Остаёмся зимовать

В столовой, как всегда, стоял приглушённый гомон. Доносилась негромкая, докучливо однообразная музыка: кто-то из матросов пиликал на скрипке – такое не возбранялось, а лишь приветствовалось для духоподъёмности, пусть даже таланты исполнителя оставляли желать лучшего. Хикки многозначительно проронил, отхлебнув разбавленный грог и обводя взглядом сотрапезников: - А знаете, ведь нам крышка, парни. - А что такое? – насупился Тозер. Он уже поужинал, но присоединился к компании, что его последнее время привлекала несколько больше, чем общество других морских пехотинцев. Потому он и присел к этому столу с кружкой в руке. Здесь собрались Хикки, Хартнелл, Гибсон и Мэнсон. - Вы что-то натворили? Опять?.. – спросил сержант, вспоминая об инциденте с эскимоской. - Не мы, Соломон. А эти дурни с золочёными эполетами, - склонился над столом Хикки, понизив голос, - и я уже про то говорил. Они завели нас в ад, а как отсюда вытащить, не имеют никакого понятия. Моряки, жуя, переглянулись. Каждому из них уже случалось слышать какие-то сетования от товарищей, хотя ругали в основном тех, кто отдавал прямые приказания и гонял – боцмана, старпома, и так далее. Все жаловались в основном по мелочи, на каждодневные тяготы. Но проскакивали и крепкие словечки в адрес офицеров – глухо, опасливо, себе под нос. «Ну когда же это кончится?» - вот какой был лейтмотив. Неудивительно: никто не имел полярного опыта, и уже вторая зимовка оказывалась в тягость. - Если мы тут на третью зиму останемся, я с ума сойду, - пробормотал Хартнелл. - А вот не останемся, - всё так же тихо намекнул Хикки. – Будет вроде и нечто лучше, и нечто хуже. Он важно замолчал и занялся жирной тюленьей похлёбкой. Его соседи по столу пару минут буравили его взглядом, ёрзали на скамьях, но пока почему-то не решались выспрашивать. Помощник конопатчика степенно окончил есть, тщательно обтёр рот и рыжеватую бородку и снова облокотился на столешницу: - Я слышал, что нам придётся бросить корабли и переть своим ходом к какому-то месту, гда нас смогут подобрать. С поклажей, всем прочим будем тащиться и под руководством всё тех же идиотов. - Да разве это плохо, что нас могут переправить обратно в Англию? – осторожно переспросил Мэнсон. - А как посмотреть. Вот прикинь, что на нас может наброситься эта тварь, которой управляет местная девка? - Мда, – протянул Гибсон. - Это точно, - мрачно поддакнул Тозер. – Я еле спасся от зверюги, когда она смяла палатку и начала лютовать. А вот нас, солдат, чуть что, отправляют на лёд – что с донесениями, что с сопровождениями, что с разведкой. И нам вот так бегать туда-сюда и ждать, что эта мразь нас съест? - Вот!.. А тут мы все будем как на ладони. - Так что хуже? – в недоумении почесал в затылке морпех. – Остаться или выправиться восвояси? Я тебя, Корнелиус, не очень понимаю... Хикки взял кружку с грогом и принялся цедить его, обшаривая взглядом лица. И на всех застыло тревожное, ожидающее выражение. Наконец, помощник конопатчика снизошёл до разъяснений: - Надо всё-таки выбираться отсюда. Но так, чтобы не быть в одной упряжке с этой офицерской шайкой. Нам бы лучше пойти отдельно. И притом подобрав себе товарищей из числа тех, у кого ещё здравый смысл не отказал. - Но куда? – свистящим шёпотом спросил Гибсон. - Слышал я вариант насчёт полуострова Бутия. Даже в карты заглянул, когда был у капитана, - заявил Хикки. Он до сих пор помнил тот странный случай с выпивкой посредь бела дня в компании самого Крозье и не мог как следует состыковать его с поркой, его душу разъедала обида, но не похвастаться он всё равно не мог. – Бутия – это к востоку отсюда. - А ты в картах разбираешься? - Поболее, чем многие. Конечно, под многими он имел в виду большую часть экипажей, людей неискушённых и необразованных. Вот он, Корнелиус, сделал себя сам и мог бы претендовать на гораздо более высокое положение в обществе, потому что умел работать руками, но умел и не перетруждаться, был грамотен и больше начитан, чего всё его окружение – и, конечно же, он умел общаться. Капитанам бы поучиться у него самого. Но пока он видел только стеклянные глаза собеседников и выражения лиц настолько туповатые и озадаченные, что это даже умиляло. - Но ведь вдруг чего-то да не поймём и заплутаем, а там верная смерть... – кисло заметил Хартнелл. - И как быть со зверюгой? – подал голос Тозер. - А так-то с корабля просто не выбраться, ещё и с припасами, - озабоченно сдвинул брови Гибсон. – Нас вахтенные засекут или кто там ещё. - Я бы мог живо перетаскать всё, что нужно, но вот Гибсон правду говорит, - промямлил Мэнсон. - У меня есть план, - поднял бровь Хикки. Но тотчас он отшатнулся от стола, потому что через столовую на камбуз шёл капитанский вестовой Джопсон, в своей вечно безупречной красной накрахмаленной рубашечке, в жилетке, с полуулыбкой на лице. Иногда Хикки казалось, что это смазливая механическая кукла, а не человек. Ну, хоть теперь он так же механически-бодро прошагал мимо их стола и даже не посмотрел на них. - Давайте закончим. И все сразу к трюму, к мертвецкой. Там никого обычно нет. И там я растолкую, в чём дело. - Не пойду, - побледнел Мэнсон. С ним ведь, на общей памяти, чуть ли не припадок случился, когда он якобы услышал в мертвецкой странные звуки, а насчёт крыс его убедить не удавалось. Он явно был суеверен. Но Хикки шикнул: - Ты матрос или тряпка? Тебе жизнь не дорога? - Дорога, но... - Никаких «но». Будь там или мы тебе не друзья, выбирайся сам, как знаешь. Чуть выждав, все сидящие за столом поднялись и направились к выходу, кто лениво, кто неторопливо – даже на это они получили указания от Корнелиуса. Последним тянулся как раз Мэнсон, оглобля выше всех в команде ростом, брёл, не понимая, куда деть руки – он то и дело одёргивал форму, будто желая смахнуть крошки от съеденной галеты. В темноте самого зловещего отделения трюма стоял пронизывающий холод и приглушённый, однако всё равно ощутимый запах мёртвой плоти, чуть сладковатый, гнилостный. Ещё примешивалась тягучая звериная вонь от копошащихся тут же крыс, которые так и шныряли под ногами. Парочку из них и пнул Мэнсон, а Хикки осторожно ступал, стремясь не раздавить. - Так вот, парни, - начал он. – Ясно, что весны нам не ждать, мы отправимся в поход. Но нет доверия этим чинушам, что обещали нам и деньги, и славу. Кто доволен своей судьбой? – предварительно осведомился он. В тёмном чреве мертвецкой зазвучали приглушённые голоса. - Я уже говорил, что меня гоняют на лёд чуть не прямо в пасть зверю, со мной и моих молодчиков, – скупо проворчал Тозер. - Они слишком много о себе воображают, грёбаные богачи, рыцари Короны, - проронил Гибсон. – И там выслуживаются ещё при них разные прихвостни... Последнее время он обозлился на Джопсона, который сбрасывал на него каждодневные хлопоты, а сам занимался документами и общением с лейтенантами. Это ставило Гибсона на ступень ниже. - Они ни во что нас не ставят, - прошептал Хартнелл. – Джона распотрошили, будто рыбу перед жаркой. Кто-нибудь меня спросил? Нет, они там все умные и важные, доктора и офицеры. Им виднее, что с нами делать. Он не мог простить того, что его умершего брата вскрыли, чтобы выявить причину болезни – это было кощунством. - А меня заставляют то и дело шастать по трюмам, пока здесь такое... ну... такое... – поёжился Мэнсон. – Правда, ты, Корнелиус, выбрал же место для беседы... - Не равняй меня с этими говноедами, - грубо оборвал Хикки. – Это единственный безопасный уголок. Разве что и выходить нам придётся опять по очереди. Так и быть, тебя пущу первым. Смотри, не подведи, ещё опростоволосишься со своим бешеным взглядом. Мэнсон пристыженно затих. - Надо ускорить выступление как можно, - сказал Хикки. – А там уже в походе мы сумеем ускользнуть, лучше бы в самом начале. Может, и придётся применить силу – хотя б для захвата оружия. - А остальные? – возразил Гибсон. - Что «остальные»? У нас больше сочувствующих, чем ты можешь представить. Даже лейтенанты. Взять Ходжсона... - А он-то каким боком? - Он слюнтяй. Может, когда-то где-то и сражался, но ему самому хотелось бы оказаться подальше от этих льдов. - Откуда ты знаешь? - Я с ним говорил. - Вон как?! Помощник конопатчика опять бравировал. Но собеседники уже почти свято верили в его природный дар к дипломатии. Он во время оно и с капитаном почти подружился, если б не та слишком дерзкая вылазка за эскимосской ведьмой – капитан оказался слишком крут нравом и слишком сочувствовал дикарям, ну кто бы мог подумать? - Этот божий одуванчик, очевидно, малахольный. А стремится быть как все люди, не хуже. Как этот старикан Франклин, ещё одно недоразумение. Со всеми быть милым, участливым... Болтает там с вахтенными, с тем да сем, улыбается вечно. И со мной тоже. Вот я и поработал, немножко вправил ему мозги, - усмехнулся Хикки. - А если он донесёт? Вдруг он притворяется? – засомневался Тозер, впервые за долгое время выказав хоть какое-то движение живой мысли. - Тому не бывать, - снисходительно отозвался помощник конопатчика. – Он трус. Ни в чём и ни в ком не уверен. Я думаю, мы заставим его пойти с нами, и он не пикнет, белокурая овечка. - И он сможет нас провести к месту? - А то. В чём-то он кретин, а в чём-то да смыслит, образование имеет. А может... Может, лучше взять Ирвинга. Тоже, тот ещё олух царя небесного. Но притом математик, ой-ой-ой. - А ты почём знаешь? - Да он с Крозье трепался, записки ему показывал, они там какие-то свои магнитные измерения вычисляли, что-то сличали, а я мимо проходил. Говорит умно, явно разбирается и в картах, разве что святым духом от него так и воняет. Но из него тоже можно вышибить дурь. Двинуть пару раз по роже или пырнуть ножичком слегка – я не думаю, что этот умник станет подражать своим любимым библейским мученикам, - глумливо скорчился Хикки, и товарищи отозвались несмелыми подавленными смешками. - А Литтл, - продолжал помощник конопатчика, - он конченый человек. Только посмотрите на его унылую рожу. Такого сломаешь, и даже хрустнет слабо. Правда, как бы он там не сдох по дороге из-за своих печалей, но во всяком случае, хоть мяса с него достаточно, вон какой статный да плечистый, поживиться можно... Собеседники вмиг отшатнулись, и Хикки понял, что хватил лишку. - Корнелиус, ты что? Серьёзно?! – с негодованием шепнул Тозер. Повисло неловкое молчание. - Да я шучу, - ухмыльнулся Хикки. – Есть мы будем медведей, тюленей и то, что сумеем захватить в лагере. - Кстати, насчёт медведей... – упавшим голосом отозвался Мэнсон. – А как же эта тварь? Она ведь может нас и растерзать. - Она тоже знает, где больше пищи, уверен, что тварюга нацелится на более многочисленный отряд, - изображая самоуверенность, произнёс помощник конопатчика. - Разве что так... - А то. Пусть и необычное животное, это всего лишь животное – и оно тоже ищет более лёгких путей и более многочисленной добычи, это факт. А про ружья я уже говорил. На самом деле, доисторическое чудище и в него вселяло страх. Но и чем-то влекло. Быть может, своей безжалостностью в расправе с ненавистными офицерами – о, Корнелиус посмотрел бы, как медведь раскроит череп Крозье. И ещё Хикки знал, что этой скотиной можно управлять, именно это ведь и делала та местная девка. Вот её бы и допросить при случае, в чём её премудрость. Для этого стоило бы взять в заложники либо Крозье, либо Макдональда, Хикки было известно, что они владеют местным наречием. А если не удастся выведать секрет и овладеть тайными знаниями, невелика беда – и девку тоже можно сломать и заставить делать то, что нужно им. Только дикарка теперь обосновалась на «Эребусе» с ведома мягкотелого начальника экспедиции с его муторным христианским милосердием, и к ней было сложно подобраться. Этот фарисей всегда бесил, с тех самых пор, как корабли впервые стали на зимовку у Бичи и Крозье сгонял всех к нему на проповедь в воскресенье. Да ещё эта дурацкая добровольно-принудительная инициатива с покупкой молитвенников по цене печати – ну да, ну да, особенно молитвы им тут среди торосов да сераков и помогают! Гибсон нерешительно подёргал Хикки за рукав, и тот понял, что отвлёкся: - Но сейчас нам что стоит делать, Корнелиус? - Пока что главное – заручиться поддержкой товарищей. Недовольных на «Терроре» достаточно. Очевидно, что и на «Эребусе» та же история. Из тамошних я говорил с Морфином, с Пилкингтоном да ещё с четырьмя или пятью парнями. Вообразите себе, восторгов от нашей ситуации ни у кого ровным счётом! Поэтому надо бы как-то осторожно поощрять в беседах это недовольство, аккуратненько подливать масла в огонь... хм, впрочем, предоставьте это мне, - досадливо скривился Хикки, в полумраке инстинктивно окидывая взглядом не блещущие умом лица Тозера и Мэнсано – впрочем, для Гибсона он сделал милостивое исключение: - Впрочем, ты, Билли, мог бы прощупать почву среди лейтенантов. - Постараюсь, - осторожно кивнул Гибсон. - Но ты говорил, что стоит ускорить выступление в поход, верно? – нетерпеливо переспросил Хартнелл. – А как это сделать? Хикки проронил: - Да появилась тут одна мыслишка на досуге. – Он усмехнулся с чувством собственного превосходства: - Вот подумайте: кто виноват во всей чертовщине, что с нами происходит? Кто самый жалкий и тупой среди начальничков? Кто нас сначала приволок в этот ледяной ад, а прямо сейчас тянет назад? Одним словом, кому желательно бы оказаться вот здесь? - Здесь?.. – эхом глуповато переспросил Тозер. Собравшиеся при свете тусклого фонаря растерянно переглянулись и уставились на предводителя в смешанных чувствах, среди которых преобладало недоумение. - Да какие ж вы тупицы! – разозлился Хикки – эффектная острота ему не удалась. – Кому уже давно пора быть трупом?!.. Подчёркиваю – очень давно! Собеседники воззрились на него с ещё большим изумлением, так и застыв на месте. При всей своей простоте по множеству наводящих вопросов они всё-таки могли догадаться – и Хартнелл, недоверчиво склонив голову набок, пробормотал: - Ну, это, ты же не про старикана Франклина говоришь? - Умничка! Вот как раз про него и речь. - И?.. – нерешительно протянул Хартнелл. - Ну, что «и»? Надо помочь ему умереть, - с ангельской улыбочкой объявил Хикки. Четверо моряков глядели по-прежнему в некоем ступоре, будто не веря своим ушам. Но он решил без всякой ругани терпеливо объяснить. - Я был в кают-компании и подслушал, что Крозье готов выступать хоть сейчас. Но он явно будет ждать, пока этот старый болван хоть немножко оклемается – Крозье же так и прыгает вокруг своего любимки, беспокоится!.. – презрительно скривился Хикки. - А тот висит между небом и землёй, и ни туда, ни сюда. Сколько ещё так прождём? А представьте, как приятно в случае чего будет переть на своём горбу эту бесполезную тушу! А тем более, я лично уверен, что старикан и так сдохнет по дороге – вы ж его видели вообще?.. Песок сыплется! Ну так давайте сделаем доброе дело – избавим бедолагу, да и самих себя, от лишних мучений – а нашему капитану придадим ускорение пинком под зад и поможем быстрей принять решение! Вот такая затея. Парни до сих пор смотрели на Корнелиуса с тупым и поражённым видом. Всё-таки они были слишком уж простые, слишком «деревянные». Стоят и думают, небось: да как так он смеет предлагать покушение на жизнь барина?! Не привыкли жить своим умом... Впрочем, оно и к лучшему. Однако молчание нарушилось лишь глухим замечанием Мэнсона: - Да я б его, может, даже сам бы прирезал – но мы-то здесь, а он там. - Дурак ты, Магнус, - с театральной усталостью проронил Хикки, - а для чего я с самого начала говорил о вербовке союзников? Нам помогут, а сами даже рук не замараем, никто даже не догадается, что мы причастны... Тут сверху послышался какой-то шум, и помощник конопатчика резко осёкся. Шум повторился, стали различимы шаги. Затем всё стихло. - Так, парни, смываемся отсюда, - велел Хикки. - Окончим разговор позже. Они стали по очереди выбираться из мертвецкой. Первым, как и было обещано, пошёл Мэнсон, который и так уже начинал колотиться, как осиновый лист – а за ним все остальные. Когда Хикки и Гибсон пробирались уже по переходам жилой палубы, вестовой вполголоса спросил, ухмыляясь: - А чегой-то ты Франклина «любимкой Крозье» назвал? - Так они ж оба содомиты! – сияя, прошипел помощник конопатчика. – Я раз видел, как они в тёмном углу обжимались! - Да ну?! - Ну да. Не знаю, правда, трахались они или нет – мне кажется, в их возрасте там уже ничего не стоит. Но что они сосались – это факт. - Фу, ну и мерзость... А такие все строгие да благонравные с виду! Да знай, с нас требуют. - Вот-вот. Лицемеры. Так что, Билли, наша задача – сделать мир немного чище. С этим Хикки игриво подмигнул Гибсону и удалился восвояси – по одному ему ведомым тёмным делам.