***
Отловить старшую сестру после ужина практически не составила труда; та, как обычно, направлялась к себе в комнату. — Эм… Долорес? — невинно блеснув глазками, позвал Антонио, легонько дёрнув её за руку. Девушка, вопреки незамысловатости жеста аж подпрыгнула, издав при этом уже довольно привычный, едва слышный писк. — Антонио? — улыбка Долорес вышла донельзя нервной и даже слегка натянутой. — Ты что-то хотел? Вместо ответа мальчик опустил взгляд, и, тихонько шаркнув ножкой, протянул: — Я…я просто хотел поговорить, вообще-то. Браво, Антонио! — прозвучал в голове ехидный голос Камило, которому мальчик мысленно улыбнулся. Что же, самое время разыграть порыв совершенно безобидного любопытства, которое, собственно, таковым и являлось…почти что. Оставалось понадеяться, что в этот раз Долорес будет всецело на стороне младшего брата. — Поговорить? О чём? — осведомилась она, и, как показалось Антонио, в её голосе просквозила едва различимая прохлада. Антонио шмыгнул носом, и, подняв голову так, чтобы тёмные кудряшки наглядно встрепенулись, посмотрел на Долорес большими блестящими глазками, больше похожими на две большие жемчужины. — О маме и бабушке… — пробормотал он тихонько. — Они до сих пор не помирились, да? Сыграл мальчишка на славу: взгляд сестры тут же смягчился, и нервное подозрение в нём сменилось мягкой печалью. Тот вдруг почувствовал неимоверный стыд, и, наверняка…бесплодный? Антонил ведь не делает ничего плохого, так почему… что? — Да, не помирились, к сожалению. — проговорила Долорес, сочувствующе глянув на брата. Для него её голос, когда-то такой спокойный и ровный, сейчас показался дрожащим, будто натянутая струна. Или испуганный клёкот птицы. Антонио не думал, что вновь сможет услышать его, не понимая смысла. Он вдруг содрогнулся; почувствовал себя так, словно бы его на несколько секунд лишили дара. — Антонио? — удивлённо, и вновь дррогнувшим голосом окликнула Долорес. — Ты чего? — Нет. — чуть резче, чем, наверное, нужно было, ответил мальчик. — Нет, всё хорошо. В полном порядке, ха-ха!.. Долорес вновь прищурилась в подозрении, и Антонио мысленно стукнул себя по лбу. Ну как в комедии, честное слово! — В общем… — протянул он, неловко улыбаясь, — я хотел спросить… Мальчишка закусил губу. — Почему они поссорились, Долорес?.. Он и сам не ожидал, что фраза прозвучит настолько жалобно. На секунду Антонио аж вспыхнул. Как и любому мальчику его возраста, ему ну совсем не хотелось стать объектом жалости. По лицу девушки стало понятно, что она либо не знает об этом, либо же ей всё равно на некоторые моральные принципы. Вмиг она стала очень похожей на своего брата — практически с таким же выражением лица закусив губу, она слегка наклонилась, и погладила мальчика по голове. Он еле как удержался, чтобы не рыкнуть, будто маленький тигрёнок вроде тех, с кем он мог беседовать часами, и не увернуться. Стыда за свой секундный порыв он вообще не почувствовал; ну правда, с кем ведь не бывает?.. — Антонио. — пробормотала наконец Долорес, и, что? и он готов был поклясться, что в её голосе на мгновение зазвучала…паника? — Антонио, я правда не знаю. — сказала она ровным голосом. Таким ровным, каким может быть поведение бабочки, наверное. Сначала совсем спокойны, почти не двигаются, лишь слегка крылья подрагивают. Практически как стеклянные. Но одно неосторожное движение, и… — Знаешь. — твёрдо возразил он. Повисло нехорошее молчание. «правда не знаю?» А Антонио отчего-то знал, и, наверняка, прекрасно понимал на каком-то глубинном, подсознательном уровне, что причина «аномального» поведения Камило и напряжённой обстановки…точно, точно, совершенно точно, одна единственная. Единственный. Это он, да? Он, он, он, он, он, тот человек с именем, которое невозможно выговорить. Тот человек, который сумел вызвать в детском сердце Антонио восторженный трепет, очень тонко граничащий со священным ужасом. Человек, который белый. Человек, похожий на вампира, с волосами, чернее ночи, и с глазами, темнее пещер из тех сказок. Человек в плаще, человек из знакомой Мадригалям семьи. Человек, который о чём-то говорил с Абуэлой. Человек, который…не человек. что? — Знаешь. — повторил Антонио, сжав кулачки и пристально глянув на оробевшую сестру. — Долорес, ну пожалуйста! Я никому-никому не скажу! Клянусь! Для наглядности он даже оттопырил мизинец. — Не знаю. — повторила та, с опаской поглядев на Антонио, но практически в этот же момент отводя взгляд. — Не заставляй меня оправдываться. — Я не… — начал он, но последние слова комком застряли в горле. И всё, что мальчик сейчас мог делать, так это тяжело сопеть, обиженно смотря на сестру. Воцарилась напряжённая тишина. Долорес и Антонио выжидающе смотрели друг на друга, и каждый из них думал о своём. Дивное дело, первая даже не попыталась улизнуть, но Антонио не обратил на это внимания. Внезапно, Касита под ними заскрипела, будто бы о чём-то предупреждая, и уже через пару секунд перед двумя Мадригалями стоял третий — Камило. И он держал в руках довольно внушительнкю стопку каких-то книг. — Вечер добрый! — пропел он, по всей видимости пребывая в замечательном настроении. Антонио выдавил из себя улыбку. — Привет. — ответил он, а Долорес лишь смерила лицедея странным взглядом, в котором остро прослеживался…испуг? — Где ты был? — спросила она резко, и Камило, будто бы только что отойдя ото дрёмы, чуть вздрогнул, и воззрился на сестру с вопросительно поднятыми бровями. — Ну…гулял. — протянул он, смерив сестру своим фирменным взглядом из-подлобья. — А что? — Ничего. — поспешно отозвалась Долорес, отводя взгляд, глаза которого начали бегать из стороны в сторону. Камило хмыкнул, пожав плечами, развернулся — его волосы при этом слегка взметнулись вверх, будто при дуновении ветра; и размеренным, будто в медленном танце, шагом, направился в сторону своей комнаты, мурлыкая под нос какую-то песенку. Повисло практически полное молчание, нарушали которое лишь приглушённые голоса из столовой на первом этаже. Спустя практически пол минуты, на лестничный пролёт поднялась Изабелла, и Антонио сразу заметил, что вид у той самый наиошеломлённейший, который вообще когда-либо мог быть у такой особы, как она. — У меня нет слов. — севшим голосом проинформировала она замершую Долорес, и Антонио, которого вдруг посетило острое желание расхохотаться. — У. Меня. Просто. Нет. Слов. — Найдутся. — успокоил её Антонио, стараясь унять подрагивающие от внутреннего хихиканья плечи. — Я так больше не могу. — словно бы и не обратив внимания на слова младшего кузена, медленно проговорила она. — Только не говорите мне, что вы…что вы не замечаете этого…этого скоморошества! — Замечаем. — мудро улыбнувшись, ответствовал Антонио, и, начиная откровенно хихикать, переглянулся с пикнувшей Долорес. Прокашлялся, и заговорил невинно и вкрадчиво, эдакий святоша: — Но я вот чего-то не пойму, Иза: сначала, тебе не нравилось, когда Камило постоянно, хм, как ты там говорила? — Паясничал. — подсказала Долорес, нарочно не смотря на кузину. — Вот, — подтвердил Антонио, — а сейчас он стал спокойным таким, вечно в облаках летающим… Ну, ты поняла. Но теперь ты говоришь, что он скомо…скоромо… В общем, что он, по сути, вообще не изменился, если тебе верить. Так в чём проблема-то?.. Видя выражение лица Изы, которое постепенно начало ожесточаться, Антонио вновь не сдержал смешка, за что Долорес тут же пихнула его в бок. Все члены семьи отлично знали, что Изабелла была из числа тех Мадригалей, которых, определённо, лучше было не выводить из себя. — Не делай вид, что ничего не понимаешь! — одёрнула Антонио она, задрав нос. — Вы оба прекрасно видите, что с Камило произошло что-то…что-то. Иначе почему он теперь приобрёл способность держать себя в руках, не превращаясь ни в кого...И ещё он каждый день ходит с таким видом, будто ему даровано видеть тайны свыше? Это раздражает!.. И ваша мама себе места не находит, неужели не понимаете? Надо узнать, что произошло. Антонио изумлённо распахнул глаза. У них с Изабеллой, оказывается, общие планы и переживания? С ума сойти. Быть может, им с Долорес…точнее, только ему следует рассказать кузине о…нём? о ком? Нет, наверное, всё-таки пока что не стоит. Камило ведь просил. И всё же… Мальчик сосредоточенно сощурился, прикусив внутреннюю сторону щеки. Говорить, или не говорить? Молчать, или сказать? Вновь вспомнилось лицо старшего брата. Камило-ками-кам. Так его называл Антонио в свои три-четыре года. Странно, раньше он практически не вспоминал об этом. Впрочем, уже через пару мгновений мальчик отогнал ненужную мысль, и в голове вновь всплыло лицо Камило. Его лицо с тем загадочным и вдохновлённым выражением, когда речь заходила о… Вэйне. Да. Вэйн. Именно так лицедей называл того человека. И глаза его тем временем загорались небольшим, но таким ярким огоньком, как будто…будто… Спустя лишь пару секунд Антонио в буквальном смысле оцепенел, а его сердце ушло в пятки. На мальчика внезапно накатила волна осознания, такого, казалось, простого, но в тоже время…неправильного? Впрочем, какой это имело смысл? Антонио, кажется, всё понял. Даже его лесные друзья не могли понять и узнать, что происходит, а он узнал. И узнал, и понял. Мальчик сам не заметил, как расплылся в каверзной улыбке, отнюдь ему не присущей. — Я, кажется, знаю, что происходит с Камило. Две пары глаз тут же устремились прямо на него. Долорес промолчала, а Изабелла снисходительно хмыкнула. — Ну и что же? — осведомилась она, изящным жестом поправив тёмные локоны. Антонио хихикнул. — Он влюбился! — провозгласил он, не тратя время на театральную паузу, и к тому же готовясь насладиться всеобщим изумлением. Что же, насладиться получилось, это точно. После заявления Антонио Долорес, поперхнувшись, глянула на брата расширенными глазами, такой взгляд которых в книгах обычно называли «страшным». Изабелла, в свою очередь, лишь неверяще фыркнула. — Прости за грубость, — проговорила она прохладно, — но ты что, свихнулся?! Камило—влюбился?! Да у него ещё молоко на губах не обсохло, ей богу. Он ещё слишком несерьёзный, чтобы влюбляться. Внезапно снизу послышался громкий оклик Августина, который зачем-то звал Изу в столовую. Та, больше ничего не говоря, насмешливо глянула на кузена, и уже через мгновение подол её платья шуршал по ступеням в направлении вниз. Антонио даже ничего подумать не успел, а сестра уже схватила его за руку. В её глазах читалась паника. Почему? — Д-доло...— изумлённо попытался выговорить мальчик, но та его перебила: — Что ты имеешь в виду?! — пролепетала она, побледнев. — Зачем ты такое говоришь?!.. Ты что, тоже слышал?.. Антонио попытался вырваться из крепкой хватки девушки. — Ч-что слышал? — от непонимания и страха он начал заикаться. — О ч-чем ты?.. Долорес, наконец, отпустила его, стушевавшись. — Прости. — пробормотала она, отступив на шаг. — Я п-просто…неважно. Так кого ты имел ввиду, когда говорил, что Камило… — Никого. — замотал головой Антонио, попятившись. точно, совершенно точно, — Антонио! — окликнула его Долорес, но тот уже успел юркнуть в соседний коридор.***
Антонио стоял перед дверью в комнату Камило, переминаясь с ноги на ногу. Сказать, что мальчишку напугало поведение старшей сестры — это не сказать ничего. Долорес никогда не вела себя с ним так…резко. Да причём тут «с ним»? Она в принципе всегда была тихой, ведь ей и так шума хватало. Но почему сейчас она так взъелась? Что Антонио такого сказал?.. Ну, влюбился и влюбился, с кем не бывает. А как ещё объяснить его поведение? Антонио вдруг подумалось, что, быть может, Долорес что-то знает о... Вэйне? И если так, то как она поняла, что братец толкует именно о нём? Впрочем…наверное, если уж так рассуждать, то её, возможно, смутило то, что Камило и Вэйн оба…мальчики? Антонио сглотнул. Да, именно это. Пожалуй, именно сейчас следовало вспомнить, что когда-то давно…тогда, когда мама не была ещё такой злой и нервной, а ещё читала волшебные сказки на ночь, он как бы между прочим спросил, почему принц может полюбить только принцессу? Почему он не может заключить брак, скажем, с другим принцем? Ну или почему принцесса не может полюбить другую принцессу? Наверное, такой смущённой и разозлённой одновременно он свою маму никогда не видел. Короче говоря, спустя несколько секунд напряжённого молчания, а также глухих звуков грома, исходящего из нутра тучи, витавшей у неё над головой, Пеппа сбивчиво попросила не задавать глупых вопросов, и вышла из комнаты, даже не пожелав спокойной ночи. Антонио тогда особо не заострил внимания на такой реакции; в конце концов, Пеппа всегда могла разозлиться практически по любому поводу. Однако, теперь… Теперь мальчик не был уверен, что ответ на его каверзный вопрос положительный. Но даже не смотря на это, он очень хотел разозбраться во всей этой ситуации, и со всем детским пылом, разумеется. Антонио громко постучал в дверь костяшками пальцев; со стороны эдакая воинственность смотрелась весьма комично. Через пару секунд она открылась, и в проёме показался лицедей — ещё больше растрёпанный, и, как показалось Антонио…вялый? «Камило» и «вялый» — два самых противоречивых противоречия во Вселенной. И тем не менее. — Камило? — беспечно улыбнулся Антонио, спрятав руки за спиной. — Амм… Как дела? Юноша чуть усмехнулся, глядя на брата. — Нормально. А что? Вместо ответа Антонио, важно глянув на лицедея, прошествовал в его комнату. — Вообще-то, я хотел сказать, что настал момент мне с тобой серьёзно поговорить. — заявил он, стараясь не улыбнуться. — Это я уже понял. — медленно проговорил Камило, с сомнением глядя на мальчика, который с хозяйским видом присел на кресло, стоящее в углу. — Только скажи честно: тебя мама подослала? Антонио недоумённо распахнул глаза. — В смысле? — удивился он. — В прямом. — отозвался Камило, и на его губах вновь заиграла ухмылка, но, как показалось Антонио, не слишком уж весёлая. — Она на меня смотрит то как на врага народа, то как на обречённого мученика. А если говорит что-то, то сквозь зубы. Я уже к ней подходить боюсь. Интересно только, из-за чего она так? И что я успел такое натворить, что даже сам не знаю? Антонио вдруг вспомнил резкое поведение Долорес, и её слова, ты что, тоже слышал?! но решил пока не думать об этом. — Не знаю, не замечал. — соврал Антонио, внутренне коря себя за неправду. Камило хмыкнул. — Так о чём ты хотел поговорить? — поинтересовался он, дунув на каштановую прядь, свесившуюся на его лоб. Антонио выдохнул. — О...Вэйне. — ответил он тихо. Казалось, что после его слов даже тишина прислушалась, а в воздухе отчётливо засквозило напряжение. Ухмылка медленно сполза с лица Камило, уступив место тому самому таинственному огоньку в его глазах. Казалось, подождать ещё пару мгновений, и в нём затеряется всё лицо. — О Вэйне. — протянул лицедей, и всё, что оставалось Антонио—это мысленно увериться в своей догадке. — Да. — терпеливо ответил он, улыбнувшись. — Знаешь, я тут подумал, понаблюдал немного, и решил у тебя спросить... Мальчишка выдержал театральную паузу. Камило в ответ на эту выходку издал смешок, сложив руки на груди. — Ты в него влюбился, да? — выпалил Антонио, повторив жест брата, но только теперь с победным выражением лица. Камило подавился воздухом.