Поцелуй тьмы. Взгляд Дмитрия

      Привлечение стража Петровой на борт было самой трудной частью. Мне удалось добиться личной встречи с ней перед началом общего собрания, на котором планировалось опросить стражей и представить группе возможный способ спасения. Однако, для этого ей понадобилась бы информация, которую мы с Роуз нашли. Что еще более важно, она хотела бы знать, где я нашел эту информацию и заслуживает ли она доверия. Именно последнее условие меня беспокоило.       Я отправил Роуз проверить Лиссу и остальных, и, хотя мог видеть раздражение в ее глазах из-за моего плохо завуалированного и в конечном счете бессмысленного поручения, я не хотел, чтобы она присутствовала, пока я разговаривал с Альбертой. Я знал, что у Петровой будет ко мне несколько вопросов, и у меня тоже был один довольно важный вопрос к ней.       Я ожидал, что Альберта будет разбираться с документами, отвечать на телефонные звонки или каким–то образом жонглировать миллионом задач, как ей всегда каким–то образом удавалось делать, независимо от того, какая нагрузка на нее навалилась, но когда я толкнул дверь ее кабинета — мой стук остался без ответа — ее голова все еще лежала на столе. Мои чувства на мгновение обострились, пока я не увидел, как она сменила позу.       Альберта всегда казалась одной из тех стражей, которые никогда не спят, каким-то образом выживая на одном кофе, и неожиданное убийство в ее офисе было более логичным, чем застать ее спящей на работе.       Я уже собирался уходить — потому что, если кто и заслуживал нескольких часов отдыха, так это она, — когда услышал сонный голос, зовущий меня обратно. — Мои извинения, страж Беликов. Я не ожидала тебя так скоро. Пожалуйста, присаживайся, не хочешь чего-нибудь выпить?       Я взял немного черного кофе, быстро перескакивая к причине моей встречи с ней. Я показал ей карту и пещеры в задней части кампуса, где, по словам Роуз, прятались стригои, а также показал Альберте, где, по предположению Роуз, стригои ворвались первыми. Я также показал ей дорогу, которой они, вероятно, воспользуются, чтобы сбежать с наступлением следующей ночи.       Все это время страж Петрова внимательно слушала, осушая свою чашку и наливая вторую, в то время как моя оставалась относительно нетронутой. Единственным признанием, которое она давала, был случайный кивок. Я оставил подробности о том, как, где и от кого я получил информацию, но я знал, что этого нельзя избегать вечно. Я был полон надежд, но не глуп. — Я знаю эти пещеры. Один из моройских учителей геологии нанес их на карту много лет назад. Они огромные, достаточно большие, чтобы спрятать отряд налетчиков, но оползень заблокировал оба входа, — она пожала плечами и сделала еще глоток, с хрустом покрутив шеей. — Конечно, камни и валуны, вероятно, не будут много значить для них… — Нет, — согласился я, — вероятно, нет. — Как ты все это выяснил, Дмитрий? Мы перестали устраивать лагеря для новичков за много лет до твоего появления здесь. И почему ты был у ворот с Розой? — На самом деле это была Роуз, кто выяснил это, или, по крайней мере, кто понял, как найти информацию. — И как именно она нашла эту информацию? — глубоко вздохнув, я закрыл глаза и приготовился к упреку, который, как я знал, последует. — Мейсон. — Ты поощрял ее галлюцинации? — ее тон на самом деле был намного мягче и менее угрожающим, чем я ожидал, и я был немного благодарен, что она еще не совсем проснулась. — В том-то и дело, Аль…страж Петрова; Я больше не уверен, что это бред. Я думаю, она действительно видит его или, по крайней мере, его призрак. Я думаю, что это еще один эффект поцелованной тьмой.       Я хотел напомнить о том, что Виктор сказал о том, что она становилась ближе к миру мертвых каждый раз, когда сама наносила смерть, но я уже был в горячей воде и не хотел углубляться, упоминая о своем несанкционированном визите к нему еще до суда. Вместо этого я придерживался примеров, которые Альберта видела. — Перелеты были для нее мучительными, гораздо более мучительными, чем должна была быть обычная мигрень, и боль утихала только после того, как мы оказывались на территории Двора. Тени, которые она видела, были призраками. — Она не может видеть призраков внутри Двора? — Да, — ответил я. — В идеале, кольца не пускают всех мертвых существ, включая призраков. — В идеале? — Некоторое время назад Роуз пришла ко мне с теорией, — я опустил голову, со стыдом вспоминая разговор между мной и Роуз в часовне, — что кольца, возможно, были слабыми. Не полностью сломаны, но достаточно слабы, чтобы пропустить Мейсона. Я не уверен, почему они были бы так ослаблены, но я не придал этому достаточного значения, чтобы смотреть дальше. Теперь…       Она сидела напротив меня, молча глядя с оттенком жалости и, возможно, пытаясь понять, действительно ли я сам сошел с ума, прежде чем снова спросить меня. — Так ты думаешь, она действительно встречалась с Мейсоном? — Я знаю. — Ты кажешься довольно уверенным.       Я придержал язык, практически чувствуя скрытый смысл ее слов. — Ты уверен, что просто не хочешь, чтобы она видела Мейсона? Это нормально — хотеть, чтобы с ней все было в порядке, Дмитрий. Я знаю, ты заботишься о ней, я тоже, но мы должны быть сильными ради нее, и мы не можем… — Нет! — я сделал глубокий вдох, задержав его на долгую паузу, прежде чем медленно выдохнуть. — Я имею в виду, нет. Я понимаю, о чем ты говоришь, но нет… дело не в этом. Я…Я тоже его слышал.       Альберта, казалось, была так же шокирована моими словами, как и я. Я вряд ли ожидал, что расскажу ей или кому-нибудь еще. Я еще даже не признался в этом Роуз. Вот так это просто вырвалось наружу, или, по крайней мере, большая его часть: — Клянусь, это был его голос. Я знаю, как безумно это звучит, но так оно и есть. Я закончил приводить ее в порядок на старом аванпосте стражей, и она начала с ним спорить. Я подумал, что у нее какой-то приступ, и собирался оттащить ее обратно, пока она снова не успокоится, когда услышал это. Это было предупреждение. Он сказал: «Они идут», и мгновение спустя на нас напали стригои. Мы были бы застигнуты врасплох без этой дополнительной секунды на подготовку, и школа столкнулась бы с еще более серьезными потерями, если бы я не смог послать Роуз предупредить вас. — Ты слышал его снова? Когда вы встречались с ним? — Нет, — признался я, останавливаясь, чтобы обдумать вопрос. — Это был единственный раз, когда я когда-либо слышал, как он говорит, но я думаю, что это был единственный раз, когда Роуз тоже слышала, как он говорит. Она видит его, но я думаю, что большая часть их общения невербальна. Она упомянула, что было трудно понять, что он пытался ей сказать, так что я могу только догадываться, что он не может прямо сказать это. Возможно, это займет больше времени… Я не знаю, энергия или что-то еще, чтобы говорить. Возможно, это требует достаточно энергии, чтобы даже я тоже мог его слышать.       Следующие несколько минут прошли в тишине, пока страж Петрова то изучала карту, то расхаживала по комнате. У меня было достаточно времени, чтобы нервно допить свою чашку кофе и задуматься о своем будущем в Академии за то, что я признался, что слышал призрака, но не совсем достаточно, чтобы я мог подумать о своем будущем в целом, прежде чем она, наконец, заговорила снова. — Хорошо, Дмитрий, — моя голова вскинулась, когда она склонилась над картой, глядя на меня на уровне глаз, где я сидел, — Я думаю, это большой вопрос. Готов ли ты рискнуть своей и моей карьерой из-за этой информации? Если я приму это как заслуживающее доверия и скажу, что получила это от тебя — потому что, видит Бог, я не собираюсь рассказывать совету, что получила это от призрака мертвого студента, — они обвинят нас обоих, если мы потратим ресурсы и время на пустяки. Есть шанс, что мы оба можем потерять работу из-за этого. Ты готов поставить все под угрозу?       Мне даже на минуту не пришлось задуматься. Я доверял Розе и без сомнения знал, что она была уверена в этом на 100%. Если бы она была уверена, то я был бы уверен и последовал бы за ней, не задумываясь. Там были студенты и другие невинные души, рассчитывающие на нас, и если у них был шанс на спасение, я был готов рискнуть своей карьерой, чтобы помочь им. Что касается моей собственной репутации и карьеры…что ж, на данный момент было гораздо больше, чем просто получение указаний от мертвых, которые могли ее уничтожить, так что это было наименьшей из моих забот. Поставить на карту карьеру Альберты… Это другой вопрос, но моя была на расстоянии одного подтвержденного слуха от полного уничтожения. — Я уверен. — Тогда я сделаю несколько звонков и подниму этот вопрос во время собрания сегодня днем. Я ничего не могу обещать, но сделаю все, что в моих силах.       Я мог бы сказать, что это было мое скрытое увольнение, но мне нужно было знать одну последнюю вещь. — Альберта, говоря о разрушенных карьерах…       Ее пальцы уже были на телефоне, когда ее бровь взлетела вверх с суровым и обеспокоенным взглядом в мою сторону. Несмотря ни на что, я продолжал двигаться вперед. — Между нами, у Роуз все еще есть шанс получить высшее образование? После того, что случилось с Джесси?       Альберта вздохнула с облегчением, потирая затылок и негромко рассмеявшись. — До нападения это могло вызывать беспокойство. Честно говоря, я не знала, как мы справимся с этим, если Джесси и его семья решат выдвинуть обвинения. Но теперь… ее превозносят как героя. Она уничтожила больше стригоев, чем любой из назначенных стражей, а мы только что потеряли значительное количество школьной охраны, мы не можем позволить себе потерять больше, если это вообще возможно, — лукавая улыбка появилась на ее лице, когда она взяла еще одну чашку кофе (четвертую с начала нашей встречи, если я правильно посчитал) и жестом спросила, не хочу ли я еще, прежде чем я отмахнулся от нее. — Плюс, если все остальное не сработает, я всегда могу сообщить его семье, что Джесси был пойман с поличным, пытая единственную оставшуюся принцессу Драгомир; одно из тех же самых преступлений, из-за которых Виктор Дашков получил пожизненное заключение в Тарасто. Одного этого может быть достаточно, чтобы они сняли обвинения, чтобы нам не пришлось сообщать об этом прессе.       Я кивнул, слегка улыбнувшись своей собственной улыбкой, хотя она была немного более нерешительной. Я надеялся, что этого было достаточно, чтобы удержать Роуз в школе и на пути к тому, чтобы стать стражем Лиссы, как и планировалось. Альберта разговаривала по телефону еще до того, как я вышел за дверь.

***

— Не перебивай их, — посоветовал я Розе, когда мы шли к месту собрания. Я видел, что в ней уже бурлит энергия, и я начал жалеть, что мы не пошли в спортзал или что-то в этом роде, чтобы она могла немного успокоиться заранее. Но сейчас времени не было, мы уже были у дверей, поэтому я остановил ее, наклонившись и тихо заговорив. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что ты хочешь сделать. Но ссора с ними не поможет тебе добиться своего. — Ссора? — голос Роуз был значительно громче, и мне пришлось утихомирить ее, как ребенка, прежде чем заговорить снова. — Я вижу это, — сказал я, улыбаясь, чтобы компенсировать свое предыдущее наказание. — Этот огонь снова в тебе — ты хочешь разорвать кого-нибудь на части. Это то, что сделало тебя такой смертоносной в бою. Но мы сейчас не ссоримся. У стражей есть вся информация. Они сделают правильный выбор. Ты просто должна быть терпеливой.       К сожалению, терпение было моей сильной стороной, а не ее. И прямо сейчас… ни один из нас на самом деле не преуспел в этом. Я отчаянно надеялся, что Альберта сможет убедить стражей сделать «правильный выбор», как я обещал Роуз, но у меня не было никаких гарантий, и если они этого не сделают… Я не знал, что повлечет за собой этот отказ.       За мгновение до начала собрания Роуз отошла от меня. Я чуть не побежал за ней, когда увидел, куда она пошла: ее мать. Я не мог подслушать разговор, и когда я спросил, она настояла на том, что мне не нужно беспокоиться об этом (что заставило меня волноваться только больше), но Джанин сразу же ушла и вернулась почти через пятнадцать минут после начала встречи.       Когда Альберта заговорила о пещерах, я почувствовал, как нога Роуз начала подпрыгивать. Когда люди начали задавать вопросы о возможном спасении, она начала нервничать. Но только когда Альберта попросила добровольцев, она успокоилась.       Я медленно просунул свою руку между нами и накрыл ее ладонь, всего на мгновение, в знак солидарности и утешения. Один за другим стражи вставали и становились добровольцами. Юрий был первым. Селеста и Эмиль встали одновременно, а мгновение спустя встал я, за которым последовала Джанин. Я почувствовал, как Роуз попыталась встать сразу после меня, и с легким толчком и под моим пристальным взглядом она упала обратно на свое место, чтобы позволить большему количеству стражей занять свое законное место в борьбе. Стояло больше, чем я ожидал, в том числе некоторые, которые, вероятно, не должны были, учитывая их травмы от первого боя.       Но теперь это было личное. Одно дело, когда мы были в мире — их охотничьих угодьях — и они напали на нас. Но Двор и Академия были местами, где мы должны были быть в безопасности. Мы пошли на крайние меры, чтобы обеспечить это. Детей отправили сюда, чтобы убедиться, что они находятся в безопасности. Семьи были разделены на части, чтобы убедиться, что дети находятся в безопасности.       Разрушение этого чувства безопасности было чем-то, чего стражи не потерпели бы, и, хотя мы не были мстительными по натуре, мы были полны чувства справедливости и принимали ее, когда она предлагалась. — Хорошо, тогда мы спланируем логистику и отправимся в путь, — Альберта посмотрела на часы на своем телефоне, — У нас еще есть около девяти часов дневного света, чтобы догнать их, прежде чем они уйдут. — Подождите, — раздался голос из одного или двух рядов впереди нас, и встала знакомая женщина. Джанин Хезевей вызывала уважение, и никто не ставил под сомнение ее вмешательство. — Я думаю, что есть еще одна вещь, которую мы должны рассмотреть. Я думаю, мы должны позволить некоторым выпускникам пойти с нами.       Некоторые стражи сразу же высказались против нее, но я сразу же обратился к Розе. Я знал, что это была ее идея, а не ее матери. И Роуз в тот момент делала абсолютно все, что было в ее силах, чтобы не смотреть на меня. Тем не менее, она выглядела очень гордой и собой, и своей матерью, когда Джанин, наконец, убедила их принять эту идею, заявив, что они будут служить только прикрытием, если какой-либо стригой пройдет через основных стражей.       Тем не менее, мой желудок сжался, зная, что Роуз будет первой, кто добровольно согласится на это задание. Я не хотел, чтобы она приближалась к этой миссии, но я не смог бы вечно держать ее вне поля зрения. Черт возьми, до сих пор мне не удавалось удержать ее от участия в боевых действиях, а раньше она даже не могла записаться добровольцем… — Я думаю, мы должны взять с собой немного мороев.       Следующая бомба Джанин вызвала еще более сильную реакцию, чем первая, в том числе и у меня. Я сам хотел отругать Роуз, достаточно хорошо зная, что это тоже была ее идея, но прежде, чем у меня появился шанс, я услышал, как Джанин привлекла к нам внимание. — Мы все знаем, что сделали Роуз и Кристиан Озера. Одна из наших самых больших проблем со стригоями — это невозможность превзойти их силу и скорость, чтобы пойти на убийство. Если мы приведем мороев, использующих огонь, у нас будет отвлекающий маневр, который даст нам преимущество. Мы можем их вырубить.       Я все еще был в шоке, но, наблюдая за разгоревшимися дебатами, начал понимать, что происходит. — Они ведут себя как идиоты, — раздраженно прошипела Роуз, когда спор продолжился. — Нет, — настаивал я, пораженный, — смотри. Перемены происходят на твоих глазах. Люди будут помнить этот день как поворотный момент.       Она скептически посмотрела на меня, но в конце концов смягчилась, закатив глаза, когда я криво усмехнулся.       В конце концов, перемены победили. Стражи согласились с этой идеей, тем более что уже были учителя, с которыми говорила страж Хезевей, которые добровольно согласились на это. Студентам категорически не разрешалось участвовать в этой части. Но, тем не менее, это были перемены… И все же перемены все равно происходили слишком медленно для моей Розы. — За четыре часа стригои могли бы решить перекусить!       Я знал, что она беспокоилась об Эдди, обо всех них, но в этот момент мы ничего не могли поделать. Я знал это, и я знал, что, если бы она задержала дыхание на секунду, она бы тоже это поняла. Нам нужно было подождать, пока не прибудут другие стражи, чтобы помочь. Остальные все еще были в главной комнате, планируя и обсуждая детали, в то время как мы с Розой стояли прямо за дверями, наблюдая за ними.       Изначально я хотел попытаться отговорить ее от участия в миссии, но мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что я ничего не мог сказать, что заставило бы ее передумать. И я не должен этого делать. Это то, к чему ее готовили, к чему я ее готовил. Если бы я не верил в нее, кто бы еще поверил? — Нам нужна ошеломляющая демонстрация силы, — сказал я, — Нам нужны все преимущества, которые мы можем получить. Да, стригои могут убить еще парочку, прежде чем мы доберемся туда. Я этого не хочу, поверь мне. Но если мы войдем неподготовленными, мы можем потерять больше жизней, чем это.       Роуз тяжело опустилась на скамейку в холле, потянув себя за волосы, прежде чем сделать глубокий вдох и насладиться теплом солнца, проникающего через окно. Наблюдение за ней ничего не дало, кроме как напомнило мне, почему именно я не хотел ввязываться в это, пока не убедился, что у нас есть наилучшие шансы на успех с минимальными потерями. Я ни за что не собирался рисковать жизнью Розы больше, чем это было абсолютно необходимо. — Пойдем, — настаивал я, указывая на улицу. — Давай прогуляемся.       Она открыла один глаз, с любопытством глядя на меня. — Где? — Не имеет значения. Нам просто нужно тебя успокоить, иначе ты будешь не в той форме, чтобы драться. — Да? — она рассмеялась и вскочила. —Ты боишься, что моя, возможно, безумная темная сторона выйдет наружу? — Нет, я боюсь, что твоя обычная сторона Роуз Хезевей выйдет наружу. Та, которая не боится прыгнуть, не задумываясь, когда она считает, что что-то правильно. — Есть ли разница? — сухо спросила она. — Да, — ответил я таким же тоном. — И эта вторая сторона меня пугает.       Я приготовился к удару, который, как я знал, она хотела послать в мою сторону, судя по хмурому взгляду, который украсил ее улыбку, но он быстро изменился, когда она оглянулась на меня. — Разве ты им здесь не понадобишься?       Я бросаю взгляд через плечо, видя суету вокруг, когда были составлены окончательные планы. Я проработал более дюжины часов и потерял много сна из-за смен и расписания. Между этим и планированием нападений, спасений и многого другого… За прошедший день я так много отдал этой школе и этой работе. Это не имело никакого отношения к прошлым неделям, месяцам и многим другим. — Нет. Большая часть того, что они сейчас делают, — это ждут остальных, и у них сейчас более чем достаточно людей, чтобы помочь спланировать атаку. Твоя мать руководит этим.       Все, чего я хотел прямо сейчас, — это быть с Роуз. Мне пришлось так быстро расстаться с ней после нашего момента в хижине, и я ужасно сожалел об этом, хотя этого нельзя было избежать. Если бы я считал это правильным или возможным, я бы с удовольствием украл ее еще на несколько часов, но я знал, что это невозможно. На данный момент достаточно было бы прогуляться в одиночестве. — Хорошо, — улыбнулась она, — пошли.       Прогулка по кампусу при дневном свете, вероятно, была для нее более странной, чем для меня. Я привык регулярно дежурить в патруле, пока все остальные спали, но какое-то время она, казалось, была в восторге от смены обстановки. Конечно, для меня тоже произошли некоторые изменения. Пятна крови и другие следы недавнего сражения.       Однако постепенно я отвел ее от большей части последствий, предпочитая не зацикливаться на их уродстве. Мы оказались возле пруда, где все началось всего день назад. — Ты сказала мне, что у тебя есть теория о том, почему кольца сломались?       Казалось, что Роуз почти забыла обо всем остальном, но она смотрела вдаль, недалеко от места преступления. — Группа Джесси проводила свое посвящение прямо здесь, у кампуса. Знаешь, как кол может свести на нет защиту, потому что элементы идут друг против друга? Я думаю, что это одно и то же. В их обрядах инициации использовались все элементы, и я думаю, что они точно так же уничтожали кольца. — Однако в кампусе постоянно используется магия, — отметил я, снова играя адвоката дьявола. — Все элементы. Почему этого никогда не случалось раньше? — Потому что магия обычно не происходит прямо над кольцами. Кольца находятся у границ, так что они обычно не конфликтуют.       Я кивнул, но это все еще казалось мне шаткой теорией. Кампус Академии был широким, как и Двор, но так было не всегда. — Кроме того, я думаю, что это имеет значение в том, как используются элементы, — Роуз вытащила свой приобретенный кол из кобуры на бедре и осторожно положила его на ладонь. — Магия — это жизнь, вот почему она уничтожает стригоев и почему они не могут пересечь ее. Магия в кольях используется как оружие. Как и магия на сеансе пыток. Когда это используется таким негативным образом, я думаю, что это сводит на нет добрую магию.       Я уставился на каменные отметки линий защиты. — Невероятно. Я никогда бы не подумал, что это возможно, но в этом есть смысл. Принцип действительно тот же, что и для колов, — я знал, что Роуз часто преуменьшала свой собственный интеллект, когда речь заходила о вещах академического характера, но она действительно была блестящей. Не многие ученики смогли бы найти способ выжить два года в одиночку в пятнадцать лет с потерянной принцессой на буксире, не говоря уже о том, чтобы сделать это, избегая стражей, активно разыскивающих их. Точно так же не многие люди могли бы понять что-то подобное. — Ты много думала об этом. — Я не знаю, — она пожала плечами, — просто все как-то сложилось у меня в голове.       Я мог видеть, как в ней начал подниматься гнев, поскольку я предположил, что ее мысли начали поворачиваться к Джесси и группе, которая напала на Лиссу и спровоцировала весь этот беспорядок. Зная последствия их действий, я мог понять, почему она была расстроена, но сейчас мы ничего не могли с этим поделать.       Что было сделано, то сделано, и все, что мы могли сделать, это учиться и двигаться вперед. — Идиоты, — пробормотала она.       По крайней мере, мы были согласны в этом. Когда весенний ветер начал усиливаться, Роуз плотнее запахнула куртку. Хотя вокруг никого не было видно, мы все еще были на открытом месте, и я не мог отделаться тем, что взял ее под мышку, чтобы защитить от ветра. — Пошли. Давай вернемся внутрь.       На обратном пути к второму кампусу нам не потребовалось много времени, чтобы заметить хижину.       То, как мы старались не признавать ее присутствия и даже не признавать, что вообще что-то произошло, было практически болезненно. Было бы проще просто что-то сказать, но, поскольку никто из нас еще этого не сделал, я не знал, с чего начать. Хотела ли она вообще говорить об этом? Сожалела ли она о том, что произошло, или больше не хотела, чтобы это продолжалось? Если бы она это сделала, что бы это значило? Я ждал, зная, что Роуз обычно поднимала трудные или неудобные темы, но, похоже, она собиралась позволить мне взять инициативу в свои руки. — Роуз, насчет того, что случилось… — Я так и знала, — простонала она, отводя от меня взгляд. — Я знала, что это произойдет. Знала что? Я едва ли знал, что было дальше, как она могла? — Что должно было произойти? — Это! Та часть, где ты читаешь мне огромную лекцию о том, как то, что мы сделали, было неправильно, и как мы не должны были этого делать, и как это никогда больше не повторится, — ее рот быстро закрылся, как будто чтобы скрыть вырвавшиеся слова, но она казалась такой напуганной.       С другой стороны, я был совершенно шокирован. Я не мог думать ни о чем, кроме нее, в любую свободную минуту, которая не была бы активно занята мыслями о моем выживании, или спасении, или о том, как удержать академию от разрушения в результате разрушения. Я думал либо о ее безопасности, либо о ее улыбке, либо о том, как она выглядела, когда лежала обнаженная подо мной. Боже, как она могла этого не видеть? — Почему ты так думаешь? — спросил я. — Потому что ты такой, какой есть. Ты всегда поступаешь правильно; и когда ты поступаешь неправильно, ты должен исправить это и поступить правильно. И я знаю, ты собираешься сказать, что то, что мы сделали, не должно было случиться, и что ты хотел бы…       Я пропустил мимо ушей все остальное, что она говорила, быстро проверив, чтобы убедиться, что мы все еще одни, прежде чем оттащить ее в тень ближайшего дерева. А потом я поцеловал ее. Я поцеловал ее, потому что то, что она говорила, было полной чушью, и ей нужно было знать это с полной уверенностью, и если мое пренебрежение со вчерашнего вечера заставляло ее сомневаться в том, что я не люблю ее абсолютно всеми фибрами своего существа, тогда я подводил ее как мужчина.       Поэтому я целовал ее до тех пор, пока не почувствовал, что она начинает таять в моих объятиях, а потом еще немного, просто для верности. Когда я, наконец, отстранился, я прижался губами к ее лбу и наслаждался ощущением ее в своих объятиях. Прошел всего день с тех пор, как я обнимал ее, возможно, даже меньше, честно говоря, но это уже казалось вечностью. — Я не думаю, что то, что мы сделали, было неправильно, — мягко настаивал я. — Я рад, что мы это сделали. Если бы мы могли вернуться в прошлое, я бы сделал это снова. — Действительно? Что заставило тебя передумать? — Потому что тебе трудно сопротивляться, — пожал я плечами, крепче прижимая ее к себе, когда она притворилась, что вырывается из моих объятий в отместку за мою шутку. — И…ты помнишь, что сказала Ронда?       Она отстранилась, глядя на меня с некоторым любопытством. — Что-то о том, как ты собираешься что-то потерять… — Ты потеряешь то, что ценишь больше всего, так что дорожи этим, пока можешь, — слова Ронды все еще иногда преследовали меня, и я сомневаюсь, что смог бы забыть их, если бы попытался. — Подожди, ты думаешь, я умру? Вот почему ты переспал со мной? — Роза, казалось, почти обиделась на эту мысль. — Нет, нет, конечно, нет. Я сделал то, что сделал, потому что… поверь мне, это было не из-за этого, — честно говоря, мысль о том, что я так или иначе потеряю Роуз, возможно, сыграла свою роль, но это, конечно, не было единственной причиной или даже действительно сознательной причиной моего решения двигаться дальше с ней. Боже, это было бы намного проще объяснить по-русски. — Независимо от специфики — или если это вообще правда — она была права насчет того, как легко все может измениться. Мы стараемся делать то, что правильно, или, скорее, то, что другие считают правильным. Но иногда, когда это идет вразрез с тем, кто мы есть… вы должны выбрать. Еще до нападения стригоев, когда я наблюдал за всеми проблемами, с которыми ты боролась, я понял, как много ты значишь для меня. Это изменило все. Я беспокоился о тебе — так, так беспокоился. Ты понятия не имеешь. И стало бесполезно пытаться вести себя так, как будто я когда-либо мог поставить жизнь любого мороя выше твоей. Этого не произойдет, независимо от того, насколько другие говорят, что это так. И поэтому я решил, что это то, с чем я должен иметь дело. Как только я принял это решение… нас ничто не могло удержать, — я остановился, внезапно осознав, что как только я начал говорить от всего сердца, все это вырвалось так быстро, что я не совсем понял, что сказал. Убирая волосы с ее глаз, я поправил себя, — Ну, удержать меня. Я говорю за себя. Я не хочу вести себя так, будто точно знаю, почему ты это сделала.       С едва заметной паузой она ответила так, как будто это была самая очевидная вещь в мире: — Я сделала это, потому что люблю тебя, — я не мог удержаться от смеха, притянул ее к себе и снова поцеловал, потому что не мог поверить, что нашел такую удивительную женщину, и она решила снизойти до меня, когда заслуживала кого-то гораздо большего. — Ты можешь суммировать в одном предложении то, на что мне требуется целая речь, чтобы произнести. — Потому что это так просто. Я люблю тебя, и я не хочу продолжать притворяться, что это не так. — Я тоже не могу, — я взял ее за руку, и мы пошли обратно к кампусу, все еще прячась в безопасности теней. — Я не хочу больше никакой лжи. — Тогда что же теперь будет? С нами, я имею в виду. Как только все это будет сделано…со стригоями…       Правда, я думаю, это действительно казалось прямым противоречием — говорить ей это, держа ее в тени. — Ну, как бы мне не хотелось усиливать твои страхи, ты была права в одном. Мы не можем снова быть вместе — то есть до конца учебного года. Нам придется держаться на расстоянии.       Я мог видеть легкий укол разочарования в ее глазах, но она все равно кивнула. Я знал, что это будет еще сложнее, чем раньше, но я надеялся, что мне все же удастся получить разрешение забрать Роуз из кампуса на ее день рождения или вскоре после этого. Изначально я планировал довольно невинную поездку, но, возможно, мы могли бы назначить более официальное свидание, если Роуз захочет. — После того, как ты закончишь школу и будешь стражем Лиссы… — я продолжил, давая ей несколько мгновений, чтобы понять. — Ты собираешься попросить, чтобы тебя перевели, не так ли? Ты не будешь ее стражем. — Это единственный способ, при котором мы можем быть вместе. — Но на самом деле мы не будем вместе. — То, что мы остаемся с ней, создает у нас одну и ту же проблему — я беспокоюсь о тебе больше, чем о ней. Ей нужны два стража, полностью преданных ей. Если я смогу получить назначение куда-нибудь при Дворе, мы будем все время рядом друг с другом. И в таком безопасном месте, как это, расписание стража более гибкое.       Роуз прикусила губу, несколько мгновений обдумывая проблему в уме. Очевидно, это был не тот конец сказки, на который она надеялась. Однако для нашего вида их не существовало. Лучшее, на что мы могли надеяться, — это моменты счастья, перемежающиеся моментами не совсем одиночества. В конечном счете нам с Роуз повезло гораздо больше, чем многие могли когда-либо надеяться достичь. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Ну, мы могли бы на самом деле чаще видеть друг друга, если бы охраняли разных людей, — заметила она, внезапно ухмыльнувшись от осознания этого. Я ободряюще кивнул. — Мы можем отдыхать вместе. Если бы мы оба были с Лиссой, мы бы менялись сменами и всегда были бы порознь.       Я был рад, что после первоначального шока от этой новости она начала видеть возможности. Однако, когда деревья впереди начали редеть, мы начали замедляться, наслаждаясь последними мгновениями уединения вместе.       Как раз перед тем, как мы достигли цивилизации, я подумал, что должен сделать последнее предупреждение. Еще одна мысль не давала мне покоя, и я подумал, что должен обратить на нее внимание, просто на случай, если она захочет уйти до того, как все придет в голову. — Тебе скоро исполнится восемнадцать, но даже так… когда это выйдет, многие люди не будут счастливы.       Роуз выглядела совершенно невозмутимой. — Да, ну, они могут смириться. — У меня также есть предчувствие, что у твоей матери будет очень неприятный разговор со мной. — Ты собираешься встретиться лицом к лицу со стригоями, но боишься моей матери? — она посмотрела на меня так, как будто у меня было две головы.       Честно говоря, Джанин Хезевей меня пугала. Со стороны одинокая женщина ростом пять футов и ничего не должна казаться ничем по сравнению с моей почти семифутовой фигурой, и она, конечно, не должна казаться более серьезной угрозой по сравнению со стаей стригоев. Но я научился никогда не недооценивать противника, основываясь на его внешности. — Она — сила, с которой нужно считаться. Как ты думаешь, откуда ты это взяла?       Она засмеялась, толкнув меня бедром в ногу. — Тогда удивительно, что ты беспокоишься обо мне.       Я остановил ее, притянув к своей груди. — Ты того стоишь, поверь мне.       И, воспользовавшись последним шансом укрыться в тени леса, я поцеловал ее в последний раз, не зная, когда у меня будет шанс сделать это снова. Роза заставила меня почувствовать себя больше, чем жизнь, и с ней рядом я мог покорить весь мир. Вместе мы могли бы сделать все, что угодно.