Белый ворон

После тяжелого дня, который отобрал у девушки последнего родного человека, она хотела лишь принять горячую, отрезвляющую ванну и провалиться в сон. У Элоры не был сил и желания звать служанок, она сама набрала воду и обессиленно рухнула в воду. Не прошло и десяти минут, как в двери постучали, и тонкий женский голос одной из девушек позвал юную леди: — Леди Элора, прошу прощения… Джеймс ждёт Вас на первом этаже, у камина. — Что за срочность? Это не ждёт? — Прошу прощения, но увы — нет, он просил, чтобы Вы как можно быстрее спустились. — Хорошо, можешь быть свободна. Служанка закрыла дверь, и девушка нехотя поднялась, оставляя позади приятное тепло и запах благовоний. В шкафу она нашла старое черное платье, которое надевала только один раз, когда умерла её нянька. Ранее не любимый чёрный цвет стал будто само собой разумеющимся, логичными. Элора не посмотрела в зеркало, не стала поправлять прическу, она лишь вытерла щёки, мокрые от не прекращающихся слёз, и спустилась по витиеватой лестнице вниз. — Леди, милая, — Джеймс потянулся к девушке, чтобы обнять. — Мне так жаль, я… — Не нужно, — девушка аккуратно увернулась от чужих рук. — Что случилось? Из-за чего такая срочность? — Как бы Вам сказать, Госпожа… Дело в том, что это поместье и все прилежащие земли не принадлежат Вам, так как ныне покойная леди Адолина не могла внести вас как законного наследника в соответствующие документы и… — Прошу прощения, что?! — Элора прервала речь старика. — Как это не внесла? — Леди, поймите, внесение вашего имени в документы о наследстве могли бы повлечь за собой ваше уничтожение царствующей династией, ведь Вы претендент на трон, законная наследница. Леди Адолина позаботилась о том, чтобы никто не знал о Вашем существовании. На допросах в первые годы вашей жизни она говорила, что вы погибли при родах вместе с матерью. Вас не существует. — Но как мне теперь быть, куда идти, на что мне жить? — Элора закусила губу. — Этот вариант ваша тётушка тоже предусмотрела. Часть её имущества в виде драгоценностей и денег по её приказу не была внесена в расчётные книги поместья, так что всё это, — он указал рукой на небольшой сундук, — принадлежит вам. Не миллиард, но больше, чем я заработал за свою жизнь. Элора откинула крышку сундука и, обернувшись к Джеймсу, спросила: — Как скоро мне нужно покинуть мой дом? — На рассвете. К завтраку в поместье прибудут дознаватели и служители казначейства, чтобы перевести всё имущество в собственность короля. — А как же вы? Ты, служанки, повар, дворецкий, ваши дети? — Нам выдадут жалованье за месяц и всё. Отправимся искать новое место. — В таком случае, — Элора достала из сундука связки купюр, отложив половину, и драгоценности, оставив себе рубиновое колье Адолины, пару сережек и браслетов. — Все остальное по праву принадлежит всем вам. Спасибо, что посвятили свою жизнь мне и моей семье. Я никогда не забуду ни одного из вас. Обещаю, Джеймс, настанет час, и род Вайтрейенов расправит крылья. По старческому лицу скатилась слеза, мужчина молча улыбнулся девушке, пожал ёе тонкую руку и отошел в сторону. — Собирайтесь, Госпожа. Вас ждет великое будущее. _________________________ В общем-то Элоре более ничего и не оставалось, как идти одной в неизвестность. Всё же девушку подобающе воспитывали, и она должна была оправдать это воспитание. Должна была собраться с силами и ступить на эту дорогу, не зная конечной точки своего пути. Собравшись со своими мыслями и надев тёплый плащ, девушка посмотрела в зеркало, всматриваясь в собственные черты лица. Обычно светящаяся кожа стала тусклой, будто прибавив несколько лет к возрасту девушки, а яркие глаза померкли. Горе отпечаталось на каждой клетке её тела. Плавными движениями Элора поправила ворот, касаясь родового кулона. Казалось бы, обычная подвеска, но для девушки она сейчас стала некой мотивацией, напоминанием о величии своего рода. Элора чуть улыбнулась собственному отражению, а после уверенно обернулась, направляясь к выходу из поместья. Чтобы чего-то достичь, нужно с чего-то начать. Девушка попрощалась с Джемсом, и глубоко вдохнув открыла массивные деревянные ворота поместья. Контрастируя с ухоженной территорией, девушку встретила суровая погода Крэйстона, тут никто не чистил снег, и единственная дорога до ближайшего населённого пункта оказалась прилично занесена снегом. Девушка-служанка предложила запрячь повозку, но Элора, собравшись духом, с этого момента решила действовать самостоятельно. Мысль о том, что она уже достаточно взрослая и должна сама строить свою жизнь, освещала ей путь. Дорога была не такой уж и далёкой, как раз для того, чтобы собраться с мыслями. Напоследок окинув взглядом родное поместье, она отметила детали, чтобы не забыть их никогда: террасу, на которой они по вечерам пили чай, любимую клумбу тетушки, розы на которой спали, как и Адолина. Девушка накинула капюшон на голову, ибо февральский мороз давал о себе знать, а замёрзнуть раньше времени явно не хотелось. Пришлось идти по заметённому пути, ногами утопая в снегу, в лицо летели снежинки, и бил бодрящий северный ветер. Потеря самых близких людей для Элоры ещё отдавалась очень сильной травмой, которая словно хищная птица раздирала грудь изнутри. Девушка не до конца знала, что ей делать, но сейчас самым лучшим решением казалось заявить о себе. Напомнить людям о величии рода Вайтрейвен. Сейчас Элора была уверена, что, увидев наследницу, люди пойдут за ней и помогут. Тётушка рассказывала, как в своё время люди уважали их род и были преданы ему. Элора верила, что даже спустя восемнадцать лет народ мог вспомнить её и помочь вновь занять положенное место, пусть это и было наивно. Суровая погода Крейстона всегда была непредсказуемой, а сейчас в пути начался снегопад, от которого дорога стала менее заметной. Идти становилось все труднее и труднее. Ноги девушки увязали в этих ледяных белых сугробах, а плащ уже казался не меховой теплой накидкой, а тряпкой, которая только и взлетала при порывах ветра. Времени на дорогу пришлось затратить больше, чем девушка планировала. Наконец, впереди показались небольшие домики, освещенные фонарями в сумерках. Девушка хотела зайти в ближайшую таверну, чтобы согреться кружкой теплого эля или вина, скинуть мокрую одежду и помыться. Но идея перемен вдруг вспыхнула в сознании — её нельзя было откладывать. Несмотря на усталость и онемевшие руки, Элора стала осматриваться. Обычные скромные постройки — такие были в их поместье для прислуги. Не так уж и богато. Девушка прикусила обветренные, за то время, пока шла по метели, губы, ориентируясь на усиливающийся гул людских голосов. Местный рынок. Несколько старых, чудом не развалившихся прилавков, где продают хлеб, мясо, какие-то скромные ткани. Девушка проходила мимо них, посматривая поверхностно на товар, пока деревенские жители с недоумением рассматривали незнакомку, перешёптываясь друг с другом. Ухоженность девушки, дорогая одежда, здоровые волосы и яркие пухлые губы привлекали внимание сельчан и одновременно настораживали их. Внешний вид Элоры заметно отличал её от уставших людей, что работали только ради того, чтобы прокормить свою семью, они не могли себе позволить такой роскоши. А богатые вызывали страх, страх быть убитым по приказу недовольного местного аристократа, а также желание — поживиться за счёт обеспеченного гостя, даже украсть у него какую-нибудь безделушку. Элора старалась держаться спокойно, как её всегда учили: представительница знатного рода должна обладать выдержкой в любой ситуации. Она прошла к небольшой возвышенности — единственное место в селении для объявления важных событий, новых приказов, или празднования Трисового дня. Приподняв подол, девушка поднялась и призывно взглянула на народ, что с удивлением посматривал на девушку, некоторые дети с любопытством подошли поближе — нечасто увидишь что-то или кого-то нового. Кто-нибудь видел раньше эту девушку? — Может это дочь мясоруба? — С такой ухоженной кожей? Нет, она точно не из наших. — Чтобы тут делать чужеземке? Народ перешёптывался между собой, высказывая различные предположения, а Элора всё ещё не собиралась отступать, и сняв капюшон, приветливо улыбнулась, хотя холодный снежный ветер продолжал бить в лицо, развивая белокурые волосы. — Приветствую вас, граждане Крэйстона! Я Элора Вайтрейвен, наследница великого, но свергнутого рода, которая… Но не успев даже рассказать и части своей придуманной в пути речи, её прервал смех старика, который подхватили женщины-торговки, а за ними и всё остальные. Жители, ухмыляясь, стали приближаться к воображаемой сцене. — Эй, ты, самозванка, уходи по добру по здорову! — Всем известно, что Вайтрейвенов не осталось в живых. — А давайте Ачиллу о самозванке сообщим, может он нас вознаградит! Элора растерялась от таких высказываний и непрекращающегося смеха, хотя и старалась держаться уверенно. Как-то ей и в голову не пришло, что люди могут настолько негативно отнестись к её появлению. Девушка глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, но заметила появившиеся в толпе ярко-рыжие волосы, которые привлекли не только её внимание, но и остальных людей. Густые волосы с несколькими тонкими косичками, уверенный взгляд, такая же уверенная улыбка. Люди даже стали расступаться, пропуская женщину, что была так не похожа на них, хотя явно из этой деревни. Подойдя к возвышенности, рыжеволосая женщина повернулась к народу, спокойно и серьёзно осмотрев всех, поставила руку в бок, будто заявляя свои права. — Ну и чего стоим, представления ждёте? У бедняжки горячка, а вы тут рты пооткрывали, дел своих нет что ли? — женщина чуть усмехнулась, осматривая хмурых людей, некоторые из которых сразу разошлись, группа девушка неподалёку не прекращала диалог, но заметив тяжёлый взгляд рыжеволосой женщины, и они пошли прочь. — Повеселились и хватит, расходитесь. Женщина подождала, пока толпа стала расступаться, а после обернулась к Элоре, что еле слышно прошептала чуть не стучащими зубами, с благодарностью смотря на спасительницу: — С-спасибо… — Нечего больной к людям переться, — женщина резко взяла девушку за руку, уводя с центральной площади. — Пошли уже, а то действительно заболеешь, — уже чуть тише добавила она, сворачивая в безлюдный переулок.