Слёзы сияющего мрака

Что это было? Один и тот же вопрос, раз за разом раздавающейся в голове Камило, подобно гигантскому колоколу: его звон бил, грохотал, одновременно с тем вызывая немыслимую боль в висках, как физическую, так и моральную. Страх. Всё, что он ощущал тогда — животный страх, паника, внутренняя дрожь, табуны мурашек по всему телу, и на этот раз они походили отнюдь не на нежное покалывание при любом виде удовольствия. То были, скорее, мириады острейших кинжалов, безжалостно атакующие затылок, шею и спину, по которой водопадом стекал ледяной пот. Это всё больше походило на сон. На страшный сон, самый худший кошмар, который когда-либо видел Камило, ведь сейчас, сидя на мягкой кровати, поджав под себя ноги и зажмурив глаза, он еле как пытался не дать солёным каплям проскользнуть меж ресниц, вспоминал совсем недавно произошедшее событие, которое казалось сейчас таким размытым и эфемерным… Но не смотря на это, лицедей помнил. И, наверное, уже никогда не забудет — если вообще возможно забыть то событие, заставившее самого себя усомниться в собственном рассудке, а то и в реальности происходящего. «Я давно хотел с вами…поговорить.» Возможно, будь говорящий эту фразу кем-то другим, она бы прозвучала нелепо и глупо. Однако те слова, которые для других являлись мерзкими, неуместными и грубыми, для Алегро, видимо, были в самый раз. Честно сказать, Мадригаль как-то пропустил тот момент, когда они с Вэйном, переглянувшись, последовали за Паскуалем вглубь таинственного дома. Мадригаля напрягали три вещи, просто чертовски напрягали, и это мягко сказано. Во-первых, если этот Алегро, судя по всему, понимал финский, то это означало, что он, как уже понял Камило, являлся тем самым человеком, о котором говорил Вэйн. Лицедей был далеко не дураком, поэтому сразу понял, что если его доводы были правильны, то это скорее всего означало, что Паскуаль был каким-то образом связан с тем, что происходило снаружи. За пределами Энканто. С войной. И, хоть Мадригаль понимал это лишь на подсознательном уровне, искажённое ужасом лицо Вэйна, смотрящего в пустоту, навсегда отпечаталось у него на глазной сетчатке. Ох, это было в самом конце, ведь сначала лицедей вообще не понимал, что творится вокруг. Видел и слышал только, как Вэйн и Алегро разговаривали на финском, но, если не лукавить, со стороны это больше походило на спор. Отнюдь не жаркий, скорее холодный-ледяной, и, если можно было так сказать — мерзкий, как то болото, в котором много лет назад нашли полу-разложившейся труп мальчика, которого несколько недель считали без вести пропавшим. Это произошло тогда, когда ни Камило, ни Долорес, ни Антонио, ни остальных младших Мадригалей ещё и в помине не было, и они узнали об этом только из сухих, обрывочных рассказов родителей. Но сейчас Камило остро ощущал, что утопает в этой темной липкой жиже, прямо как бедняга Адан. Задыхаясь и чувствуя, как легкие горят огнем. «Я давно хотел поговорить…с вами». С ними? Алегро разговаривал только с Вэйном, кажется. С Мадригалем они перекинулись парой слов, но и этого ему хватило, чтобы понять… что? Воспоминания стали совсем размытыми, будто бы кто-то специально закрашивал белыми красками рисунок, который так долго и прилежно выводили на большом холсте яркими, кислотными цветами. Мадригаль помнил большое помещение с множеством полок, немного схожее с тем местом под землей. Но вместо книг на них стояло большое количество прозрачных ваз и кувшинов с подписями на скромных лентах, завязанных поверх горлышек. А за прозрачным, практически хрустальным стеклом находились какие-то жидкости. Светящаеся жидкости. В каждой вазе или каждом кувшине они были разного цвета, такие завораживающие и переливающиеся, они освещали все помещение, будто солнце сквозь разноцветные витражи. У Мадригаля тогда глаза размером с блюдца сделались, но тем не менее, он успел прочитать то, что было выведено темными нитками на лентах. «Злость». «Печаль». «Сострадание». «Радость». Камило тогда подумал, что ему показалось. Протер глаза — нет, все на месте, хотя, признаться, юноша ожидал, что наваждение пройдет. Исчезнет, будто луч солнца, на миг проходящий сквозь темное кучевое облако. Он пытался как можно спокойнее поинтересоваться у Вэйна, какого черта здесь происходит и что это все значит. Тот лишь шикал на него, делая страшные глаза и кивая в сторону бормочущего Алегро, который что-то искал на полках. Очертания его худощавой фигуры в глазах казались лишь размытым силуэтом. Они с Вэйном перекинулись парой слов, значение которых Камило, конечно же, не понял. Но зато заметил, как Элегидо начала бить мелкая дрожь, а под глазами образовались едва заметные, но темные круги, более похожие на глубокие впадины. Теп временем сам Камило заметил деревянную шкатулку в руках у Паскуаля, на которой были вырезаны узоры, до боли напоминающие рисунки обоев в самом первом коридоре. Внезапно Мадригаль почувствовал, как Вэйн крепко схватил его за руку. — Прости за то, что сейчас будет. — тихо пробормотал юноша лицедею, а тот даже и ответить ничего не успел. Буквально через пару мгновений он почувствовал страшную боль в висках, и, как ему теперь казалось, потерял сознание. А может быть, лишь заснул. И если его видения были лишь сном, то, к несчастью, чертовски правдоподобным на эмоциональном уровне. Всё предательски перемешалось, хотя, быть может, это было к лучшему. Казалось, сначала Камило ощущал, будто у него под кожей копошаться сотни маленьких насекомых, которые пытались прогрызть себе путь наружу. Внутренности скрутило, давая ощущение того, что в желудке сотни бабочек раскрывали свои крылья, оцарапывая стенки органа. А вокруг была тьма, но, увы, недолго. Лицедей видел себя со стороны, но, о боже, это не мог быть он, ведь…ведь не только он, да и не один человек на этой планете не мог сделать так, чтобы его рот раскрывался всё шире, рвя кожу, будто бы резину, и открывая на всеобщее обозрение пасть, наполненную тысячами острых зубов, с которых стекала грязно-желтая слюна. Обычный детский кошмар и не более, да?.. Просто сон. Чертовски страшный сон, после которого не чувствовалось ничего, кроме всепоглощающей пустоты внутри себя. Но не смотря на это, Камило всё ещё нуждался в некотором объяснении происходящего, ибо Вэйн, видимо, не собирался ему ничего говорить. Вэйн, чтоб его.

***

Да, лицедей посмотрел на Вэйнамоинена, как тот и попросил. Черные волосы, обычно аккуратно лежащие на плечах, подобно змеям, сейчас были растрепаны. Глаза будто бы застекленели, превратившись в льдинки, по краям которых растекались еле заметные красные жгутики и пятнышки — лопнувшие каппиляры. Мадригаль задней мыслью понимал, что это нехорошо, и тем не менее, ему нравилось это. Так Вэйн казался не фарфоровой куклой или несуществующим сказочный существом, а живым человеком с чувствами и эмоциями, способным ощущать хоть какую-то боль. Но…человеком ли?.. Сейчас Камило в этом ой как сомневался, хоть это звучало более, чем безумно. Мадригаль медленно перевел взгляд чуть ниже. Видя, как Вэйн, издав какой-то тихий, неясный хрип, тут же закусил нижнюю губу, лицедей заёрзал. Через мгновение по ней и бледной, сейчас казавшейся прозрачной коже потекла тонкая капелька бордовой крови. — У тебя кровь. — Мадригаль не узнал собственного голоса, и, неведая, что делает, медленно, будто в трансе, поднес руку к лицу Вэйна, и осторожно, словно бы подсознательно боясь оставить за своим жестом трещины и звон хрусталя, кончиком указательного пальца вытер темно-красное пятнышко прямо с губ юноши. Тот оцепенел, и, казалось, даже перестал дышать. Прошли долгие пять секунд, растянувшиеся тягуче, как мёд, и только после этого лицедей обратил свое внимание, что до сих пор прикасается к холодной коже друга, и тут же резко одёрнул руку, едва слышно бросив «извини», нервно дернув уголками губ. Он практически не обратил внимание на довольно сильное покалывание во всей его кисти. Вэйн дернулся, выходя из оцепенения, а затем отвёл взгляд. Повисла напряженная тишина. — Ты объяснишь мне, что это было, или как? — осведомился наконец Мадригаль, стараясь унять разбушевавшеесе сердцебиение. Молчание. — Что. Это. Было?! — Камило чуть было не сорвался на крик, но сумел вовремя приструнить свой тон ещё на уровне тихого голоса. — ВЭЙН, КАКОГО ХРЕНА ТЫ СЕЙЧАС МОЛЧИШЬ?! Мадригаль немного испугался своей ярости, но останавливаться не собирался, потому что его достало все это. Достали эти недомолвки, достали эти молчанки, достали эти переглядки, достали те почти неуловимые разряды, часто проходящие между ними с Вэйном, достал сам он тем, что даже не трудится объяснить тот…абзац, который произошёл с ними некоторое время назад, в доме Паскуаля. — Меня это достало, понимаешь? — Камило чувствовал себя ужасно. Чувствовал себя ребёнком, который затерялся в толпе взрослых людей, не понимая, что ему нужно делать, чтобы осознать хотя бы что-то в этом монотонном гуле. — Достало. Я просто хочу знать, что происходит, а ты даже объяснить нормально не можешь. Да что там объяснить—Вэйн, будем честны хотя бы сейчас, ты мне соврал. Ты знал, что будет…это. Что будет что-то… Он замолчал, так и не сумев подобрать подходящий эпитет из более-менее приличных слов в своем словарном запасе. Так и не закончив предложение, Камило, переведя дыхание, продолжил: — Я так дерьмово себя не чувствовал никогда, веришь? — процедил он, не заметив, как ногти его собственных сжатых пальцев впились в кожу. — Меня как будто выпотрошили, а вместо всех органов засунули опилки, чёрт возьми!.. — Не один ты это чувствовал. — отозвался наконец Вэйнамоинен, прохладно глянув в глаза лицедею. — Ты действительно хочешь знать, что это было, да? — Да! — от злости Камило аж ногой топнул, и внутренний голос на периферии сознания зашелся показательным смехом. Дескать, вот, посмотрите на дитё: говорит, что взрослый уже, а сам вопит и ножками топает. Мадригалю сразу же захотелось сплюнуть на пол от досады на самого себя, но он, разумеется, воздержался. — Только…скажи мне одну вещь. — пробормотал лицедей, сжимая и разжимая пальцы. В унисон с тем—вдох-выдох. — Алегро—не человек. Я прав? Сидящий рядом Элегидо вздохнул, будто бы вынуждая самого себя подвинуться чуть ближе к Камило. — Да. Сердце Камило пропустило удар. Вот вам и искатели приключений, господи-боже-да-неужели. — Я могу тебе все рассказать, только обещай не перебивать, идёт? — невозмутимо продолжил Вэйнамоинен, уже в который раз выгнув бровь. Издевается натурально, сам того не подозревая. Или…наоборот? Лицедей лишь кивнул, плотно сжав зубы. — Думаю, следует начать с Алегро, раз уж речь зашла о нем. — Вэйн заговорил глубоким, против воли уволакивающим в себя, словно воронка, голосом, прикрыв глаза. — Когда я говорил, что уже встречался с ним когда-то, то не врал. Я понятия не имею, как Паскуаль оказался в Энканто. Знаю лишь, что с такими как он, лучше вообще никогда не сталкиваться… — Это я и без тебя понял. Поймав красноречивый взгляд Элегидо, Мадригаль сразу же замолчал. — Именно из-за этого я заключил с ним…договор. — продолжил Вэйн с едва различимой хрипотцой через несколько секунд, чуть тронув свое веко, под которым белое глазное яблоко покрывалось кровавой сыпью. — Ты ведь видел те сосуды, да? Их содержимое—эмоции людей. Злость, радость, страх, сострадание, и тэ дэ и тэ пэ… Не важно. Важно то, что он и такие, как он, являются…энергетическими вампирами, можно сказать. Они питаются эмоциями окружающих, их энергией, чтобы поддерживать собственную жизнь паразита. Они как блохи или комары, если угодно. Мой кузен, он…насолил Паскуалю. Очень насолил. Это было давно, но, сам понимаешь, злопямятством сейчас страдает подавляющее большинство. И дело как раз-таки в этом. Я...обменял порцию нашей энергии на то, чтобы он отстал. Если не навсегда, то хотя бы на долгое время. После окончания монолога Камило прирос к кровати. Спрашивается, почему даже прошлые догадки не способны сгладить впечатление от настоящего осознания? Сделав глубокие вдох и выдох, Камило невозмутимо произнес несколько интересных выражений, которое когда-то давно приобрел от Бруно. Услышь его сейчас родители, тут же рот с мылом промыли бы немедля. — Самокритично. — сухо заметил Вэйнамоинен, до того молчавший. Камило тактично сделал вид, будто бы не услышал это. — Одуреть можно. — бодро оповестил он через целую минуту молчания. — Можно, — согласился Вэйн с коротким вздохом, — только осторожно. И, кстати, я тебе ещё не всё рассказал. Не всё? Вот это алмазные копи, конечно. Лицедей вскочил с кровати и начал ходить туда сюда с ошеломленной, практически сумасшедшей улыбкой на лице. Энергетические вампиры, значит. Занятно. Он с бешеной скоростью прокрутил у себя в мыслях, что раз такое существует, значит, дары Мадригалей и Касита — это не предел магических возможностей?.. А если так, то в мире существует ещё что-то… фантастическое, верно? Внутри Мадригаля взорвался фейерверк вопросов, и он еле как сдерживался, чтобы не вывалить всех их на Вэйна. Внезапно лицедей замер, озаренный резкой догадкой. — Постой-ка. — медленно проговорил он, чувствуя, как спина его холодеет. — Так ты что, получается, использовал меня?.. Вэйнамоинен мрачно глянул на Мадригаля. — Камило, — уронил он, — я понятия не имел, что он возьмет так много, это во-первых. Во-вторых, ты ещё легко отделался. На меня посмотри. Юноша вытянул руки. Они дрожали. Но не смотря ни на это, ни на то, как он постоянно тер саднящие глаза и облизывал потрескавшиеся губы, Камило все равно ощутил острую злость и разочарование. — Ну спасибо. — процедил он, скрестив руки на груди и чувствуя, как внутри все начинает закипать. — Не знаю, конечно, как это его питание эмоциями смогло навести физические увечья, да и знать не хочу о том, какое тогда было напряжение. Суть в том, что ты, между прочим, с самого начала мог сказать! Предупредить, хотя бы!.. Голос сорвался, и лицедей остро ощутил фантомную ауру недоверия и пренебрежения. Это определённо была лишь игра его воображения, но не смотря на это он всё равно почувствовал себя подавленным в два раза сильнее. — А ты бы мне поверил? — Мадригаль вздрогнул, четко уловив неподдельную горечь в словах Вэйна. — Прости, но я сомневаюсь в этом. «Я бы всегда тебе поверил, ты ведь знаешь». Камило вовремя прикусил язык, в воображении дав себе подзатыльник. Собственные мысли начинали пугать. Он хотел сказать что-то, что-нибудь, что могло бы опровергнуть простое оправдание Вэйна, но в горле будто бы застрял ком. Тот тем временем тоже встал с мягкого покрывала и, оказавшись рядом с Камило, медленно положил руки ему на плечи. Впервую секунду тому захотелось их стряхнуть, выразить свою злость и своё недовольство. Но план с трескоп провалился, толком не обдумавшись. Затаив дыхание, лицедей почувствовал, как Вэйн прижался грудью, стылость которой чувствовалась даже через мягкую клетчатвю рубашку, к спине Камило, опустив голову ему на плечо, и, к довершению всего этого, сцепив руки на его животе. Вэйнамоинен Элегидо — умный, можно даже сказать гениальный парень, и понятия не имеет о таких простых вещах, как личное пространство. Но в то же время, он, чтоб его, настоящий манипулятор и мастер добиться любой эмоции другого человека одним лишь прикосновением. Камило думал об этом и чувствовал, как ритм сердца постепенно начал успокаиваться, а злость отступать, будто бы зима в начале февраля. — Скажи мне, что ты видел. — теплое дыхание опалило ухо не хуже пламени свечи, вызвав предательские мурашки и щекотку. Камило не стал спрашивать о том, где видел. Он и так прекрасно понимал, что хочет узнать Вэйн. — Я не помню всего. — тихо ответил он. — Сначала была боль, будто бы…будто бы кто-то выедал меня изнутри. Затем все смешалось. Я, кажется, видел себя со стороны, но…ха, чёрт, это не был я сам. Какое-то чудовище, видимо. Ты бы видел те зубы, боже, никогда не забуду… Хочешь сказать, это Паскуаль так энергию страха забирал, что-ли?.. Мадригаль не заметил, когда успел плавно переместить собственные руки поверх ладоней Вэйнамоинена. — Именно. — ответил тот дрогнувшим голосом. — И, знаешь, это очень хорошо, что ты ничего не помнишь, ведь скорее всего твой мозг заблокировал воспоминания об ужасных видениях. — То есть та образина была ещё цветочками. — Камило нервно усмехнулся. — Ну да. — легко согласился Вэйн, слегка погладив пальцем тыльную сторону ладони лицедея, который вдруг поймал себя на мимолётной мысли о том, что ему хочется, чтобы этот момент продлился вечность. Ну ладно, чуть меньше, чем вечность. Хотя это очень мало, наверное… Они помолчали некоторое время. Объятия — боже, это ведь такой невинные жест, верно? Но почему-то сейчас Камило ощущал себя напряженным, как натянутая струна, но и одновременнно с этим таким умиротворенным...Когнитивный диссонанс — так это называется, кажется?.. — Вэйн, — позвал вдруг Камило, приведенный в замешательство пришедшим в голову вопросом. — Если Алегро забрал мой…наш страх, то почему я чувствовал его даже когда мы сюда пришли?.. Юноша услышал над ухом тихий, грустный смешок, и его сердце сжалось. — Не страх, а лишь временную эмоцию, hömötiäinen. — неясно пробормотал Вэйн вслед за этим, выдохнув. — Даже если бы Алегро полностью забрал это чувство на некоторое время, организм все равно начал бы восполнять запас автоматически, на подсознательном уровне. — Понятно. — Камило слукавил: ему было непонятно ещё много чего, но пока что он решил не задавать вопросов: не хотелось рушить уютный момент… Такой уютный и родной… — Всё хорошо? — дыхание Элегидо вновь защекотало мочку уха. — Ещё злишься на меня, что-ли? — Нет, не злюсь. — глухо ответил Мадригаль, и в подтверждении своих слов сжал пальцами кисти Вэйнамоинена. — Просто…не верится, что это происходит со мной. Знаешь, я ещё давно почувствовал, что что-то странное происходит. Как только впервые встретил тебя. Ты—магнит для странностей и авантюр, согласен? — Скорее странности и авантюры—магнит для меня. — коротко ответил Вэйн. Значит, даже так? Тогда это все объясняет. — У меня такое чувство, что скоро должно произойти что-то грандиозное… — глухо признался Камило, стараясь сдержать неуместную улыбку. — Как думаешь, моя горе-интуиция права, а? — Более, чем уверен. — серьёзность в голосе Элегидо поразила лицедея. — Считай это подарком на свое шестнадцатилетие. Мадригаль застыл. — Откуда ты знаешь, что у меня скоро день рождения? — медленно, нарочито спокойно полюбопытствовал он, желая обернуться. Не получилось. Вэйнамоинен держал его крепче, чем казалось на первый взгляд. Камило напрягся пуще прежнего. — Догадки и блеф меня ещё никогда не подводили. — юноша нутром почувствовал, как Вэйн улыбается. Догадки и блеф? Мадригалю показалось, что уж больно далеко тот на них уехал. Или... что? Внезапно в голове Камило, подобно последнему, самому великолепному фейерверку, вспыхнул вопрос. Щекотливый такой вопрос, который он задавал себе не раз, и которого успел посчитать безумным. Возможно, ответ на него он знал с самого начала, но банально не хотел признавать этого. — Вэйн. — казалось, сердце пропустило по меньшей мере несколько ударов. — Скажи мне. Ты—человек? Дьявол, как же тупо это прозвучало! Мадригаль успел мысленно обозвать себя придурком и идиотом по меньшей мере пять раз, однако насторожился, услышав приглушенную усмешку друга. — Такой же человек, как и ты, Камило. Веришь мне? — Верю. — этот шепот лицедей мог бы отнести к своим самым искренним признаниям за всю собственную жизнь. — Но ответь мне честно: ты ведь многое не рассказал мне, да? Вэйн не отвечал несколько секунд. — Да. — его голос вновь стал хриплым, мурлыкающим. — Но ты все узнаешь, клянусь. Скоро. Скоро. Мадригаль, как ему казалось, больше не контролировал ни свои слова, ни свои действия. Исхитрившись кое-как увернуться из змеиной хватки, он развернулся и, победно усмехнувшись, стиснул Вэйна в крепких, почти что пламенных объятиях. Тот секунду стоял, как заледеневший, но в следующую секунду хохотнул, взъерошив непослушные кудри Камило, а затем обвил его в ответ так же крепко. — Не знаю, зачем говорю это, — усмехнулся Мадригаль, чуть поглаживая Вэйна по спине, — но, всё же, знай, как бы странно для тебя это не звучало: провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь пожалею, что встретил тебя, сеньор Элегидо. — Принято, сеньор Мадригаль. — шутливо, в тон другу заявил Вэйнамоинен. А затем, чуть отпрянув и поглядев прямо в глаза ухмыляющемуся лицедею, сотворил на своем лице акулью улыбку. — А если вдруг всё-таки соберешься провалиться, я тебя удержу. Наглец! Камило хотел было притворно возмутиться, внутренне ликуя из-за того, что до ужаса напряженная обстановка наконец рассеялась... ...но слова застряли в горле. Застряли в горле и кубарем покатились обратно в чрево, как только лицедей почувствовал, как Вэйнамоинен, хищно поддавшись вперед, коварно чмокнул его в уголок губ. Мадригаль выпал из реальности, онемевшим телом чувствуя, как Элегидо беззвучно захохотал, уткнувшись ему в плечо.