***
— Арс, вставай. Тяжёлая рука на плече, легкое потряхивание. В нос ударяет запах табака с ментолом. Арсений вздрагивает и разлепляет глаза, стараясь сфокусироваться, что выходит отнюдь плохо. Но даже так он размывчато видит высокий силуэт, возвышающейся над ним. Футболка ярко-розовая, на голове черная кепка, из-под которой торчат светлые волосы, через плечо перекинут рюкзак. Зрение потихоньку приходит в норму, и теперь Арсений может полюбоваться не только на детали гардероба силуэта, но и на его зелёные, как летняя трава, глаза. Видимо Арсений настолько нелепо выглядит после сна, что у силуэта на лице улыбка до ушей появляется, а заразительный смех по всему микроавтобусу разносится, вызывая у Попова невольную улыбку. — Блять, Арс, ты б себя видел, — Шастун зажимает пальцами переносицу, продолжая смеяться. — Больше я место твоё не займу, смотрю, тебе нужнее. Выглядишь хуево! У Антона мимика такая, да ещё и смех его этот заразительный, улыбка, глаза искренние, что Арсений, сам не замечая, залипает в который раз. Антон Шастун — человек-солнце. И пусть он может быть серьезным, скромным, сомневающимся в себе и в том, что он делает, но солнцем он быть не прекращает. С такой улыбкой и лучиками-морщинками в краешках глаз нельзя не быть солнцем. Антон, всё ещё посмеиваясь, выходит из автобуса, чуть не ударяясь об потолок машины из-за высокого роста. Столько гастролей у них уже было, столько совместных поездок в этом микроавтобусе, а всегда происходит одно и то же: любимая Антону в детстве «Растишка» играет с ним злую шутку — вымахал так, что шишек на голове не сосчитаешь. Настолько их там много. Арсений потягивается, встаёт с кресла и достаёт сумку из багажника над сидением. Неожиданно для себя он так хлопает дверцей, что сотрясается весь автобус, но Арсения это, на самом деле, мало волнует. Его волнует только то, что он всё ещё невыносимо хочет спать, хоть и проспал восемь часов. Да что там проспал? В сидячем положении нормально уснуть у него толком так и не получилось, поиграл, так сказать, в Мать Терезу. За окном уже вовсю светит солнце, хотя время только шесть утра. С улицы, через открытую дверь автобуса, дует прохладный утренний ветер. Буквально через пару-тройку часов жара нападёт на Москву так, что дышать нечем станет, охладиться можно будет только бутилированной водой из магазинных холодильников или, если уж вы при деньгах, лимонадом в парках. А самый лучший вариант из всех возможных, по мнению Арсения уж точно, — остаться дома, включить кондиционер и проваляться в кровати до вечера. Это не в его стиле, конечно. В его стиле — пойти сейчас погулять и наделать новых фотографий, но настроение совсем не то. Вообще, подобная жара для москвичей — что-то сродни чуду, поэтому вряд ли кто-то из них будет действовать, как планирует Арсений. Всё же, не каждый год в Москве подобное лето. Мужчина перехватывает сумку на плече поудобнее, зевает и выходит из автобуса, жмурясь от яркого солнца. В нос ударяет свежий, пока ещё прохладный, воздух. Арсений вдыхает глубже и слегка разминается от долгой поездки. На небе ни единого облачка, что мужчину больше расстраивает, а не радует. Он достаёт из кармана кожанки чёрные солнцезащитные очки и надевает, пытаясь спрятаться от яркого светила так, как может. Их автобус припарковался прямо у Главкино. И, честно говоря, Арсений даже успел соскучиться по этому месту и бесконечным съёмкам. — Парни, сейчас решаем, — начинает Стас, стоящий в двух шагах от Арсения. — Мы либо заселяемся в любой отель на несколько часов, там отдыхаем, после едем выступать в «Зелёный театр»… Либо вы сейчас все разъезжаетесь по домам, отдыхаете там, а позже мы уже встречаемся с вами на месте, — по домам, значит. А где у Арсения дом-то? В Питере, вроде, только они уехали оттуда восемь часов назад. Хотя, квартиру Матвиенко тоже можно считать своим домом, там ему рады всегда, вне зависимости от ситуации, времени года и занятости. Серёжа, всё ещё сонный и лохматый, укутанный в лёгкую куртку, подаёт голос: — Мне откровенно похую. От подобного ответа Арсений усмехается. Всё же, такая дерзость от Серёжи ожидаема, особенно, когда он в подобном состоянии. И Арсений с Серёжей даже может согласиться. Всё-таки, в такую рань сложно что-то решить, когда ты сам ещё толком не проснулся. Арсений поворачивает голову и смотрит на Диму, присевшего на тротуар. Тот, прикрыв рукой глаза от палящего солнца, что-то печатает в телефоне. Позов, на самом деле, из всей компании, вышедшей из автобуса, выглядит самым бодрым, и черт его знает, почему так. Он самым первым выскочил на улицу и сразу полез в телефон, только на пару минут отвлёкся разок, помогая Оксане с вещами. — Поз, ты че думаешь? — снова подаёт голос Стас, пытаясь услышать хоть от кого-то вразумительный ответ о том, куда им деваться из Главкино. Дима что-то быстро набирает на телефоне, откладывает его к ногам на асфальте и поднимает взгляд на Стаса, всё ещё продолжая прикрывать глаза рукой. Солнце-то никуда не делось. Как и не нашлось решение, что им делать дальше. Мужчина вздыхает и на пару секунд зависает, о чем-то задумываясь. — На самом деле, — начинает он. — Я бы сейчас поехал домой, детей давно не видел, да и по Кате соскучился я после этих концертов, хочется прям сейчас с ними встретиться, — он бросает мимолетный взгляд на телефон в ногах. — Думаю, Шаст со мной согласится. Шаст, не ожидавший, что его вообще упомянут в разговоре, оживает. На телефон приходит очередное уведомление, которое на этот раз он просто мимолётом смотрит, но игнорирует, возвращая своё внимание на коллег и друзей. — Я с Позом согласен, — он кивает, поправляя кепку, съехавшую немного набок. — Меня Ира дома ждёт, сообщений тыщу уже прислала с вопросами, когда я буду, поэтому я бы лучше домой поехал. От упоминания Ирины Арсений хмурится. Сам не знает, почему, но брови сами опускаются, а губы сжимаются в тонкую полоску. Что-то внутри замирает, застывает, а после резко пропадает, оставляя после себя холод и заставляя Арсения вздрогнуть, будто его окатили ледяной водой. Он кладёт руки на лицо и растирает, а затем, поднимая взгляд, смотрит на Антона. Тот стоит, руки в карманах широких штанов, на лице легкая улыбка. Шастун выглядит расслабленным и выспавшимся, в отличие от остальных. На скулах небольшая двухдневная щетина, потому что не брился все два дня концертов в Питере. И Арсений правда не может понять, что с ним происходит в последнее время. Хотя, кому он врёт, всё он понимает. Антон давно кажется ему красивым. Действительно красивым, даже чересчур, да и, в принципе, не только ему так кажется, фанбаза у Шастуна достаточно большая. Но конкретно сейчас Арсения мало волнуют чувства тринадцатилетних девочек, мечтающих выйти замуж за Антона, потому что у него у самого довольно странные мысли. А ведь он думал, что всё прошло. Почему снова болит, как несколько лет назад? Арсений пытается расслабиться, глубоко втягивая воздух в легкие. Тело всё ещё дрожит. Он натягивает на лицо дежурную улыбку и снова переводит взгляд на Стаса, перед этим удостоверившись в том, что никто, кроме него самого, не заметил резко сменившихся у него эмоций. И ведь правда, никто и не заметил. Дима снова лезет в телефон; Серёжа, чуть ли не с одним приоткрытым глазом, облокачивается на автобус, откидывая голову; Оксанка копается в своей сумке; а Стас… А что Стас? Стас, как и Арсений, обводит всех долгим взглядом и вздыхает: — Ладно, я понял, — он заводит одну руку за голову в раздумьях. — В таком случае, разъезжаемся, а в пять часов встречаемся в «Зелёном театре». И, ради всего святого, не забудьте адрес, — в умоляющем жесте складывает руки. — И одежду тоже не забудьте. Последняя брошенная фраза была адресована явно одному единственному человеку, который сейчас, если не вызовет такси, уснёт прям здесь, на асфальте, развалившись у автобуса. Серёжа на эту фразу даже бровью не повёл, просто попытался побольше приоткрыть глаза, но было тщетно. От этой картины Арсений слегка посмеялся, удивляясь своему лучшему другу, ведь Матвиенко в данный момент не волновало ничего: ни вызов такси, ни слова Стаса, ни предстоящий концерт на севере Москвы, вообще ничего, кроме сна и мягкой подушки. — Серёг, — Стасу ясно дали понять всем своим видом, что его проигнорировали, но попыток достучаться до оппонента он не оставил. — Серёг, я тебе говорю вообще-то. Матвиенко еле приоткрывает глаза и немигающим взглядом смотрит на коллегу. Арсению всё ещё смешно. — Я понял, — отвечает он, причмокивая и снова закрывая глаза. — Что ты понял? — Всё, — коротко и ясно, и не важно уже, какая там просьба была у Стаса. От такого ответа Шеминов впадает в осадок, но на лице всё же появляется улыбка от такого Матвиенко. — Что всё, Серёж? Смех Антона слышно за версту. Да за какую там версту, он стоит буквально в трёх шагах от Арсения, но тому кажется, что этот смех заполоняет всё вокруг. И Попов правда старается не концентрировать внимание на этом, предполагая, что, если он сейчас у Серёги дома выспится, то и мозг в норму придёт, как и вся жизнь в целом. И не будет Шастун везде, как сейчас. — Серёжа у нас преисполнился просто в своём познании, — кажется, на Антона сейчас истерика нападёт, настолько громко и раскатисто он смеется. — Блаженный, блять. Смешно уже всем. Даже Дима вылезает из своего телефона, заинтересовавшись развернувшейся ситуацией, и наблюдает за всем этим, тихо смеясь чуть ли не до слёз в глазах. Настолько обыденные и глупые вещи, особенно, с утра пораньше, дарят позитив на целый день. Позитив, правда, уйдёт тогда, когда Серёжа забудет свою одежду дома. Если забудет. Арсений четко решил, что не позволит ему этого сделать, а то, вероятно, прилетит ещё и ему, что не уследил за лучшим другом, находясь с ним в одной квартире несколько часов. Нелогично, но факт. Постепенно все начинают успокаиваться, Серёжа всё ещё продолжает дремать, навалившись спиной на автобус, а Арсений, до сих пор витая немного в своих мыслях, заказывает такси до дома, параллельно с этим выстраивая план по затаскиванию Серёжи в машину. К Антону с Димой такси приезжает раньше, поэтому они, коротко попрощавшись с коллегами, садятся и уезжают по домам, где их ждут их девушки и жёны. И это даже немного абсурдно, но не со стороны Шастуна и Позова, а со стороны Арсения, потому что его дома ждёт ворчливый Серёжа, который, пока они будут ехать в машине, а после подниматься в квартиру, только и будет приговаривать, какие все вокруг мрази, что не дали ему нормально выспаться. Впрочем, Арсению не привыкать.***
Они, благодаря чуть ли не силам небесным, заходят в подъезд, а после и в лифт, где голова, да и в принципе всё тело, Серёжи встречается со стеной, и тот снова прикрывает глаза. Арсений искренне недоумевает, как можно настолько хотеть спать, чтобы любая поверхность в городе была для тебя потенциальной кроватью, но вопросов Серёже не задаёт, себе же дороже. Они поднимаются на нужный этаж, лифт оповещает об этом противным пищащим звуком, от которого оба мужчины морщатся и поскорее выходят, двигаясь в сторону квартиры. Матвиенко долго копается в карманах, матерясь себе под нос и проклиная всех на свете, что и предугадал Арсений, и через какое-то время достаёт связку ключей, открывает дверь в квартиру. Темно, как в склепе. — Да будет свет, — оповещает Серёжа и нажимает на выключатель у двери. Коридор заполняется холодным светом, и теперь можно рассмотреть то, что Арсений уже и так видел тысячу раз, ведь за время, что его здесь не было, не поменялось ровным счетом ничего. Они разуваются и скидывают куртки кучей на маленьком пуфике. Арсений бы повесил их, правда, но его уже самого клонит в сон так, что сложно руки поднять. Влияние Матвиенко. — Благодарю вас, сударь, за доставку моего тела сюда, — Серёжа отсалютывает другу и, развернувшись к нему спиной, направляется в сторону своей спальни, слегка покачиваясь от накатывающейся дрёмы. — Разбуди меня часа в три-четыре, — бросает он напоследок, и Арсений остаётся в одиночестве в прихожей, сам готовый прилечь на полу прям здесь. А ведь пару минут назад такого невероятного желания спать не было. Мужчина подхватывает свой рюкзак с пола, скинутый туда вместе с кроссовками, и движется в комнату, выделенную специально для него, спасибо за это Серёже. Арсений настолько часто бывает в Москве, особенно, во время съёмок, что, при покупке новой квартиры, Серёжа специально выбирал двухкомнатную на случай, если Попов не захочет ночевать в отеле или просто задержится в Москве подольше, чем планировал. Такие ситуации, что он хотел бы остаться подольше, случались редко, но имели место быть, поэтому всегда лучше перестраховаться, чем оставлять друга ночевать на улице. У Арсения комната небольшая совсем, зато его. Стены светлые, шкаф с вещами, письменный стол зачем-то, хотя он за ним никогда не сидит, и кровать. Та самая кровать, встречу с которой Арсений так долго ждал. Серое постельное белье, мягкие подушки и огромное тёплое одеяло. Мужчина ставит рюкзак на стул, подходит к окну, приоткрывает форточку, дабы проветрить помещение, и падает на постель с облегчённым вздохом, зарываясь носом в подушку, как в детстве. Укрываться не хочется, жарко жуть, поэтому Арсений просто прижимает к себе вторую подушку, как мягкого мишку, и прикрывает глаза. Через несколько часов он придёт в себя, станет легче, правда. Он надеется, что на этот раз точно отпустит.