Everybody Wants To Rule The World

Работы предстояло много. Все сёдзи, фусума, двери, и окна были распахнуты настежь. Через них выметалась пыль и вытряхивались шторы с одеялами. Нуждающееся в ремонте помечалось мелом, не подлежащее ему – выбрасывалось прочь. На крыше простукивалась черепица, все механизмы смазывались, а устаревшее и ненужное складывалось на пороге, чтобы принести пользу кому-то другому. В квартале Учиха впервые за последние восемь лет появились жители. Квартал всё так же был закрыт и заброшен, большинство домов пустовало и зарастало травой, но один из них, тот самый, в котором всё началось, снова обрел хозяев. Саске, поборов оцепенение перед решением брата, вернулся в свою детскую комнату, категорически отказавшись жить где-либо ещё. Итачи не смог оставить младшего и пошёл следом за ним. Наруто с Вероникой хотели выбрать себе уютный домик по соседству, но Учиха резонно отметил, что в связи с накалившейся обстановкой ему будет спокойнее, если оба хотя бы первое время будут находиться от него на расстоянии вытянутой руки. Так и вышло, что теперь они делили один дом на четверых. Первыми в запустевшие стены вошли совсем не его бывшие обитатели. Пока Саске был занят с оформлением бумажек, Наруто с Вероникой взяли на себя смелость осмотреть комнаты и прибрать следы былой трагедии, чтобы лишний раз не тревожить и так нестабильного мальчика. Молча, давя в себе эмоции и унимая дрожь в руках, они споро снимали пропитанные кровью татами, выдирали доски, выносили на улицу порванные сёдзи. Всё случилось в главной комнате, так что управились они быстро – выволокли воспоминания на задний двор и подожгли. Земля за столько лет давно очистилась от крови, но вот стены всё ещё помнили. Так что, разделившись, они пробежались вдоль Квартала и осмотрели фасады с порогами, выискивая следы преступления Итачи. Уничтожив самое явное и прикрыв остальное, они с чистой совестью вернулись в дом главы клана и взялись за основную работу. Наруто пытался успеть везде, оттого делал много, но плохо. Если он мыл пол, то воды на нём было столько, что, казалось, где-то рядом прятался Кисаме, а строительный мусор выносил до ближайшего поворота — дальше было некогда и «там всё равно никто не живёт». Мальчик скакал с задачи на задачу, бросал работу на полпути, вспоминая, что опаздывает на встречу с кем-то, и несколько раз вообще пропадал из Квартала, когда ему предлагали короткие миссии. Но инициативы в нём было хоть отбавляй, как и желания помочь, чем Вероника активно и бессовестно пользовалась. Девушка старалась выдавать ему задания попроще, нагружая физическим трудом, заменявшим порой тренировки. Так, Узумаки теперь выполнял роль курьера и грузчика. — Так, теперь губки для мытья посуды, новый зимний футон для тебя, чернильный камень... — Да помню я, у меня на листике всё написано. И убегал поскорее, на ходу натягивая на пятки сандалии. Это было просто поразительно, но не справился с задачей он лишь однажды, когда потерял список. Если Наруто старался делать сто дел одновременно, то Саске наоборот любил брать на себя одну задачу и погружаться в неё, как в медитацию. Переборов в себе первую робость перед старым домом, он вполне спокойно зашёл внутрь, хмыкнул, заметив отсутствующие напольные покрытия, и уверенно направился наверх – к себе. Со своей территории он и начал, прибрав осевшую ровным ковром пыль, выбросив детские вещи и отсыревшие футоны да простучав дерево на предмет лишней влаги и гнили. Мальчик заперся в комнате почти на весь день, а когда вышел к ним – выглядел уставшим, грустным, грязным, но почти довольным собой. Он подошёл к Веронике, закатывая рукава, и немного грубо бросил: — Есть приготовь – с голода умираю. Утром скажешь, что делать. И ушёл в ванную – налаживать подачу воды. Чистюля, Сакура была права. На контакт с ней он шёл редко и, в основном, по делу. С каким-то подозрительным смирением приняв Веронику, как старшую и главную в процессе, он почти без препирательств выполнял поручения и помогал ей с перекладыванием полов и перестановкой сёдзи. Наблюдая за тем, как он заполняет пустоты и снова вдыхает жизнь в опустевшие стены, Момо думала над тем, что неожиданный ремонт действует на него, как терапия. Саске всё так же был нелюдим и хмур, шипел на каждую попытку Итачи завести диалог и взрывался спонтанно, когда терял контроль над слишком большим количеством испытываемых эмоций. Но он медленно осваивался на старом месте и смирялся со своим нахождением в нём. После долгой психологической обработки в допросной Учиха стал терпимее к собственному присутствию в деревне, получил помилование, новый протектор и даже пару раз успел выйти на совместную тренировку с Наруто. За пределами своих дел, правда, Саске её практически игнорировал. И винить его в этом было сложно – она была ему никем. — Двинься – мешаешь, — пнул он Узумаки локтем в бок, устраиваясь поудобнее в своём футоне. В первую ночь они остались в его спальне – все вчетвером. Учиха этому был не рад и порывался даже поскандалить. Но осознал, что в остальных помещениях ещё слишком пыльно и всё же лёг, зажатый между стенкой и Наруто, надувшийся на весь белый свет. С другой стороны от Узумаки спала Вероника, накрывшись собственным халатом и опустив голову на плечо хмурого даже во сне Итачи. После ревизии выяснилось, что холодные зимы в доме пережила одна единственная подушка, и та досталась Саске. — Да мне некуда, — зашипел на него в ответ Узумаки, и пихнул в ответ. – Сам же развалился, как дайме. У тебя вообще у одного футон, харэ капризничать, как баба. — Это моя спальня и мой дом, добе. И не тебе решать, что… — Жадная ты жаба, мы теперь в одной лодке! Вероника, слушавшая их тихие препирательства сквозь дрёму, почувствовала, как напрягся рядом проснувшийся Итачи. Мужчина спал очень чутко, его могло разбудить и меньшее. Осознав, что он, скорее всего, сейчас попытается разнять мальчиков и снова спровоцирует агрессию брата, Портер высказала претензии за двоих. — Успокойтесь оба и ложитесь. Не знаю, как вам, а нам завтра нужно работать. – Услышав, как Саске набирает полные лёгкие воздуха для ответа, она добила его угрозой: – Заберу подушку. Следующим же днём младший демонстративно открыл сёдзи в родительскую спальню и занялся капитальной уборкой там, чтобы поскорее выселить посторонних из своего гнезда. Спустился ко всем только вечером, когда Вероника прямо на полу резала закуски к празднованию дня рождения Наруто и трепала за щёки раскрасневшегося от смущения Узумаки. Отметили тогда тихо, при свечах. Но именинник был доволен сверх меры, особенно когда Вероника притащила одолженный у Тен-Тен фотоаппарат и сделала первое совместное фото. Вечно занятый Итачи теперь работал сверхурочно, чтобы реже видеть Саске и его режущие взгляды. Даже приходя домой, он продолжал корпеть над какими-то зашифрованными свитками и рисовать только ему понятные схемы. Он работал над проблемой «Акацки», часто дневал в кабинете Хокаге, участвовал в бесконечных совещаниях и даже раздавал какие-то поручения, пользуясь благосклонностью Пятой. Вероника старалась не тревожить душу мыслями об опасности и не мешать ему, решив, что гению и шпиону виднее, что и как они замышляют. На благо деревни же, главное, пусть не забывает спать, есть и принимать свои лекарства. — Почему не доел? Тебе же целый день бегать. — Изая-кун пригласил к себе на обед, — ответил он туманно, складируя тарелку в мойку. — Вот бы он и нас пригласил, — вздохнул мечтательно Наруто, с тоской заглядывая в миску с лапшой быстрого приготовления, ставшей у них в последние дни единственной пищей. – Я, конечно, люблю рамен, но… Саске, жевавший бенто, собранный специально для него Сакурой, только хмыкнул. Вероника стыдливо поджала губы. С готовкой у неё были проблемы. Точнее с самим процессом всё было в порядке, но вот перед газовой плитой она испытывала просто какой-то суеверный ужас, опасаясь даже заходить на кухню. Это было странно – она полтора года провела в лапах Орочимару и должна была бояться каждого скальпеля и шприца, но отчего-то спасовала именно перед газом. Девушке понадобилось две недели для того, чтобы сначала пересечь порог помещения, затем подойти к кухонным поверхностям и, напоследок, таки прокрутить рычажок и включить одну из конфорок. Порывшись в коробках с остатками спасённого имущества, она достала сковороду, отправила Наруто за продуктами и решилась пожарить блинчики. Это был не полноценный обед, но уже маленькая победа, за которой последовала череда более крупных. В госпитале всё тоже шло своим чередом. Заканчивая в доме, Вероника хватала под руку конспекты и неслась на курсы. Четыре дня в неделю она тратила по несколько часов в день на курсирование по этажам, наблюдение за специалистами, повторение и проверку изученного материала, а также отработку техник на манекенах и рисование печатей. Возвращаясь обратно, она открывала теорию и ныряла в неё носом, как мышь в головку со свежим сыром. Педагоги и кураторы были довольны её прогрессом в блоке работы с ядами, так что к концу октября ей выдали первые пособия по реаниматологии. Сидя за пробирками и перебирая травы Момо, наверное, впервые так ярко ощутила радость от того, чем занимается. Оставалась всего пара модулей, и она могла приступать к практике, брать в руки планшет и работать среди других иръёнинов. Встречать больных и раненых, унимать их боль и исцелять травмы, заботиться о них и благодарить своим участием за службу Конохе. Сама мысль об этом уже грела её сердце сладким предвкушением. Когда-то давно она рассуждала о том, что куноичи часто становятся просто медиками и поддержкой для шиноби-мужчин. Тогда она думала, что это почти позорно – стоять за чужой спиной и выполнять роль кружевного платочка и жилетки для кровавых слёз. Но вспоминая тех отчаянно смелых и талантливых девушек, что буквально с того света вытаскивали Итачи и помогали ей восстанавливаться после отравления, Вероника осознавала – они настоящие воины. Возможно даже куда больше и лучше чем те, кто стояли на передовой. Потому что отнять жизнь всегда легко – щёлкнуть пальцами, сложить печати, активировать додзюцу и просто метко бросить кунай. Сломать песочный замок можно одним пинком детской ноги, но вот восстановить его обратно в прежнем виде – целое искусство. И постигая его Портер не переставала восхищаться мастерством иръёнинов деревни. Она надеялась, что однажды станет лучшей из них. И сможет оберегать своих близких от любых, даже самых мелких царапин. Но не всё в их маленьком раю было гладко. С чем она точно терпела поражение, так это с попытками наладить отношения братьев. Сознательной частью своего мозга Момо понимала, что не должна лезть к ним в душу и носиться вокруг, запуская в небо белых голубей. В их семье случилась настоящая трагедия, виновником который являлся Итачи, и годами лелеявший в себе обиду Саске просто не мог молчать, цепляясь за него если не действиями, так словами. Он имел право злиться, имел право беситься, высказывать претензии и хлопать за собой створками сёдзи. Но также сильно имел право отмалчиваться, юлить и грубить в ответ Итачи. Просто потому, что знал куда больше, чем говорил. И любил брата сильнее кого-либо в этой жизни, стараясь защитить его от самого себя. Наблюдая за тем, как Саске в очередной раз заходится змеёй и в процессе ссоры роняет банку с пропиткой для дерева Вероника всерьёз задумалась организовать нейтральную демилитаризованную зону для проведения двухсторонних переговоров. Поставить возле соседнего дома палатки, воткнуть в землю флажки и хотя бы на час в сутки запирать там братьев для того, чтобы мирились или вымещали друг на друге лишнее, не распространяя в доме негатив. Находиться рядом с ними в моменты взрывов было тяжело физически. В какой-то момент она не выдержала и решила, что это пора прекратить. Подгадав момент, когда Саске в очередной раз уйдёт из дома вымещать свою ярость на тренировочном полигоне, Вероника подсела за стол к Итачи, до побелевших костяшек сжимавшему в руках кисть. Он готовил крупный запечатывающий свиток и пытался сконцентрироваться на задаче. И если бы не растущее в доме напряжение, Момо просто не стала бы беспокоить друга. Но дальше так продолжаться не могло. — Что-то случилось? — спросил он деревянным голосом, когда молчание между ними затянулось. — Да, — ответила ему в тон. – Саске. И ваши постоянные ссоры. Итачи не глядя на неё поставил тушью несколько точек и принялся за вязь на одном из лепестков печати. У него был очень красивый почерк и изящный, девичий наклон ладони. — Мы разберёмся. — Не разберётесь, — фыркнула на него Портер и дождавшись, пока Итачи обратит на неё внимание продолжила настолько серьёзно, насколько могла. – Вы раскачиваете этот дом, как лодку, каждый день. Саске держится, но кто знает когда он сорвётся. На тебя, на Наруто, на кого-либо ещё. Он же ещё почти ребёнок, нельзя с ним так. — Саске – шиноби, — отбрил Учиха безапелляционно, сводя брови к переносице. Словно говорил не о профессии, а об отдельном биологическом виде. – Я работаю с ним, скоро его гнев утихнет. Ей казалось, что они говорили на разных языках. Вероника ненавидела такие моменты. Вздохнув, она сложила перед собой ладони и попробовала снова. — Хорошо, ты потушишь этот пожар. Но угли останутся, и они будут тлеть, ожидая малейшего дуновения ветра. — Что ты от меня хочешь? – Он не сказал – выдохнул эти слова. С какой-то глухой злостью и долей раздражения, словно готовился принять оборонительную позицию. – Залить костёр водой? Накрыть его одеялом и затоптать ногами? — Открыть ему свою душу и поговорить начистоту, — чуть ли не выплюнула она ему в лицо. И осеклась, завидев, как он поджал губы, уходя в себя. Всё благодушие стекло с его лица вместе со злостью, обращаясь фарфоровой маской АНБУ. Итачи отстранялся, закрываясь от всего мира и уходя куда-то вглубь себя. Где существовали только он и его задачи, а чувства оставались выброшенными за борт. Состояние, в котором он часто пребывал, когда судьба только свела их. Осознав свою оплошность, Вероника подалась к нему навстречу и осторожно, мягко накрыла ладонью обнажённое предплечье. Заглянув в тёмные, почти пустые глаза она выдохнула со всей своей искренностью: — Прости. Я не должна была. Это твоя территория и твой брат, я не имею права… — Замявшись, она всё же решила пояснить ему свою мысль. В этот раз максимально корректно. Так, чтобы он наконец услышал. – Мы с Наруто тоже живём в этом доме. И каждый день видим, как вы делаете друг другу больно. Это порочный круг, и однажды он разорвётся, но ничем хорошим это не закончится. Взяв небольшую передышку, она замолкла, пытаясь помягче сформулировать следующие слова. Почувствовав, как Итачи слегка дёрнул плечом, намекая на продолжение, Вероника облегчённо выдохнула. Кажется, он выглянул из своей раковины. — Наруто – близкий мне человек. Ты – близкий человек. И мне невыносимо наблюдать за тем, как вы оба страдаете из-за Саске. – Итачи снова дёрнул плечом, но в этот раз значение простого жеста ускользнуло от неё. Вероника сжала пальцы сильнее. — Ты любишь брата, я знаю. И по-своему желаешь ему добра. Но со стороны это выглядит так, будто ты истязаешь и мучаешь его. И себя вместе с ним. — Я лишь пытаюсь направить и потушить его гнев, — сказал он тихо, почти бесцветно. На выходе, словно эти слова никогда не должны были быть озвучены. – Взять под контроль эту бурю. Вероника поднялась на ноги и поставила на плиту чайник. Чтобы дать им обоим паузу и обдумать сказанное. Не нужно быть гением, чтобы понять на кого именно Итачи оттягивал гнев брата. Он с упорством смертника регулярно попадался ему на глаза и продолжал делить с ним общие метры, будто бы не наворотил в своё время бед. Он делал всё от него зависящее, чтобы Саске на законных основаниях остался в Конохе, ставил его перед собой в высший приоритет и бодался за его интересы с Каге и Советом. Итачи словно выплёскивал всю свою нерастраченную за годы заботу и любовь, не зная толком как это делать, и совершал ошибку за ошибкой, упорно не видя последствий своих поступков. Наруто как-то рассказывал, что в предыдущую их встречу он наподдал Саске под дых, сломал руку, погрузил в Цукиёми и добил словами о том, что младший слишком слаб. С громким щелчком собрав в голове всю картину происходящего, Момо сделала для себя ужасный, сбивающий с ног вывод. И искренне понадеялась на то, что ошибается. Заварив чай, она поставила перед Итачи его чашку и скромно застыла рядом. Вероника чувствовала, как подрагивают кончики пальцев. — Итачи… Так было нужно? То, что случилось с вашей семьёй. Он промолчал, не отрываясь от работы. Но этого было достаточно. Заранее пожелав ему спокойной ночи, она тихо, почти бесшумно подошла к новенькой сёдзи, обтянутой бежевой бумагой, и отодвинула створку в сторону. Замерла ненадолго, борясь с душащим изнутри бессилием и непониманием. Его действий, его мыслей, его дьяволовых попыток быть тем, кем он не являлся на самом деле. И ушла, мягко прикрыв полотно за собой. Она так хотела, чтобы он однажды утром просто проснулся самим собой. На то, чтобы окончательно привести дом в порядок своими силами ушло три недели. Как только высохла последняя краска и выветрился запах лака, новосельцы устроили себе небольшой праздник и организовали торжественный ужин, совмещённый с днём рождения Вероники. Точнее, организовал всё Наруто при финансовой и моральной поддержке Итачи, а Саске просто постоял рядом. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы превратить тёплый ноябрьский вечер в настоящее событие. В прошлой жизни Портер предпочитала праздновать день рождения в кругу семьи. Мама готовила домашний торт из рецептов, подсмотренных в интернете, папа заказывал пиццу и китайскую еду. Они вместе задували свечи, наедались до икоты и смотрели кино на большом плазменном телевизоре, попутно разбирая подарки. Этот день всегда проходил тихо и принадлежал её близким даже больше, чем ей. В день рождения было положено открывать свою душу, делиться переживаниями, подводить итоги и записывать планы на грядущие 365 дней. Вероника всегда искренне радовалась, когда вычёркивала пункты прошлого года. В такие моменты она чувствовала, что держит собственную жизнь под контролем и не тратит прожитое время впустую. Вспоминая какими идиотскими эти пункты были, Момо в настоящем с грустью осознавала, что всё-таки да – именно впустую и тратила. Но дивное дело, тогда каждая забавная дурость казалась ей значимой и важной. В день новоселья к ним впервые заглянули гости. Принесла съедобные гостинцы прихорошившаяся Сакура, навестили учеников Хатаке Какаши, Умино Ирука и Ямато, ненадолго заглянули на огонёк приятели и друзья Наруто, среди которых была и Девятая команда в полном составе. Собравшиеся скинулись деньгами и подарили традиционное в случае новоселья денежное дерево, запихав в грунт несколько мелких монет. Горшок был торжественно водружён в угол, где и должен был расти, принося счастье в дом. А хозяева устроили небольшую экскурсию, хвастаясь ремонтом и приведённым в порядок задним двором. Больше всех хвастался, конечно, Наруто, не забывая при этом отметить труды Саске, работавшего с краской и деревом. Момо на правах старшей вела любопытных за собой и мысленно представляла, как уже завтра вечером будет в гордом одиночестве сидеть на энгава с чашкой чая и корпеть над учёбой. После небольшой прогулки по обновлённому дому сели за стол с лёгкими закусками, взятыми на вынос в одной из любимых забегаловок Саске. Шиноби вспоминали многочисленные миссии и особо дурных клиентов, попортивших им немало крови, пускали слезу ностальгии по временам генинства и будням в Академии. Дети баловались газированными напитками, чаем и соками, старшие бессовестно грели саке прямо на плите при прямом пособничестве непьющей Вероники. Подготавливая вместе с Какаши-семпаем новую паровую баню для очоко Вероника краем глаза наблюдала за умилительной в своей наивности подростковой любовной драмой. Саске гордо сидел в углу стола, согнув одну ногу в колене, и вёл неспешную беседу с Нара Шикамару. По левую руку от него сидел Наруто и хохотал вместе с Ли над какой-то понятной только им шуткой. Но взгляд Узумаки то и дело сползал куда-то на противоположную сторону стола, где сидела раскрасневшаяся от духоты Сакура. Джинчуурики то поправлял волосы, то демонстративно громче смеялся, чтобы привлечь её внимание, то пытался обратиться к ней с просьбой передать бутылку с персиковым соком. Девочке до него не было никакого дела. Она щебетала с подругами, и чуть ли не каждые несколько минут интересовалась мнением Учихи обо всём на свете: — Нэ, Саске-кун, помнишь экзамен на чуунина? Как того мальчика звали? — Тэнко, он сидел передо мной. — Саске-кун, помнишь тот магазинчик с готовыми такояки? — Я не люблю такояки. — Саске-кун… Наруто нервничал, Сакура всё явнее проявляла свою заинтересованность в сокоманднике, Учиха отмахивался от обоих и занимался своими делами. А неподалёку, в уголочке, сидела кузина Неджи Хината и с тоской во взгляде наблюдала за Узумаки, скромно ковыряясь палочками в своей тарелке. Ох, первая любовь, какая же ты глупая и слепая. Хорошо хоть немного подвыпивший Неджи расслабился и сел к Тен-Тен вплотную, приобнимая одной рукой. Вероника протянула Какаши полотенце и шёпотом поинтересовалась: — Они давно так? Тот прищурил в улыбке выглядывавшие из-под маски глаза и протянул: — Юные годы дурные. — Думаете, перебесятся? Хатаке загадочно пожал плечами и попросил её отнести очоко в комнату. Там Майто Гай уже как раз готовился объявить новое соревнование. Вероника искренне надеялась, что оно не будет включать в себя разрушение Квартала. Второго они не выдержат. Когда она уже собиралась идти, он неожиданно мягко поймал её за локоть и, сам удивившись своему порыву, снова неловко прищурил глаза: — Спасибо, что заботишься о них, — сказал он тихо, чтобы никто другой не услышал. Вероника застыла, прижимая к себе поднос с бутылочками. На скулах непроизвольно выступил румянец. Пускай она наладила немало связей в Конохе, слышать подобное участие в голосе и искреннюю благодарность всё ещё было непривычно. Смущённо прокашлявшись, она почесала свободной рукой кончик носа. — Мне несложно, Какаши-семпай. Я люблю Наруто, он чудесный. А Саске… Сложный немного, но, думаю, мы справимся. — Я рад, что вы повстречались друг у друга на пути, — кивнул Хатаке головой. – У мальчиков непростые судьбы. Я переживал из-за прошлого Итачи-куна, но вижу, что вы хорошо справляетесь. Ох, неудивительно, что он переживал. Вероника слышала, что Какаши тоже работал в АНБУ, возможно, даже вместе с Учихой. В первые месяцы он часто светился перед ними, иногда намеренно, чтобы показать, что следит за своим учеником и наблюдает за бывшим нукенином. Он справедливо не доверял Итачи и видел во многих его действиях подвох. Но затем между этими двумя состоялся долгий разговор, возможно, не без участия Цунаде. И Хатаке сменил гнев на милость, став намного мягче. Он был хорошим шиноби и ответственным сенсеем. — Мы стараемся, Какаши-семпай, — ответила она честно. Она отчего-то чувствовала перед этим человеком ответственность, словно против его воли взвалила на себя часть его обязанностей. Немного подумав, она всё же решила немного пооткровенничать. – Я понимаю, что у Саске проблемы с авторитетами, но, может, вы тоже попробуете с ним поговорить? Ему очень плохо. Хатаке вздохнул и прислонился плечом к стене, скрещивая руки на груди. Понаблюдав за своими учениками, затеявшими вместе с другими шиноби какую-то игру на правду и желания, он задумчиво протянул: — Саске нужна уверенность в себе и своих силах. Мы договорились два раза в неделю встречаться на полигонах, я работаю с ним один на один. Пока это всё, что я могу предложить. Это было намного больше, чем она рассчитывала. — Спасибо, Какаши-семпай. И…поможете отвлечь Ируку-сенсея, когда Итачи вернётся? — Уж постараюсь, — хмыкнул он как-то весело. Мужчина подцепил с подноса одну из бутылочек и покрутил её в воздухе. – У меня есть план. К концу праздника он полюбит Итачи-куна, как своего брата. Вероника рассмеялась, легко и расслабленно. Она была счастлива, что в Конохе жило так много прекрасных людей, умевших видеть дальше своего носа и не живущих слухами. Готовых помочь им стать частью деревни и защитить их честь перед другими. Просто отмахивающихся от предрассудков и доверяющих решениям своего Каге. Хатаке Какаши был одним из таких, и Вероника не могла не радоваться тому, что у Наруто, Саске и Сакуры был такой чудесный сенсей. И верный друг, готовый драть за своих учеников и их безопасность чужие глотки. Итачи задержался на службе и присоединился к вечеринке позже всех, когда алкоголь уже успел ударить в голову взрослым, а дети начали завидовать их веселью. Вместе с хозяином дома на пороге появились улыбчивый Изая и неизвестная Портер девушка, с удлинённым каре почти белоснежных волос и светлыми глазами, спрятанными за линзами очков. — Мир этому дому! – весело поприветствовал Изая присутствующих и протянул Веронике букет белоснежных хризантем. – С днём рождения, кицуне-чан. Тебе очень идёт эта юката. — О, спасибо, Изая-семпай, — замялась она, принимая подарок. Признаться честно, это был первый подобный подарок в её жизни, и она попросту растерялась, не зная, как на него реагировать. – Добро пожаловать, проходите в дом. Улыбчивому шиноби её метания были чужды. Подмигнув ей, он проскочил в главную комнату и тут же с радостью присоединился к распивающим саке учителям. Итачи проследил за ним взглядом и неодобрительно покачал головой. Он сделал приглашающий жест тихой светловолосой куноичи и подвёл её к застывшей в прихожей Портер. — Юки-сан, прошу, познакомьтесь. Это Момо – хозяйка нашего дома. – Преспокойно сообщил он, вводя Веронику в ступор своими откровениями. – Момо – это Юки-сан – моя коллега и товарищ. Выше обозначенная коллега сверкнула глазами из-под стёкол очков и растянула губы в вежливой, но немного неестественной улыбке. Она была совсем немногим выше её, но даже жалкие пара дюймов в сочетании с недружелюбным видом ощущались так, словно Юки нависала над ней. Вероника, отмерев, улыбнулась в ответ и снова сделала приглашающий жест. Девушка тряхнула волосами, покосилась на Итачи и вопросительно приподняла брови, делая первый шаг вглубь дома. «Ждёт, что он пойдёт вместе с ней», — подумала Момо. Но Учиха с места не сдвинулся. Он молча мотнул головой в сторону комнаты, и Юки, кивнув, покинула их, скрываясь за сёдзи. Они остались одни. — Хозяйка дома? – Не сдержалась Портер, сильнее прижимая к себе букет. Мокрые стебли оставляли на юкате с рисунком ночного неба влажные следы. — Я не твоя жена. Итачи склонил голову к плечу, наблюдая за ней с каким-то странным, почти исследовательским интересом. Его глаза странно блестели в полутьме прихожей, а на губах играла лёгкая улыбка. Сегодня он был в прекрасном расположении духа, и этот контраст радовал её сердце. — Ты взяла на себя заботы о ремонте и обустройстве, ты руководишь мальчиками, и ты единственная женщина в этих стенах. Так что да – ты хозяйка дома. Было что-то иллюзорно трогательное в том, как он подхватил за ней нежное «мальчики», обращённое к младшим. За этим чувством Вероника почти забыла о своей растерянности, но всё же рискнула сказать. — Я понимаю, какой смысл в эти слова вкладываешь ты. Но что подумают другие? Первые месяцы в Конохе меня чуть ли не в лицо называли шлюхой нукенина. — Это так тревожит твою душу? Не стоит прислушиваться к чужому мнению, – отметил он спокойно. Итачи потянулся рукой к её лицу, согнутыми фалангами к тонкой линии челюсти, но так и не решился коснуться. – Оно как яд. Не дыши им – отравишься. — Но ведь нельзя всегда ходить, задержав дыхание, – ответила она беспомощно. Итачи хмыкнул, улыбка стекла с его лица, сменившись привычной меланхолией. Вдохнув поглубже, он всё же подался вперёд и заправил ей за ухо выбившуюся из причёски прядь волос. — Не слушай их. Люди ненавидят то, чего боятся и не понимают. А юката и правда красивая, — резко сменив тему, он снова дёрнул уголком рта. – Тебе идут синий и чёрный. Он преспокойно прошёл мимо и направился вверх по лестнице – переодеться и спуститься к празднику. Мог бы — забился в угол своей комнаты и не выходил оттуда до утра, но присутствующие в доме уже всё равно почувствовали чакру. Итачи до сих пор избегал большого скопления людей и не считал себя достойным разделять чужую радость. Вероника опустила взгляд вниз и внимательно осмотрела свою одежду. Рисунок ей посоветовали в магазине, сказав, что он подчеркнёт её природную красоту. Видимо, соврали, раз комплименты все делали именно юкате, а не ей самой. — Спасибо? – произнесла она ему в спину немного рассеянно. Помявшись, Вероника решила всё же отправиться обратно в зал – поставить цветы в вазу, которой в их доме не водилось, и присоединиться к гостям. Негоже оставлять их без внимания, особенно когда смех становился таким громким. Хоть бы Гай-сенсей не решил начать наворачивать круги по Кварталу. Да и нужно напомнить Какаши-семпаю про отвлечение Ируки — сердобольный преподаватель до сих пор воспринимал Итачи в штыки. Ближе к ночи, когда все разошлись по домам, а постоянные обитатели Квартала закончили с уборкой, Портер поднялась к себе в комнату и села за низкий рабочий столик. Бегло осмотрев учебные конспекты, она нашла чистый лист бумаги – редкость в Конохе, здесь почти всё велось в свитках – и достала обычный серый карандаш. Обслюнявив ссохшийся грифель, она немного задумалась и вывела иероглифами первый за более чем два года: «Список планов на год». Что было в прошлом она уже и не упомнит. Зато знала, что напишет в этом. Улыбнувшись своим мыслям, она начала составлять традиционные сто пунктов: «1. Найти свой настоящий дом». «2. Почувствовать себя в безопасности». «3. Перестать думать об «Акацки». «4. Съесть тот самый тайяки из передвижной лавки». «5. Сделать так, чтобы человек в маске больше не вернулся». ….