Пожалуйста, люби меня

      В самолёте настолько душно и жарко, что сразу при входе Арсения начинает обдавать потом. Конец августа в Москве преподнёс ещё более «приятные» сюрпризы, нежели его середина, ибо погода, кажется, решила подшутить. Казалось, жарче быть не может. Худенькая стюардесса встречает мужчину с дежурной улыбкой на лице и вежливо требует билет, протягивая ладонь в белой хлопковой перчатке. Арсению кажется, что он в этой духоте сейчас задохнётся, поэтому поскорее достаёт билет и спешит направиться к своему месту сквозь толпу таких же потных и раскрасневшихся людей, как он сам.       Место у выхода, да ещё и в самом конце самолёта — конечно, есть свои плюсы: и ноги вытянуть можно, и туалет прямо рядом, вот только выходить самым последним с судна, да ещё и ждать всех по тридцать минут, — ну, такая себе прерогатива. И с чего вдруг все решили полететь в Питер в конце лета, да ещё и на одном самолёте с Арсением?       Мужчина закидывает сумку в багажное отделение, здоровается с рядом сидящей женщиной, по виду, пенсионного возраста, — а, если нет, то Арсений просит прощения, — и садится на своё место, спеша поскорее взять хотя бы журнал, чтобы использовать его, как веер, ибо кондиционеры до взлёта работать явно не будут.       У Арсения в голове рой мыслей. И ни одной разумной. Буквально вчера он сидел со своими друзьями и распивал алкоголь под тусклыми лампами кухни, а сейчас уже находится в самолёте на пути в Санкт-Петербург, билет куда он купил часа в три ночи. Буквально последний. Спонтаннее не придумаешь.       Мужчина откидывается на спинку кресла, включает авиарежим и прикрывает глаза, стараясь расслабиться. И получается, на самом деле, не особо хорошо, потому что женщина рядом, откровенно издевающаяся, как кажется самому Арсению, над ним, решает позвонить всем своим родственникам и знакомым, дабы сообщить о том, что она села в самолёт. Арсений мысленно стонет, сжимая веки.       — Да, Лен, села, да! — Лену на том конце искренне жаль, ибо от такого ора в трубку могут не то что завянуть уши, а порваться барабанные перепонки. — Ну, через пару часиков буду, да! Да меня Миша встретит, не переживай!       Арсений мысленно молится и ставит свечку за абстрактного Михаила, стараясь перебороть желание высказать пару ласковых соседке.

***

      Арсений бы хотел сказать, что ему здесь комфортно. Он бы хотел сказать, что ему хочется улыбаться и смеяться над каждой шуткой его друзей. Он бы очень хотел сказать, что играть в Мортал Комбат ему нравится, особенно с Антоном, и абсолютно неважно, что он постоянно проигрывает. Он бы хотел сказать, что вино великолепно, да с наслаждением ощущать его терпкий и кисловатый вкус на языке.       Но Арсению здесь ни черта не хорошо.       Серёжа, сидящий рядом с ним на диване, аккуратно похлопывает его периодически по плечу, вырывая из собственных мыслей, да подливает иногда алкоголя в бокал. Арсению кажется, что перед глазами картинка немного расплывается, по-крайней мере, Саб-Зиро и Скорпион точно превращаются в две размазанные лужи голубого и грязно-жёлтого цвета.       Господи, он скоро сойдёт с ума.       — Арс, ты как?       Голос раздаётся словно сквозь толщу воды, и Арсений даже сначала не понимает, кто это. Смаргивает пелену перед глазами, сжимает пальцами бокал покрепче и поворачивает взгляд в сторону, откуда доносится голос. Зелёные глаза внимательно и, Арсению на секунду кажется, даже с неким беспокойством смотрят на него, бегая по лицу. Шаст немного горбится, ставя ладони на колени. Арсений, конечно, рад, что ему не придётся смотреть на парня снизу-вверх, но не очень.       — Арс? — снова спрашивает, нахмурив светлые брови. Арсений прокашливается.       — А что не так?       — Блять, ты просто пять минут смотришь, не моргая, на телек, — восклицает Шастун, словно это самая очевидная в мире вещь. Арсений вскидывает брови, стараясь прикинуться дурачком, и ещё сильнее сжимает бокал руками. Какого-то чёрта он чувствует плечом, как напрягается рядом Матвиенко. Всё же в порядке, Серёж, эта перепалка шуточная, привычная, что случилось?       — Я в норме, Тох, правда, — улыбается, скрывая резко появившуюся боль, когда Антон отводит взгляд в сторону. — Че ты?       Шастун вздрагивает, выпрямляясь, и теперь Арсению приходится всё-таки поднять голову, чтобы снова столкнуться взглядом с изумрудными глазами. Антон нервно крутит массивное кольцо на среднем пальце.       — Да прост, если вдруг инфаркт, мы тебя как в больницу везти будем? — отшучивается парень и идёт к холодильнику, доставая оттуда бутылку Хугардена и не позволяя Арсению кинуть что-то в ответ на данную шутку. Попов нервно посмеиваться, скидывает Серёжину руку со своего плеча и встаёт с дивана, придерживая бокал пальцами, дабы не зависнуть в одну точку снова.       Дима сидит за столом, потягивая пиво из стеклянной бутылки. Антон присаживается рядом, резким движением руки снимает металлическую крышку и делает глоток. Слишком большой глоток. Арсений невольно хмурится, чувствуя напряжение в действиях коллеги, а после садится на один из стульев, ставя бокал перед собой. Серёжа с дивана не уходит, но Арсений боковым взглядом видит, как тот заинтересованно поворачивает голову в их сторону.       — Вот ходишь, Арса спрашиваешь, как он себя чувствует, а сам-то, че такой прокисший? — задаёт вопрос Дима и отпивает пиво из бутылки. Арсению начинает казаться, что они уже становятся похожими на алкоголиков.       Антон поднимает взгляд от стола и впивается взглядом в Диму, легонько хмыкнув. В глазах у него что-то непонятное творится, Арсений это видит: то ли замешательство, то ли тоска невообразимая, он ещё не понял. И это странно. Не похоже на Антона.       — Пойдём покурим, — Дима на такое предложение кивает, и они оба, встав из-за стола, идут в спальню на балкон. Арсений, опустив взгляд в стол, тихо усмехается. Друзья они, конечно, бомбические все.       — У нас с Ирой какая-то хуйня в отношениях, — слышится из приоткрытой двери спальни, спустя пару секунд молчания.       Арсений выгибает брови и делает глоток из бокала, чувствуя приятную кислинку на языке. Да и на душе что-то приятно немного. Стыдно за это только невообразимо, правда. И за подслушивание стыдно, да вот только, он же не виноват, что они дверь ни в комнату, ни на балкон не закрыли, правда?       — Я, честно, хотел бы понимать, какого хуя у неё вообще появилось желание меня контролировать, но я не понимаю, — Арсений чувствует, как внутри Антона всё закипает от гнева. Он слышит это даже в этих еле различимых словах. — Её звонки и сообщения прерывают мои встречи и разговоры, похуй, с кем… — Арсений на секунду мысленно переносится к лавочке у бара после концерта. Телефон Антона тогда разрывался. — Я просто чувствую себя словно в клетке. Мне начинает казаться, что скоро начнётся ещё более лютый пиздец.       Арсений чувствует себя сейчас так, словно он роется в чужом грязном белье. В разговор его не зовут, беседуют вдвоём где-то подальше от него и Серёжи, а он просто сидит рядом и «уши греет», как сказала бы мама в детстве.       Серёжа на диване в очередной раз пытается победить бота в игре, и в квартире, параллельно с тихими разговорами на балконе, играет тихая музыка и периодические удары с всплесками крови. По-крайней мере, по звукам точно. Да и по сути тоже, потому что игры у них в сегодняшний вечер не меняются, как успел заметить Арсений. Они всё также играют в Мортал Комбат, будто других игр у такого человека, как Антон, нет.       — Ну, че ты так на меня смотришь, Тох? — спрашивает Позов. — Мне даже посоветовать нечего, кроме того, что вам бы просто поговорить.       — Я не знаю, есть ли смысл. Я вообще не понимаю, типа, своих чувств что-ли…       Арсений замирает.       — Блять, — тихо бубнит себе под нос мужчина и сглатывает. Это что за откровение?       — Че ты там под нос себе бурчишь? — вдруг подаёт голос Матвиенко и поворачивается в сторону друга. — О чем они говорят, кстати?       Арсений сначала пугается внезапному «воскрешению» лучшего друга из мира видеоигр, но быстро успокаивается и выгибает бровь в вопросительном жесте:       — Откуда я знаю?       Серёжа закатывает глаза и бросает джойстик рядом с собой на диван.       — Ты подслушиваешь, я знаю, — вдруг хитро улыбается он. Арсений бы провёл сейчас ассоциацию между Серёжей и лисой, но мозг варить на полную катушку не хочет. — Так что давай выкладывай, интересно же.       Арсений какое-то время молчит, обдумывая всё то, что услышал из соседней комнаты, и нажёвывавает нижнюю губу. Кажется, скоро она у него, с такими стрессами, в мясо разодрана будет. Арсений думать пока ни о чём не хочет, честное слово. Но не думать не получается, особенно, когда лучший друг очень хочет, чтобы ты рассказал ему тайну, которую, видимо, их другой друг от них двоих скрывает. Зачем, правда, непонятно.       Но, зная Антона, неудивительно. Он либо расскажет позже, либо не расскажет вовсе. Других вариантов развития событий быть не может. Плавали — знаем.       — Да там какие-то проблемы у них с Ирой, я ниче толком так и не расслышал, — нервно улыбается Арсений, стараясь скрыть подробности услышанного разговора на балконе. — Думаю, надо будет, Антон сам расскажет.       Серёжа щурится, внимательно осматривая лицо Попова на признаки лжи, и не находит ровным счётом ничего, к чему можно было бы придраться.       — Ну ладно, ты прав, — кивает он и снова возвращает свой взор к телевизору. — Но, если че услышишь, ты свистни.       Арсений бездумно кивает и упивается взглядом в желтоватую жидкость почти на дне своего бокала, пытаясь разглядеть там размазанные черты собственного лица. Неоновая лента на кухонной гарнитуре освещает всю комнату, горя то глубоким, как океан, синим, то насыщенным красным, словно в адском пекле, то ярким розовым, будто они в мультике «Барби» находятся.       Арсений только сейчас, подняв голову, замечает гору посуды в раковине, что также освещается разноцветными огнями, из-за чего даже не кажется настолько ужасной, как могло показаться на первый взгляд. Но, честно говоря, Арсения эта гора все равно волнует. Пипец как. Руки так и чешутся всё вымыть, чтобы хоть как-то занять свои мысли чем-то другим.       Антон сомневается в своих чувствах к Ире? Почему он в них сомневается? Сколько бы Арсений их ни видел, эти двое всегда выглядят, как эталонная сопливая пара из мелодрам про бесконечную любовь. Она — милая и правильная девушка, он — местный хулиган, матерящийся направо и налево, в которого влюблены все девушки района, а в данном случае фанатки.       И Арсений.       Кажется.       Арсению в принципе кажется, что вся ситуация складывается сейчас максимально странно. Он — тридцативосьмилетний мужчина, у которого за плечами несчастливый брак, маленькая дочка и долгое построение собственной карьеры, со всеми неудачами и успехами. И он, господи Боже, влюблён в человека на восемь лет его младше, у которого есть девушка, и, у которого, кажется, с этой девушкой сейчас проблемы в их отношениях. Всё это напоминает турецкий сериал.       Отрицать того, что Антон был ему симпатичен уже давно, он не может. Потому что это он скрывал долго сначала от самого себя, потом от Антона, потом снова от самого себя, и вот, к чему это привело. К чёртовым цветочкам голубого цвета, которые даже сейчас стоят в глотке и причиняют невероятную боль по всему телу и изнутри. Ебучий роман, чтобы поплакать вечерком под чашечку чая. И это настолько сопливо-слащаво, что Арсению хочется выблевать всё это: и ситуацию, и чувства к Антону, и неоправданную неприязнь к Ирине, и грёбанные цветочки.       Но это, блять, не выблёвывается.       Хочется покинуть помещение, скрыться с глаз друзей куда подальше, исчезнуть, испариться хотя бы на пару недель, дабы восстановиться хотя бы внешне. О состоянии внутреннем лучше даже не задумываться.       Арсений осушает бокал и тянется к телефону, сразу же открывая сайт с авиабилетами на ближайший завтрашний рейс до Питера. Этот город — единственное место, где мужчина может прийти в себя. Не в Москве в серёжиной квартире. Не на съемках, где всегда происходит какая-то вакханалия, которая, по логике всего, должна отвлекать от внешнего мира. Не с ребятами на подобных мирных встречах с пивом или вином. А именно в Питере.       Пусть он и сбегает, как в сопливых мелодрамах, которые несколько секунд до этого сам же осуждал в своих мыслях, но он хотя бы сможет вернуться с новыми силами, если никто его не потревожит на время этого импровизированного отпуска от общества. И от Антона. И от проблем Антона.       Своих хватает, знаете.       Они с Серёжей и Димой покидают квартиру в районе двух часов ночи, после ещё парочки сыгранных каток в Мортал Комбате и выебонов Антона на счёт того, как круто он гоняет в Need For Speed. Ну и после ещё пары-тройки бокалов вина и банок пива.       На выходе они все бросают друг другу короткое «пока» с лёгкими непринуждёнными улыбками и скрываются в лифте.       Антон смотрит на удаляющиеся спины друзей одно долгое, как ему кажется, мгновение и закрывает за ними дверь с тихим вздохом.