Томура Шигараки
Дикая от кончика хвоста до кончиков ушей пантера, в когтистые лапы которой ты попала. Тебе не сбежать, не укрыться, ведь звериный нюх, слух и зрение способны выследить за сотни километров. Так что не стоит даже пытаться. Ты его энергетическая пища, и этот факт является скорее плюсом или баллом в твою пользу, ведь для Томуры ты не та жертва, которую он просто припас на "десерт". Ему всего лишь, так банально и так просто, нужна твоя нежность. Чтобы, когда он приходит, твою руки осторожно касались его шерсти, а после и кожи. А тонкий голос очень тихо говорил, какой он молодец, какой хороший котик... Котик, от которого он действительно мало чем отличался. И не сказать, что такая повседневность была тленом... Томура с тобой ласков, как в человечьем, так и в животном обличии. И беспощаден с тем, что приносит тебе дискомфорт (будь то человек или вещь, последние из которых, как он считал, приносят тебе дискомфорт чаще всего, поэтому после более-менее незагруженного дня нужно обязательно прийти, выбросить твой телефон или книгу, и разорвать на тебе эту помеху, в виде одежды.) А когда он устаёт, ты приносишь ему спокойствие. Чаще всего после изнурительных битв он приходит сам не свой: не говорит, чуть дышит, смотрит в пустоту заплывшими глазами; обрушивается всей тушей черной пантеры на твои колени, становится человеком и тихонько рычит, пока твои пальцы нежно касаются его головы, зарываясь в волосы, очерчивая лицо, поглаживая загривок, почесывая за ушком. И в такие моменты он становится счастливым, становится ручным. Алые глаза, которые отличают его — гибрида — от обычной пантеры, блекнут и перестают быть алыми. Становятся просто красными, багровыми, маковыми. В такие моменты он может даже улыбнулся, не оскалив зубы. И в вашем поцелуе не будет привычной дерзости, несдержанности — останется лишь нежность, неторопливость. Но ты любишь Томуру любым, наверное, потому что сама тот же волк в овечьей шкуре. Этот глупый ягненок снаружи постоянно молчит, и лишь в темноте глаза-бусинки игриво сверкают в предвкушении веселой бойни. Шигараки же очень умело комбинирует оба начала ежечасно, не дожидаясь ночи, не прикидываясь кем-то другим. Да и потешно вожаку стаи ребячиться. И ты очень любишь наблюдать за всем этим цирком, чтобы разорвать его накладную шкурку ночью. Каждый раз в бою восхищаться его техникой, восхищаться его телом — упругим и жёстким для других, ломким и мягким для тебя, словно под волчьей шкурой пряталась овца. И каждый день ты готова влюбляться в него снова.Кейго Таками
Ты очень любишь горы. Или просто смотреть на всех свысока. Когда их головы плющит давление там, наверху, а твою никогда. В их глазах страх высоты, обвала, пещер, Етти, а в твоих растапливают снег пылающие костры, и в голове гуляет ветер. Гора тому свидетель. И поднявшись так высоко, в одиночку, стоило предвидеть беду и поставить на вершинах точку. Но разве ущелье, буря и тьма способны остановить тебя? Видимо да. Ковыляя вперёд, волоча за собой ногу, ты знала, что никто тебя не найдёт, да ну и слава Богу. Быстро высоко взлетев, ты устала смотреть на мир свысока, пора изведать его дно, пусть и слегка... пока не заживёт нога... Кстати, по дороге ты спасла птенца — у него практически не было крыла... Можно назвать это новой страницей, чистым листом, началом конца, но истина остаётся проста: теперь вы вдвоём покоряете природы сердца. К черту весь мир, города, технологии вам хорошо среди гор, по душе холода, склоны пологие. И если вдруг будете там, на вершине, поищите хижину, где живут эти двое отныне. Читают книги, пьют шишечный чай, пишут рассказы на древесной коре, уходя, говорят слово "прощай", так, невзначай. Ведь это горы приглашают тебя на чай, так что, взлетать или умирать? Сам решай. Кейго — птенец — выбрал полет и ты тоже, но от опасности ничего не спасёт. Гора всё может. И в какой-то момент ей надоело: никто не дарит склонам даже галет, лишь мусор и мёртвое тело. Осунувшись с голоду, дрогнув от ярости, она решила преподать урок, на примере для ясности... Назначен день и час, всё будет сделано в срок. Гора готова подвести итог. Испуг сбивает Таками с ног. Его руки дрожат, по лбу течет пот, но он не отпускает тебя, шепча (кричать он не мог): — Я не брошу тебя!.. Твоя улыбка сквозь слезы пугает его, хоть ветер и скрыл страха лицо. Крылья отчаянно рвутся наружу, на стужу, сквозь те десять курток, дёргают несчастную тушу. Твои пальцы так медленно, словно игриво, скользят по перчаткам, но дрожат боязливо. Таками кричит и прыгает следом — если смерть всё же есть в конце, то умирать он готов только дуэтом. Чем выше взлетел, тем больнее упал, только ребенок такого не знал. Гора успокоилась, вьюга утихла, ветер исчез — стало так тихо. Миг длился долго, словно во сне. — Всё было чудесно. Спасибо тебе. — Слышит Кейго в гробовой тишине. Контакт разорвался — ты взгляд отвела, чтобы взглянуть природе в глаза. Она так жестока, но и прекрасна. Она так опасна, неясна, всечастна... Снежинки застыли, как и момент. Вы падали вниз — весь мир падал вверх. Ты закрыла глаза, решив принять смерть с наслаждением, но Кейго решил разорвать эту цепь взлета и падения. Когтистые лапы ястреба ухватили тебя и заштопанные крылья, поймав ветер, взлетели, вас вдаль от земли унося. Ты открыла глаза — где-то далеко под ногами гора, совсем рядом — облака, впереди солнца круг, в голове пустота. Душе так тепло, а телу легко, словно ты тоже птица и паришь высоко. Понять истину сказки легко: чем на дне умирать, лучше улететь далеко.Даби
Даби был зол на весь мир, лигу и Шигараки, Курогири, Твайса, Тогу в частности. Он клянётся, что как только нога его ступит на просторное поле, он сожжёт к чертям весь этот хвойный лес, где только стволы елей, ветки сосен, ели и ещё раз сосны. И ещё пихта — для разнообразия. Чтоб вас Тога и Твайс за вечную гиперактивность и желание попасть в какую-нибудь задницу. Чтоб вас Томура и Курогири за слишком быструю реакцию. — Твари вы несносныееее, отзовитесь хоть кто-нибуууудь, чтоб я вас прибиииил... — ныл Даби на весь лес. Он бродит тут уже час, если не два, (на самом деле около тридцати минут) и хоть бы одна сволочь из лиги нашлась. Но нет, все потерялись, он потерялся, этот мир потерялся. И Боже помоги тому, кого Даби найдет первым, проучит за вот это вот всё и не отвяжется до конца их "веселой прогулки по лесу, которая должна сплотить команду". — Всё. Не могу больше. Даби стукнулся лбом о шершавый ствол самой обычной на его взгляд ёлки, потому что кто вообще разбирается в названиях деревьев, в итоге потом просто сев под неё на плотный полог засохших иголок на земле. И уснул. Сны ему снились странные, а впрочем, откуда взяться нормальным, и Даби то и дело сквозь дрёму что-то буркал, разрезая воздушное пространство между собой и всем миром руками. Пока в итоге не проснулся от того, что что-то мокрое упорно тычется в его лицо. Открыв глаза, Даби обнаружил перед собой лису: зверёк тут же отпрянул, боязливо поджав хвост, но далеко не отошёл. Даби тяжело вздохнул, выставив руку перед собой и опалив до локтя — лиса дрогнула. — Лучше иди от меня к черту подальше и всем своим передай то же самое. Напряжённый момент, когда он такой весь великодушный злодей, испортило урчание его впалого (от не завтракавшего и не обедавшего) живота — Даби закатил на это глаза. Зверёк убеждал, быстро исчезнув в редких, но густых зарослях. Даби устало прикрыл глаза. Но ещё не успел заснуть, когда почувствовал, как что-то мокрое вновь тычется в его лицо. Он вжался спиной в голый ствол ели, отпрянув, когда продолговатая мордочка зверька оказалась слишком близко. Не успев задать самому себе и одного вопроса, у Даби появились новые, когда глаза метнулись к зажатой в чужой челюсти веточке с синими ягодками. Мысли, что лиса решила его отравить, он решил игнорировать. — Что вообще происходит?.. — хмуря брови, поинтересовался у себя Даби, когда зверёк дёрнул его пару раз за штанину, и после он уже послушно побрёл по лесу за ним. Нет, ну Даби знал, что животные иногда бывают сообразительнее людей (не считая Шигараки, Тоги, Твайса и Курогири — буквально все животные в сто раз сообразительнее них), но что иногда эта сообразительность переходит в гениальность даже не догадывался... Но понял и запомнил, когда...
— Где тебя носило, обожжённая скотина?! Мы обшарили весь лес! — Не твоё дело. — Шигараки, не надо!! — Твайс обхватил лидера со спины, заставив того лишь бессильно болтать ногами и руками в воздухе, вместо того чтобы прибить и тем и другим эту борзую морду перед собой. — Пусти! Пусти меня и я убью его! — кричал Томура, извиваясь в чужой хватке. Даби фыркнул и подошёл к барной стойке. Туман выразил беспокойство. — Даби, что-то случилось? Где твоя одежда? — Курогири, без вопросов, телепортни меня в лес. Кажется, я оставил там что-то очень важное...Хитоши Шинсо
— Ало? Да, твой котик позавтракал, с ним всё в порядке. — Ты пригладила шелковистые ворсинки на голове сиреневого котика между ушками и подняла миску с пола, чтобы вымыть. — Нет, что ты, никаких проблем, отдыхай. Я всё равно этим летом дома сижу, мне не сложно. — Зажав телефон между щекой и плечом, ты вывалила остатки гречки в мусор и намочила губку, чтобы оттереть размазанный по стенкам майонез. — А, что? Да, конечно, я поставила рядом с его лотком автоматический освежитель. Ну, это естественно, подруга, не задыхаться же котику в вони собственных какулек. Да, работает прекрасно, облепихой смердит на всю квартиру. — Передай, что я больше люблю хвою. И пусть проспонсирует нормальный наполнитель, я не собираюсь больше ходить в древесный или опилки. Кстати, нагаженное в твоих тапках пусть тоже оплатит. — Ха-ха, да, между прочим, да, ты ещё должна мне за обоссанные туфли. Кажется, ему не понравился наполнитель, говорит... Говорит? Он говорит?.. Ты обхватила мыльной ладошкой телефон, чуть спустив его от уха и с опаской обернулась. На стуле вместо кота сидел голый парень (слава Богу, тебе повезло понять это только по верхней части его тела.) — Что смотришь? Учить доить с rich mummy деньги, пока я жив. С губ слетел нервный смешок, когда их ровная линия скривилась. "Алё? Алё?" подруги в трубке зазвучало фоном, в глазах как-то резко стало темно, ослабшие ноги перестали держать тело, и ты сползла по дверке шкафчика под раковиной на пол, наверное, со страху, прижав телефон к груди так, что Шинсо не смог его выдернуть. Ему осталось лишь вздохнуть, подхватить со дна раковины собственную миску, зачерпнуть в неё воды и плеснуть в твоё лицо. Ты распахнула глаза, с ходу вобрав звериную долю кислорода, отчего даже уши как-то заложило. Но стоило взгляду проясниться и сфокусироваться на возвышающемся над тобой Хитоши, как вновь начала ощущаться туманность в голове. — Эй, ну хватит. Или мне снова освежить тебя? — Ты перевела взгляд с его лукавой ухмылочки на миску в его ладонях, чему неосознанно брезгливо сморщилась, поняв, из чего тебя ополоснули и сколько часов теперь придется отмокать в ванне, пытаясь отмыться от этого воспоминания. Но глаза случайно соскользнули вбок, щеки вспыхнули, зрачки сузились, рот открылся, в комнате стало душно. — П-П-П-ПРИКРОЙСЯ ЧЕМ-НИБУДЬ!! Хитоши изогнул брови, опустив глазки туда, куда только что смотрели твои, (которые сейчас ты спрятала в ладонях) и усмехнулся. — А что такого? Тебя же устраивало, когда всё было типо скрыто под мехом. Неужели ты думала, что я под ним одет? — Сейчас не устраивает! Прикройся!! — завизжала ты, опасливо разомкнув пальцы, чтобы нащупать на столешнице над головой полотенце и запульнуть им в такого надменного, наглого и, Господи прости, голого Хитоши. Шинсо это рассмешило ещё больше. Он не потрудился поймать полотенце — оно упало на пол — и лишь облокотился локтями о столешницу. Твоё лицо стало горячее, и задышала ты чаще, когда его спина выгнулась, голова запрокинулась, а ноги вытянулись в ленивой потягушке, и взгляд невольно, но упёрся в наиболее смущающее тебя место. — Ой, да ладно, стесняшка нашлась. Видел я, как ты танцуешь в душе. Зачётная задница, кстати, ни у одной кошечки не видел такой. Возможно только великое смущение позволило твоему возмущению достигнуть апогея, и ты, яростно взвизгнув "АХ ТЫ", подхватила полотенце с пола и шлепнула им парня. Хитоши мгновенно сгруппировался, словно бы поджав хвост, зашипел, но после последовательных и вполне четких ударов полотенцем по морде, драпанул от тебя с кухни. Будучи человеком очень сложно найти себе укрытие, поэтому Шинсо поспешил стать котом и забиться под кровать, на которую ты бессильно рухнула, продолжая, будто в конвульсиях, махать перед собой полотенцем и шептать осипшим голосом: — Стой, зараза, стой!.. Когда Хитоши перестал слышать твои проклятия и слышал лишь тяжёлое дыхание, немного боязливо, его макушка и пара глаз показались из-под кровати. — Послушай, давай заключим сделку: я не говорю своему человеку, что вместо дорогого корма ты кормишь меня гречкой, а ты не скажешь ей, что я могу... быть иногда не котом... Идёт? Твой взгляд метнулся к сиреневой макушке (вопрос, почему шерсть кота такого странного цвета, отпал). — Ну, спасибо, подруга, за подарочек на лето... — вместо ответа, просипела ты. Шинсо мгновенно оживился, показавшись из-за края кровати почти до пояса и, промурчав: "Расценю это, как да," подполз к тебе. И это лето определенно предвещало быть самым необычным в твоей жизни. Зная присущую котам наглость и зазнайство конкретно этого, в первый же день ты очертила жёсткие рамки: — Короче, уговор уговором, но хозяйка здесь я. Не нравится наполнитель — ссы на улицу, можешь прямо с окна, или ходи в человечий туалет, НО ЧТОБЫ АККУРАТНО. Не нравится жрать с пола, вообще кормить не буду, или ешь со мной за столом, как человек, НО ТОЛЬКО АККУРАТНО. Будешь орать на кошачьем, ходить голышом и искать проблемы на свою мохнатую задницу, отвезу к ветеринару. Понял, котик? Хитоши сглотнул, нервно закинув ногу на ногу, ведь внезапно вспомнил, что тебя больше всего не устраивает. Ты откопала в шкафу старые штаны и футболку своего бывшего, что хотела пустить на тряпки, подчеркнув специфику его характера, и, наконец, смогла спокойно выдохнуть. Пожив с тобой каких-то две недели, Шинсо понял, как хорошо быть нахлебником и заскучал по своей rich mummy. Хоть его жизнь не сказать, что сильно поменялась. Единственное отличие — теперь он больше был человеком, чем котом, соблюдая все твои требования, а в остальном всё по-старому. И ты тоже стала отличием — когда это случилось, лето стало лететь невероятно быстро. За порог твоей квартиры он вышел с боем: выдрал пару клоков из пустой головы своей настоящей хозяйки, расцарапал твой линолеум, описался на коврик, но его всё же вынесли. И, вцепившись когтями в чужое плечо, совсем не родное плечо, по дороге от подъезда до машины, его глаза отчаянно искали твои, но окно было зашторено, и ты плакала внутри. Прошла осень, наступила зима — Хитоши продолжал каждый день вспоминать тебя. Он попытался сделать эту жизнь похожей на ту: ластился к рукам хозяйки, просился на улицу, садился со всеми за стол, пытался ходить в унитаз, но не получал отдачи — в ответ не давали теплоты, а только ещё больше корма, да и пожалуй всё. И внезапно Шинсо понял, что тут его даже не гладят. Раньше он не замечал этого и даже наоборот не давался в руки в редкие случаи тактильного контакта, в основном с целью сделать очередное селфи с котиком. А сейчас тосковал по твоим теплым ладошкам и горячим обнимашкам. Даже по несильным, шутливым шлепкам полотенца и угрозам за то, что он случайно сделал не так. А дорогой корм оказался мерзким. Он скучал по кашам и супам, которые впервые попробовал с тобой. А ходить по-кошачьи и вылизываться он, оказывается, отвык и теперь делал это с большим трудом, скучая по человеческому душу, ванне с вкусной пенкой и твоим словам о его смешной походке. В какой-то такой момент очередного наката грусти, когда он степенно постукивал о подоконник хвостом и понуро наблюдал за снежинками за стеклом, входная дверь открылась (это его не заинтересовало), и из прихожей донёсся твой голос. Шинсо навострил уши, не поверив им. — Чмоки-чмоки, Т/иии! Рада тебя видеть, давай разувайся, проходи-проходи! Всё уже готово! — Здравствуй, Е/и, спасибо. Это тебе — они с кремом и карамелью, как ты любишь. Я... не хотела стеснять, говорила же не стоит- — О Боже, обожаю кексики!! Что значит не стоит?! Ничего не знаю! Проходи, мой руки, садись за стол. Ты уже сколько по гостям не ходила?! Напомнить?! Всё, давай, без разговоров. — А, ха-хах, эм, ладно-ладно, не толкай. Ааа... Где мо-твой коти-кот?.. — Да не знаю, спит где-то, ванна направо. Хитоши поспешил спрыгнуть с подоконника, перелетев в прыжке полкомнаты, и, ударившись о чьи-то ноги и косяк двери, когда на повороте занесло, влетел в ванну. Ты дрогнула, когда в объятиях тебя стиснули крепкие руки и в шею уткнулся вездесущий нос, и поджала губы, скривив их в слабой улыбке, чтобы не заплакать. — Как дела, Хитоши? Шинсо потерся носом о твою шею, вдыхая знакомый аромат духов, привычно еле уловимый и не почувствовал, как ты осторожно протиснула между его наготой и одетой собой большое полотенце. — Забери меня домой... — Но ты дома, Хитоши. Он мотнул головой. — Мой дом с тобой. Губы дрогнули, и ты почти заплакала, но вновь поджала губы, вытянув кривую линию улыбки, и повернулась, обхватив мокрыми ладошками его щёки. Сиреневые глаза нежно смотрели на тебя, привычно большими, черными, глубокими зрачками. Ты поднялась на носочки, чтобы легко коснуться губами его переносицы и упереться лбом в его. — Хорошо, котик, не переживай, я заберу тебя, но... придется снова играть по моим правилам. Шинсо улыбнулся. — Теперь я не могу жить без этих правил. Ты вздрогнула в руках Хитоши, одновременно с ним, повернув голову на дверь, за которой внезапно прозвучал голос: — Т/и, тебе там нормально? — А-эм, д-да, всё хорошо! Сейчас выйду! — Ты сделала шаг назад, заставив Хитоши вернуть к тебе обеспокоенный взгляд. — У тебя есть какая-нибудь одежда? Сиреневые брови Шинсо нахмурились, и глаза метнулись в сторону корзины для ношенных вещей. С одной стороны, как хорошо, когда у твоей подруги есть муж. — О, Т/и, ну слава Богу, а то я уже начинала волно- кто это? Ты нервно сглотнула, натянув улыбку на щеки. — И-извини за внезапность... Э-это мой п-парень Х-Хитоши... Шинсо сладко ухмыльнулся, нагло уложив ладонь на твоё бедро, чтобы толкнуть к себе ближе. Ты мысленно хлопнула себя по лбу, когда глаза подруги поползли на лоб, а брови оказались ещё выше. И пусть Шинсо были не очень эти шорты с майкой, произвел он фурор такой, словно был в дорогом костюме. Благо богатенькая подружка не помнит все вещи своего мужа и последнего сейчас не было дома. И завершение операции по спасению твоего котика можно было начинать считать успешной, когда вы с Шинсо попрощались с подружкой, которая не заметила пропажи кота, и отбежали ровно на четыре остановки от её подъезда. — Что-то мне подсказывает, что я поступила не хорошо... — задыхаясь и шатаясь от продолжительного бега, давила из себя ты рядом вполне себе не уставшему Хитоши. — Нормально ты поступила, я бы даже сказал героически. Погнали отметим мой переезд, из вон той кафешки пахло рыбой! Ты посмотрела в сторону, куда указывал Шинсо, вернула взгляд к своим подгибающимся коленкам и покачала головой. Но наглого котика это не остановило. Хитоши фыркнул, подхватил тебя на руки и понёс в кафе. — Кстати, ты не забыла, что как всегда угощаешь? — Ввожу новое правило: все особи мужского пола, которые живут со мной, обязаны ходить на работу, зарабатывать деньги, кормить себя и... и меня... Шинсо изогнул брови. — Но ведь из мужчин у тебя только я... — И после твоего многозначительного взгляда для него многое стало ясно. — Оу... Это... Это не хорошо...Денки Каминари
Ты просто шла по мосту, когда прогремел взрыв и бетон под ногами стал распадаться. Крик утонул в грохоте и всплесках, когда куски асфальта, машины, большие железки обрушивались в воду. Перед глазами всё кружилось, мир переворачивался, ты падала быстро и стремительно, пока сама же не стала очередным всплеском. Наверное, тебе не повезло всё это время оставаться в сознании, ведь любую катастрофу намного лучше пережить во сне. Потом открыл глаза и всё уже в порядке, останется лишь зализать раны и расспросить, а что всё-таки случилось. И так намного легче, чем как сейчас, когда тебе до смерти страшно, а вокруг темно и опасно. И в какой-то момент ты перестала сопротивляться воде. Во многом потому что боялась в суматохе напороться на что-нибудь, что всё ещё падает сверху. Но тебя никак не выталкивало наружу (в принципе, наверное, это комплимент от воды, раз такое, как ты, всё же тонет, а не всплывает...) Воздух кончался, точнее, уже закончился — лёгкие были совершенно пусты. Было больно бороться с желанием открыть рот и вдохнуть поглубже. И больно чувствовать, как изнутри давят кости от недостатка кислорода. В панике ты слова начала трепыхаться. Глаза нервно метались по темно-синему пространству, пузыри то и дело просачивались из рта, а конечности дергались ни вверх, ни вниз, а просто так. Пока спустя пару секунд панику не сменил ужас от того, что что-то стремительно плыло в твою сторону. Челюсти этого что-то быстро добрались до тебя, вцепились в руку и потащили наверх. Глоток свежего воздуха был долгожданным. В глаза резко ударил свет, а в заложенные уши врезались звуки. Дышать глубже не позволяла вода, сжимавшая твою грудную клетку словно в тисках, словно не желая отпускать. Ты перестала бесцельно барахтаться на поверхности, когда пёс, который и оказался этим что-то, погрёб к берегу и потащил тебя за собой. Бессильно рухнув в сырую траву, ты с трудом вдыхала, кашляя водой. Под тобой очень быстро образовалась лужица из мокрой травы и жидкой грязи. Тяжёлый взгляд поплыл в сторону, смутно различая очертания полуразрушенного моста, каких-то зарослей, где ты очевидно лежала и полицейские мигалки где-то вдалеке. И истекающий кровью пёс. Его грудь вздымалась тяжелее и реже твоей, во время натяжения кожи просвечивали ребра. Он вывалил язык из рта, хрипя. Ты нашла в себе силы встать на четвереньки и подползти к нему, чтобы осторожно коснуться пальчиком сухого носа и очертить взглядом глубокую царапину у виска. Сил в тебе не было, но сдаваться ты не собиралась и поволокла себя с собакой в сторону полиции. Слуги народа сработали оперативно: вас быстро погрузили в скорую помощь и доставили в больницу. Возможно, ты выглядела немного контуженно, но себя такой точно не чувствовала, ощущая лишь любопытство к тому, почему пса тоже привезли в человеческую больницу. — А где- — Уборная вон там. — Мужчина в белом халате поначалу не обратил на тебя особого внимания, но видимо краем глаза заметив, что ты была в больничной пижаме, отвлекся от своих дел и направил свой предельно серьезный взгляд в твою сторону. — Почему вы встали? Кто вам разрешил? Идите в палату и ждите обхода. Этот врач наивно предположил, что затолкав тебя обратно в палату решит одну из своих проблем. Но он даже подозревал, что лишь подогрел твоё любопытство. Осторожно выглянув за дверь вновь, но уже через пару минут, ты огляделась и на цыпочках подкралась в соседнюю палату. И кто бы мог подумать, что вместо собаки на кушетке будет лежать парень. (Хоть, в общем-то, такие мыслишки тоже закладывались в твою сообразительную голову.) — Эй... эй, ты спишь?.. — издалека поинтересовалась ты, перейдя на полушёпот. Парень поморщился, чуть повернув голову в твою сторону и приоткрыв глаза. Ты просеменила ближе. — Ох, это ты! Всё в порядке? Что сказали врачи? — хрипло сорвалось с его губ. Ты спешно приложила к своим указательный палец, призывая его быть тише. — Это я у тебя должна спрашивать... Как ты, пёсик? Парень чуть улыбнулся на твоё лукавство, указав глазами на повязку на своей голове. — Сказали, мозгов у меня и так нет, так что волноваться не за что. Ты нахмурилась. — За что они так?! Парень пожал плечами. — За то, что полез спасать тебя. У меня пока нет лицензии, да и... сенсей считает это необдуманным поступком. — Спасение человека "необдуманный поступок"?! Как в такой ситуации вообще можно о чём-либо думать?! Это несправедливо! Ты настоящий герой! Спасибо тебе, кстати... Больно? Ты потеряла собственный висок, словно бы у самой там была повязка, парень снова пожал плечами, неопределенно ответив: "С обезболивающим нет". И примерно после этих слов начались твои похождения в эту палату. А спустя неделю доктора перестали с этим бороться и даже не возмущались. Ты таскала Денки еду со столовки, читала книжки, журналы или помогала дойти до окна, чтобы полюбоваться на небо, звёзды. Вам нравилось проводить время вместе. И вскоре, самым смущающим из всех ваших взаимодействий стало держаться за руки. Вы бледнели и краснели, переставали дышать и слышать, лишь чувствовали чужие пальцы в теплых ладошках. На вторую неделю тебя выписали, но ты не перестала к нему приходить, а Каминари не перестал тебя ждать, пока в какой-то момент глаза не уткнулись в пустую кушетку. — Где-г-где пациент из второй палаты?! — выбежав в коридор и врезавшись в стойку для регистрации, просипела ты, забывая смахнуть непослушание косички с плеч. — Выписали сегодня утром, — небрежно бросила медсестра, не подняв глаз с бумажек в руках. На недержащих ногах ты вышла из больницы. Словно снова окунули в воду, словно снова под ногами рассыпался бетон. Не отрывая взгляд от собственной тени, ты брела в неизвестном направлении, пока мир внезапно не перевернулся и глаза не увидели небо. И пса. Мокрые, мягкие лапы упирались в асфальт у ямок твоей ключицы, а острые зубки сжимали букет, пропуская кислород маленькими порциями. — Профти, я шак бояфся опофдать... — постепенно краснея, промямлил Денки, став человеком, но продолжая держать в зубах букет и стоять над тобой. На лице прорезалась улыбка. Ты дотронулась пальцами левой руки до его горячей щеки, провела вниз, подцепив немного обслюнявленные стебельки цветов, и прижала их к груди. — Они красивые, — глубоко вдохнув пряный аромат, сказала ты пред тем, как чуть податься вперёд, легко коснувшись губами чужих, и тут же уложить голову обратно на асфальт, рассматривая удивлённое, розовеющее лицо над собой. — Спасибо.Бакуго Кацуки
— Т/и, что случилось? — подозрительно щуря глаза, спрашивает мама, переглянувшись с папой, когда ты, нервно бегая глазами, прерывисто дыша и сильно волнуясь, открыла им дверь. — Д-да так... хах, ээ... п-паук т-там... — Какой паук? — Вооот такой, — ты изобразила руками минимум земной шар, что, слава богу, не вызвало ещё больших подозрений. Мама фыркнула: "Как можно, боясь насекомых, жить в этой дыре", и ты не стала её поправлять. В этот раз тебя даже не возмутило ключевое сравнение Саванны с дырой. Стоило маме сделать шаг за порог, как ты поспешила перекрыть ей путь, выхватив из рук пакет с вкусняшками. — В этот раз я сама! Родители, к твоему счастью, не стали уточнять почему, лишь одарив тебя подозрительными взглядами. Возможно, они не без основательно предположили, что в твоём доме вновь поселилась какая-нибудь африканская тварь и не захотели это проверять. А ты, впрочем, не имела желание убеждать их в частичной правоте. — Наконец-то! Где тебя черти носили?! — рявкнул Бакуго, морщась, когда ранение отдало звонкой болью на резкое напряжение мышц. Ты цокнула, запульнув в него пакетом. Типичный баран, с чего он вообще может становиться львом? Львы мягкие, игривые, серьезные, может немного резкие, но никак не импульсивные и вечно злые. Уж тебе ли — заслуженному ветеринару всея Саванны — не знать. Однако к такой животной находке, как подстреленный браконьерами Бакуго, ты относилась, как к бесценному опыту. Да и просто было увлекательно наблюдать за поведением упрямого хищника в неволе. Он забывается и даже будучи человеком может ходить на четвереньках, рычать от недовольства, встряхиваться и вылизываться. И так забавно наблюдать, как он потерян и смущён тем, что абсолютно ничего не понимает в медицине. И ты пока не хочешь ему говорить, что в маленькой штанцмарке на плече нет ничего серьезного. Но со временем Кацуки, кажется, даже стало нравиться жить у тебя. Хоть и на охоту он по-прежнему выходил сам, несомненным плюсом было вычёсывание гривы и собственная подушечка у камина. И Бакуго скрывает своё недовольно, когда к тебе привозят других животных и ты забываешь одаривать его своим вниманием. Но ты замечаешь такие его приступы ревности, которые, впрочем, не заметить очень сложно. Это же просто котенок. Большой, капризный котёнок, моська которого становится слишком милой выражая обидку. Поймав печаль, Кацуки не выходит из состояния льва, сердито хмурится, упрямо не ест, раздражённо машет хвостом и нарочно демонстративно громко топает, проходя мимо с пищей в зубах после охоты. Тебе остаётся лишь тихонько хихикать, дабы ещё больше не оскорблять зверя. Помириться с ним очень нелегко: у тебя есть целая церемония для этого. Начать нужно с тщательной уборки помещения, пока его нет дома, ведь Бакуго очень придирчив к чистоте. Следующим действием станет готовка — его любимые мясные блюда, жирные, острые, жгучие, которые тоже стоит успеть приготовить и оставить рядом с его подушечкой в красивом блюде, пока хищник не вернулся. И как завершающий этап: дождаться, когда он придёт, уляжется у камина, тихонько подкрасться сзади, (наивно полагая, что Бакуго тебя не услышал) и внезапно и крепко обнять. Кацуки недовольно рыкнет, отведя взгляд от потрескивающих дров в камине на ночной пейзаж за застеклённой стеной, но всё же обратится человеком, уложит тебя на свою грудь и будет осторожно перебирать прядки волос весь остаток ночи. А завтра тебе снова привезут новых животных...