Баночка с окурками

– Это где-то здесь, – Риндо разминает шею, и обводит взглядом склады. Ран задумчиво вертит в руках пистолет, подушечкой пальца обводит гладкое дуло. – Думаешь, нас ждут в гости? – Харучиё радостно скалится, от чего его шрамы растягиваются, придавая их обладателю зверский вид. – Ага, уже чай заварили, – фыркает Риндо, – ты совсем ебанутый, Харучиё. – Я тебя уебу сейчас, – предупреждает Санзу с той же улыбкой. – Ну, попробуй. – С удовольствием, да только не хочу, чтобы Сенджу плакала. – Ой, вы посмотрите на него, заботится о сестренке, – Риндо хмыкает. – Между прочим, ты уже месяц с ней на связь не выходишь. – Я был занят. – Опять хуетой маялся? Сенджу переживает. – Я завтра ее на ужин приглашу. Только ты не появляйся, потому что твоя рожа у меня в печенках сидит, заебал. – Заткнитесь, – рявкает Ран. – Мы идем кого-то пиздить или будем пиздеть тут? Перепалки Риндо с Харучиё – это, блять, что-то невероятное. С одной стороны, – размышляет Ран, – хорошо, что Рин перестал собачиться со мной. С другой – слушать эту хуйню невозможно. – Ладно, идем, – миролюбиво произносит Санзу, и первым двигается вперед. – Риндо, ты вперед не суйся. Не хватало еще сестру на твоих похоронах утешать… – Это, вообще-то, моя фраза, – не выдерживает Ран. – Про сестру? – кривляется Санзу. – Про «не суйся вперед». – Как вы заебали, – вздыхает Риндо. – А эти наркоши точно там? – Точнее некуда, – кивает Харучиё. – Вчера у них кокаин брал, поболтали душевно. Отменный товар, кстати, с утра похмелье как рукой сняло. Ран смотрит на часы и медленно, но верно охуевает. – Уебок, сейчас десять утра. Ты пошел на дело под наркотой? Санзу округляет глаза и невинно говорит: – Ой. – Если тебя пристрелят, я скажу Сенджу, что ты откинулся из-за кокаина, – предупреждает Риндо сурово. Ран морщится, потому что имя сестры Харучиё всплывает в их беседах чаще, чем имя Майки. Это, конечно, хорошо, что Санзу нашел в себе силы примириться с сестренкой, но, блять… Сенджу, в принципе, Рану нравится. После того злополучного дня, когда они с Риндо предотвратили нападение на Ханагаки Такемичи – исключительно из-за того, что Сенджу была рядом; она распустила «Брахман». Часть группировки перешла к Майки, вся «Рокухара Тандай» - тоже. Честно говоря, Ран обрадовался, когда Майки прикончил Террано. Они с Риндо присоединились к Манджиро по собственной воле, как и Какучё. Потому что в Майки было что-то, чего не было у Сауса – принципы и мечты. А, и еще неуемная жажда крови. Сейчас, вспоминая события прошлого года, Ран до сих пор с трудом верит, что тот задохлик Такемичи вместе с Доракеном смогли привести Майки в чувство. Ханагаки переубедил Сано. Это, блять, похоже на театр абсурда, но Ран уже ничему не удивляется. И теперь их славная группировка, которую боятся все без исключения, занимается благородными вещами – калечит насильников, наказывает наркоторговцев, привлекающих к работе детей, и следит за порядком во всем Токио. Ран иной раз чувствует себя Робин Гудом. – Напомни мне, что сделали эти уебки? – хмурится Риндо. Санзу с радостью докладывает: – Подсадили на наркоту младшую сестру Аруи, который в отряде Какучё. Заставили ее распространять товар, дважды изнасиловали, когда она была в отключке. И это не первый их косяк. Майки предупреждал. – Ну, значит, можно не сдерживаться, – подмечает Риндо. – А ты что, когда-то сдерживался? – насмешливо смотрит на него Санзу. – Естественно. Прямо сейчас я умело держу себя в руках, чтобы не расквасить тебе ебальник. – Смотри от усердия в штаны не наложи. – Я ебал тебя в рот, Харучиё… – Ты ебал только его сестру, – с сарказмом вмешивается Ран, получает в ответ два испепеляющих взгляда, и поднимает руки вверх. – Согласен, перегнул. Но по-другому вы бы не заткнулись. А Сенджу, кстати, просила меня за вами присматривать. – Почему тебя? – с возмущением спрашивают эти двое. Ран пожимает плечами. – Потому что я самый охуенный, умный и сильный? – Просто она его любит меньше нас, – доверительно шепчет Санзу Риндо. И, подумав, добавляет: – Но меня, конечно, больше всех. – Ты охуел? – Даже Вакасу она любит больше тебя… Ран оставляет этих придурков позади, и первым вламывается на склад. В воздухе витает пыль и сладкий запах алкоголя; прямо на полу, расстелив куртки, устроилась компания из пяти парней. – Э, какого хуя… – Закрой ебало, – на склад залетает Риндо, за ним маячит жутко довольный Харучиё. Похоже, одержал победу в их перепалке. – Майки вас предупреждал, а вы хуйню творите, – ласково журит Санзу пятерых огромных мужиков на десять лет старше его. – Некрасиво, мои хорошие. Ну, кто первым хочет, чтобы его отшлепали? – Фу, – Риндо косится на Санзу. – Опять твои ебанутые шуточки. Ты, часом, не гей? – Не волнуйся, сладенький, ты не в моем вкусе, – подмигивает Санзу, и переводит взгляд на самого здорового. – А вот ты, с челочкой… – Пошел на хуй, обдолбыш, – шипит мужик, кажется, его зовут Рьючи. Или не Рьючи. Да и похуй. – Я тебе сейчас хребет выдерну, и в жопу запихаю. В глазах Харучиё появляется нездоровый блеск, а в руке – пистолет. – Заебись, – радуется он. – Давненько я не нагибал раком таких отморозков!... Рану скучно. Риндо в углу на автомате ломает кому-то ногу, и Ран готов поклясться, что мысленно брат выбирает подарок Сенджу на их годовщину. Харучиё крутится вокруг главного наркоторговца, а в его пальцах крутится острый нож. – Разве хорошо насиловать девочек? – спрашивает он, и с нескрываемым наслаждением отрезает мужику ухо. – Конечно же, плохо. Ты согласен? – Да-да, я согласен, умоляю, я больше не буду, только хватит… Ммм, – мужик протестующе мычит, когда Харучиё запихивает отрезанное ухо ему же в рот. Ран вздыхает. – Вы скоро там? – Я только начал. Аруи просил меня хорошенько отыграться, – обиженно бубнит Санзу. – Я все, – отвечает Риндо. – А чего Аруи сам не пришел? – Побоялся, что не сдержится и убьет его, – кивает Харучиё на Рьючи. – За то, что он сделал с его с сестрой. Одно из правил «Бонтена» - запрет на убийства. Оно нарушается только в двух случаях – если коллегиально совет вынес такое решение, или если одному из членов группировки грозит нешуточная опасность. Тогда можно убить противника, если другого выхода нет, и даже тогда следует быть осторожным – всегда можно нейтрализовать врага по-другому, и Майки обычно дотошно разбирается в таких ситуациях. Зато все остальное делать можно. Санзу напевает детскую песенку и приступает ко второму уху. Ран с Риндо терпеливо ждут, усевшись на один из ящиков с товаром. – Слушай, можешь заскочить в одно место? – вдруг просит Рин. – Я не успею. Мне за подарком для Сенджу ехать на другой конец города, а Санзу пиздец разыгрался. Еще час точно просидим. – Без проблем. Куда? – В зоомагазин. Адрес скину. – Почему именно туда? – с любопытством спрашивает Ран. – Это магазин Чифую, – Риндо поправляет очки. – Мне Доракен настоятельно рекомендовал обратиться к нему. Во-первых, товар у них высшего качества, во-вторых, почему бы не помочь им с выручкой?... – Окей, – Ран зевает, потому что не выспался. Санзу радостно хохочет, снимая с Рьючи штаны. – А нахуя тебе зоомагазин? – Так подарок для Сенджу, – терпеливо объясняет Риндо. – Блять, Санзу, убери нож от его задницы. – Какой? Лоток и наполнитель для кошачьего туалета? – недоумевает старший. – И разве у Сенджу есть питомец? – Пока нет, – глаза Риндо поблескивают от предвкушения. – Но уже сегодня будет. Сенджу давно хотела котенка, так что закончим тут – и я за ним. А ты в зоомагазин, чтобы купить все нужное. – Договорились. Санзу, ну ебаный ты психопат… Ран оттаскивает Харучиё от потерявшего сознание Рьючи, и брезгливо морщится. Санзу расстроенно бормочет: – Ран, я даже не успел ничего ему сделать…. Только пригрозил, что нож в задницу засуну. – Блять, как ты придумываешь такую хуйню? – Ну, это должно было ему объяснить, что не стоит засовывать свой член в маленьких девочек, иначе кто-то засунет ему ножик по рукоятку в жопу. – Он обоссался, между прочим, – подошедший Риндо закатывает глаза. – Все еще хочешь привести свой план в действие? – Нет, пожалуй, – Харучиё вздыхает. – Ладно, хватит с него. Погодите-ка, фотку для Аруи сделаю. Пара кадров и – Хайтани вместе с Санзу покидают склады, отправляясь к припаркованным неподалеку машинам, разъезжаются в разные стороны. Ран проверяет наличие от Рина сообщения с адресом, вбивает его в навигатор и расстегивает две верхние пуговицы на рубашке. Каждый раз, когда он остается один, то думает о Джун. Это, блять, похоже на паранойю. Ран называет Санзу психом, в то время как он сам – куда больший псих, чем Харучиё. И все чаще в голове Рана мелькает тревожная, навязчивая мысль – как она?... Он не видел ее уже год. Последний раз – у подъезда, в персиковом платье и под руку с парнем. Ран обещал себе, что не будет портить ей жизнь своим появлением. И слово свое держал. Но если то, что они делают, не так уж и плохо, то почему бы ему не увидеться с Джун? Хайтани искренне хочет верить в то, что изменился. Он больше не убивает, дерется только с плохими парнями и встает на защиту слабых. Конечно, его работа далека от идеала, но… Ведь Сенджу довольна рядом с Риндо, – шепчет внутренний голос. – Если они счастливы, почему ты не сможешь?... По дороге Ран обдумывает разные варианты того, как безболезненно и аккуратно вновь появиться в жизни Джун. Если она замужем или у нее есть отношения, он не будет лезть. Сначала разведает. Но если ей нужна его помощь… От нетерпения Хайтани даже потряхивает. Решено – сегодня он разберется с оставшимися делами, отвезет брату часть подарка для Сенджу, а завтра отыщет Джун. В этот раз он все сделает правильно. Сперва извиниться – если не простит, будет извиняться столько, сколько потребуется. Сделает все, чтобы показать Джун – он ей не враг. В зоомагазине пахнет соломой, чем-то едким и мятой. Последний аромат перебивает все. Ран оглядывается в поисках Чифую, находит того за прилавком, и вежливо просит: – Добрый день. Меня попросили забрать заказ… На имя Риндо Хайтани. – А, да, – Чифую его узнает, но дружелюбно кивает. – Конечно, сейчас. Можете пока осмотреться, на столике есть холодная газировка. Ран машинально переводит взгляд на маленький стол в углу. «ДайДо Умэ». Проклятая банка, похоже, преследует его. А запах мяты… Болезненное воспоминание всплывает из глубин мозга – светлые спутанные волосы Джун, ее разноцветные глаза, и упаковка дешевых мятных леденцов в ее руке. Она постоянно их грызла, несмотря на то, что вкус у них был отвратительный. Тогда Ран искренне недоумевал, как можно есть такую гадость. Джун же отмахивалась, говоря, что ей нравится. Блять, каким он был слепым и глупым. Нет бы еще тогда понять – Фукуи покупает эти леденцы, потому что они самые дешевые. Не исключено, что бывали дни, когда в ее желудке были только они и вода. И ведь он мог это исправить. Если бы чуточку лучше присмотрелся к ней, разглядел ту затаенную боль, спрятанную в разноцветных глазах, понял, как ей живется. Но Ран думал только о себе, брате и Роппонги. А Джун пыталась заботиться обо всех. О нем, страшном котенке, отце, избивавшем ее; умалчивала даже об одноклассниках, которые над ней издевались. Не хотела, чтобы Ран их отпиздил. Думала обо всех, кроме себя. Идиотка. – Минутку, – кричит Чифую из подсобки, и Ран выныривает из собственных мыслей. – Ничего страшного, я подожду. Оглядывает помещение и неожиданно замечает под столом клетку. Крупную такую, сетчатую. А в ней… Дыхание Рана перехватывает, когда он вглядывается в единственный желтый глаз страшного кота. Нет. Нет, это не может быть Кайзоку. Что он тут делает? Кот, почувствовав чужой взгляд, поворачивает голову и жалобно мяукает. Из-за спины показывается поломанный хвост. Ран беззвучно открывает рот, и снова закрывает его. Это Кайзоку. Тогда где Джун? Она не могла выбросить или оставить этого кота. Только не Джун. И только не Кайзоку. Кот смотрит на Рана внимательно, словно понимает его чувства. И снова жалобно открывает розовую пасть. – Ну-ну, тише, – Чифую выходит из подсобки с двумя коробками. – Что-то он разволновался. – Откуда… Откуда этот кот? – хрипло спрашивает Ран. Горло перехватывает чужая невидимая рука, до боли сжимает шею. Чифую мрачнеет на глазах, и Хайтани хочет крикнуть, чтобы он не отвечал. Не отвечай на вопрос, блять, нет, не говори этого, не говори, пожалуйста, – мысленно молит Ран, но продолжает молчать. – Мы ищем ему новых хозяев, – медленно произносит Мацуно. – Его хозяйка, к сожалению, погибла. Прямо на моих глазах. Она часто сюда заходила, и три дня назад... Вышла на улицу, ее сбила машина. Кайзоку метался по дороге, и я его забрал. Вот, теперь пытаемся с ним поладить. Погибла. Три дня назад. Джун умерла?... Что он говорит? Что вообще несет? Джун не могла… умереть. Как? Как она могла оставить его? А Кайзоку? Разве она бы так поступила? Что Ран будет делать без нее? Губы не слушаются, когда Хайтани через силу выдавливает: – Это точно? Хозяйка кота умерла? – Да, к сожалению. Я сам видел. Ее откинуло в столб, – извиняющимся голосом говорит Чифую. Он понимает, что что-то не так, но не знает, что именно. Но у Хайтани вид такой, словно его положили в гроб и похоронили заживо. – Кто виновник? – в мозгу Рана ширится и зреет только одна мысль. Джун умерла. Ее сбила машина. Машина – кто в ней был? Кто бы там не был, он – труп, и плевать на все правила «Бонтена». – За рулем была девушка, насколько я знаю, – сообщает Мацуно. – Она тоже получила тяжелые увечья. Ее увезли на скорой, в газетах писали, что она в реанимации. Сука. – Все в порядке? – осторожно спрашивает Чифую. Нет. Не в порядке. Джун умерла, блять, – хочет заорать Ран, и разъебать весь магазин к чертовой матери. Его руки уже сжимаются в кулаки, в глазах появляется дикая ярость, и он делает шаг навстречу к не осознающему опасность Мацуно. Кайзоку снова открывает свою пасть и мяукает. Ран останавливается, словно по приказу. Переводит взгляд на кота. Такой же страшный, только весит теперь килограмм пять. Раньше Джун таскала его в кармане толстовки… – Ран? – зовет его Чифую. Хайтани, не отрывая взгляда от Кайзоку, твердо говорит: – Чифую, я хочу купить все то же, что заказал мой брат. Я забираю этого кота себе. Я забираю часть Джун себе. Я…. Кажется, я тоже умер.