***
...Они стояли посреди зала, который, казалось, лишь несколько секунд назад являлся довольно узким коридором, отчего Камило на какой-то безумный миг показалось, что они вновь находятся в доме Паскуаля. — Обалдеть. — смог лишь проговорить Мадригаль, видя вокруг себя обстановку, которая была бы более уместной в доме, находящимся далеко на заснеженном севере — но никак не здесь. Прямо перед ним находился темный камин, из глубины которого полыхал теплый согревающий огонь. На полу расстилался мягкий белый ковер. Мадригаль проследил взглядом чуть дальше. Спина его похолодела, когда он понял, что ковер был сделан, судя по всему, из шкуры белого медведя. Кое-как сумев оторваться от созерцания того, что когда-то было живым, огромным существом, Камило перевел взгляд на стену, которая была увешена различными картинами, преимущественно пейзажами. Холмы, реки, горы, леса. В принципе, ничего особо интересного, но в практически полном мраке комнаты, яростно перебиваемом светом пламени идущем из камина, они казались практически мистическими. Как и два кресла, стоящие близ него напротив друг друга. Казалось, что они тоже были сделаны из шкур животных — настолько бархат, покрывающий обивку, преображался в огненном свете. В углу стояла небольшая, ничем непримечательная в отличии от остального интерьера кровать, над которой висела полка, сплошь обставленная книгами. Также книги стопками лежали на кровати, близ стоящем столе, а также под ним, ведь помимо них на нем лежали маленькие баночки с краской, кисти, а также несколько фарфоровых фигурок. — Только не говори, что это твоя комната. — Камило выжидающе скрестил руки на груди, обернувшись к Вэйну. Тот бессовестно ухмылялся. — Да, это моя комната. — Отлично. А я думал—рабочий кабинет владельца норвежского отеля. Элегидо издал насмешливый фырк, который слился с потрескиванием искр. — А то ты знаешь, как этот кабинет выглядит. Да я в жизни не поверю. Камило нарочито высокомерно вздернул нос, обратив взгляд к камину — и в его голове будто что-то щелкнуло. — Вэйн, без обид, но это-то вам зачем? — лицедей кивнул подбороднок в сторону пылающих дров, усилием воли стараясь избежать магического гипноза искрящихся искр и всполыхов. — А вот это я и имел в виду, когда говорил, что очень захочу увидеть твою реакцию. Камило замер. Сердце, вопреки ожиданием, вниз не ухнуло, но застучало ощутимо сильнее. — В каком смысле?.. — осторожно поинтересовался Мадригаль, стараясь не выдавать своего вновь нарастающего волнения. Как бы не старался он убедить себя в обратном, но чувствовал себя лицедей всё ещё не очень хорошо. Элегидо не ответил, а лишь загадочно улыбнулся. Камило вспомнил о том, что лишь пару минут назад Вэйнамоинен говорил, что в этом доме никого нет. — Вэйн. — лицедей сам не понял, от чего спросил сейчас совсем не то, о чём думал. — А...не думай, что я против или что-то вроде, но...чьё это было лицо? — Акселя, кого ж ещё. — Вэйн неопределенно пожал плечами, как бы поясняя, что ничего сверхъестественного в увиденном Мадригалем не было. — У всех благородных домов есть ду́хи. Один дух, если быть точнее. Глаза Мадригаля расширились. Нет, разумеется, он знал о сказанном Вэйном...на определенном подсознательном уровне. Но это воспринималось как что-то само собой разумеющеесе. Да и к тому же, Касита была единственным живым домом во всем городе. Но воспринимать её сознание в таком абстрактном ключе было для лицедея чем-то новым. Он искренне этому изумился. — Нет, ну это я и так знал. — нетерпеливо кивнул Камило; он лишь преувеличивал, не врал. — Но ты же видел, что она выглядит..Не так. Не переливается, чёрт возьми, как мозаика, калейдоскоп и пазлы вместе взятые. — Не только люди абсолютно отличаются друг от друга. — заявил тот тоном мудрейшего учёного на земле. Что же, в его словах была логика. —...И, кстати, на счёт камина, — продолжил Вэйнамоинен, — не поверишь, но без него здесь холодно. — Неужели? — иронично переспросил Мадригаль. — Вообще-то, на улице обычно жара, ну или обыкновенное тепло. — Да, потому что город располагается в Испании. — Ну и? — А когда он располагается не в Испании, а, скажем, в той же твоей Норвегии, то ради бога—без камина окоченеешь. Камило воззрился на юношу немым вопросительным взглядом. — Что ты несешь? — неуверенно улыбнулся он, стараясь не обращать внимания на то, как собственные ладони вдруг ненавязчего зачесались. — То и несу. — Вэйн криво улыбнулся в ответ. — Не то чтобы я очень хотел, чтобы ты схлопотал обморок от удивления. Камило открыл было рот, чтобы ответить не менее резко, но Вэйн уже успел круто развернуться в направлении коридора, из которого они вышли. — Пойдем, кое-что покажу. — заговорщически подмигнул он. Камило мысленно взвыл, но последовал за Вэйнамоиненом, стараясь, чтобы осознание того, что тот хотел ему показать, не снизошло окончательно.***
Спустя несколько секунд они вдвоем уже стояли возле входной двери. Части стены вновь переворачивались то взад, то вперед, то вбок, больше напоминая тонкие карты, из которых сделан карточный замок. Чертовски большой карточный замок. Цвет стены и дверного проёма изменился с темно-бардового на такой же темно-синий. Вэйн, на удивление Камило, взял ручку двери лишь спустя пару секунд колебания. А затем резко распахнул её. Камило отшатнулся от внезапно подувшего в его сторону ветряного вихря — и практически сразу же почувствовав, что тот будто бы содержал в себе микроскопические холодные иголочки, которые впились в его собственное лицо. Лишь когда он открыл глаза, опасливо перешагнул порог, то понял, что на улице стало будто бы ещё темнее, чем было прежде. Как только лицедей почувствовал, что его нога вместо сухой земли коснулась чего-то холодного и хрустящего, то испустил нечто, похожее на тихий и хриплый вопль. А в его голове набатом зазвучали словно бы совсем чужеродные, не принадлежащие ему самому мысли: Аксель находится в двух местах. Господи, АКСЕЛЬ НАХОДИТСЯ В ДВУХ МЕСТАХ ОДНОВРЕМЕННО. Будто находясь в глубоком трансе, лицедей полностью ступил практически босыми ногами на ледяной снежный покров, и огляделся. Вокруг действительно было темным темно. Мрак разбавлял лишь свет звёзд на небе, которое, казалось, стало чуть выше, чем было прежде. А его самого окружали гигантские статуи, и только спустя несколько секунд Мадригаль понял, что это были огромные ели и сосны, остро пахнущие морозом и ещё чем-то непонятным. Сказкой, возможно. — Я думаю, ты все правильно понял. — пробормотал Вэйн над его ухом, но тот даже не вздрогнул, все ещё не сводя глаз с потрясающего чуда, в смысл которого абсолютно точно входила небольшая тропа меж деревьев-гигантов, которая петляла то туда, то сюда. Её конца не было видна, но из темноты, в которой она терялась, мерцал голубоватый свет. — Ещё плюс одно невероятное событие для тебя, да? — сейчас смех Элегидо не вызвал раздражения, совсем наоборот: он словно был как никогда уместен в этом темном месте, в каждом углу которого, казалось, пряталось нечто, вовсе не принадлежавшее этому миру.***
Время на часах уже давно перевалило за полночь, а Антонио до сих пор не мог заснуть. Когда он устало тер глаза, то перед его взором плясали тусклые, разноцветные искры, складывающиеся в нереалестичные картинки. Тихонько вздохнув, мальчик постарался как можно тише подняться, встать на колени, под движениями которых едва слышно подскрипывал матрац. Оперевшись локтями о подоконник и опустив подбородок на собственные ладони, он уставился на вид, открывающейся из приоткрытого окна. — О чем ты думаешь? — из мимолетного ступора Мадригаля вывел тихий, практически призрачный голос мальчика, который оказался сидящим прямиком на этом же подоконнике, всего в нескольких милиметрах от Антонио. Антонио вздрогнул, и тут же отскочил обратно в постель, накрывшись чуть ли не с головой. — А тебе что? — недоверчивым шепотом спросил он, стараясь унять бьющееся в нарастающем страхе сердце. — Хватит меня преследовать. Мальчик в потрепаной одежде, со светлыми волосами, бледной кожей, сквозь которую будто бы просвечивался лунный свет, уставился на Антонио немигающим взглядом светло-зеленых глаз. — Я не преследую тебя. — тихо ответил он, подвигаясь немного ближе. — Я просто хочу поговорить. Антонио сглотнул. Его спина покрылась холодной испариной. — Я тебя боюсь. — тихо, почти неслышно пробормотал он, поежившись. — Почему? Мальчик не ответил, а лишь зажмурился, потому что видел его уже не в первый раз. Он действительно преследовал его. Он был похож на привидение. Его никто, кроме Антонио, не видел. Потому что когда Мадригаль спросил Изабеллу, что это за мальчик, который выглядывает на них из-за дерева, то та лишь у виска покрутила, сказав, что там никого нет. Никого нет. — Мне так грустно. — опустив белокурую голову, проговорил он. — Поговори со мной, Антонио. — Отстань! — тихо вскрикнул тот, резко накрываясь одеялом с головой, подсознательно понимая, что в случае чего оно его, увы, не спасёт. Спину мальчика начал бить мелкая дрожь, как только он ощутил, как кровать прогнулась сильнее под весом кого-то другого, а его спину начали гладить длинные и худые пальцы. Они были просто ледяными, и вопреки своему ужасу, у Антонио в мыслях прошло странное, сюрреалестичное сравнение с морскими звездами, обитающими в темных морях и океанах. — Не...трогай..меня. — тихо пробормотал Мадригаль, чувствуя, как ресницы начинают дрожать, а глаза—предательски увлажняться. Потому что от него шла какая-то невесомая аура. Невесомая, но гнилая, с запахом болота и ещё чего-то неуловимого. Чего-то неживого, возможно. — Тише, тише. — Антонио все ещё не рискнул убрать одеяла хотя бы с головы (хотя уже задыхался под его весом), но все равно слышал по его тону, что он улыбается. — Лучше скажи мне: почему ты спишь в комнате брата, а не в своей собственной? Она ведь такая красивая... — Потому что. — Мадригаль не узнал свой то и дело прерывающийся голос, похожий на что-то иное; не на всхлипы ли? — Потому что он куда-то ушёл. — С кем? Антонио промолчал, но всё-таки рискнул высунуть нос из-под одеяла, и глянул на незваного гостя из под опущенных рестниц. Его рука постепенно перебралась со спины на шею Антонио: тот вновь задрожал, чувствуя мертвый холод бледной кожи. — Кто ты? — тихо спросил он, пытаясь увернуться из-под гладящей его руки. Не вышло. — Меня зовут Адан. Вопреки собственным желаниям, Антонио замер, будто оглушенный. Адан..Адан... Он уже где-то слышал это имя. Мадригаль отодвинул тяжелое одеяло ещё немного, и пристально глянул на Адана, прямо в подернутые сизой дымкой глаза. Он был будто бы слепым. — Откуда ты знаешь моё имя? — осведомился Антонио, но ему тут же захотелось прикусить собственный язык; его голос дрожал, как натянутые струны. — Просто знаю. — Адан неопределённо пожал плечами, а затем небрежно одернул рубажку, запачканную чем-то темно-зеленым. — Почему тебя никто не видит? — не отставал Антонио, и на сей раз окончательно вылез из под одеяла. Он свирепо поглядел на Адана, поджав под себя худые ноги. — Потому что Алегро не хочет этого. — последовал незамедлительный ответ. Мальчик почувствовал, как его сердце ухнуло вниз. — Алегро?.. — переспросил он, вновь поежившись. Воздух вокруг будто бы стал немного холоднее. Адан кивнул. Светлая челка слегка упала, скрыв белесый глаз, а тонкие синеватые губы искривились в улыбке. — Он такой злой. — пробормотал Антонио себе под нос, толком ни к кому не обращаясь; в его памяти всплыло воспоминание, содержавшее в себе момент, когда они с Камило подшучивали над стариком. Сейчас эти безобидные шутки казались смертельным риском. Потому что Алегро Паскуаль безумен. И он не чело... Антонио в испуге тряхнул головой, бессознательно пародируя своего старшего брата. — Откуда ты его знаешь?... Адан проигнорировал вопрос. — Он не злой. — тихо проговорил он, и вновь придвинулся ближе к Антонио, угрожающе наклонив голову. — И не безумный, как ты сейчас подумал. Антонио оцепенел, больше всего желая исчезнуть из этого мира прямо сейчас, лишь бы не ощущать на себе этот неживой, нечеловеческий взгляд, больше похожий на густой туман, в котором прячутся чьи-то длинные, чудовищно длинные пальцы с острыми когтями, испачканными в крови...Хотя, это ведь могут быть просто деревья. ...или всё-таки пальцы, хозяева которых хотят, чтобы о них думали, как о деревьях, похожих на когти, запачканные чем-то бардовым... Антонио тихо всхлипнул, спрятав лицо в коленях. Ему было страшно. Страшно, потому что Камило пропал. Страшно, потому что он не может спать по ночам. Страшно, что он видит Адана, который похож на призрака, и которого больше никто, кроме него, не видит. — Безумны в этом городе такие, как твой дядя. — хрипло прошептал Адан, и каким-то образом он оказался ещё ближе к Антонио. Антонио сумел лишь сглотнуть в ответ. Острые черты лица Адана, болезненная худоба, грязная одежда и синие губы будто бы зажгли в его голове, казалось, одно из незначительных воспоминаний... Но в тот момент оно казалось одним из самых наиболее важных, которых только он мог представить в своем детском разуме. — У нас здесь когда-то давно мальчик пропал. — тихо прошептал Мадригаль и, не сумев больше выносить пронзительного взгляда собеседника, опустил глаза. — Его, кажется, звали так же, как и тебя. Уже через мгновение Антонио пожалел, что вообще открыл рот. Темная кожа его лица побледнела. Ладони вспотели, а спина покрылась ледяным потом — таким же холодным, как его пальцы, совсем недавно её поглаживающие. Адан почти что вплотную приблизил свое лицо к лицу Антонио, издав при этом едва слышный, ехидный смешок, и крепко сжав его дрожащее плечо. — Я знаю. — хрипло усмехнулся он. Хоть по виду Адан и казался ровестником Антонио, но сейчас он выглядел отнюдь не ребенком. Он выглядел пугающим. Пугающим до пропуска по меньшей мере нескольких ударов в его сердце. Таким пугающим, каким не может быть ни один ребенок. — Я отлично это знаю, Антонио. — повторил тем временем Адан, и с притворной лаской погладил плечо мальчика. Улыбка расцвела на его лице, подобно светло-голубой водной лилии, и практически сразу стала похожа на оскал. А в тусклых глазах будто бы заплясали отголски зеленых искр. Зеленых искр, как раз тех, от которых мальчик, похожий на призрака когда-то ослеп.