Everybody Wants To Rule The World

Небольшая дешёвая частная гостиничка, расположенная в тупике торговой улицы, как никогда подходила для того, чтобы затаиться и хотя бы немного привести себя в порядок. С улицы доносился обычный для небольшого посёлка бытовой шум — крики торговцев, смех малышни, скрип колёс проезжающих мимо тележек и шипение мяса, жарящегося на гриле в забегаловке на углу. Ставни единственного окошка были раскрыты настежь, чтобы пустить внутрь свежий воздух и солнечный свет. Вдоль бумажных сёдзи, отделявших их комнату от коридора, гуляли отчего-то пугающие тени. Где-то недалеко занималась любовью какая-то шумная парочка, плюющая на то, что стены здесь практически прозрачные, а орущая фальцетом администратор пыталась убедить одного из постояльцев в том, что он обязан доплатить ей ещё десяток рё сверху за заботу. На бамбуковых татами, которыми был устлан пол стандартного гостиничного номера, лежал укутанный в лёгкий футон Итачи и беспокойно дремал, хмуря под мокрой повязкой тонкие брови. У него под боком, свернувшись калачиком и прижав пальцы к пульсу на мужском запястье, крепко спала сморенная бессонной ночью Вероника. Ещё на подступах к деревне они спорили о том, есть ли смысл вообще тратить казёные деньги на ночёвку. Все раны были перемотаны бинтами с антисептиком, кровь остановлена, а небольшая передышка помогла восстановить потерянные силы. Погони за ними не было – патрульный отряд Конохи Итачи с Кисаме разнесли полностью и подмогу в ближайшее время не ждали. Они хотели всё же заночевать в лесу, дабы не привлекать к себе лишнее внимание, а наутро пойти на разведку и закупиться в деревушке всем недостающим. Тяжёлый разговор о будущем Вероники было предложено отложить до тех пор, пока все не остынут и не начнут разговаривать без лишних эмоций. Стоило только Хошигаки и Портер начать собачиться, как дипломатичный Учиха безапелляционно шикнул на них и потребовал молчания. Выглядел он уже не так дурно, как раньше, и у тревожащейся весь день Вероники почти отлегло от сердца. Но Итачи неожиданно решил устроить им сюрприз, когда прямо посреди установки походного лагеря согнулся пополам от кашля, а затем и вовсе по непонятным причинам потерял сознание, уходя в глубокий лихорадочный сон. Пришлось оперативно сниматься с места и под кривым хенге в исполнении Хошигаки пробираться в деревню. Шиноби здесь почти не водилось, но раненные нукенины определённо вызвали бы у местных любопытство, что могло дурно кончиться. Они поспешно сняли первый попавшийся номер, а затем, через крышу и открытое настежь окно втащили горячего, как печь, Итачи внутрь, чтобы не привлекать внимание администрации. Благо на дворе к тому моменту была уже почти ночь, и с улицы их манипуляции были незаметны. Кисаме с Вероникой до рассвета по очереди дежурили у его постели, меняли повязки на глазах, сбивали жар, маленькими глотками поили горячим чаем и травяными настойками, растирали покрытую гематомами грудину, расталкивали рукоятью куная горькие круглые пилюли. Откуда Хошигаки взял последние Портер не знала, и знать не хотела. Скорее всего, ограбил местную аптеку, пока выходил на полчаса, и хвостатые с ним. После гор трупов и сотен искалеченных судеб, упаковка легализированных наркотиков погоды бы не сделала. Ближе к шести утра состояние Учихи стабилизировалось, температура пришла в норму, ушла потливость, прекратился беспорядочный бред, в котором он шептал что-то неразборчивое и капризно пытался стянуть с себя душащее одеяло. Мужчина погрузился в поверхностный сон, и вместе с ним задремали и его доморощенные целители. — Эй, мелочь, подъём, я пожрать принёс. Её несильно потрясли за плечо, буквально вырывая из объятий слишком короткого сна. Кисаме сидел рядом на корточках и задумчиво рассматривал спящего Учиху. Потянувшись рукой, он коснулся фалангами пальцев лба напарника и удовлетворённо кивнул. Из пакета, который он держал в руках, тянуло раем. Кажется, Хошигаки сменил гнев на милость и даже решил её покормить. Или просто не хотел, чтобы Итачи опять попрекал его тем, что Веронику сдали под их ответственность. Портер села, поправляя сползающую с плеча юката, и потянулась всем телом. Ноющие после сна в неудобной позе мышцы неприятно ныли. — Это мясо? В ответ Хошигаки молча протянул ей пакет. Внутри дымились кем-то заботливо упакованные кусочки барбекю и тушёные с соевым соусом овощи. Желудок всё ещё скучал порой по бургерам и картошке фри с кетчупом, но на безрыбье, как говорится... Момо с благодарностью приняла его дар и поднялась на ноги, чтобы найти кинутый вчера в угол комнаты дзабутон. Ото всех этих восточных тонкостей кружилась голова, но выживать было нужно, так что потерпит, посидит на подушке, вместо стула. А потом и свыкнется. Кисаме поставил рядом с ними раскладной столик и принял у неё подушку, тут же устраиваясь на ней поудобнее. Хорошо было местным мужчинам, они сидели, как хотели, а ей нужно было держать ноги вместе и пятками на заднице синяки оставлять. Ох уж эти правила приличия, чтоб их. Девушка достала из пакета две порции обеденного завтрака. Третью она спрятала под одеяло, чтобы не успела остыть, и принялась за еду, предварительно щёлкнув одноразовыми палочками для еды. — Итадакимас. К этому ритуалу её приучил сердобольный Итачи. Завтрак прошёл в полнейшей тишине, прерываемый разве что звуками жевания и сиплым дыханием всё ещё спящего Учихи. Когда с едой было покончено, Кисаме отложил в сторону палочки и скрестил руки на груди, снова принимая грозный вид. — Так, значит, ты всё же собиралась свалить. Отрицать очевидное было бесполезно. Вероника так же поставила пустую посуду на столик и тяжело вздохнула, принимая тот факт, что настало время объясняться. — А ты готов общаться без эмоций, Кисаме-сан? — Я спокоен. И готов ко всему, — кивнул он. Заметив, как Вероника неуверенно покосилась в сторону Учихи, он свёл брови к переносице. – Перестань искать у него защиты, Момо. Он не спасёт тебя от ответственности. Слышать подобное от Хошигаки было обидно и почти больно, но на удивление правильно. Верно, у каждого поступка есть свои последствия. И мы несём ответственность за то, что делаем. Она сделала дрянь, и должна объясниться. — Да, — выдохнула она тяжело. – Я собиралась свалить. Ты бы, на моём месте, тоже не упустил возможность вернуться домой. В то место, где детей с детства не учат быть профессиональными убийцами, а люди едят нормальными столовыми приборами, а не палками. Хошигаки покачал головой. — Я от тебя подобного не ожидал. Это предательство, Момо. — Ты не понимаешь, — зашипела она и тут же осеклась, когда поняла, что проявляет лишние эмоции. – Я не хотела предавать вас. Я не хотела сбегать. Но я испугалась того шиноби, он пытался меня убить. Я поняла, что хочу домой и ураган появился будто из ниоткуда. Он звал меня к себе, он говорил голосами родных мне людей. Проснувшись утром, я забыла бы об этом мире, как о страшном сне. Обняла мою маму и отца, занялась бы чем-то, не связанным с совершением преступлений. Просто была бы собой. — То есть, ты просто подождала, пока мы отвлечёмся, и вызвала долбаный ураган? Вероника аж воздухом поперхнулась от такого предположения. — Я не вызывала ураган. Кисаме скептически приподнял свои тонкие брови. — Ты решила сбежать как раз тогда, когда нас не было рядом. Сама сказала, что захотела домой. И в этот самый момент появился ураган. Вероника беспомощно всплеснула руками. Звучало опять-таки логично. Но даже в рамках мира шиноби в это верилось с огромным трудом. Потому что она, чёрт возьми, даже по воде и веткам бегала с большим трудом. А поднять в воздух стихию – это и вовсе было за гранью фантастики. — Ты же знаешь мой контроль. Я чуть не убила себя, когда выбравшись из подземелий стала просто бесконтрольно сосать чакру из окружающих. Я не способна разрушить примитивную иллюзию, а ты говоришь о полноценной технике чёрт знает какой величины... — Уровня. — Да до задницы. В ответ она услышала уже более дружелюбный и расслабленный смешок. Кисаме задумчиво почесал затылок, вытягивая вперёд ноги. Кажется, он был согласен с её рассуждениями о невозможности вызвать ураган самой. Он задумался ненадолго и, подумав, озвучил свои рассуждения вслух: — Наш Лидер – мудрейший на свете человек. Он говорит, что многие вещи происходят так потому, что должны. И что ты появилась здесь тоже потому, что так нужно. — Чтобы завершить вашу миссию? — Возможно. Этого он не утверждал, только предполагал. – Взяв в руку бамбуковую палочку, Хошигаки повертел её в руках, пытаясь чем-то занять себя. – Твой случай уникальный. До тебя у нас подобных гастролёров не наблюдалось. Не думаешь, что ты и без чакры смогла управлять своим смерчем? Вероника заинтересовано вытянула шею. — Что, как? В этом мире же всё завязано на чакре. Вращение палочки прекратилось. Кисаме указал столовым прибором в её сторону, чуть ли не тыча в кончик носа. Вероника опасливо скосила глаза и немного отодвинулась назад. — Ещё раз: когда ураган появился? — Когда я подумала, что устала и хочу домой. Он потянул меня к себе и ударил камнем по затылку бедного мальчика. Он в порядке, ты не видел? Кисаме безразлично пожал плечами. Судьба шиноби из враждебной деревни его не интересовала. — Ты подумала и ураган появился, выполняя твою просьбу. Девушка покачала головой, хмуря брови. — Но я не складывала печатей. И не умею выполнять техник. — И не надо. До меня дошло, что в тебе нашёл старый Змей. Вот только до неё никак не доходило. Вероника приподняла брови и заинтересованно посмотрела на светящегося довольством Кисаме. В голове его явно крутились какие-то шестерёнки. И выводами своими он, как ответственный член организации «Акацки», явно планировал поделиться с Лидером. Как и доложить ему о случившемся инциденте. Если уже не сделал этого. — И? — Ты — чужая, — сказал он очевидную, казалось бы, вещь. – Ты не была рождена в этом мире, ты попала в него по чьей-то высшей воле. И этот мир теперь... — Драматическая пауза — оберегает тебя. Это было слишком даже для неё. Портер подняла ладони в защитном жесте и закачала головой. Бред какой-то, причём несусветный. — Хрень, а не теория, Кисаме-сан. Хошигаки её мнение не разделял. — Послушай. Ты полтора года провела на столе у Орочимару. На твоём теле есть хотя бы один шрам, не считая татуировки с порядковым номером? Ты нихрена о чакре не знаешь, а она лечит тебя сама, не оставляя даже следа. Она копится в тебе, как источник силы, как защитный механизм. Ты как ученик Академии, внутри которого сидит память о сотнях техник. Только пользоваться научись. И стоило тебе захотеть отсюда свинтить, как этот ураган появился, исполняя твоё желание. — Ты хочешь сказать, — перебила его Вероника. — что нечто свыше оберегает меня просто потому, что я сюда попала? Кисаме пожал плечами. Если он, сильный шиноби с многолетним опытом, так спокойно принимал эту мысль, то может в ней даже был толк. — А почему бы и нет? В этом хотя бы есть смысл, в отличие от всех наших предыдущих теорий. Момо прикусила ноготь на большом пальце и ушла в себя. Допустим, он был прав, но тогда разве этот своеобразный портал не должен был привести её в безопасное место, а не в логово к Орочимару? И разве тогда он бы позволил ей полтора года терпеть ежедневные пытки, а затем попасться на крючок к «Акацки»? С другой стороны, опять же, она не беспомощный младенец, и это нечто не должно всё за неё делать. Как предположил Кисаме, ей дали инструмент – чакру, которая сама копилась внутри неё. А дальше она должна была справиться сама. И тут её осенило. — Вот почему я нужна Лидеру. Он считает, что я посланник иного мира, и что мне благоволят сами Боги... Да я чёртов талисман бейсбольной команды. В ответ молчание и полный непонимания взгляд. Отмахнувшись от Кисаме, она принялась рассуждать про себя дальше. Теперь становилось понятно, зачем на самом деле Лидеру так нужна была её лояльность. Он хотел использовать её как резерв чакры, как человека, который впитает в себя нужное, без вреда для здоровья, а потом поделится. Как кого-то, кого не тронут местные боги и законы, когда необходимо будет сделать страшное... — Ты понимаешь, что сейчас дал мне веский повод для того, чтобы снова захотеть смотаться отсюда? Но за окном, несмотря на бунтарские мысли, было всё так же солнечно. — Сначала развей нормально хотя бы одну иллюзию Итачи-сана. И научись правильно метать сюрикены, мелочь. Потом и поговорим. В этот раз уже почти по-дружески. Не верил, что она снова сможет. Анализировал, наблюдал. Понимал теперь, ровно как и она, что случившееся – стечение обстоятельств. И чтобы повторить подобное осознанно, понадобится немало времени. Вероника была ему за это благодарна. — Прости за руку. И за истерику. Я правда просто хотела домой. — Я не держу обиды, больше нет, — сказал он тихо. – Но возвращаясь к началу разговора – помни об ответственности и предательстве. Ты не ребёнок, и должна совершать поступки осознанно. Зная о том, что ждёт после. Этот горький урок она постарается усвоить. — Где мои лекарства? Как по команде, беседующие обернулись к очнувшемуся Итачи. Тот лёжа в футоне пытался стянуть здоровой рукой влажную глазную повязку. — Давно очнулись? – фыркнул Кисаме, немного насмешливо наблюдая за тем, как он, проморгавшись, первым делом внимательно осматривает с ног до головы свою подопечную. Убедившись в том, что она в порядке, Учиха перевёл взгляд на напарника. — Порядочно, — одним словом Итачи дал понять, что слышал всё. – Спасибо, что разобрались сами. Двое переглянулись между собой. Они поднялись с насиженных мест и вернулись к раненному товарищу. Всё ещё бледный, как полотно, и немного взопревший, Учиха пытался сесть внутри футона, и Кисаме помогал ему, пока Вероника копалась в вещах, в поисках необходимых порошков. Гений своего клана и раньше был болезненным, но чтобы всё стало настолько плохо... Обострение? Болезнь прогрессирует? — Вам бы к специалистам. — Проворчал Хошигаки недовольно, копаясь с водой. Учиха бросил на него хмурый взгляд из-под длинной чёлки, просившейся под ножницы. Преступники, разыскиваемые всем миром, не ложатся на обследования. — Ну правда, Итачи-сан, это всё временное, Вас нужно подлатать. Впервые в жизни Вероника была целиком и полностью согласна с Кисаме. Она протянула мечнику пакетик с порошком. Номер 32-32-12 села рядом с сонным Учихой, складывая ладони на коленях. Долбанный этикет. — Итачи-сан, если не ради себя, то хотя бы ради нас, переживающих за твоё здоровье. — Портер попыталась ободряюще улыбнуться, поддерживая риторику товарища. — Ты хочешь, чтобы мы страдали, переживали, становились рассеянными? Кисаме-сан, вот, всю эту ночь не спал! Мечник с важным видом кивнул, одобряя такой метод уговоров. Шантаж, пусть и почти детский, на Учихе почему-то иррационально часто срабатывал. — А Момо Ваш сон стерегла и повязки меняла. Видите, как мы о Вас заботимся? А что будет, если Вам станет хуже? Они на пару сделали страшные лица, Портер даже демонстративно схватилась за сердце. И тут они попали в гендзюцу. Просто потому, что на самом деле такого произойти не могло, ни при каких обстоятельствах. Итачи прикрыл рот ладонью, и тихо, почти беззвучно, через кашель, рассмеялся. Всего пара секунд, показавшихся каким-то странным обманом зрения, и вот он уже снова совершенно спокоен. Но момент был пойман. И то, как в его глазах промелькнуло искреннее веселье, то, как мелодично, глубоко прозвучал его смех, вселило в неё какую-то странную и почти необоснованную надежду на то, что, возможно, не стоит рубить с плеча. Если её бросило сюда высшей силой — не ей ли виднее, как будет лучше? Быть может это испытание, попытка поменять её взгляды на жизнь. Попытка помочь ей найти настоящую себя. — Знаете, иногда я вас обоих ненавижу. — Она прикрыла глаза и улыбнулась чему-то своему. — А ещё вы убийцы, и хотите меня использовать. Но я искренне жалею о том, что поступила так опрометчиво. Потому что так с товарищами не поступают. И я попытаюсь этот проступок искупить. Если вы позволите. Кисаме притих, в уголках губ Итачи всё ещё гуляла тень улыбки. Если эта высшая сила решила, что она должна быть рядом с ними — пусть так и будет. Возможно, это сделает их всех лучше. Когда-нибудь. А с Лидером разберёмся.