сумеречный ребёнок

Оба мужчины как-то сразу решили, что детство задевать не стоит. Пока что им было известно достаточно: Маэглин родился в полной семье, потом в его неполные шесть лет, перед самой школой, мать, как выразились в администрации, погибла, но из того, что после этого отца мальчика упекли за решётку, выходил закономерный вывод о причине её гибели. А дальше просто мальчика называли асоциальным, мол, друзей нет, компании нет, отметки в школе так себе, вороват да и вообще, знаете ли, дурное семя. Потому решили, что спросить что-нибудь можно будет, когда Маэглин адаптируется и станет им доверять. Эктелион, как только они обоюдно изъявили желание в будущем стать приёмными родителями, много времени посвящал изучению информации по воспитанию детей и особенно историям приёмных семей. Правда, тогда они всё ещё были уверены, что возьмут грудничка и никаких трудностей, связанных с проблемами личности, не возникнет. И даже несмотря на то, что Эктелион тщательно вычитывал всё, что касалось проблемных подростков и так называемых «неблагоприятных» детей, он не был полностью готов к тому, с чем им придётся столкнуться. К тому времени, как Глорфиндель привёз мальчика домой, на столе уже стоял ужин, в детской была застелена постель, синяя с мелкими звёздочками, Маэглин как-то упомянул, что ему нравится звёздное небо, а в шкафчике расположился небольшой набор белья и самой необходимой одежды. В ванной тоже выделили отдельную полочку с полотенцем, принадлежностями для душа, зубной щёткой и гребешком для волос. Глорфиндель считал, очень важно сразу дать мальчику понять, что вот, у него есть личные вещи, ему не придётся одалживать у старших и они тоже ничего не возьмут, не согласиться с ним было невозможно. Техникой пока обзаводиться не стали, решено было, что компьютер и телефон будут выбирать уже вместе с Маэглином. Мальчик, переступив порог квартиры, почувствовал себя неуютно. Нет, здесь было вполне симпатично и из кухни, прямо справа по коридору, доносились приятные ароматы, в разы вкуснее, чем в столовой интерната, а ободряющее похлопывание по плечу, которое он стерпел, не шугаясь, не предназначено было причинять боль. Просто… Просто с ним так уже было. Точно так же улыбающиеся люди приводили его в свой дом, садили за стол, потом показывали комнату… Потом он оказывался невыносимым ребёнком и возвращался на свою койку под потолком. И сейчас всё шло по тому же сценарию. Он поставил свои затасканные, растрескавшиеся ботинки туда же, куда отправились кроссовки пришедшего с ним мужчины, кивнул, когда ему указали, где находится ванная. Долго разглядывал своё отражение в зеркале: неровно отрастающие, длиной почти до подбородка, вьющиеся тёмные волосы, тёмные глаза и тёмные круги под ними. Худой и бледный, школьная медсестра как-то сказала, что у него малокровие, и Маэглин всхохотнул, потому как не ранее, чем вчера, мальчишка из соседней комнаты дал ему по лицу так, что из носа пошла кровь. Опомнился, выключил воду, продолжая смотреть в глаза отражению — в других семьях, в интернате и в школе его всегда ругали и могли бить за трату воды. Заметил в зеркале полку со сложенными в стопку несколькими полотенцами с какими-то животными. Это для него? Какое ребячество. — Эй, всё в порядке? Сглотнув ком в горле, он выкрикнул «да», снова включил воду, холодную, потому что в интернате лишний раз пользоваться горячей было нельзя, и принялся тщательно намыливать руки. Трогать полотенце с медвежатами не хотелось, всё же, скорее всего через пару дней его отсюда выпрут, пусть это останется чистым для какого-нибудь ребёнка получше. Трогать чужие, вероятно, было нельзя. Мальчик торопливо вытер руки о штаны и вышел из ванной. Эктелион, что как раз закрывал гардероб, повесив туда его куртку, слегка улыбнулся. — Ты голоден? Надеюсь, любишь лазанью? Маэглин понятия не имел, что это, но звучало как будто бы дорого. Кивнул и, опустив голову, пошёл по направлению к кухне. Глорфиндель в кремовом поло уже сидел за столом и собирал свои длинные светлые волосы заколкой. Маэглин теперь впервые видел лазанью и понятия не имел, как её есть. Глорфиндель был высоким, правильные черты лица, высокие скулы и ухоженные, блестящие волосы, делали его похожим на сказочного принца, как минимум. Эктелион был ниже и носил андеркат, отлично подходящий для его тёмных прямых волос, лицо его казалось утончённым, в нём угадывалось спокойствие и рассудительность. Маэглин был уверен, что сейчас их разочарует и этот его ужин станет последним же. Не испытывал от этого разочарования, просто принимал, как очевидный факт. А потом оказалось, что никаких особых навыков этикета и специального воспитания здесь не требуется, хотя во время еды Маэглин постоянно украдкой следил за обоими мужчинами и старался копировать их действия. Кроме, пожалуй, лишь того, что Глорфиндель время от времени чавкал. — Нравится? — спросил Глорфиндель, подвигая к нему кружку с водой. — Здесь мясо, — тихо ответил мальчик, старательно подбирая вилкой все мясные крупинки. — Да, что-то не так? Прошлая семья, набравшаяся смелости его приютить, практиковала вегетарианство. Маэглин пробыл у них всего четыре дня, но после этого даже состоящие почти целиком из хлеба котлеты в столовой казались ему вкуснее. — Мне нравится мясо. — Хорошо, — Эктелион широко улыбнулся, — Тогда, может, хочешь добавки? Маэглин очень хотел. Это было вкусно. Он хотел бы слизать с тарелки весь оставшийся жир и соус. Кроме того, он всегда недоедал, часто старшие дети отнимали часть его порции, обычно самую вкусную и питательную. Всё его естество, согретое на миг этой лазаньей, вопило о том, чтобы попросить ещё хоть немного добавки. Видимо, это как-то отразилось на его лице, потому что Глорфиндель нараспев сказал: — Добавь нам немножечко. *** После первой недели возвращать его обратно, кажется, не собирались, хотя и сам Маэглин знал: было, за что. Он почти не притрагивался к купленным вещам, всё ещё уверенный, что в этом доме он лишь временный гость. Он подолгу стоял в ванной, просто глядя на себя или на полотенца или зачем-то заучивая наизусть все кнопки и индикаторы стиральной машины. Он не заправлял свою кровать. Он не проветривал комнату. Он не хотел выходить на улицу или ехать за покупками. А ещё он воровал еду. Приходил на кухню, когда там никого не было, и обшаривал ящики в поисках сладостей, съедал из холодильника йогурты и оставшиеся сосиски, отпивал сладкие лечебные сиропы, проглатывал разноцветную кондитерскую посыпку. В субботу Глорфиндель зашёл на кухню, видимо, попить воды, и застал его за поеданием панировочных сухарей. В четыре часа утра. — О Боже, мышонок, — хриплым со сна голосом выдал он, — Ты голодный? Конечно, они замечали пропажу некоторых продуктов, но пришли к выводу, что ругать за это бесполезно. Мальчик выглядел худым и был не слишком-то контактным, Эктелион предполагал, что по каким-то причинам большую часть времени в интернате он недоедал и, возможно, привык тайком есть какие-то запасы. Собственно, от этого они и стали звать его мышонком, мальчик не противился, хотя и энтузиазма не проявлял. Маэглин, избегая ответа, поспешно закрыл упаковку и затолкал её на место. Глорфиндель, кажется, ругать его не собирался, засунул голову, увенчанную двумя длинными косами, в холодильник и протянул: — М-да, знаешь, мы как раз сегодня планировали закупить продуктов, но могу приготовить тебе омлет. Или давай прямо сейчас смотаемся за фаст-фудом? Хочешь? Маэглин переступил с ноги на ногу. Всё, что он до этого знал о фаст-фуде, так это то, что там достаточно дорого. Его скромных сбережений никогда не хватало даже на картошку. К тому же, такая рань, наверняка мужчина будет зол, что не смог выспаться. Глорфиндель с мужем уже несколько раз говорили о том, что будут спрашивать мальчика, хочется ли ему что-то делать, что-то есть, выходить на улицу и так далее. Но чаще всего он не давал знать о своих желаниях, потому, если явной негативной реакции не следовало, Глорфиндель предпочитал немного форсировать события. — Давай, иди одевайся, хотя знаешь что? Можешь просто куртку накинуть, ботинки, всё равно машина сразу во дворе. Подожди меня только пару минут в коридоре, ладно? Маэглин сомневался, действительно ли можно идти в пижаме, но в итоге мужчина ему кивнул и предложил поехать на переднем сидении. *** После этой утренней поездки за бургерами стало как будто бы немного легче. Впереди было всё ещё много работы и мальчик продолжал незаметно таскать с кухни еду, но хотя бы это было действительно нечто съедобное. Эктелион нередко оставлял на столе несколько бутербродов, мол, что-то многовато сделали, пусть пока тут полежат. Кроме того, Маэглин несколько раз соглашался куда-нибудь поехать, в основном за покупками. В магазине, конечно, его настигал соблазн стащить какую-нибудь мелочь, но тогда у сопровождающих его мужчин были бы проблемы, верно? А, доставь он проблемы, его наверняка выпрут из дома. Эктелион, заметив, как мальчишка сам отдернул руку от шоколадного батончика, присел на корточки и прямо спросил: «Хочешь?». Маэглин в общем-то не хотел, дома было предостаточно сладостей и в машине он уже подкрепился подобным батончиком. И тем не менее, позже на кассовой ленте обнаружил несколько упаковок. Поездки за продуктами Маэглину в общем-то нравились, он просил список, заучивал его наизусть и, хотя оба мужчины думали, что это в том числе на случай, если мальчик случайно потеряется и сможет искать их в нужных отделах, тот не отходил от них, только иногда задерживался у каких-то стеллажей. Глорфиндель обычно останавливался рядом, пытаясь угадать, что так привлекло внимание ребёнка, но всякий раз это были совершенно разные товары. Прошло некоторое время, прежде чем Маэглин стал спрашивать, могут ли они купить ещё что-нибудь, обычно чипсы или что-то в этом роде. Это был большой прогресс, прежде приходилось только угадывать его желания, но всё же удовлетворялись эти просьбы не всегда. Тем не менее, за каждым отказом следовало объяснение, почему то или иное сейчас покупать не будут. Спустя ещё несколько дней они все вместе наконец отправились выбирать телефон. У Маэглина своего телефона, конечно же, никогда не было, но он всегда увлечённо слушал разговоры других мальчишек и имел некоторое представление о хороших производителях. В итоге телефон, конечно, купили вполне обычный, не из самых последних распиаренных моделей, но он был вполне удобен в использовании и удобно лежал в руке. Весь следующий день мальчик активно обучался работе с ним, хотя Эктелион присматривал, готовый предложить свою помощь. — Если захочешь, можешь поставить пароль, только не забудь его. — Пароль? — насторожился Маэглин. — Только если посчитаешь необходимым. Мы не будем просматривать твой телефон. Маэглин поставил. Конечно, его первоначальная уверенность, что жизнь в этой семье скоро сменится более привычной интернатской, заметно ослабела. К тому же, мужчины казались достойными доверия, всячески старались его получить и всегда показывать открытость своих намерений. Если Эктелион говорил, что они не будут просматривать телефон, значит, скорее всего, это правда. Если Глорфиндель говорил, что они не станут без спроса входить в его комнату, то так, пожалуй, и происходит. Тем не менее, все замки, которые были Маэглину доступны к использованию — использовались.