***
...Антонио начал слушать. — Однажды, — начал низким шепотом Адан, слегка наклонившись вперед и немного расширив глаза, — когда этого мира ещё не существовало, существовало два других: Нильфхейм и Муспельхейм. В нём жили два существа—Гэдриэль и Ралгамаур. Гэдриэль и Ралгамаур...если бы Антонио повторил вслух эти имена, тут же почувствовал вкус лесных ягод и холодного, пронизывающего насквозь ветра. Возможно, северного. — Гэдриэль являлся воплощением чистейшего сияния, ведь царство Нильфхейм было соткано из него же. Ралгамаур—воплощением тьмы и затухшего пламени... Адан растягивал слова медленно и тягуче, но казалось, будто в них вложена главная истина всего всех мира. миров. Он поведал Мадригалю о Пандемониуме и Пантеоне — мирах, что сотворили Ралгамаур и Гадриэль. О Валлтери, самом сильном чудовище, порожденном в Пандемониуме. О том, как его заточили в громадную башню Рубреу. Затем о том, как Ралгамаур попыталась уничтожить Гэдриэля, и получила очень сильное ранение от него же. И затем случилось кое-что другое, чего Антонио не совсем понял...Появление Элегидо.... ....слёзы сияющего мрака... ...Элегидо...Антонио хотел было попробовать выговорить эту фамилию, которая больше была похожа на текст магического заклинания, вслух, но перебивать самозабвенно повествующего Адана у него не хватило духу. Спустя ещё некоторое время юный Мадригаль узнал больше, чем когда-либо читал в самый разнообразных сказках, находящихся под покровом пыльных книжных обложек. Он узнал о том, что после смерти все Элегидо могли перерождаться в новых телах, при этом сохраняя воспоминания о прошлых жизнях. О том, как они предпочитали жить на далеком Севере, там, где ночи пронзает Аврора Бореалис...И рассказы об этом вызывали в сердца Антонио смутные чувства...Жажда чудесного в перемешку с горьким вкусом рутинной действительности. Отчего-то он практически не сомневался в том, что Адан просто-напросто рассказывал ему лишь выдуманную историю. Потрясающую выдуманную историю, с невероятными подробностями и своими тайнами. В ней присутствовало всё то чудесное и сказочное, что присуще лишь фантастическим выдумкам — огнедышащие драконы-змеи, гигантские рыбы, живущие в самых затаённых глубинах океанов...Древние великаны, которые высотой своей превышают все горы на свете. И то была лишь самая малая часть.***
Спустя некоторое время Антонио мог бы сказать, что конец истории — это лишь смазанные разноцветные кляксы. Да и по сути...её начало тоже было довольно непонятным. Но это отнюдь не уменьшало всей магической атмосферы. — А... — Антонио, наконец найдя в себе силы заговорить, всё ещё избегал смотреть в глаза Адану и тем более называть того по имени. Но в последним он, всё же, пересилил себя. — Адан. Тот безучасно глянул на мальчика, будто бы его длинного-длинного монолога не было и в помине. — Ну что ещё? — поинтересовался он, тускло глядя на Антонио из-под полу-прикрытых век. — Т-ты что-то говорил про книгу. — пробормотал Мадригаль, до боли закусив внутреннюю сторону щеки—привычка, доставшаяся ему, видимо, от старшего брата. — Говорил. — согласился Адан. — Но, знаешь, я передумал. Это уже не моё дело. Я и так рассказал тебе больше, чем должен был. Так что можешь забыть и про книгу, и про то, что только что услышал. Антонио замер, полностью сраженной этим приказом. Забыть?.. Забыть всё то, что только что впитал в себя, будто собственные воспоминания?.. забыть?.. а разве это возможно?... — Нет. — неожиданно осмелев, бросил Антонио. Но разом ожесточившеесе выражение лица Адана тут же заставило мальчика болезненно съежится в подрагивающий комок. Взгляд Адана обжигал не хуже горячего чая, случайно проливаемого прямо на ноги. — Да. — холодно отрезал он спустя несколько мгновения молчания. — Я много чего говорю, Антонио. Но, знаешь, иногда эта моя привычка влияет на происходящее особенно сильно. Поэтому, повторюсь... Адан выдержал небольшую паузу. — Забудь. — отчеканил он наконец. — Всё равно вся эта информация тебе уже не... Дальше Мадригаль не слушал. Он почувствовал, будто в его голове щелкнул маленький рычажок — и всё вдруг встало на свои места. или это была лишь иллюзия?.. — Подожди!.. — тихо вскрикнув, Антонио даже подпрыгнул от внезапно озарившей его догадки. — А...как тогда со всем этим связан Камило?..И...Вэйн?... Повисло молчание. Адан медленно перевёл взгляд на Антонио, и тот отчего-то сразу понял, что никакого хорошего ответа ему не светит. — Я... — Адан мялся; было видно, что он словно бы хотел рассказать что-то, но сдерживался из последних сил. Или его самого удерживали. — Расскажи! — взмолился Мадригаль, чувствуя, что вот-вот узнает самую сокровенную тайну, раскрытие которой поставит всё на свои места. ...или же наоборот: всё разрушит?... Адан действительно начал вести себя пугающе: он задергался, чуть ли не зажимая себе рот собственными руками. — Ч-что с тобой?.. — по выражению лица Адана Мадригаль понял, что выбрал самый идиотский вопрос из всех возможных. Но спустя несколько секунд тот, помявшись, пробормотал что-то тихое и совсем непонятное. Но не смотря на это сердце Мадригаля ухнуло вниз. Он, возможно, расслышал кое-что... ...они одни из... — Фамилия Вэйнамоинена—Элегидо. — процедил Адан сквозь зубы, плотно сжав кулаки и, видимо, нарочно не смотря на Мадригаля. — Он один из них. Камило—тоже. Про перерождения я тебе рассказывал. После сбивчивых слов Адана в комнате воцарилась мертвая тишина. Нижняя челюсть Мадригаля медленно пополза в нижнем направлении. В голове образовалась звенящая пустота, а на переферии сознания замаячили воспоминания. И они были связаны непосредственно с Камило. И только с ним. Антонио будто бы лишь сейчас вспомнил...Вспомнил, как в любой момент смотря на старшего брата, каким-то шестым чувством осознавал, что он — не такой, как остальные. Вокруг него будто бы всегда была некая эфемерная дымка, похожая на сияние — блеск, который, казалось, никто кроме Антонио не замечал. Возможно, именно из-за этого перестал и Антонио...но сейчас он вспомнил. Вспомнил и осознал, что Камило всегда был наполнен энергией — и не только жизненной, а другой...Возможно, она сама была наполнена чем-то, что было безумно похоже на волшебство. Сам того не подозревая, Камило всегда притягивал взгляды всех жителей Энканто. Возможно, даже если они не видели той дымки поверх медового оттенка кожи, темных кудрей и слегка вздернутого носа, то чувствовали её так же сильно, как и сам Антонио. Камило выглядел так, будто бы не был создан для этого города. Так, будто самое наилучшее место для него — это фантастические сказки, где он главный герой. Антонио знал об этом, казалось, с самого рождения. Даже если это знание не было подкреплено какими-либо необычными и загадочными событиями, связанными с лицедеем (по крайней мере, Антонио никогда о них не слышал), то всё равно нахождение рядом с Камило, казалось, выдавало всю его суть с потрохами, как будто самый обыкновенный факт. Антонио перестал замечать это лишь потому, что привык. Но теперь он вспомнил. Вспомнил и своё собственное изумление, когда увидел Вэйна, который был похож на прекрасное существо из сказки. На Элегидо. Камило — один из них, как и Вэйн, на счёт которого сомнений практически не возникало. Камило — не человек. Господи, надо ему рас... — Ему надо рассказать. — Антонио еле передвигал собственным языком, огорошеный только что пришедшим на его голову осознанием. — Он наверняка не знает... — Уже знает. — усмехнулся тихо Адан, и в его голосе послышалась уже привычная хрипотца. — Не только у тебя есть такой рассказчик, как я, знаешь ли. Антонио показалось, что он прекрасно знает, о ком идёт речь. Наконец, подняв блестящие от волнения глаза, Антонио уставился на Адана, который выглядел сейчас так, будто являлся узником Рубреи тюрьмы. Неожиданно Адан резко приосанился, и, глянув на Антонио из-подлобья, бросил весьма недружелюбно: — Если кто-нибудь узнает, что я тебе всё это выложил, мальчишка, то тебе несдобровать. Антонио, сам поразившись своей безрассудной смелости, лишь мягко улыбнулся на это заявление, глянув прямо в белесые глаза. — Ладно. — улыбка стала ещё шире. Если бы Антонио на мгновение стал чуть старше и смог глянуть на себя со стороны, то понял бы, что в тот момент был похож на человека, в котором одновременно ужились два совершенно разных чувства — умиротворение и гордость. Адан на такой ответ лишь изумленно раскрыл глаза, но уже через несколько секунд нахмурился, и, возможно, немного обиженно вздернул нос. — Пока. — ворчливо бросил он. Антонио моргнул. И, уставившись на то место, где сидел Адан, не увидел никого и ничего, кроме едва заметного вдавленного следа на покрывале. Он пропал за долго после изчезновения Адана. За окном забрезжил рассвет.***
Глаза Мадригаля будто бы покрыла мутная пелена, и он каким-то невиданным образом пропустил момент, когда Вэйнамоинен Элегидо немного привстал, и его лицо стало немногим уровнем выше, чем лицо Мадригаля. Спустя несколько мучительно длинных мгновений Вэйн осторожно обхватил длинными пальцами его лицо. Висков будто бы коснулся лёд. Камило оторопело замер. Мало того, что кресла, в которых они сидели, находились близко друг от друга, так сейчас Вэйн придвинулся настолько близко, что они соприкоснулись друг с другом коленями. Мадригаль расширил глаза, изумленно чувствуя, как внутри него что-то довольно заурчало. — Вэйн, ты чего?.. — пролепетал Камило, и на какой-то мимолетный миг ему показалось, что спросил он это с легкостью и беззаботностью. В ту же секунду лицедея посетило максимально иррациональное желание — резко прижать Элегидо к себе, обнять так сильно, чтобы ребра захрустели. Почувствовать тепло, почувствовать то неземное умиротворение и спокойствие, как тогда, у него в комнате... Обнять, а может даже и... ...нет. — Вэйн, какого... — Я хочу показать тебе. — Мадригаль оцепенел, услышав этот тихий, щемящий сердце шёпот, который был до ужаса похож на эхо в глубоких пещерах, прерываемое тихим треском обжигающего пламени факела.— Не двигайся. А в этом и не было смысла: Камило стал ощущать себя загипнотизированым. Руки не слушались, ноги — тоже. Одна мысль ветерком пронеслась в голове лицедея: интересно, как Вэйн собирался ему показывать? И показывать что? А затем пальцы Вэйна, который он прижимал к вискам Камило, стали такими горячими, будто бы на их кончиках кто-то зажег огонь. На миг показалось, что его мимолетняя тень отразилась и в темных-темных глазах Вэйна, а искры порезались об острые скулы, бледные-бледные губы. — Прости, если будет больно. — успел услышать Камило тихий голос Элегидо, пронизанный, казалось, искренними извиняющимися нотками, в который просквозил...страх?... А в следующую секунду секунду перед глазами Камило взорвался гигантский, фантастический феерверк, а искры его оказались осколками, в которых отражались какие-то смутные картины. Феерверк взорвался и в голове лицедея, а осколки эти прочно вонзились не только в глаза, но и в разум. Камило увидел то, что Вэйн хотел ему показать.