Скажи мне, что делать

В эту ночь

— Сладость или сладость? Тамаки тепло улыбается, рассматривая довольных, разнаряженных Хадо и Эри, застывших с вытянутыми корзинками на пороге его палаты. — Но у меня совсем нет конфет... — чуть смущаясь, тянет он. — Мы предлагаем, а не просим, дурачок. Эри хихикнула, привстав на носочки, чтобы поднять выше свою корзинку в форме тыковки. Амаджики порозовел только гуще, кинув пару неосторожных взглядов на радостную Хадо. Он выудил из её корзинки одну конфетку и присел на корточки, чтобы взять столько же у Эри. Её улыбка растянулась до ушей, она запрыгала на месте, потянувшись к Амаджики. Тамаки неловко приобнял её, чувствуя на себе чуткий взор Неджире. — Мы тебя не разбудили? — она осторожно присела на стульчик около его кровати, усадив на колени Эри, когда Тамаки присел на край. — Нет, мне сегодня не спится. Он перевёл взгляд к окну, за которым красовалось чистое черно-синее, словно чернильное, звёздное небо. Сегодня ночь Самайна и на улице шумно, хоть Амаджики от оживленной дороги и отделял прибольничный дворик. Он читал книгу, не страшную, а очень даже уютную, хотя Хадо, будь рядом, наверняка выбрала бы что-то более эпичное. Тамаки думал о ней, о Мирио, об Эри; думал, как они там, не сомневаясь, что всё хорошо. И всё-таки... это первый Самайн, который они проводят не вместе. — Я очень рад, что вы здесь... спасибо. Хадо пожимает плечами, растягивая на щеках самую искреннюю свою улыбку. Она приняла решение прийти в ту же минуту, когда доктор сказал, что Тамаки с его травмами придется провести несколько недель в больнице, и праздник, естественно, он пропустит. Она знала, что Амаджики слишком стеснительный, чтобы признаться, что от этого ему невыносимо грустно, и что здесь невыносимо скучно, поэтому успешно игнорировала все его россказни в звонках про то, что всё нормально. (Хадо опустила взгляд на лежащую на тумбочке книгу, по одному названию поняв, что здесь ещё скучнее.) Но за окном стояла ночь Самайна, когда обитатели трясин, порождения Хеллоуина вылазят из теней на свет зажжённых в тыковках свечей. Она постаралась с костюмом Эри, уделив в нём внимание всему, но позабыла о своём костюме и оделась в первое, что попалось на глаза. Как ни странно это оказалась аптечка, забитая до отказа бинтами. И Хадо лишь мило улыбнулась, когда Тамаки нежным взглядом огладил изгибы её фигурки, вернулся к глазам и сказал: "Красивый костюм. Он... о-очень идёт тебе..." Амаджики залился краской, отведя взгляд сразу после произнесённого. Он не знал, что это за костюм, предполагал, что мумия?, но не мог не восторгаться тому, как элегантно смотрятся окружившие её тело бинты, а пышная юбка, затянулся лентой на талии, только подчёркивает изящность фигурки. — Тамаки, о, Боже, неужели это ты! — Хадо прикрыла глаза, растянув на щеках улыбку и наклонила голову вбок, шепнув: "забыла предупредить о нашем маленьком сюрпризе". Мирио ворвался в палату, раскинув руки для объятий, в которые спешно заключил горячо любимого друга. — Хорошо выглядишь, когда выписка? Амаджики мягко ухмыльнулся Неджире и перевёл взгляд на Тогата. — Послезавтра придёт доктор, а там посмотрим. — Бро, держись, нам тоже без тебя ужасно скучно! — Мирио взял на руки Эри, подбросив её в воздух и поймав. Хадо встала со стула, присев на край кровати рядом с Тамаки, чтобы уступить другу место, ведь она всё ещё помнит об его небольшом переломе ноги. Мирио лучезарно улыбнулся, улыбнулся так, как это делал всегда. Его костюм был то ли вампира, то ли палача, то ли какой-то другой нечисти в плаще со стоячим воротником. Он прихрамывал, но ходил, выписавшись из больницы сразу после Неджире, получившей лишь неглубокие порезы да царапины. Тамаки, как уже известно, остался куковать в палате один, грустно вздыхая и ночи напролёт думая о том, сколько всего упускает. Моменты их общения, праздник, совместные прогулки... всё пролетает мимо него с удивительной скоростью, по крайней мере Амаджики был в этом уверен, не зная, насколько нечастыми и безрадостными стали посиделки Хадо и Мирио без него. Пока Тогата отвлёкся на Эри, Неджире позволила себе чуть отвлечься на Тамаки. Сохраняя прежнее выражение лица, она осторожно опустила руку на его ладонь и крепко сжала тонкие пальцы. Щёки Амаджики вспыхнули, взгляд метнулся к замку рук, потом в пол, потом вновь вернулся к замку рук. Он перестал дышать на какое-то время, но всё же опомнился и, стараясь не выдать их некий близкий контакт, постарался перестать поглядывать на их руки и отчаянно краснеть. Мирио обратил внимание на эту мелочь, но не стал его заострять, в конце концов он прекрасно понимал и даже одобрял этот жест, ведь с больничной суетой и временной, но невыносимой разлукой, они как друзья-то стали меньше общаться, а уж отношения Хадо и Тамаки и вовсе приобрели трещинку. Мирио поспешил распрощаться и оставить их одних, игнорируя ярое желание обговорить с другом все прошедшие новости. Им с Хадо тоже есть о чём поболтать... Улыбка спала с лица Неджире, как только он ушёл. — Как ты? — обеспокоенно спросила она, нежно коснувшись ладонью его заклеенной пластырем щеки. Тамаки смотрел на неё с не меньшей любовью. Перед его глазами, кроме её глаз, всплывали картинки того, как они вместе читали книги перед сном, гуляли в парке, катались на аттракционах, если мороженное в жаркий день и пили её любимый капучино по утрам. Он любил её и любил эти моменты так же трепетно, как любил её мягкие касания. Сердце Хадо сделало беспокойный кувырок, когда его тёплые губы аккуратно накрыли её. Поцелуи Амаджики всегда были её секретиком, её зависимостью, чем-то таким, чего она всегда не ожидает, но очень сильно ждёт. Робкие, дрожащие, поддающиеся. Ей всегда хотелось большего, чего-то более ощутимого, но не хотелось спугнуть эту неловкость, тревожность, невесомость. Как что-то таящееся и волнующее. Она отчаянно и громко выдохнула, когда он отстранился, побоявшись переборщить с настойчивостью, которой у него никогда не было. Он бы не стал настаивать, если бы Неджире вдруг отказалась, он бы ушёл и не вернулся, если бы она этого хотела, он мог сделать очень многое ради неё. Хадо прикусила пухлую губу, скользя взглядом по его смущённому лицу. — Я скучаю по тебе... — Хадо провела большим пальцем по косточке его щёки и улыбнулась, почувствовав горячую кожу. Его губы оказались такими же горячими: Неджире поняла это, когда коснулась их, так же осторожно и нежно, как это обычно делал он. Однако она не была настолько пугливой, (просто не умела быть такой) поэтому её попытка оказалась неловкой. Тамаки улыбнулся, осторожно уложив одну ладонь на её щёку, а вторую на руку, чтобы сдвинуть её на свой затылок. Неджире послушно зарыла пальцы в чужие волосы, подавшись вперёд, когда Тамаки тихонько промычал от удовольствия. Она чувствовала вкус медикаментов на языке, чувствовала пожар на своих щеках и его, чувствовала неловкую страсть его движений в желании большего. Хадо выдохнула в его губы, заглядывая в надежде смотрящие на неё глаза. — Люблю тебя... Поправляйся. Оставив ещё один быстрый поцелуй на его губах, Неджире ушла. Тамаки спешно поднялся с кушетки, подошёл к окну и выглянул во двор. Мирио с Эри подняли головы и, радостно улыбнувшись, помахали ему. Тамаки тоже улыбнулся и помахал в ответ. Когда у крыльца появилась Хадо, его улыбка стала мягче. Вокруг Неджире образовался несильный вихрь, она поднялась до уровня его окна и послала воздушный поцелуй, нарисовав в воздухе сердечко. — Я тоже люблю тебя, — шепнул Тамаки, приложив ладонь к окну.