Слёзы сияющего мрака

— Ну, ты как? Камило усилием воли отвел взгляд от в буквальном смысле затягивающего во тьму пейзаж, и тут же перевёл его на самодовольно ухмыляющегося Вэйна. Уперев руки в бока, он глядел на Мадригаля с выражением а-ля «я же говорил!». И всё бы то ничего, вот только во всей этой идиллии был один ма-а-аленький нюанс: Вэйн не говорил ему совершенно ничего. — Как я? — спокойно переспросил лицедей у Элегидо, чувствуя, как кровь внутри него закипает от нахлынувшего в неё чувства, на счет существовавшего названия которого он очень-очень сомневался. — Ооо, Вэйн, я-то чувствую себя просто отлично. А вот как ты? — В смысле? — у того ещё и хватило наглости сострапать непонимающее выражение лица. Видя недоуменно сведенные к переносице брови Вэйнамоинена, Камило вдруг почувствовал дураком только себя. — В коромысле. — процедил Камило, и медленно, будто во сне, потянулся рукой вниз, загребая в ладонь снег. Он оказался настолько колким и морозным на ощуп, …северным… что Камило еле сдержался, чтобы инстинктивно не одернуть руку. Снег выпадал в Энканто крайне редко, да и то совсем немного. Снежки и снеговиков лепить было попросту не из чего. Но сейчас Камило потянулся к ледяным сугробам чисто на уровне рефлекса, будто бы давно позабытого. Он решил, что подумает об этом позже. А пока… — Вэйн, прости, но ты это заслужил. …в эту фразу Мадригаль постарался вложить тонну великодушия и притворного снисхождения. А затем, внушительных размеров снежок с глухим хлопком впечатался в довольное лицо Элегидо. Оно в миг растеряло все своё довольство, вытянулось в какой-то очень неприятной эмоции, лишь отдаленно напоминающей удивление. Камило попятился, выдавив из себя нервный смешок. Снег предательски зашуршал под ногами, словно зыбучие пески. На миг Мадригалю подумалось, что Элегидо собирается его убить за эту фривольность. Хотя кто бы говорил — сам то взвалил на Камило столько много откровенностей, да и к тому же слишком уж часто с ноги вышибал дверь, обозначающую границу личного пространства. На периферии сознания лицедею подумалось, что в тот момент они оба были в алкогольном опьянении. Муха происходящего ещё давным-давно начала с непозволительной скоростью и безрассудством раздуваться не то что в слона, а в целого динозавра. — Тупица, больно же! — Камило чуть не грохнулся от возгласа Вэйна, который до смешного сильно напоминал вой обиженного ребенка. А в следующую секунду мокрый и холодный снежок полетел прямиком в сторону Камило, и на мгновение тому во всеобщем мраке, освещаемом лишь звездами, показалось, что идеально круглым комок снега был похож на быстро летящую комету. Лицедей успел увернуться в самый последний момент — и морозная пуля успела коснуться лишь его щеки, зацепив при этом угол губ. Это что-то ему напомнило, но вот… …что? — Сам тупица! — крикнул в ответ Камило, поняв вдруг, что от реплики друга прошло лишь несколько мгновений. — Говорю же, ты заслужил! Последнее слово он отчеканил с поразительной, даже для себя, твёрдостью. — Интересно, это чем же? — в темноте расширенные глаза Вэйна казались огромными светящимися шарами. Лишь спустя, казалось, несколько минут Камило осознал, что они с Вэйнамоиненом бегают друг за другом меж деревьем, стараясь увернуться от летящих снежков, опять же, друг от друга. Детский сад, ей богу. И будто бы не было этого перемещения в пространстве, не было никакого Алегро, не было ничего того, что началось с появлением… кого? чего? всего? когда? зачем? почему? что? зачем? кто? он? такой? — Заснул, что-ли? — выкрик Вэйна почудился совсем издалека, сливаясь со свястящей песнью ветра. — Я спрашиваю, чего ты взбесился-то? Ну ладно, признаю, я немного перегнул палку с пафосом и свалил на тебя слишком много за короткий период времени! Ну это же не повод сразу использовать тяжелую артиллерию! …верно, я всё ещё сплю. — Давай-ка остановим эту клоунаду и поговорим нормально, как ты на это смотришь? — секунда, и Вэйн уже неловко шагал в сторону остановившегося Камило, и снег под его ногами издавал не скрип, а скорее лишь нежный шорох. — Камило! Мадригаль молчал. Молчал он и тогда, когда Вэйнамоинен положил руку на его плечо. Внезапно лицедей почувствовал пронизывающий холод, что, конечно, было весьма логично, учитывая место, в котором они находились… Но… — Камило. — уже в который раз повторил Элегидо. — Пойдем-ка в дом. Я постараюсь все объясн... — Ты говоришь это уже в сотый раз. — возмутительное преувеличение со стороны Мадригаля, но в тот момент на это было плевать. — Я знаю. — на удивление смиренно отозвался Вэйн с нарочито драматичным вздохом. — И всё же, пойдем. Ты замёрзнешь, ну. Ты замерзнешь. Мадригаль вознес молчаливую благодарность всем богам за то, что Вэйнамоинен не видет его совершенно идиотскую улыбку, растянувшеюся от уха до уха. «Ты замерзнешь». Даже мать родная ему этого никогда не говорила. Конечно, в Энканто негде было замерзать, и всё же…Всё же, совершенно никто не высказывал такой странного и вместе с тем восхитительно нелепого понимания всего, что лицедей чувствует. что? — Мне всё равно. — буркнул Камило, но всё же нехотя поплелся вслед за Вэйном в сторону двери, из которой они оба вышли. В тот момент лицедей остро ощущал себя змеей, плавно пляшущей под тихую музыку дудки заклинателя. Хотя, тут необходимо было лишь немного напрячь собственные извилины для того, чтобы понять, что, собственно, так оно всё и было.

***

— То есть, ты хочешь сказать, что знаешь, кто такой друг Камило? — неверяще вопросил Антонио, во все глаза смотря на Адана. Тот в ответ лишь самодовольно ухмыльнулся. — Друг? — едко переспросил он, оперевшись спиной к подоконнику. — Впрочем, это не важно; и да, я знаю, кто он такой. Точнее, кто они такие. — Они? — переспросил Мадригаль, уже окончательно сбитый с толку. — В с-смысле?.. — В прямом. — улыбку Адана на этот раз была легкой и беззаботной, и в этот момент Антонио ощутил по отношению к нему не только опасливый страх и неверие, но и что-то наподобие…доверия? Но это было просто смешно! Быть может, Адан был всего лишь видением? Галлюцинацием? Быть может, Антонио теперь один из тех редких людей, про которых обычно с пренебрежением и затаённой в глубине взора опаской говорят «психи»? Быть может… — Ты не псих. — услышал он непривычно тихий голос Адана, пониженный до сокровенного шепота. Сердце забилось быстрее. Антонио вцепился в собственные кучерявые волосы, торчащие в разные стороны. — Прекрати это делать!.. — порывисто выдохнул он, чувствуя, что вот-вот может разреветься от резко накатившего ужаса. — Я тебе не верю! Тебе просто нужно что-то от меня, да?.. Адан недовольно цокнул языком, закатив белесые глазницы. — Дурак, — без злобы, почти что мягким тоном проговорил он, легонько взъерошив волосы дрожащего Антонио, — ничего мне от тебя не нужно. Разве ты можешь что-то сделать или чем-то помочь? Тебе ещё и десяти нет. — А ты откуда знаешь? — выпалил Мадригаль, не успев прикусить язык. — Птичка на хвосте принесла. — съязвил в ответ Адан, скорчив гримасу. — Если хочешь хотя бы какую-то собственную тайну оставить при себе и только при себе, то поменьше общайся со своими маленькими друзьями. — Но это мой дар! — возразил Антонио, до боли прикусив внутреннюю сторону щеки, готовый в любой момент вновь накрыться одеялом с головой и сделать вид, что рядом никого нет. — Дар, как же! — насмешливо поддразнил Адан в ответ. — Скорее проклятие. Антонио попытался сглотнуть, но в его горле пересохло. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. — пробормотал мальчик, сжав маленькие кулачки. — Ясное дело. — снисходительно бросили ему в ответ. — А вот представь теперь: что ты будешь делать, если вдруг кто-то из твоих друзей начнет самозабвенно рассказывать о том, как собирается разорвать тебя на мелкие кусочки, а затем сожрать? М? Что ты будешь делать? Комок застрял в горле Мадригаля, и тот всхлипнул, не сдержавшись. — Хватит! — и, зажмурившись, зажал уши руками. Но голос Адана будто бы проникал сквозь них, под череп и прямиком в мозг… — Правильно—ничего. — улыбка Адана уже в который раз превратилась в оскал. — Ты ничего не сможешь поделать, бедный мальчик. Последние слова его раздались особо протяжным эхом, словно практически отскакивающим от ушных раковин. бедный мальчик… бедный мальчик… бедный мальчик… ничего не может, верно?.. — Ты врешь. — слабо запротестовал Антонио, в этот самый момент остро желая исчезнуть. Провалиться сквозь землю, да хоть в сам пандемониум…? ад, лишь бы не слышать голоса чудовища? Адана. И сразу же после этого Антонио вдруг показалось, что в его разум залез кто-то посторонний. А затем он почувствовал, как вокруг его запястья сомнулась крепкая хватка, больше напоминающая тиски, а не человеческие пальцы. Вырываться не было смысла. — Ты боишься, так? — проговорил Адан сипло, и тут же захихикал. — Знаю, боишься! Но почему? Почему ты меня боишься? Сердце Антонио сначала пропустило несколько ударов, а потом начало отбивать бешеную чечетку. Я не боюсь тебя. — хотелось сказать ему, но язык вдруг прилип к небу, а внутри все задрожало, будто натянутая струна. — Тебе надо боятся не меня. — глаза Адана расширяются, и красные полосы с краев глазниц начинают будто бы светиться в темноте словно солнечное кольцо во время затмения. — Я… — отстань, уйди, оставь меня в покое! — Я н-не… — Я н-не! — передразнил Адан и тут же взорвался неудержимым хохотом. Антонио знал, что его никто не может слышать, но не смотря на это инстинктивно огляделся по сторонам, пригнувшись, будто бы заяц, который почувствовал на себе плотоядный взгляд лиса. — В первую очередь, — продолжил тем временем Адан, перестав смеяться так же резко, как и начав, — тебе нужно боятся тех, кто находится рядом с тобой. ...рядом со мной сейчас только ты. — Например, Камило. — он произнес это с таким смаком, будто бы пробуя это имя на вкус. Антонио аж подскочил на месте. — Не говори ерунды! — запротестовал он, на миг даже испугалась собственной смелости. — Ты вообще не прав! Не смотря на страх, Мадригаль удивился: ему почему-то казалось, что Адан назовёт имя дяди Бруно. — Ах, не прав? — пропел он таким тоном, что у мальчика по спине пробежали мурашки, и он захотел исчезнуть отсюда ещё сильнее, чем до этого. — То есть ты хочешь сказать, что хорошо знаешь своего старшего брата? Эти слова были насквозь пропитаны насмешливостью. — Да. — тихо ответил Мадригаль, уже не сознавая, чего хочет больше: того, чтобы исчез Адан, или того, чтобы исчез он сам. — Да, я его знаю. Адан вновь рассмеялся. На этот раз это было предсказуемо. — Он попал по кое-чьё сильнейшее влияние, дурачок. Я думаю, ты и сам догадываешься, под чьё. И думаю, ты также знаешь, как легко сломать человека, верно? Антонио почувствовал пульсирующую пустоту вместо собственного желудка. — Хочешь сказать, Камило…в опасности? — рискнул спросить он, вновь сжав кулаки; на этот раз ногти впились в кожу практически до крови. Антонио отшатнулся, когда Адан вновь резко приблизился к его лицу. — А кто тебе сказал, что я говорю только про Камило? — Ты с самого начала про него говорил. — прошептал Антонио, не находя в себе сил огрызнуться в ответ на желчные слова Адана. — — Да, но… Неозвученное продолжение «но…» повисло в воздухе подобно густому туману. — Расскажи мне про Вэйна. — Антонио вновь почувствовал, будто кто-то завладевает его разумом. — Ты ведь сказал, что знаешь, кто он такой. Адан рассмеялся в третий раз. Но тем не менее, ненадолго.

***

— Слышал ли ты когда-нибудь, Антонио, о людях Элегидо? Антонио отрицательно помотал головой, каким-то шестым чувством осознавая, что само слово Элегидо оставляет за собой некий шлейф таинственности. — А следовало бы. — вздохнул Адан, рассматривая ногти пальцев левой руки, под которой запеклась бордовая грязь, подозрительно похожая на кровь. — Знаешь, у Абуэлы есть одна очень интересная книжка. Я могу рассказать тебе, конечно. Но, знаешь, увидеть и прочитать собственными глазами будет куда как интереснее, согласен? — Какая ещё книга? — опасливо спросил Антонио, нутром чувствуя, что сейчас Адан скажет что-то очень неприятное. — Не думаю, что у неё есть название. Даже если и есть, то я его не знаю. Но, знаешь, это не меняет того факта, что в ней находится очень много информации—как правдивой, так и ложной. — И?.. — Тебе нужно раздобыть эту книгу. Повисло нехорошее молчание, прерываемое лишь едва слышным царапаньем — это Адан ковырял собственные грязные когти. — Ты ведь сказал, — осторожно начал Мадригаль спустя несколько безмолвных секунд, — что и так расскажешь мне?.. — Да, я сказал так. — чуть раздраженно кивнул тот, — но ещё я сказал, что тебе будет лучше увидеть всё собственными глазами. — И как же я это сделаю?.. Что-то внутри Мадригаля говорило ему убегать. Убегать вон из этой комнаты, из этого дома, из этого города… Неожиданно накативший панический страх исчех также быстро, как появился. Вместо него Антонио вдруг почувствовал распирающий изнутри интерес в перемешку с практически неприличным любопытством. Шлейф таинственности превратился в тугой канат, стягивающий любого, кто посмеет дотронуться до него. Стягивающий, и тащущий в непроглядную темноту. — Достань книгу. — хмыкнул Адан, пожав плечами нарочито небрежно. — Чего тебе стоит? — Но... — Антонио хотел было возразить, но вдруг в его голове что-то щелкнуло. — Подожди, а откуда ты знаешь?.. Адан в ответ лишь улыбнулся. Нечто страшнее этой улыбки Антонио видел только во сне. — Я много всего знаю. — ответил тот тихо-тихо, но следующие слова прозвучали в голове Антонио громким взрывом. — Много всего... Казалось, ещё секунда, и в его глазах запляшут все эти знания, преобразованные в яркие светящиеся изображение. — И знаешь, всё-таки я расскажу тебе. Слишком уж долго растягивается эта резина, ты так не думаешь? Пора бы хоть кому-то стать осведомленным. Антонио понятия не имел, о какой такой резине говорит Адан, однако...однако подсознательно понимал, что тот говорил правду. Антонио начал слушать.