       Она посмотрела через плечо в сторону Восточных холмов, привлекая мое внимание своим взглядом. Она была права, солнце скоро сядет, знаменуя начало вампирского утра. Оно было низко над горизонтом, и, возможно, еще мгновение или два, прежде чем оно совсем исчезнет за холмами и погрузит наш маленький клочок земли в ночь. Когда Роуз оглянулась на меня, я почувствовал ее действия еще до того, как она что-то сказала или сделала. — Роза, нет. — Мне жаль, Дмитрий, — ее руки скрестились на груди, удерживая себя в безопасности, когда она сделала один шаг назад. А потом еще один. Все это время она качала головой, как будто сама тоже не могла в это до конца поверить. — Роза, Роза. Пожалуйста, не делай этого. Просто возьми меня за руку. Мы поможем тебе. Есть лекарства, есть все виды лечения. Мы что-нибудь придумаем. Пожалуйста, просто не делай этого. Пожалуйста. Я умоляю тебя, — мой голос был полон отчаяния, и мне было все равно. Ей нужно было знать, как я боялся потерять ее, как сильно это сломало бы меня.       Она колебалась. Я почти убедил её. — Я не могу. Оно приближается. Надвигается тьма, и я не могу ее остановить. Я люб…       Роза закричала, схватившись за голову, как в тот момент, когда мы приземлились в самолете. В ее голосе были боль и страх, и шока, в который меня повергла ее внезапная перемена в поведении, было достаточно, чтобы все изменилось в следующие несколько мгновений. Роза попятилась, отбиваясь от какого-то невидимого демона, и закричала.       Я бросился вперед, пытаясь оттащить ее буквально от края. Она оттолкнула меня, не подозревая, что я не просто еще один нападающий, пытающийся причинить ей боль и использующий одну из контратак, которым я на самом деле научил ее сам.       Роза упала с края крыши так быстро, как будто какая-то невидимая сила стащила ее с крыши. Я выкрикнул ее имя, хотя это не имело абсолютно никакого значения, что бы это ни было.       Я проснулся, весь в поту с головы до ног, все еще умоляя ее вернуться. Это был кошмар. Всего лишь ночной кошмар. Роза была в безопасности. С ней все было в порядке. Она была жива, с ней все было в порядке, и она была в безопасности.       Я проверил свой телефон, часы показывали 2:36. Солнце ярко светит над головой, и все должны крепко спать. Было бы безумием пойти проверить ее. Я не мог разбудить ее в такой час, особенно просто для того, чтобы успокоить собственные нервы, верно?       Еще через двадцать минут ворочания с боку на бок я больше не мог этого выносить. Мне нужно было увидеть ее.       Мне нужно было быть абсолютно уверенным. Я не собирался отдыхать ни минуты, пока не буду без сомнения уверен, что она дышит и мирно спит в своей постели. Это было так же нелогично, как и тот же страх, который в детстве заставлял меня свешивать руки и ноги с края матраса. Я без сомнения знал, что все будет в порядке, но…ведь это не повредит, верно? По крайней мере, это было оправданием, которое я использовал, надевая рубашку, хватая связку ключей с прикроватной тумбочки и тихо выскальзывая из своей квартиры. В то время как в общежитиях студентов было тихо и почти пусто, в квартирах Стражей часто происходила какая-то активность, даже в этот ночной час. К счастью, я смог выскользнуть и направиться в общежитие Розы, никого не увидев.       Я выровнял дыхание, когда добрался до двери Розы. Все казалось тихим, как и должно быть в это время ночи. Я раздумывал, не постучать ли, но мне не следовало ее будить. Ее не просто так лишили часов солнечного света, чтобы она могла хорошо выспаться ночью. У меня не было причин мешать этому. Мне просто нужно было убедиться, что она там, и уйти. Это все.       Щелчок ключа в ее замке показался в десять раз громче, чем должен был быть, но я знал, что это была игра ночи и моих нервов. Медленно я нажал на открывшуюся дверь, позволяя своему телу отбрасывать тень на то место, где, как я знал, должна была находиться ее кровать, чтобы свет из коридора не падал на кровать. Плотные шторы, которые были в каждой комнате, поначалу мешали заглянуть внутрь, но мои глаза быстро привыкли, заметив тело под несколькими одеялами.       Мое облегчение сделало меня беспечным, и с облегченным вздохом я сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть, наступив на скрипучую половицу. Роза не проснулась, но сонно застонала, перевернулась и прижала подушку поближе к телу. Я чуть не рассмеялся над тем, как отчаянно она цеплялась за неё во сне — раньше я бы никогда не принял ее за любителя обниматься, но, по–видимому, она делала это, даже когда не страдала после кошмара, — но я не собирался совершать еще одну ошибку.       Поэтому я молча вышел, закрыв дверь и снова заперев ее. Она была в безопасности. И единственное, чего мне нужно было бояться, это моих собственных кошмаров.

***

      Следующие несколько дней прошли почти так же. Большую часть своего времени я проводил либо в патрулировании, либо работая на полевых испытаниях. Время от времени я тренировался с Розой в ее выходные, но по большей части она была предоставлена сама себе. Я знал, что она усердно работала в тренажерном зале, особенно с учетом ее разочарования из-за того, что у нее все еще не было пробной битвы с тех пор, как ее назначили на неполный рабочий день стражем.       Я был почти уверен, что она готова, по крайней мере, мне хотелось в это верить. Однако Альберта колебалась. Я думаю, что после того, как она увидела поломку в самолете, она забеспокоилась, что еще одна ошибка только ухудшит ситуацию. Я не мог винить ее за беспокойство, но я также знал, что Роуз скоро должна была совершить этот прыжок, и чем раньше мы это сделаем, тем лучше сможем подготовиться к следующим шагам в ее выздоровлении.       Несмотря на то, что наши графики не позволяли нам проводить много времени вместе, казалось, что каждое мгновение, проведенное вместе, было наполнено новым подводным течением несказанных слов. Я пытался оправдать те моменты, когда ловил себя на том, что наблюдаю за ней во время наших тренировок, выискивая технические ошибки или наблюдая, есть ли какие-либо признаки улучшения ее эмоционального самочувствия. Честно говоря, я просто… наблюдал за ней. Я не мог оторвать от нее глаз.       И она тоже наблюдала за мной, почти так же открыто. Никто из нас не говорил об этом, никто не был готов говорить о том, как нам было комфортно друг с другом в часовне. Даже без романтического подтекста в ту ночь, без скрытой мотивации, я не мог не вспоминать эти маленькие моменты. Например, запах ее волос, или то, как ее глаза сияли, отражая пламя свечей, когда она смотрела на меня с яростной решимостью, и то, как она заставляла меня чувствовать себя желанным и нужным, не просто как кто-то, кого можно использовать, но как тот, о ком она действительно заботилась.       Однако ночью я тоже вспоминал. Я вспоминал, как наблюдал, как она упала с края общежития, не сумев вовремя добраться до нее. Я вспоминал страх в ее глазах, когда она рассказывала мне, как ей было страшно, что она сходит с ума. Я вспоминал, каким бессильным чувствовал себя, защищая ее от демонов в ее сознании. Реальность и кошмары ситуации настолько слились воедино, что я начал забывать, что есть что, но я не был уверен, что в конце концов это имело значение. И то, и другое с такой же вероятностью могло отнять ее у меня с такой скоростью.       Я попытался еще раз затронуть тему разговора с Лиссой, даже просто для того, чтобы предположить, что она просто уменьшит практику духа, пока мы не узнаем, как это влияет на психическую стабильность Розы. Это не вызвало ссоры, но что-то проснулось…по крайней мере, в ней.       Она просто остановилась посреди своей тренировки, схватила свою сумку и вышла, не сказав мне ни слова. Никаких объяснений. Ничего. Я был достаточно наивен, чтобы сначала подумать, что она действительно пошла поговорить с Лиссой, но когда я увидел Лиссу час спустя, и она спросила меня, видел ли я Роуз, я знал, что что-то не так. «Очень плохо», — пронеслось у меня в голове, мгновенно возвращаясь к моим кошмарам.       Я попытался подавить панику, отправив Лиссу искать Роуз в обычных местах, таких как кафетерий или собственное общежитие Лиссы. Я ушел, чтобы проверить ее общежитие, а если это не удастся, то и крышу. Я знал, что это результат моих беспокойных ночей, но если я не посмотрю, то не смогу нормально думать, пока мы ее не найдем.       Хотя она должна была быть в своей комнате. Это было логичное место. Или Лисса найдет ее. В любом случае, было почти время ужина. В этом было больше смысла. Если бы ее не было в ее комнате, она была бы с Лиссой.       Причин для беспокойства не было.       Это не имело ни малейшего значения, когда я открыл ее дверь своим главным ключом и обнаружил, что ее комната пуста. Однако ее спортивная сумка была там, брошенная прямо за дверью. Это означало, что она, по крайней мере, заглянула в какой-то момент. Лисса, я пытался напомнить себе, она, вероятно, с Лиссой.       Тем не менее, мои ноги направились к аварийной лестнице, ведущей на крышу в конце коридора. На всякий случай. Тяжелая стальная дверь поддалась с громким скрипом, едва заглушив звуки чьего-то удивленного вздоха и шарканья по другую ее сторону.       Роза стояла на лестничной площадке, на полпролета выше меня, поправляя одежду, она была напугана. Прерывистое дыхание, покрасневшие глаза, тяжелое молчание, наполненное извинениями с обеих сторон.       Я поднялся по ступенькам менее чем за три шага, без единого слова сократив расстояние между нами с десяти футов до десяти дюймов. С такого близкого расстояния я снова мог видеть огонь в ее глазах, заставляющий меня сказать что-нибудь о наших прежних разногласиях. Я также мог видеть легкую дрожь в этих губах. Мои руки обвились вокруг нее, крепко прижимая ее к себе. — Никогда больше не уходи от меня. Хорошо?       Я почувствовал, как она кивнула, бормоча что-то бессловесное в мою куртку, когда ее кулак нашел место в какой-то ткани над моим сердцем. — Прости, Роза, — я отстранился, чтобы снова посмотреть на нее, стирая большими пальцами почти несуществующую тень слез с ее щеки. — Мне так жаль. Ты напугала меня. Просто… пожалуйста, не оставляй меня, — я поцеловал ее в лоб, радуясь, что она в безопасности в моих объятиях. — Обещаю, — прошептала она. — Я обещаю.       Когда я, наконец, почувствовал, что могу отпустить ее, был момент — всего лишь момент — когда мне показалось, что все может быть больше. По тому, как она смотрела на меня, я думаю, она тоже это почувствовала. — Ты должна пойти и найти Лиссу. Она волновалась. И скоро начнется ужин.       Она посмотрела на меня с некоторым ошеломленным замешательством, прежде чем ответить. — Ой. Да. Я думаю… Я должна… идти… тогда.       Я кивнул, хотя выпускать ее из виду было последним, что я действительно хотел сделать. Она повторила это действие, прежде чем потереть уголок носа и заправить выбившуюся прядь волос за ухо. Я отступил в сторону, позволяя ей прыгать вниз по лестнице, пролет за пролетом, и только когда она полностью исчезла из моего поля зрения, я почувствовал, что снова могу ясно мыслить.       Что со мной происходило? Я перешел от ужаса при мысли о том, что найду ее, к радостному облегчению, к готовности прижать ее к стене и сделать своей в считанные мгновения. Моя спина ударилась о стену, скользя по бетону, пока я не сел, обхватив голову руками. Я не мог продолжать это делать.

***

      К концу недели я был измотан. Дело было не только в физических нагрузках, связанных с работой в полевых условиях, хотя было много признаков этого физического ущерба. Умственное истощение от попыток понять это новое эмоциональное притяжение между мной и Розой, особенно удивительную новую силу, которую оно содержало, было почти более истощающим, чем что-либо еще. Не болезненным, но по-своему мучительным.       По-видимому, достаточно, чтобы заставить меня потерять концентрацию.       Все, что потребовалось, это отвлечься на мгновение, и я остался с приличным порезом на щеке. Недостаточным, чтобы оставить шрам, но достаточным, чтобы оставить настоящий беспорядок. Я знал, что клиника все еще будет открыта, но это не стоило того, чтобы идти через кампус. Аптечки первой помощи из спортзала было бы более чем достаточно, чтобы привести себя в порядок. Честно говоря, если бы порез не кровоточил так сильно, я бы, наверное, просто пошел домой, чтобы заклеить его пластырем.       Однако я был рад, что этого не сделал, потому что меня приветствовали звуки ударов кулаков по винилу, прекратившиеся только после того, как дверь снова захлопнулась. — Ты в курсе, что истекаешь кровью до смерти?       Я коснулся своей щеки, внезапно вспомнив причину, по которой я пришел сюда в первую очередь, и тот факт, что это не имело никакого отношения к темноволосой девушке, чью ночную тренировку я, очевидно, прервал. — Ты преувеличиваешь, — заверил я ее. — Это пустяки. — Это пустяки, до тех пор пока ты не подхватишь инфекцию! — Ты же знаешь, что это маловероятно, — с иммунной системой дампира мне пришлось бы активно злоупотреблять своей раной, чтобы получить инфекцию.       Тем не менее, она упрямо закатила глаза и указала на маленькую ванную рядом со спортзалом. — Да ладно.       Наверное, мне следовало бы больше протестовать, настаивать на том, что со мной все в порядке, но легкая улыбка, которую она мне подарила, оставила меня беспомощным. Мгновение спустя она вошла с маленькой белой коробочкой, украшенной красным крестом. Слегка подпрыгнув, она запрыгнула на скамейку так, чтобы ее глаза были на одном уровне со мной. — Ты не обязана этого делать, Роуз. — Замолчи, — она смерила меня легким взглядом поверх мокрой ткани у моей щеки. — Сколько раз ты заботился обо мне? Позволь мне хоть раз позаботиться о тебе, хорошо?       Я вдруг почувствовал, что снова готовлюсь к битве, адреналин заструился по моим венам, а частота сердечных сокращений подскочила за считанные секунды. Мой голос, однако, был почти задыхающимся. — Хорошо.       Роза продолжила свою тщательную работу, очищая порез и накладывая повязки одну за другой на длинную отметину. Было почти забавно, как она была сосредоточена на своей задаче, медленно покусывая губу во время работы, пока не осталось ничего, что можно было бы исправить.       К сожалению, как только этот вопрос был улажен, единственное, что осталось между нами, это неловкое молчание и очень мало места. Ее пальцы пробежали по моим волосам, отводя их назад и подальше от моего лица, заставляя меня слегка вздрогнуть от мурашек, которые ее кончики пальцев пустили по моему телу. Я почти надеялся, что она подумала, что это вызвано болью, а не удовольствием, но я знал, что она знала меня гораздо лучше, чтобы понять, что это не так. — Достаточно, — прошептал я, ловя ее руку, ее запястье рядом с моими губами, так близко, что я мог чувствовать запах пота на ее коже после тренировки. — Я в порядке. — Ты уверен?       Боже, нет. Я не был уверен. Я был совсем не уверен. Я хотел ее, нуждался в ней. Я нуждался в ней, как в воздухе, или, по крайней мере, мне так казалось, особенно в этот момент. Но мне нужно было быть в порядке, ради нас обоих.       Поэтому вместо этого я солгал: — Да.       Ее улыбка была мягкой и немного грустной, но полностью понимающей. Она точно знала, что я говорю, и, что более важно, именно то, что я отчаянно пытался не говорить. То же самое, что делало нас отличными партнерами на местах и, вероятно, сделало бы нас замечательными во многих других отношениях, сделало для меня почти невозможным скрывать что-либо от нее. — Спасибо тебе, Роза.       Когда я наконец отпустил ее руку, выходя из спортзала и позволяя ей спокойно закончить тренировку, я часами ощущал прикосновение ее кожи. Воспоминание о ее улыбке и о том, как она нежно провела руками по моей щеке, заботясь обо мне, впервые за всю неделю погрузило меня в приятные сны вместо кошмаров.