Красная тинктура

      В подавляющем большинстве случаев неприятности происходили с Дамиано по причине его неуемного любопытства. Большинство неприятностей с Итаном происходили по причине того, что он терял бдительность. А когда потерянная бдительность наложилась на любопытство…       Итану стоило задуматься о том, что Дамиано что-то вскорости отчебучит, когда тот, начиная с конца декабря, время от времени начал размышлять вслух, что он хочет покрасить волосы в готический черный. К сожалению, предугадать, что в грядущую историю окажется втянута и мадам Тарантул — живое воплощение повзрослевшей Уэнсдей Аддамс — по этим репликам Итан не сумел. Никто бы не сумел, пожалуй.       С хозяйкой БДСМ-клуба, в миру вполне себе заурядной Анной, он познакомился приблизительно в тех же числах, промышляя поиском склонных к тем же вещам, что и часть ее клиентуры, людей по обычным тусовкам. Они посмеялись, поболтали о странностях и о навыках. Слово за слово, и под конец разговора она предложила ему подработку. Найти в Риме хорошего специалиста по кнайфплейю и по шибари одновременно — не просто удача, это необыкновенное везение. Найти в Риме способ не тратить время и силы на поиск людей, не имеющих ничего против кровопускания, да еще получать за это деньги? Итан был готов расцеловать эту женщину, но лишь кивнул и сказал, что над предложением ему придется крепко подумать. Конечно же, он позвонил Анне. Они договорились, что в случае необходимости, она будет писать ему, а не звонить.       Уже давно стемнело и даже уличные коты не рылись в мусорных баках, когда Итан возвращался с вызова в клуб, располагавшийся в том месте, где меньше всего ожидаешь найти гнездо разврата: в подвале переделанного в бизнес-центр кинотеатра. В студии свет не горел, поэтому, остерегаясь разбудить Дамиано, Итан старался не шуметь пока выпутывался из верхней одежды. Но торшер все равно пришлось включить.       Представшее перед глазами зрелище было ужасно: накрытый с головой Дамиано лежал на матрасе, уткнувшись лицом в подушку и мелко подрагивал всем телом.       — Господи помилуй! — тревожно прошептал Итан, опускаясь рядом на колени, — ты заболел?       — Нет, — был приглушенный ответ.       — Что-то случилось?       Попытка стянуть одеяло не увенчалась успехом, Дамиано упрямо вцепился в него, и лягнув Итана босой пяткой, зарылся глубже в подушки, явно желая скрыться навсегда от глаз всех смертных.       — Да! Отстань от меня, Итан! Не думаю, что я когда-либо буду в состоянии показаться людям. Дай мне просто умереть!       — Ну не может быть все настолько плохо! Дами, я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что стряслось.       Но Дамиано только пробормотал что-то неразборчивое. Итан перебросил косу на левое плечо — здесь требовалась тяжёлая артиллерия. Он тихонько поднырнул руками под одеяло, ухватился за щиколотку одной и принялся щекотать пятку другой… В комнате раздался крик. Дамиано дернулся, судорожно подтянул ногу к себе, но самое главное — он сел. Метод щекотки еще никогда не подводил.       — Ну что доволен? Посмотри на меня!       Итан поднял голову и внимательно посмотрел на волосы, падающие тяжелой массой Дамиано на лицо. Они выглядели очень странно.       — Тебе идет… Но я не понимаю зачем было краситься в зеленый.       Зеленым, конечно, именно этот цвет можно было называть с трудом, но даже со всеми своими знаниями Итан не мог сходу припомнить название этого дикого оттенка. Волосы Дамиано напоминали по цвету выброшенные на берег водоросли и были одновременно и бронзовыми, и зелеными. Явно сожжённые, они вдобавок потеряли весь природный блеск.       — Ебать, ты тупой…       Итан непроизвольно хрюкнул — никогда в своей жизни он не видел ничего комичнее, чем обиженный на весь свет зеленоволосый Дамиано с опухшим зареванным лицом. Конечно, смеяться над чужой трагедией было не самым благородным занятием, но удержаться было совершенно невозможно.       — Я не знаю, как ты это сделал, но собираюсь выяснить, — сказал Итан, — Пойдём, расскажешь мне, как это вышло.       — Да не хотел я красить их в зелёный! — Дамиано тяжело рухнул на подставленный ему стул и теперь растеряно наблюдал как Итан убирал ширму, отделяющую угол с раковиной от основной части студии. Единственное зеркало, закрепленное под наклоном, теперь отражало слишком многое, — На коробке краски для волос было написано, что будет стойкий черный. Я следовал инструкции. Хотел выглядеть эффектней на прослушивании!       — И посмотри куда завело тебя твоё тщеславие.       Пользуясь растерянностью Дамиано, Итан обнял его со спины, уложив локти на плечи, и устроил подбородок на едко пахнущей аммиаком макушке.       — Ты очень красивый, Дамиано. Говорю это и как художник, и как человек, который надеется, что знает тебя достаточно хорошо, чтобы называться другом. Но раз ты считаешь, что текущий вид неприемлем, то у нас есть три альтернативы. Вариант первый — я завтра принесу нормальный прямой зеленый краситель. Вариант второй — мы можем попытаться смыть этот кошмар подручными средствами. Я знаю один способ, но гарантировать я ничего не могу. И, наконец, третий — мы просто это все обстригаем под ноль, максимум под полубокс.       — Если ты сумеешь это смыть, то я тебя расцелую!       — Ты бы не разбрасывался обещаниями, кто-то может долг и взыскать.       Итан нехотя оторвался от Дамиано — средство само себя не приготовит. В ход пошел прошлогодний, уже наполовину кристаллизировавшийся мед, корица и куриные яйца. Смесь, прогретая на водяной бане, благоухала почти как бисквит, но, когда дело дошло до необходимости перенести ее на волосы, Дамиано задеревенел, держа теплую миску на своих коленях, и сидел на стуле так, будто лом проглотил, даже шеей не шевеля.       — Откуда знания? — спросил он в итоге.       — Честный ответ или тот который тебе понравится? — Итан наклонил голову Дамиано от себя, чтобы удобней было промазывать левый висок.       — Честный.       — Я как-то покрасил волосы с помощью перманентных маркеров.       — Итан, а можно вопрос? Я заметил у тебя эту странную привычку… ты иногда спрашиваешь у людей про то какой ответ они хотят услышать. Очевидно же, что все ответят, что честный.       — Ответят то ответят, но я по глазам вижу, что они хотят услышать.       — И много врешь?       — Больше, чем я бы хотел. Полиэтилен, теплое полотенце. Утром смоем и посмотрим нужен ли тебе костюм русалки.       — А мне врал?       Итан, замерший с рулоном пакетов, наградил Дамиано тяжелым взглядом, под которым тот даже как-то непроизвольно сжался, а пальцы его вцепились в сидение до белых костяшек.       — Нет.       Тихий скрип стула почти потонул в долгом громком выдохе, полном облегчения.       — Но это не значит, что ты знаешь все.       Склонившись ближе, Итан вытер каплю, стекшую Дамиано на скулу, и позволил себе задержать руку на липкой щеке чуть дольше, чем требовалось. Кажется, Дамиано прекрасно понял, что это означало: от того, что ты узнаешь легче не станет, ни тебе, ни мне, но мне бы хотелось, чтобы ты узнал сам, догадался. Но чуда не произошло. Тот так и остался сидеть с приоткрытым ртом и расширившимися глазами, которые совершенно не мигали. Итан заставил себя отвернуться — искушение было слишком велико. От него ныло все внутри какой-то тупой болью все сразу, но эту боль можно было вынести. В Дамиано полетело махровое полотенце, которое тот поспешно накрутил на голову на манер тюрбана. На этом вечер подошел к своему завершению.       Волосы, конечно, в первозданный вид вернуть не удалось, но на следующее утро отплевывавшийся прямо в таз от попавшей в рот мыльной воды Дамиано выглядел почти прилично. Спустя еще несколько заходов, включавших в себя перекись, лимонный сок и дегтярное мыло, в потертом зеркале над раковиной стал отображаться почти блондин.       — А ты говорил — стричь налысо! — Дамиано потянул себя за мокрую прядь и повернулся к Итану, ради спасения пострадавших решившемуся прогулять уроки и теперь темной тенью маячившему за спиной.       — Я такого не говорил. Ты меня не слушаешь.       — Да слушаю я тебя, сварливая женушка… Иди сюда, я тебя обниму.       Но Итан лишь замотал головой, снова утыкаясь в свой телефон. Анна спрашивала сможет ли он прийти в клуб в субботу часам к девяти вечера. Кто-то из клиентов просил не о сессии, но о консультации.       — Да, — набрал он поспешно, и хотел подойти, но Дамиано уже надулся из-за на отсутствия мгновенной реакции и теперь агрессивно вытирал волосы и плечи выцветшим полотенцем, пытаясь еще совместить эту процедуру с вечерней зарядкой. С его шеи на живот покатилась крупная капля, пересекла грудь, и оказалась поймана только над самым поясом джинсов, где маячили рога не так давно набитых крыльев. В один из вечеров января Дамиано просто пришел с пленкой на животе, спрятанной под свитером и футболкой — Итан бы и не заметил, если бы тот не схватился за обезболивающие.       И Дамиано, в субботу решившего сыграть в агента из боевика и следовавшего за ним по пятам, он тоже не заметил. До клуба Итан шел кратчайшим маршрутом, не сворачивая и не петляя. Привычно скатился по боковой лестнице к подвалу и потянул железную дверь на себя, ухая в мир неонового света и теней. Лиц в таком освещении было почти не видно, вкупе с полумасками, что были здесь в ходу, хотя и не были обязательными — кто не хотел быть узнанным неузнанным и оставался.       Итан кивком поприветствовал девушку на ресепшене — ее респектабельный почти офисный внешний вид ничем не выдавал что именно творится за дверями, и, получив электронный браслет, проскользнул мимо нее к кабинкам для переодевания и шкафчикам. В отличие от большинства посетителей клуба он не запихивал себя в сомнительные наряды, не раздевался до трусов, даже рубашку он никогда не снимал, лишь расстегивал ее да подворачивал рукава для комфорта. Итан собрал волосы на затылке в плотный пучок прежде чем продолжить свой путь. От раздевалки общую комнату с баром вели широкие двойные двери и длинный коридор с ковром, глушащим звуки шагов. В баре, как в любом другом месте, чтущем законы сообщества до последней буквы, алкоголь не продавали. Но не бар Итана интересовал, в этом кишащем море людей ему нужно было найти местную властительницу и добыть у нее инструкции.       Но проще было сказать, чем сделать: не пройдя и трёх метров он успел получить предложение присоединиться третьим к довольно симпатичной паре, увернуться от очень нудного разговора с владелицей книжного магазина, которая всегда бросала на него слишком заинтересованные взгляды, в итоге так никогда ничего и не предлагая, и врезаться в мужчину, которому пару недель назад отказал в сессии: то, что тот просил было смертельно опасно.       Мадам Тарантул нашлась там, где она почти всегда находилась, выполняя функцию наблюдателя: за одним из столиков в углу зала, откуда просматривались и двери, и сцена, и проход в приватные комнаты, ключи от которых она всегда держала при себе.       — Шаман! — не вставая, Анна протянула ему левую руку, до локтя затянутую в латексную перчатку, целовать ту Итан не стал, лишь рамках приличий склонил голову, прежде чем без разрешения усесться рядом на низком диванчике, — Как всегда с пунктуальностью королевской особы. Боюсь, люди, просившие тебя, немного запаздывают.       — Надеюсь, что это действительно так. А то будет совсем не вежливо, — Итан подпёр голову рукой и перевел взгляд на сцену, где женщина с поразительной для максимум полутораметровой брюнетки, похожей на хрупкую фею, жестокостью, хлестала плетью поставленного на колени крепко сбитого мужчину. Звуки, что он издавал при этом, заставляли желудок Итана сворачиваться в тугой узел, а его самого вспоминать военные госпитали и умирающих в мучениях раненых.       На счастье, долго ждать не пришлось — пара появилась в зале уже через несколько минут и Итан, почти с облегчением забрав у мадам Тарантул ключ от бондажной, отправился преподавать явно вдохновившимся пятьюдесятью оттенками офисным клеркам предпенсионного возраста основы.       — Блядь! — Дамиано уселся на край пуфика и схватился за голову. Все было ровно так, как Итан про себя и говорил: он не врал о своих увлечениях, но и совершенно точно не договаривал. Выждав минут пятнадцать на улице, за которые он успел выкурить одну за другой две сигареты и лицезреть человек пять воспользовавшихся выкрашенной коричневой краской дверью, Дамиано убедился в этом на собственной шкуре. Проследовать за Итаном, чтобы потом как-нибудь ненавязчиво намекнуть, что они одного поля ягоды, казалось удачной идеей. Даже замечательной, несмотря на явную аморальность, но здесь — в кабинке для переодевания — Дамиано понял, что его храбрость иссякла. Ее хватило лишь на то, чтобы, вздёрнув подбородок, заполнить анкету под хитрющим взглядом девушки, приветствующей гостей и, оплатив входной билет, проследовать внутрь. В тишине и одиночестве к горлу подкатил комок, колени стали ватными, а перед глазами всплыл образ Итана.       Дамиано с легкостью вспомнил как тот смотрел, будто позабыв обо всем: и о книге, и о мире за пределами студии, с какой жадностью Итан впитывал малейшую реакцию на прикосновение ножа, и то каким опьяняющим было находиться там, под этим пристальным взглядом… а потом мысли скакнули к вопросу, что Дамиано уже многие месяцы старательно изгонял из своей головы: «Каково это — быть объектом такого внимания Итана в постели?»       Так, стоп! Дамиано замотал головой и попытался сконцентрироваться на реальности. В конце концов, он никогда не имел привычки прятать голову в песок, и у него есть право здесь находиться. Сидя и паникуя, получить хоть какие-то ответы на вопросы точно не получится. Заставив себя раздеться до пояса и спрятав лицо под шарф, завязанный на манер ковбоев с Дикого Запада, Дамиано на автомате перекрестился и нажал на дверную ручку.       Это напоминало спуск в ад: чем дальше он шел по коридору, тем больше менялось освещение, становясь все более зловещим, а ярко-красные лампочки, вкрученные в настенные бра, почти не давали света. До ушей через басы приглушенной музыки внезапно донесся звук, похожий на удар хлыста, а еще жалобный стон, скорее даже вскрик. Это чересчур. Надо разворачиваться и забыть все это как страшный сон.       Пока Дамиано пытался сдвинуться с места, мимо него продефилировала пара мужчин в кружевах и коже.        — Первый раз здесь? — обратился к нему один из них.       — Я…       — Не бойся, никто ничего здесь против своей воли не делает, как бы со стороны не выглядело. Что-то конкретное привело сюда?       — Любопытство, — Дамиано попытался уйти было от прямого ответа и потер внезапно зачесавшиеся запястья. Второй — все ещё молчащий мужчина — стрельнул в его сторону из-под опущенных ресниц понимающим взглядом.       — Шибари, да? Шаман приходит по четвергам и только по записи, но лучше заплатить ему за сессию, чем потом — психотерапевту за работу над травмой первого раза. Если соберёшься с духом — спроси у Мадам Тарантул как к нему попасть. Пойдем, покажу тебе ее и отпущу с миром.       Мадам Тарантул оказалась женщиной, чей возраст совершенно точно не подлежал оценке. Белесая, как сама смерть, с ярко-карминовыми губами, глубоко посаженными глазами и тонкими, похожими на ниточку выщипанными бровями, она мгновенно располагала к себе, хотя в ее внешности было что-то отталкивающее, так что Дамиано при первой же возможности постарался оказаться как можно дальше от нее.       Клуб, которым она владела, на удивление оказался довольно спокойным местом, умиротворяющим даже. Но самое смешное — несмотря на то, что в зале была куча обнаженных не прикрытых ничем грудей и задниц, выставленных напоказ, возбуждения они не вызывали, воспринимаясь почему-то как скульптура в музее, как эстетика тела по заветам древних римлян. Закусив губу, Дамиано пытался выглядеть в силуэтах людей один знакомый, когда рядом с ним приземлилась женщина, с которой они зацепились языками, умудрившись обсудить и последний футбольный матч, и еще баскетбол. И самую малость музыку.       Если бы Дамиано не был бы занят… поисками друга, то он непременно позвал бы эту Эмиральд в место, где на него не смотрели бы ее наклейки-кисточки на грудь. Если бы он не был бы занят шпионажем (крайне неудачным, по всей видимости), то вообще здесь не оказался, поэтому считал себя вправе этого не сделать. Когда женщина отошла, Дамиано окинул взглядом комнату, чувствуя себя почти спокойно. «Не так страшно, как могло быть,» — решил было он, как рядом с ухом раздался шепот.       — Что ты здесь делаешь?       — Твою ж мать! — сердце прыгнуло в горло, и с высоты ухнуло ниже уровня пола. Итан каким-то образом оказался за спиной, — нельзя так подкрадываться!       — Ты не ответил.       — Я… — Дамиано зябко обхватил себя за плечи.       — Правду.       Что-то в голосе Итана было другим. Его внезапного появившаяся уверенность и направленный куда-то в душу взгляд рождали в Дамиано странное ощущение, что он захлебывается, затянутый в водоворот, и не может вымолвить ни слова.       — Мне стало любопытно куда ты ходишь, — выдавил он из себя с заметным усилием. Где-то на дне сознания отчетливо барахталась мысль, что из этого всего можно выпутаться одной всратой, язвительной шуткой, после которой они забудут, что видели здесь друг друга.       — Удовлетворён?       Снисходительная улыбка на лице Итана мелькнула как вспышка. Та же улыбка, что была тогда летом, когда дело дошло до связывания. Сверкнув глазами, Дамиано отвернулся от Итана. Неужели его желание узнать больше было настолько очевидно?       — Нет…       — Чего ты хочешь?       — Честный ответ или тот, который ты хочешь услышать?       — Тот, который ты сочтешь нужным мне дать.       — Я понятия не имею… Но ты и та красная веревка, которой ты пугал меня, когда писал портрет, точно в том уравнении.       Итан зачем-то склонился ближе, прихватил за локоть, притягивая к себе и сдергивая шарф вниз, чтобы обнажить лицо.       — Тогда поехали домой.       Дамиано лишь клацнул зубами, когда Итан бессовестно чмокнул его в кончик носа и следом зачем-то жестом показал мадам Тарантул, отсалютовавшей им бокалом, что они уходят. Нет, конечно, было бы интересно посмотреть на профи, но почему-то внезапно стало все равно как выглядит этот Шаман… Ну есть он и есть. Итан вот тоже по-своему шаман, с барабанами!