Красная тинктура

      Дамиано знал, что в его жизни настанет этот момент, но почему-то был твердо уверен, что случится он не в ближайшие пару месяцев и, возможно, даже лет. И всё же когда ему передали, что с ним хотят поговорить люди из лейбла, он счёл необходимым хотя бы выслушать их. Визит в офис, в конце концов, означал возможность выбраться из террариума и сделать пару глотков воздуха полной грудью.       — Вас готовы принять… проходите, — холодно-равнодушным тоном сообщила Дамиано секретарь, не отрывая взгляд от клавиатуры, на которой она продолжила выстукивать что-то, но он предпочел все же замедлить шаг и бегло осмотреться.       Помещение приемной было совершено безликим. Выкрашенные когда-то давно в бежевый цвет стены, безвкусный ковролин и стеклянные перегородки с опущенными жалюзи, отделявшие, собственно офис. Секретарь была единственным ярким пятном в этой серой атмосфере.       Она выглядела так, будто сошла с одной из тех многочисленных фотографий, что снимали для обложек не журналов, а дешёвых каталогов. Как и все представительницы шоу-бизнеса паршивого качества эта женщина была совместным творчеством матери-природы и пластических хирургов: широкие распахнутые глаза с наращенными ресницами, идеальный по форме классический нос и четкие, острые скулы. Волосы — судя по объему рыжей копны тоже были как минимум на половину фальшивыми, а губы ее, в которые всадили не один и даже не два шприца гиалуроновой кислоты, даже не складываясь в фальшивую улыбку, формировали хищный вымученный оскал — тот самый, что обычно можно было наблюдать на каждой первой фотографии любого псевдо-звездного Инстаграма.       Рассмотрев женщину чуть лучше, Дамиано невольно поджал губы, и наконец толкнул дверь офиса от себя, чтобы уже встретиться с представителем лейбла.       — Присаживайтесь, синьор Давид, Дамиано, вы же не против, если я буду звать Вас Дамиано? — мужчина, привставший со своего места в знак приветствия, говорил с такой бешеной скоростью, что шанса вставить хоть слово в его речь не было, поэтому Дамиано предпочел лишь кивнуть, и, просочившись внутрь, приземлиться в предложенное ему кресло.       — Прошу прощения за состояние моего офиса, моя помощница попросила расчет еще три месяца назад, и я все не могу найти никого. То не сходимся характером, то не сходимся пониманием специфики работы. Так что вместо секретаря-референта теперь Джи Джи. Существо очаровательное, но бестолковое… — словно почувствовав неприязнь Дамиано к женщине за столом, поспешил объясниться местный крыс, но очков в карму это ему не добавило — он все равно излучал какую-то отталкивающую энергию. И дело было не в засаленных усах, обрюзглых щеках или неудачных попытках закрасить седину, серебрившуюся на висках, а в чем-то, у чего не было точного названия.       — Я могу предложить чай или, быть может, кофе, прежде чем мы перейдем к вопросу, по причине которого я Вас сегодня пригласил?       — Нет, спасибо… — замотал головой Дамиано. Чем меньше времени он проведет здесь — тем лучше. У него уже было решение — отказываться от, возможно, единственного в жизни шанса он не собирался.       — Итан… Итан! — в лофт Дамиано почти влетел, исключительно на каком-то внутреннем чутье сообразил, где именно следует того искать, и спустя полторы секунды взгромоздился Итану на колени. Тот только и успел раскрыть объятья и заложить пальцем разворот книги.       — Что случилось?       Вопрос вообще-то был задан вполне уместный: нужно было иметь вескую причину на то, чтобы с разбега забраться в еще непросохшей уличной обуви на общественный диван. Дамиано хитро прищурился, обвивая шею руками, и смачно чмокнул Итана, продолжавшего изображать распятие, в нос. В губы хотелось тоже, но попытка надавить могла еще аукнуться, так что пришлось поспешно придумывать как обойти запрет на подталкивание событий в зад. Дамиано соединил два пальца, демонстративно мокро и звучно поцеловал их и, не давая Итану даже опомниться, прислонил к его рту. Итан снисходительно рассмеялся, но уловка явно ему зашла, потому что в следующую секунду Дамиано почувствовал чужие подушечки, прижавшиеся уже к его губам в ответном жесте.       Лоренцо, смотревший телевизор в общей гостиной и ставший невольным свидетелем их игрищ, демонстративно закатил глаза и поднялся чтобы уйти, должно быть подумал, что это очередная молодёжная хрень. Но новость, которую Дамиано принес, была важной, очень… и должна была быть озвучена немедленно.       — Я нашел нам татуировщика.       — Нам? — обескураженно переспросил Итан, убирая вторую руку со спинки дивана и замыкая свое звено цепи объятий.       — Обошел штук двадцать салонов, и везде одно и то же: «С чужими эскизами не работаем!». А это разве эскиз? Тут возни на десять минут, включая распаковку игл, — Дамиано поддёрнул рукав куртки, демонстрируя ставшего от него уже практически неотделимым стрижа на правом запястье, — Я уже был в шаге от того, чтобы просто купить машинку… Твоего тоже неплохо бы уже обвести.       — А если я не хочу?       — Тогда просто сходишь со мной.       — Я смотрю, ты уже все решил, — Итан неуклюже дернул головой, как будто решил ее повернуть, а та не захотела поворачиваться в нужную сторону, а через секунду громкий голос Виктории, перегнувшийся через перила второго света, мгновенно заполнил собой все пространство.       — О, явилась королевна! Надо поговорить.       Подчинившись щедро раздаваемым подругой упрекам, они вчетвером забрались в свое логово, обсудить странное поведение устроителей конкурса, и кусочки паззла, что удалось сложить вышли жуткими.       — То есть, тебе они предложили сольник, Итану — помощь в трудоустройстве в продюсерский центр, мне — прослушивание в Panic! At the Disco… Тони. Тони, а что они тебе предложили?       — Из той же оперы, очень заманчиво, но без вас троих, — отмахнулся Томас, продолжавший бороться с пакетом крайне крепких соленых фисташек, которые из-за брекетов даже вскрывать зубами не получалось.       — Это говорит о нас куда больше, чем все слова судей, — Виктория, в миг натянувшая на себя максимально серьезное выражение лица, заправила волосы за уши и закрыла лицо ладонями, — Остался финал. Что будем делать, если действительно будет стоять вопрос о выигрыше?       — Нам нельзя занять первое, как бы красиво бы это не выглядело, — отозвался Итан, — контракт на четыре альбома практически в пустоту, когда выпустим, то никому уже нужны не будем. Зато за нами будет тянуться сомнительный хвост.       — Но по закону подлости мы можем выиграть, — хмуро добавил Дамиано, — даже если сознательно сольем выступление. Нет никаких гарантий, что за нас не проголосуют из жалости. И в любом случае мы на два месяца связаны по рукам и ногам.       — А дисквалификация? — осипшим голосом предложил Томас, — я помню, что там в пунктах было участие в сторонних музыкальных проектах, мол де нам нельзя сниматься в чьих-то клипах или играть сессионниками пока здесь все не закончится. Это провернуть мы уже не успеем, но, может, было что-то еще?       — Было что-то про медицинское состояние. Но то можно читать как: «Если у кого-то откроется туберкулез или вылезет Эбола, то этого человека мы дисквалифицируем»       — Несогласованная смена сетлиста, — перебил разошедшегося Дамиано Итан.       — Ты представляешь какой нам штраф впаяют за нарушенные авторские права? — фыркнула Виктория, но Итан явно уже просчитал все возможные варианты событий.       — Если заменим свою своей — нет.       — То есть ты предлагаешь вместо Chosen вот ту недописанную?       — Даже сейчас она сильнее, чем прошлогодние. Дамиано определенно вырос как автор.       Виктория закатила глаза, когда этот самый автор смущенно ткнулся носом Итану в плечо, краснея до самых кончиков ушей.       — Это самоубийство, — неразборчиво пробормотал Дамиано.       — А когда это все, — Томас развел руками, обрисовывая их маленький табор, скучившийся словно бродяжки под мостом на разобранной кровати Дамиано, — не было самоубийством? Давайте хотя бы раз ее прогоним вот сейчас, какая она есть, сразу за Chosen и сравним. Я все не могу понять мы хотим проиграть или выиграть?       — Уходить надо красиво и с огоньком!       — Лучше со взрывом! — хрюкнула Вик, спихивая Итана и Дамиано с матраса, предварительно обвинив обоих самом страшном грехе: смотреть на парочку радужных пони без шанса получить кариес было решительно невозможно.       План нарваться на дисквалификацию выглядел идеальным ровно до того момента как после объявления промежуточных результатов выяснилось, что они будут бороться за первое место. Аньелли смерил оставшихся в его распоряжении конкурсантов, переглядывающихся и заговорщицки кивающих друг другу, взглядом и решительно припер их к стенке.       — Что вы, ебанутые дети, в этот раз задумали?       — Ничего…       — Собираетесь сдернуть с Виктории кофту? Разбить гитары или, быть может, устроить гейский засос на сцене? Я на вас, Итан, Дамиано, смотрю, знаю, что от вас двоих и не то можно ждать: один шило, другой полнейшая задница. Я должен знать, чтобы, если что, прикрыть ваши же спины. Все четыре штуки.       Взгляд Дамиано заметался по закулисью: Итан кивнул, нервно потирая о брючину место свежей, ещё даже покрытой корочкой татуировки, Виктория медленно моргнула, Томас щелкнул суставами…       — Что вы задумали? — продолжал давить наставник. Они хранили молчание, будто масоны, — я ещё раз спрашиваю.       — Ничего, — набравшись смелости, ответил за всех Дамиано.       — Тогда напоминаю, что это телевизионное шоу, и постановки в нем куда больше, чем видно.       — Что вы пытаетесь сказать? — Виктория была первой, кто сообразил, что за словами скрывается какой-то намек.       — Не нарывайтесь, если всерьез хотите контракт.       Больше ничего вытянуть не удалось. Мануэль Аньелли все же был профессионалом, наученным за годы карьеры уклоняться от сетей, расставляемых журналистами. Все их подростковые (Итан равнодушно уполз в угол, чтобы переклеить пленку на свежую) уловки, направленные на то, чтобы получить от наставника хоть еще малейшую крупицу информации, были для него смешными.       — Двадцать секунд… — сухим голосом отрапортовал мужчина в наушниках. Они, переодевшись, уже стояли у самого края сцены и ждали своего выхода.       — «Ocean in me» или «Chosen»? — Дамиано едва мог дышать, глухой стук сердца отдавался в голове боем бас-барабана, вызывая головокружение, — Играем грязно или будем фаталистами?       И вроде он задал вопрос всем, но ответ ждал только от Итана… Тот поднял глаза от пола — измученные, усталые и почти остекленевшие — и едва заметно сжал губы.       — Будем фаталистами.       Поцеловать Итана и заразиться от него этим спокойствием живого мертвеца Дамиано не успел, успел лишь мазнуть по его спине потной от волнения ладонью. А дальше была сцена, орущая толпа людей в чёрной бездне, томительное ожидание, залп золотистых блестяшек, которые пришлось потом вылавливать даже из трусов, Виктория, ревущая взахлеб, сидя на полу, которая со всей дури лягнула попытавшегося ее приобнять и приободрить Федеза.       Ночью никто не спал. Тугая пружина напряжения, что изводила так долго, щёлкнула и распрямилась, выплеснув все эмоции в виде лихорадочной активности. Они по сотне раз проверяли чемоданы, носились по лофту, зачем-то играя в догонялки и совершенно случайно посреди этой вакханалии породили концепцию альбома. Проигрыш в битве еще не означал окончание войны. За те два месяца, которые им запрещалось пытаться повторно прорваться в шоу-бизнес, они планировали собрать силы все для следующей атаки. Дописать музыку, подготовить сценарий для визуальной части клипов, за неимением возможности развернуться в качестве, решили удариться в ретро.       Томас обещал найти и конфисковать у родителей старую камеру, предназначенную аж для видеокассет — качество записи обещало быть с привкусом мыла, но они планировали превратить этот баг в фичу, уповая на то, что всех последнее время пробивает на ностальгию по восьмидесятым. Итан что-то говорил про анимацию коллажами из распечатанных на принтере кадров и дорисовкой поверх печати пастелью, Вик уже прикидывала кого из ее бесконечных друзей и знакомых можно будет высвистать в качестве условно-бесплатной (согласной работать за еду и идею) массовки, а кто сольется, оставив после себя дыру в сценарии в самый неподходящий момент, а Дамиано отчаянно пытался сообразить, что именно из тетради стихов сгодится чтобы проиллюстрировать виток вечной спирали жизни от рождения до смерти, погрузившись в мысли настолько, что едва не вошел головой багажную полку поезда. Итан чудом успел его спасти. В десятый раз за последние несколько часов.       — Так, я собрала нам все, что могла вспомнить, — Виктория, которую, уткнувшуюся в телефон, вел под руку Томас, уселась у окна, скинула сапоги и блаженно закинула ноги на колени севшего рядом с ней поводыря, — Фейсбук, Инстаграм, Ютуб и Твиттер у нас уже были. Завела аккаунт на Тамблере, Патреоне, в какой-то соцсети из Восточной Европы, там в интерфейсе черт ногу сломит, но вроде разобралась… и скачала что-то под названием Мюзикали. Там можно ролики до минуты сделать — то есть тизер запросто запостим.       — А кикстартер? — Итан бухнулся на сидение напротив нее, не терпя возражений, выпутал Дамиано из тройного слоя шарфа и тоже выудил свой телефон — искать уроки по анимации.       — Точно, забыла, сейчас почитаю пользовательское соглашение, если нам по ушам за него не дадут — сделаю и там аккаунт. Вообще какая сумма нам нужна? Кто-нибудь вообще представляет?       — С первого дубля мы точно не запишемся, — Томас поправил заброшенные на него ступни и растекся по сидению. Дорога из Милана в Рим должна была занять три с лишним часа, ехать надо было с максимальным комфортом, — Даже если все отрепетировать на уровне корейских машин. Часов восемьдесят рабочего времени, скорее всего больше, студии в аренду начинаются от тридцадки за час, помню со времен сессий на крыше, мы тогда похоронили идею студийки. Тридцать на восемьдесят…       — Две тысячи четыреста. Плюс надо заплатить дизайнеру за разработку обложки, за носители, за печать… Звукозаписывающей аппаратурой мы пользоваться тоже не умеем. Придется платить звуковику. Меньше шести тысяч я бы не закладывал. Это без рекламы.       — На обложку можно взять что-то из твоих же рисунков, Итан, — немного невпопад предложил Дамиано, — заодно будет стилистическая целостность с клипами.       — Сначала музыка… — не отрываясь от телефона буркнула Виктория, — потом все остальное, строить замки на песке то еще занятие. Отсыпаемся пару дней, приходим в себя и пашем. В школу все равно после двух пропущенных вчистую месяцев будет не вернуться, только в новом учебном году.       — Третий раз на второй год. По-моему, мне проще бросить.       — Только попробуй, выселю обратно к маме Розе.       — После всего что между нами было? О, жестокий! — заливаясь смехом, Дамиано попытался изобразить театральный обморок, но Итан даже ухом не повел…       Предрождественский Рим выглядел иначе, гудел иначе, даже пах иначе, чем тот, который они еще недавно покидали. Вечный город словно раскололся на две неравные части. В одной для Дамиано была группа, промозглая студия, Елена, возвращающая им с Итаном сданный ей на попечение пурпурный цикламен, что от ее заботы пышно расцвел, и вновь начавшиеся походы по квартирам с сумкой полной косметики. В другой — старые знакомые, что теперь, после конкурса всплывали пачками почти каждый день, желая затусить вместе (возможно, лишь желая откусить себе маленький кусочек славы) и грядущий совместный праздничный ужин… обернувшийся почти пыткой.       — Так значит, ты встречаешься теперь с Викторией, — дождавшись, когда тарелки были полны и сбежать у Дамиано не осталось ни малейшей возможности, задала ему вопрос мама.       — Откуда такие мысли?       — Так на шоу…       — Что на шоу? — еда в один миг стала отвратительной. Только этого разговора не хватало в канун Рождества. Дамиано закатил глаза: надо было как в прошлом году пойти с Итаном к Кассандре, но нет, он счел нужным быть хорошим сыном. И вот это он получил, — Нам нельзя было смотреть выпуски.       — Было довольно очевидно, что вы вместе.       — Чудеса монтажной склейки. Не более.       — Так значит, ты все еще с этой. Почти два года прошло, а я до сих пор даже имени ее не знаю.       Якопо в их разговор не влезал. Он продолжал старательно жевать, всячески давая понять, что он тут мебель — на его помощь в виде переманивания огня на себя какой-нибудь дурацкой историей можно было не рассчитывать. Дамиано отложил нож и вилку, поймав себя на кровожадном желании воспользоваться ими не по назначению, и поднялся.       — И не узнаешь… Я пойду.       — Ты только пришел.       — Я пойду, мам.       — Почему тебе все всегда надо усложнять, Дамиано? — Роза поднялась вслед за ним, явно не желая так просто выпускать сына из квартиры, — Почему просто не привести ее сюда, познакомить нас? Что такого в ней, что ты так старательно ее прячешь? Может все-таки посмотришь в матери в глаза и скажешь правду? Или мне ждать пока мы случайно встретимся?       — Хочешь правды? — горько ухмыльнулся Дамиано, — Наверно действительно стоит все сказать и перестать бояться, что случайно оговорюсь. Нет никакой девушки на шестнадцать лет старше, никогда не было. Мы с Итаном второй год живем вместе в студии, где зимой по утрам идет пар изо рта, в грозу приходится под окна подкладывать тряпки, а летом на подоконнике можно жарить яичницу без огня, и это не блажь, не подростковый протест или еще чем ты там попробуешь подсластить себе пилюлю. Так что я прошу меня извинить, потому что я поеду домой.       — Стоять! — рявк вышел настолько громким, что зазвенели подвески на люстре, но женщина мгновенно вернулась к своему обычному голосу стоило только Дамиано шарахнуться от ее в испуге, — Сел за стол и поел нормально. Спишу твой идиотизм на возраст, но в следующий раз, когда я объявлю семейный ужин, я хочу, чтобы Итан был здесь рядом с тобой. Делай что хочешь, но ты обязан привести его.       Якопо фыркнул в свою тарелку.       — Я сказала что-то смешное, Якопо?       — Когда я в его возрасте пытался привести свою девушку на ужин, ты сказала, что пустишь за стол только невесту.       — Тебе не кажется, что это немного разные ситуации?       — Ну конечно.       Остаток вечера, к удивлению Дамиано, прошел на удивление спокойно. Еще бы не огромный пакет с контейнерами, полными еды, который пришлось повесить на веревку за окно по причине отсутствия в студии холодильника, так совсем был бы сносный сочельник.