Тамаки Амаджики
Ты напевала под нос что-то веселенькое, подливая масло на сковороду, чтобы плюшечки получились румянее. Дома вкусно пахло выпечкой, и мама Амаджики мгновенно приметила это, поставив галочку в воображаемом списке требований к снохе. Тамаки смутился на её прищуренный, улыбающийся взгляд и повёл их с папой на запах в кухню. Ты стояла у плиты в розовых тапочках, розовом халатике и цветастом фартуке, умело орудуя лопаткой и ножичком. На соседних конфорках кипел чайник и очередной ковшик с растопленным маргарином для нового теста. — Кхм, Т/и... — робко позвал Амаджики. Ты со звуком вобрала воздух, поспешив закончить перекладывать румяные плюшки со сковородки в тарелку и обернуться. — Тамаки-чан, ты так быстро вернулся! — воскликнула ты, вытирая руки о фартук и развернулась, чтобы побежать и обнять его, как при виде пожилых людей рядом застыла. — Т-Т/и, познакомься, это мои Мама и Папа... — представил Тамаки, бегая взглядом от тебя к полу. Ты глупо моргала глазками, удивлённо разглядывая низких и полненьких, наверное, от старости людей. Ты уже видела их на семейных фото Амаджики, и он часто намекал тебе, что они очень и очень хотят прийти в гости. В принципе, ты была не против, но старательно оттягивала этот момент, хотя бы потому что не знала, как себя вести в этой ситуации. А сейчас они стояли перед тобой. Ты резко вдохнула, когда пауза слишком затянулась, и Амаджики был готов убиться головой о стену, и сложила ладони, чтобы спешно поклониться. — Здравствуйте, Мама-сан, Папа-сан! Проходите, садитесь! — твоя улыбка блестела не хуже голливудской, растянувшись от уха до уха. Ты учтиво отодвинула стулья, жестом приглашая их сесть. — Извините, что так получилось! Я не знала, что вы придёте! Ты забегала по кухне, спешно пряча лишнюю посуду по шкафам. Амаджики присоединился, помогая вымыть поварёшки, пока ты копалась в холодильнике и на полках в поисках чего бы поставить на стол. Конечно, его родители всячески отнекивались, но было более, чем понятно, что это из чистой вежливости и сейчас тебя сканируют буквально с ног до головы. Ты украсила стол вазочкой с конфетами и тарелкой с горячими плюшками, разлив по чашкам свежий чай и предложив Маме с Папой перекусить пока готовится суп, который, надо отдать тебе должное, уже кипел на сильном огне. Ты подозвала Амаджики, чтобы он помог тебе развязать фартук, и, повесив его на крючок у порога, вывела Тамаки за собой в спальню. — Мог хотя бы предупредить, — яростно прошептала ты, исчезнув наполовину в шкафу. — Прости, не успел. Они позвонили уточнить адрес, а когда я спросил, что случилось, выяснилось, что они уже едут в такси по нашей улице. — Тамаки сел на край кровати, уклоняясь от летевшей из шкафа одежды. Ты прикладывала на себя комплекты, отбрасывала неуместные обтягивающие платья и юбки и, наконец, остановилась на простеньком, чуть расширенном к низу платье до колен с неглубоким вырезом. — Застегни, — попросила ты Тамаки, прочёсывая пальцами волосы. Амаджики спешно приблизился, ухватившись за собачку и осторожно потянув вверх, но задержался и коснулся губами пока ещё отрытого загривка. — Не волнуйся. Ты им уже понравилась... — шепнул он тебе на ухо, улыбаясь. Ты робко улыбнулась тоже и выдохнула, смотря на обнявшего тебя Тамаки через зеркало. Неплохое начало, на самом деле...Айзава Шота
Знакомство с его родителями — это всегда волнительно. Шота обеспокоенно смотрел, как ты грызешь ногти, буравя мелькающую картинку за окном машины, в попытке отвлечься. — Такое ощущение, будто ты на казнь смертную едешь. Расслабься, — усмехнулся он. Ты вздрогнула, когда голос резко вывел тебя из мыслей. — Знаешь, мне было бы проще, если бы ты всё-таки рассказал мне хоть примерно о них! — вновь заныла ты, и Айзава пожалел, что начал разговор, но это его забавляло. — Ну, Шо-ота! Ну, скажи, что нравится твоей маме? Папе? Может стоило купить цветы? А вдруг я выбрала не тот пирог! Ну, Шота-а!! — Расслабься-я. Веди себя, как обычно, и я уверен, ты им понравишься. Ты надулась, скрестив руки и откинувшись на спинку. Шота улыбнулся и свернул в знакомый двор. Ворота за вами закрылись, а ногти на твоих пальцах закончились. — Здравствуйте! — ты зажмурилась, склонившись в поклоне почти до асфальта и вытянув упакованный пирог. Шота кашлянул и спешно выпрямил тебя, придерживая за руку, чтобы твои мягкие ноги менее заметно подгибались. Ты старалась улыбаться приветливо, но всё равно выглядела настолько напряжённой, что этого нельзя было не заметить, Мама осторожно забрала пирог, в который ты вцепилась, и вы вошли в дом. — Расслабься, — снова шепнул тебе Шота. Ты дернула рукой и зло зыркнула на него. — Я и не напрягаюсь. — Оно и видно. Ты бы прибила его здесь и сейчас, но сделать это в доме его родителей было бы крайне неприлично, а ты хотела выглядеть более менее презентабельно. В конце концов, та бизнес вумен, которая внушала страх во всех в агентстве, сейчас вела себя под стать фрику с сумбурной бессвязной речью, нервно бегающими глазами и судорожно поправляющими классический костюм руками. Айзава в сотый раз отодрал твои руки от пиджака и уложил на колени, пока Папа щёлкал телеканалы, а Мама накрывала на стол. — Я-я могу помочь? — Оу, что ты, не сто-ит... Ты выхватила из рук Мамы блюдо и, поставив его в центр стола, убежала на кухню. Айзава ухмыльнулся. — Нет-нет, дорогая, это ставится не так! Твои руки дрогнули от замечания Мамы. Она вошла в кухню и подвинула к себе вазу, чтобы красиво разложить виноград, соблюдая цветовую гамму. Ты завороженно наблюдала, как ловко её руки справлялись с бытовыми задачами и даже успевали расправить складки на скатерти. — Что ты больше любишь готовить? На твоём лбу выступил пот. Ты положила руку на затылок, опустив глаза в пол. — Вообще-то... эм, я не умею готовить... На какую-то минуту Мама замерла, как и твоё сердце, но потом её руки продолжили хлопотать над салатом. Воцарилась тишина, и за это время ты успела сойти с ума. Ты не понравишься его маме, не понравишься его папе, перестанешь нравиться Шоте, вы никогда не поженитесь, у вас не родятся мальчик и девочка, — твоя жизнь кошмар из-за того, что ты не умеешь готовить. А почему ты не умеешь готовить, потому что умеет готовить Шота — он просто Бог в этом деле, — он уйдёт, некому будет тебе готовить, и ты умрёшь с голоду. Всё. Однако с кухни ты вернулась невероятно счастливая. Настолько, что Айзаве стало не по себе. — Всё в порядке? — осторожно спросил он. Ты ослепила его улыбкой, отчего Шота был шокирован не меньше, и кивнула. Дальше всё шло как по маслу: ты смеялась, улыбалась, тебе смеялись, улыбались, и домой вы вернулись за час ночи, еле открестившись на предложения мамы заночевать. На следующее утро Айзава проснулся от того, что ты шаркала тапочками, бегая по квартире. Минут пять он просто сидел и наблюдал за твоими метаниями, а потом всё же осмелился спросить: — А ты куда?.. Ты надушилась, прильнув к зеркалу, чтобы накрасить губы и надеть серьги, и ответила ему не оборачиваясь: — Твоя прекрасная мама позвала меня сегодня на кулинарный мастер-класс. Шота подавался воздухом. — Ты? Мама? Кулинарный мастер-класс? Ты запиннула тапки в угол и, прихватив туфли, свесилась от косяка двери, чтобы чмокнуть ало-красными губами и подмигнуть Шоте. — Не скучай, любимый!Хитоши Шинсо
— Ну пожалуйста... — Не-ет, — ты ведёшь плечом, чтобы помешать Шинсо целовать твою шею, но он лишь трется о выпирающую кость носом, улыбаясь так же сладко. — Тебе нельзя здесь быть, уходи. — Ещё один поцелуй и пойду, — настаивает Хитоши, продолжая блуждать по твоему телу руками. Ты пытаешься скрыть улыбку, но хихиканье, выходящее вслед тяжёлых выдохов, тебя выдает, и Шинсо требует больше ласки. Ты сдаёшься и перестаёшь перебирать ампулы и переливать в колбы микстурки, ведь по мнению Хитоши это может подождать, и оборачиваешься к нему, чтобы испачкать бледные губы яркой помадой. Ты протестующе мычишь, когда Хитоши становится наглее и пытается усадить тебя на хлипкий, пластмассовый столик с реагентами. Его губы горячие — ты игриво покусываешь их, что раззадоривает парня, но не позволяешь перерасти поцелуям во что-то большее, ведь для тебя интим на рабочем месте постыден и морально неприемлем. А вот Хитоши чувствует себя вполне себе хорошо и лишь разочаровывается твоим отказам, особо огорчаясь, когда ты выталкиваешь его из лаборанткой за дверь. Парень из очереди обескуражен. — А... Меня тоже так полечат?.. Хитоши ухмыляется, подтирая большим пальцем след твоей помады с губы. — Нет. Это индивидуальное лечение. Шинсо уходит, смеясь над тем, что следующим вопросом парня было: "Чем же можно так болеть..." Мысленно отвечает: "Любовью" и переключается на более серьезные раздумья: Как вновь попасть к тебе в кабинет без палева? Это кажется ему важнее любых проблем в мире. Он хочет миловаться с тобой круглосуточно, но ты практикантка в поликлинике и на работе исключительно работаешь. Визиты Шинсо ставят твою репутацию под угрозу, но он ничего не может с собой поделать. Как же поступить так, чтобы всем было хорошо? Может взять под контроль всё больничное отделение? Хотя так он не сможет полностью насладиться твоим обществом. Не проще ли тогда взять под контроль только тебя? Но тогда больше он вообще не сможет насладиться твоим обществом... Хитоши хмурится, садясь на скамейку в прибольничном парке. Что же делать... Взгляд, огибая простенькие клумбы и ровные бордюры, останавливается на лестнице. — Эврика... — немного шокировано от собственных мыслей произносит Шинсо. Надутые щеки багровеют, а прищуренные от этого глаза сверкают яростью: — Хитоши, ты идиот! — твердо и громко изрекаешь ты, накладывая ему шину на сломанную кость. Хитоши усмехается. — Нет, я просто неловок. — Но взгляд скользит по твоему красному от злости лицу, и полуулыбка исчезает. — Ну упал с лестницы, ну с кем не бывает... Ты недовольно бурчишь себе под нос: с тобой не бывает, Шинсо! С тобой! Щепетильный, аккуратный, осторожный. В вашем тандеме ты разболтавшийся винтик, постоянно норовящий слететь с резьбы, а не он! Шинсо тянет к тебе руки, зазывая в объятия, но ты лишь хмыкаешь и отворачивает. Тогда его большие ладони просто заворачивают тебя в кольцо рук, как в обертку. Хитоши трется о твой живот лбом и поднимает на хмурое личико щенячьи глаза. — Зато теперь ты не выгонишь меня... — лукаво произносит он. Ты понимаешь глаза к потолку. Ну, в чем-то он прав: теперь у тебя просто нет права вытулить этого недо-больного. Хотя, может это и к лучшему? Ты вздыхаешь, закрывая пальцы в его пушистые сиреневые прядки и касаясь губами лба. Хитоши на минуту замирает, только чтобы потом встать и поймать их в поцелуй. Ты спускаешься пальцами по его шее, пока он неловко пытается обнять тебя, но шина до локтя мешает. — Кх-кхм. Ты вздрагиваешь, отстраняешься, оборачиваешься и густо краснеешь уже не от злости. — Доча, мне кажется, у нас был уговор не связывать личную жизнь и работу. Ты краснела сильнее под гнетом маминых глаз, в то время как взгляд Хитоши был скорее удивлённым: он впервые видел кого-то из твоих родственников. — М-мам, п-познакомься э-это Шинсо... — промямлила ты и обеспокоенно добавила: — У-у него р-рука сломана!!.. — как будто Хитоши здесь был только из-за этого. Мама смерила его оценивающим взглядом через недоверчивый прищур и кивнула. Шинсо сделал пару спешных шагов к ней и протянул руку, чтобы осторожно пожать ответно вложенную и вновь отступить в твои объятия. — Рука значит... Шину наложила? — Хитоши изогнул брови, будто по его обмотанной белыми бинтами руке не было этого видно, и покосился на то, как ты спешно и взволнованно закивала головой. — Отойди. Шинсо, да? Садись на стул, положи руку на стол, сейчас разберемся. — М-мам, может н-не надо?.. Ты сделала нерешительный шаг в сторону, а Хитоши застыл, когда фигура мамы стала угрожающе надвигаться. — С-с лестницы у-упал... — на всякий случай пояснил свой вывих он. Теперь Хитоши понимал, почему ты заикалась рядом с ней. Средних лет женщина издала пренебрежительный хмык, удостоив Шинсо таким же взглядом. Её руки уверенно разворачивали слои бинтов, а высвободив из этого кокона запястье, ухватились за косточку так крепко и уверенно, что коленки Шинсо невольно затряслись. — Доча, подойди и учись. Ты послушно просеменила до мамы и укусила себя за пальцы, скривив лицо, когда поняла по положению рук, что она собиралась сделать. Хитоши напрягся. — Сиди ровно и не шевелись, — строго бросила она ему. — Сейчас как комарик укусит. Шинсо заподозрил в этой хитрой улыбочке женщины и твоему заранее выразившему соболезнования лицу что-то неладное, но не успел возразить, когда руки Мамы резко и уверенно хрустнули его костями, вернув их в прирожденное положение, и все слова Хитоши превратились в болезненный крик.Шото Тодороки
Тодороки вздыхал, наверное, чаще, чем самый ленивый человек на работе. — Зузи, не суй пальцы в рот! А ты чего сидишь?! — он вздрогнул, когда взгляд Мамы сверкнул молнией в него. Сейчас будет гром. — Иди помой посуду или помоги своей жене накрыть на стол! Шото послушно закивал и быстро ретировался к тебе, чтобы избежать разглагольствований твоей мамы о том, какой непутёвый зять ей попался. Когда он зашёл на кухню и освободил тебя из-под гнёта переполненного посудой и едой подноса, ты хихикала. Тодороки надулся. — Она убила меня взглядом! — возмутился он. — То-то я смотрю ты такой простреленный, — подхихикнула ты, чмокнув его в щеку. — Шото, мама приехала всего на недельку помочь организовать праздник. Она приехала не довести тебя до истерики, а на день рождение к ЗУЗИ! Не суй пальцы в рот! Тодороки вздрогнул, чуть не выронив поднос из рук, когда твой ласковый и тихий голос заверещал в сторону ребёнка. Ты была сильно похожа на маму. — В общем, зая, потерпи. Осталось три дня. И, повторяю, Шото, мама не хочет испортить тебе жизнь. Тодороки презрительно хмыкнул. Как же. Он уверен, что Мама-сан только ради этого и приезжает. Она кажется ему каким-то наваждением, бурей, которая приходит и рушит покой вашей семейной жизни. Он плохой зять, он плохо воспитал детей, он плохо готовит, плохо убирает, плохо ухаживает за своей женой. По её словам Тодороки худший из худших и ты делала выбор под гипнозом, или тебя просто кто-то заставил (узнать, кто это сделал, Мама пытается каждый приезд). Шото это не по-детски шокировало, ведь его никогда не принимали за человека способного испортить кому-то жизнь или "отобрать лучшие годы". Но маму было не переубедить, поэтому Тодороки просто пережидал каждый её визит, жаль только, что ты не разрешала ему прятаться в подвале от этого цунами. — Химазу! Отбери у сестры конфеты и включи телевизор, чтобы не плакала! Ты убежала в зал к маме и детям, Тодороки нехотя поплелся за тобой. Молния маминых глаз ударила в него мгновенно, отчего Шото пропотел и чуть не выронил тарелки. Мама прищурилась, будто сказав: "Ну давай-давай, урони, и ты умрёшь прямо здесь". Ты ободряюще улыбнулась на испуганно убежавший к тебе взгляд Тодороки. Когда ты надела плащ и лакированные туфли, стоя в прихожей, Шото напрягся. — Ты у-уходишь? — с дрожью в голосе спросил он, придерживая повисшую на шее дочь. Ты предвидела такой реакции, поэтому уже была во всеоружии. — За свечками и ингредиентами для третьего салата, — ты бы поклялась, что Тодороки пустил слезу, но лишь сделала максимально серьезное лицо. — Асталависта бейби! Лицо Шото выразило раздражение, когда ты рассмеялась и вышла за дверь. — Да как ты держишь! Тодороки вздрогнул, когда Мама выхватила из его рук именинницу Зузи. Ты возвращалась с магазина домой. Шёл дождь, и твои каблуки спешно стучали по лужам, а у подъездной двери в домашней майке и штанах мёрз Шото. Ты остановилась. — Шото? Съежившийся от зябкости Тодороки поднял на тебя взгляд и просиял. Он был готов кинуться и обнять тебя, но его останавливал дождь и твоя настороженность. — Что-то случилось? — ты зашла к нему под козырек. Он выгляделБакуго Кацуки
Бакуго не хотел, хотела ты. Бакуго не сказал адрес, его нашла ты. Бакуго не сел в метро, его туда затолкала ты. — Дыши в другую сторону, утырок! Ты хихикнула от того, как от Бакуго отшарахнулся какой-то парень, потеревшись щекой о его плечо. "Это будет лучший день в моей жизни", — оптимистично надеялась ты, и от этих мыслей твои рыжие волосы начали светиться и парить. — Вообще-то не героям нельзя использовать причуду! Девушка, прекратите! — заверещала какая-то мамаша, отодвигая своё дитё от тебя. Ты открыла рот, чтобы сказать, что это всего лишь ничем не опасное свечение, и сейчас ты не можешь контролировать этот процесс, когда Кацуки выплюнул слова раньше: — Не героям?! А с хера ли ты решила, что она не герой?! Это моя девушка и только благодаря ей я сейчас здесь! Она – мой герой! Ты бы сказала, что пустила скупую слезу, но нет, ты просто разрыдалась, не забыв показать язык заткнувшейся мамаше и её ребёнку. И пусть Бакуго умолчал, что он здесь благодаря тебе не потому, что ты сделала что-то героическое, а потому что ты просто затолкала его в вагон. — Привет, Мама-сан, Папа-сан! — ты влетела в дом, обняв родителей сначала по очереди, а потом всех вместе даже с Кацуки, и быстрее Мамы носилась по помещению, желая рассмотреть всё более детально. В какой-то момент Папа смог выловить тебя, усадить на диван и начать листать семейный альбом, пока Мама ушла на кухню. — Здесь он первый раз болел, — с благоговением в голосе рассказывал Папа. — Какой смешной! А зачем эти зелёные точки? — ты никогда не болела, поэтому и методы лечения тебе были неизвестны. — О-хо-хо, ветрянка, моя золотая, ветрянка. — Все за сто-ол! Ты села рядом с Кацуки, который уже брезгливо морщился, ковыряясь вилкой в тарелке. — Что за фигня? Ты так и не научилась готовить, старая ведьма! По его голове прилетело сразу два подзатыльника от тебя и Мамы, и сразу в оба уха влетела одна и та же фраза: — Рот закрой, придурок, а то затылок изнутри надую! Ты чуть пригнулась к столу, чтобы увидеть его Маму, и на твоём лице появилась такая улыбка, которую Бакуго боится. Мама ухмыльнулась, подмигнув тебе.Денки Каминари
— Оу, Т/и, ты тут! Я так ра- — Я пришла только потому, что ты обещал какой-то сюрприз и печеньки. Натянутая улыбка Каминари застыла, а глаза упали в пол. Ты протопала мимо него до гостиной, плюхнувшись на диван. — Признавайся, ты наконец замутил с той секси-шатеночкой с параллельного? — сладко протянула ты, подперев подбородок ладонью и упершись локтями в подлокотник. Каминари мотнул головой. — Да ну ладно, я же твоя лучшая подруга, мне можно рассказать всё~ё. Но ты вздохнула и последовала за ним, бросив рюкзак на диване, когда Денки опустил глаза и скрылся на кухне. На самом деле, он вёл себя странно: никогда ещё на его лице не было настолько натянутой улыбки. Он будто заранее извинялся. — Что-то случилось? — с опаской начала ты. Денки мотнул головой, судорожно расставляя на столе тарелки. Ты помогла ему разложить ложки, вилки, ножи и продолжила: — Что-то в данный момент случается? — но снова отрицательный ответ. — Что-то случится? И вот, наконец, кивок. Ты закинула в рот пару печенек, как только вазочка с ними оказалась на столе, и задумалась. Ты думала, долго настолько, что домой успели вернуться его родители. Ты видела их впервые и с интересом разглядывала, как и они тебя. И тебя удивило, что прежде чем сесть за стол, они чуть поклонились тебе. — Мы очень рады, что Денки наконец решил познакомить нас со своей девушкой. Тебя прошибло. — Сюрпри-из... — протянул Каминари, осторожно надавливая на твои плечи, чтобы твоё онемевшие тело всё же осело на стул. Когда к твоим пальцам вернулась возможность шевелиться, а процессы в мозгу закипели, ты дёрнула Денки за руку под столом. — Аха... ээм... Д-да, мне тоже о-очень приятно. Ками, выйдем, — ты царапнула его ладонь и зашипела на него за поворотом. — Со своей девушкой. Сюрприз. Познакомить со своей девушкой. Приходи, Т/и, ко мне, печенье поешь и сюрприз будет. ПОЗНАКОМИТЬ СО СВОЕЙ ДЕВУШКОЙ, Денки, ты труп. Денки старался утонуть в стоячем воротнике рубашки, пока ты плевалась в него, вжимая в стенку. Твои глаза разъяренно сверлили его, но даже сквозь эту дымовую завесу в зрачках ты смогла прочитать с его губ: "Один разочек, пожалуйста" и будь проклята твоя жалость. — А как давно вы знакомы? — наивно спросила мама. — С детства, — ляпнула ты не сразу вспомнив, что речь идёт не про дружбу, и оперативно опустив глаза в тарелку с супом. Денки прокашлялся. — Д-давно, о-очень давно... Ты покосилась на него: он слишком напряжен, это заметно. Интересно, зачем ему всё это?.. — Каминари почти ничего не рассказывал о вас. Мы сильно переживали, думая, что у него до сих пор никого нет, — сказал папа, и ты чуть не подавилась. А сколько ему лет-то? Ещё скажите, что завтра помирать. Слава Богу, этот обед быстро подошёл к концу, во многом потому, что ты молчала или кивала, а Каминари особо не разглагольствовался. Провожая тебя до дома, он очень долго извинялся. — П-просто ты единственная, кому я могу настолько довериться... Это тронуло тебя и даже породило какие-то странные мыслишки, вроде: "Ничего же в этом такого не было?", что после превратились в фразу: — Обращайся, если нужно будет.Киришима Эйджиро
— Пусти! Пусти, мусор сраный! — Давай-давай, топай, шалопень малолетняя. Ты укусила полицейского, а потом пнула, а потом ещё раз укусила и ещё раз пнула, и это повторялось настолько часто, что чтобы всё же довести тебя до решетки пришлось вызывать целый наряд без пяти минут омоновцев и бригаду скорой помощи всем пострадавшим. — СВОБОДУ! СВОБОДУ! — Да заткнешься ты сегодня или нет?! — А ты подойди и узнаешь! — Да конечно, кто купится на это вообще? — Трус, — твоя улыбка приобрела оскал, а глумливое хихиканье переросло в смех. Ты прижалась лицом к металлическим прутьям, покачивая тазом, чтобы всё твоё великое удовольствие было заметно. — Трус-трус-трус-трус!! Ты не собиралась останавливаться даже после того, как мимо тебя пролетел полный кофе стаканчик, а потом башмак, а потом ещё что-то, в том числе и связка ключей от решётки... Ты подняла связку, беспрепятственно (ну, или почти) покинула клетку, не забыв пнуть налетевшего полицейского, и обходными путями вернулась домой. Киришима ворчал. — Не дёргайся, — злобно рычит он, когда ты шипишь от прикосновений спиртовой ватки к ссадинам. — Ну, я же просил, Т/и, хотя бы сегодня! — Но я не сделала ничего такого! Они- — Подралась с водителем троллейбуса, выдрала остатки волос какой-то случайной бабке на остановке, сопротивлялась задержанию, обзывала полицейских мусорами и трусами, по пути домой перевернула мусорный бак, про то, как выкинула туда телефон какого-то парня, я вообще молчу, и это "ничего такого"?! Ты надулась. — Они все были плохими людьми и поступали плохо! — А ты с ними значит, поступала хорошо? — Плохие методы против плохих! — Т/и! Ты снова надулась, скрестив руки и отвернувшись. Водитель был грубиян, бабка тоже, полицейских ты терпеть не можешь, а тот парень нагло врал своей девушке, и ему тоже было место в мусорке вместе с его телефоном. Это банальные мелочи, но они до чёртиков раздражают тебя. Киришима пытается бороться с этим, но как только появляется очередная несправедливость, герой внутри тебя воет в предвкушении. Конечно, ты любишь Эйджиро, но дать всем идиотам мира втык — равноценно. — Зая, ну прости! — ты плелась за КиришимойКейго Таками
Пёрышки зудят в предчувствии. Ты приглаживаешь птичий хохолок на голове и заостряешь яркий хвост. Там что-то блестит... Так заманчиво блестит, отражаясь в твоих зрачках... Ты пикируешь вниз, стараясь не чирикнуть, хоть это и сложно, ведь причуда делает тебя наполовину попугаем, из-за чего ты не можешь отказаться от многих природных привычек. Цепкие пальчики ухватываются за сумку какой-то случайной дамы, в желании мгновенно сдернуть её и улететь, чтобы разглядеть блестящую побрякушку внутри, но другие цепкие пальцы крепко держат её тоже и тянут в противоположном направлении. Ты прищуриваешься, поднимая глаза и тихонько курлычешь от неудовольствия. Ещё одна птичка, что ж... — Это моя корова и я её дою, — изрекает мужчина с таким же прищуренным взглядом, ярко-красными крыльями и тянет сумку на себя. Женщина испуганно озирается, обращая на вас внимание. — Это мой забор и я его крашу, — парируешь ты, дёргая сумку к себе, когда женщина предпринимает попытку всё же оставить вещь себе и смыться. — Это мое яйцо и я его высиживаю. Ты нахмурилась, а в горле что-то заурчало угрожающе. Это будет птичий бой не за жизнь, а за сумку с блестяшкой. — Это моё мясо и я его варю, — ты оглушающе щебечешь, вонзая в птица-мужчину яркие перья с хвоста, сдергиваешь с плеча дамы сумку и ускоряешься сквозь толпу. Но в полете тебя подрезают, и вы несетесь в унисон, пытаясь отобрать друг у друга сумку. Ты курлычешь так, будто рычишь. Перья красные его и разноцветные (ярко-зеленые, жёлтые) твои разлетаются в стороны, как у общипанных гусей или как на ринге петушиных боёв. И в какой-то момент ты уже готова вновь применить против него хвостовые жёсткие перья, чтобы оставить блестяшку себе, как на вашем пути появляется Таками. "Милый?!" — проносится в твоей голове, и ты резко тормозишь, как и твой соперник почему-то... — Отец? Любимая? Что происходит? — Отец?! — Любимая?! Ваши с мужчиной взгляды встретились, после упав на сумку, в которую вы оба вцепились — пальцы разжались, она упала. Таками осторожно подобрал её пёрышками и отправил в обратный полёт под ваши грустные взгляды. — Что происходит? — строго спросил он, скрестив руки. — Почему мой патруль постоянно должен сопровождаться поимкой кого-то из вас двоих, а теперь ещё и обоих вместе?! Кстати, Т/и, познакомься, мой папа. Вы виновато потупили взгляды в асфальт. Таками-старший протянул тебе руку. — Кхм, приятно познакомиться, его Папа.