Everybody Wants To Rule The World

— Так это и есть допуск к работе? Я думал, он выглядит солиднее. Вероника рассеянно повертела в руках обычный свиток за подписью и печатью Хокаге и, свернув, запечатала его в набедренной сумке. — А ты что думал, там будет текст сусальным золотом, бумага из заповедных кедров и чехол из кожи хвостатых? — Ну, я думал он хотя бы будет из плотного картона. Изая выглядел каким-то разочарованным. Он встретил её прямо под госпиталем, с немного потрёпанным букетом полевых цветов в ободранных руках и пластырем, коряво наклеенным поперёк носа. Мужчина терпеливо ждал у порога, пока она не вышла наружу, светящаяся от счастья, и подхватив на руки, со смехом закружил вокруг своей оси. Вручив свой нехитрый подарок, он поздравил её с завершением курсов и нажелал столько всего хорошего, что сбудься оно – Вероника жила бы вечно и вечность эту провела в полной благости. Расцеловав её, Изая позволил подлатать свои боевые ранения, потребовал показать допуск и тут же расстроился, когда понял, что ничего особенного это разрешение из себя не представляло. Вероника же замялась, когда поняла, что прежний шум в ушах появляться не спешил, а сердце вполне себе находилось на своём месте, не заходясь при виде своего мужчины в бешеном ритме. Странно, перенервничала из-за экзамена? — Допуск – это формальность, на самом деле, — сообщила она очевидную истину. – Он нужен только для того, чтобы твоё имя появилось в списках. А потом тебя запомнят в лицо и не понадобится даже это. — Тогда к чему такие сложности? — Правила, — пожала плечами Вероника, ныряя носом в букет. Пахло приятно. – Такое ощущение, что ты первый день в Конохе живёшь. Уверена, у вас в АНБУ бумажек целая тележка. Изая сморщил нос. Видимо, воспоминания о бюрократической волоките были не самыми приятными. Забавно, что именно в этом их миры оказались поразительно схожи – при огромных различиях в государственном строе всем по-прежнему правили пропуски, допуски и разрешения, получение которых напоминало игровой квест на время. Веронике ли было не знать. В своё время она набегалась и с получением протектора, и с квартирой, и с разрешением проблем в Квартале. Местное архитектурное бюро никак не могло поверить, что спустя восемь лет кто-то решил заселиться в заброшенные дома и отказывалось подключать обратно электричество. Пришлось приносить доверенность за подписью обоих братьев Учиха и скандалить на весь этаж Резиденции. Если дьявол существовал, то он был един. И заведовал документооборотом во всей мультивселенной. — Сложно хоть было? – спросил тем временем Изая, привычно подхватывая её за руку и утягивая за собой улицами Конохи. У него была большая, сухая ладонь, в которой её пальцы попросту терялись. — Очень. Мне после такого нужен кофе, — честно ответила она, вздыхая. – Пытали вопросами больше получаса, а потом столько же – на манекенах и людях. — Это правильно, кицуне-чан, — на удивление серьёзно ответил Изая. – Всё же от твоих знаний зависят чужие жизни и здоровье. Схитри ты сейчас – потом могла бы разрушить чьё-то будущее. Звучало справедливо. От талантов и знаний медиков действительно зависело многое. И Вероника думала о том, чтобы в свободное время продолжать посещать открытые занятия и погружаться в медицину глубже. Предела совершенству не существовало, а предела знаниям – тем более. Цунаде-сама на вручении допуска говорила о том, что ей, как медику, стоило выбрать себе специализацию и копать её, пока не докопается до центра земли. Только так можно было стать по-настоящему ценным специалистом. Но пока её ждала стажировка и постепенное погружение в деятельность госпиталя. В периодах между миссиями Веронике нужно было отрабатывать смены и учиться подрабатывать девочкой на побегушках - ставить капельницы, делать уколы, ухаживать за больными, принимать и выписывать пациентов. После она могла сдать дополнительные тесты и приступать к рабочей деятельности в полной мере. Вместе с тем ей не стоило забывать и о стезе защитника Конохи. Особенно теперь, когда она овладела первыми техниками ниндзюцу и могла не только прикрывать товарищей, но и являться полноценной боевой единицей. К тому же миссии хорошо оплачивались, а Вероника и так слишком долго сидела на шее мужской половины их дома. Финансовая зависимость тяготила и заставляла нервничать. Кстати, о них. Стоило подумать о своих мальчиках, как двое из них тут же нарисовались рядом. Вернувшиеся накануне Саске и Наруто стояли у кондитерской, старательно завязывая на картонной упаковке из-под оданго красный праздничный бант. Они шёпотом ругались между собой и били друг друга по рукам, стараясь перехватить инициативу и края ленты. Осознав причину их ссоры, Момо ощутила, как сердце затапливает нежность. И она стала ещё больше, когда Изая покрепче сжал её руку. — А что это вы тут делаете? Мальчики обернулись к ним, как по команде. Саске по привычке принял независимый вид, Наруто же неловко рассмеялся и попытался прикрыть собой коробку. Не особо успешно, так как Учиха преспокойно забрал её себе, ловко повязывая уже немного жёванный, но всё равно опрятный бант. — Ну, мы это… В общем, к тебе шли, сестрёнка. — Сдала хоть? – спросил Саске деланно безразлично, и, получив в ответ утвердительный кивок, протянул ей коробку. – Тогда держи. — Поздравляем! – искренне обрадовался Узумаки, налетая на неё с объятиями. Вероника со смехом обхватила его одной рукой в ответ, стараясь не уронить пирожные и букет. Их внимание было не просто приятно – оно поднимало внутри волну такой неконтролируемой любви, что становилось больно. Могла ли она подумать хотя бы год назад, что будет так сильно привязана к двум подросткам, один из которых ещё недавно называл её бесполезной и дул щёки на любую попытку контакта? Как бы странно это не звучало, но Наруто и Саске были ей практически семьёй, утерянной в прошлой жизни. У неё никогда не было родных братьев и сестёр, но казалось – так и должны выглядеть такие отношения. — Спасибо, мальчики, — она поцеловала Наруто в щёку и ласково улыбнулась Саске, стоявшему рядом с таким видом, будто он просто проходил мимо. – Торжественно съедим всё это вечером? — Нэ? – Наруто немного отстранился, настороженно косясь в сторону Изаи. – Я думал, ты свободна, пойдёшь с нами сейчас. — Ну, — Вероника тоже обернулась к мужчине. Тот на миг свёл брови к переносице, но тут же расслабился, успокаивающе поглаживая её ладонь. – У нас были планы на день? — Особых не было, — пожал он плечами, пытаясь скрыть своё расстройство. Вероника растерялась. Ещё недавно она, не раздумывая, отказала бы любому, кто стоял между ней и Изаей. Она проводила с ним каждую свободную минуту, ластилась к нему, как кошка и отметала любые мысли, не касавшиеся его, стоило только увидеть знакомую высокую фигуру в форме АНБУ. Сейчас же в голове было ясно и спокойно. Его ладонь по-прежнему была тёплой, его объятия дарили покой и комфорт, но те самые бабочки словно испарились, оставляя за собой тень былого обожания. Странно. Пугающе. Она поймала себя на мысли, что хочет от него сбежать. — Мы могли бы встретиться вечером, — сказала она дипломатично, потому что уже знала – этот день хочет посвятить тем, кто дорог. Изая нахмурился пуще прежнего. Он как-то внимательно осмотрел её, немного сощурив светлые глаза, но тут же расслабился и с привычной улыбкой кивнул. — Хорошо. Зайду за тобой, допустим, в восемь? — Да, отлично. Не стесняясь стоявших рядом мальчиков, он наклонился к ней и поцеловал, довольно жмуря глаза. Вероника подалась навстречу только на миг. Ей всё ещё было хорошо, но недостаточно для того, чтобы забывать о том, где они находились. Отстранившись, она хмыкнула. — Ну, не при детях же… Изая немного нервно рассмеялся. Махнув рукой на прощание, он развернулся на пятках и медленно последовал по своим делам. Стало стыдно перед ним за то, что испортила планы на день. Он явно думал куда-то её затащить, чтобы отметить законченные курсы. Чёрт, как не подумала об этом? Почему отпустила так спокойно? — Хлыщ, — фыркнул под нос Саске якобы шёпотом. Но Вероника всё равно услышала. — Тс! – шикнул на него Узумаки. Саске раздражённо отмахнулся. — Бесит, — сказал он уже громче, игнорируя возмущённый взгляд Портер. Тряхнув головой, он подцепил её под локоть и направился в сторону Квартала. – Давай. Не будешь тормозить – ещё успею разобрать с тобой новую технику. — Саске, пожалуйста, не говори так… — Он мне не нравится, — упрямо продолжил Учиха. – И Узумаки тоже. — Да тихо ты! – снова шикнул на него Наруто. Ей вдруг стало обидно. За то, что они так открыто демонстрировали своё пренебрежение к человеку, который был ей не безразличен, не беспокоясь о её чувствах. Мальчики общались с Изаей раньше, они знали товарища Итачи давно и никогда прежде не воспринимали его настолько в штыки. Она не ждала от них любви и принятия, путь и надеялась втайне, но чтобы настолько грубо? Что с ними было не так? — Я сейчас развернусь и уйду за ним следом, — начала она, практически шипя сквозь зубы. Почувствовав в её голосе угрозу, Наруто тут же нервно замахал перед собой ладонями. — Сестрёнка, пожалуйста, не надо. Саске извиняется за свои слова, всё хорошо, только не злись на нас, нэ? Возможно, они не хотели делить её с кем-то ещё или опасались, что Изая заберёт её из Квартала и им придётся тянуть на себе дом самостоятельно. У такого поведения могли быть десятки причин. Но она всё равно была немного обижена. — Мы с Изаей… Вместе. И это важно для меня, нравится вам это или нет. Поэтому, пожалуйста, не нужно так говорить, хорошо? — Хорошо, — тут же покладисто согласился Узумаки. Саске неопределённо дёрнул плечом. У него на счёт Изаи явно были свои мысли, но озвучивать их вслух он не собирался. Вероника растерянно посмотрела вслед завернувшему за угол мужчине и позволила мальчикам утащить себя домой. День они провели прекрасно — съели с чаем половину сладкого и посмотрели по новенькому телевизору, купленному Итачи в качестве отступных за свой поступок, развлекательное телешоу с викториной. Затем Саске, как и обещал, погонял её по полигону, обкатывая новую огненную технику и словесно при этом унижая. Тренировка, планировавшаяся двухчасовой, затянулась до глубокого вечера, и обратно они уже тащились, еле перебирая ногами. Оба встали с рассветом, потому после душа и скомканного ужина бессовестно задремали на диване, пока Узумаки рядом тихо хихикал над юмористической программой, стараясь не будить лишним шумом, и поправлял периодически сползающий с её плеча плед. Устроившись на немного напряжённом плече Саске, Вероника плыла в странном, почти забытом чувстве юношеской беспечности. Той самой, когда самыми большими твоими проблемами является пропущенный сеанс в кино или разрядившийся не вовремя смартфон. Она давно не чувствовала себя настолько свободной от стресса, проблем и страха за собственную жизнь. В этот момент, застрявшая на грани между сном и бодрствованием, она ненадолго ощутила себя вновь шестнадцатилетней Вероникой Портер из Техаса — маленькой, немного глупой и беззаботной девочкой, бегущей от ответственности и взрослой жизни. Это было приятное, почти ностальгическое чувство, осевшее на её губах едва заметной улыбкой. Когда тело отяжелело окончательно, а голова уже готова была завалиться вперёд, ныряя куда-то вниз, Наруто еле слышно шикнул куда-то в сторону. Спустя пару долгих, вязких секунд рядом мелькнула знакомая чакра, а чуть повыше солнечного сплетения мягко легла чужая узкая ладонь. Поддерживая её второй рукой за затылок, Итачи немного надавил, не давая ей клюнуть носом в пол. И шепнул еле слышно, стараясь не будить Саске: — Утром будет болеть шея. С трудом разлепив веки, Момо посмотрела на него, наклонившегося к ним и одним коленом упирающегося в диван. Растянутая резинка болталась почти на кончиках волос, на скуле отпечаталось не до конца смытое пятно сажи. Вид у него был утомлённый, но довольный чем-то. Только со службы, ещё даже не переоделся из запылённой формы. — Который час? — спросила она тихо, потирая глаза кулаком. — Поздний, — прохрипел рядом всё же разбуженный Саске. Он зевнул широко, прикрывая рот кулаком, и потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Ты отлежала мне плечо. — Извини, — буркнула Вероника совершенно искренне, отчего-то стыдясь его сонного недовольства. Саске сразу после пробуждения становился особенно вредным. — Я случайно задремала. — Меня самого разморило, — признался юноша неожиданно честно. Он перевёл немного мутный взгляд на брата и спросил так, словно тот поднял их с первыми петухами, облив ведром ледяной воды: — Так который час? — Начало двенадцатого, — ответил тот невозмутимо, совершенно невосприимчивый к льющемуся на него негативу. — Вам всем лучше уже идти спать. Саске согласно, немного заторможено кивнул и лениво поднялся на ноги, уходя к себе. Вероника встала чуть позже, после того, как убедилась парой вопросов, что Итачи не голоден и не нуждается в её услугах, как иръёнина. В комнате было совсем тихо, только копался неподалёку на кухне Наруто, складируя в раковину посуду. Только сейчас Момо поняла, что он в какой-то момент выключил телевизор, оставляя их в полной тишине. Когда успел? Ей казалось, она слышала бубнёж ведущего до последнего. Начало двенадцатого. Так поздно. В голове щёлкнуло. — Изая не заходил? — спросила она немного рассеянно у Наруто. Тот безразлично пожал плечами и тоже ушёл наверх, пожелав всем спокойной ночи, следом исчез бесшумно Итачи. Вероника вышла в коридор и покосилась в сторону входной двери, где уже привычно неаккуратно стояли сброшенные прямо на придверном коврике сандалии. Обещал ведь, почему не пришёл? Странно.

*

Итачи всегда любил ночное время суток за его спокойствие, тишину и безмятежность. Как истинный шиноби он считал ночь лучшим временем для убийства, и потому всегда говорил о ней с уважением. Вероника же любила темноту только тогда, когда Учиха сидел рядом и молча вёл с ней диалог, пока они любовались садом и звёздами. В других случаях, таких как сейчас, она готова была признать ночь худшим временем суток на все времена. В ушах звенело от взрыва, земля под ногами ходила ходуном из-за чьей-то масштабной техники. Рядом свистели брошенные кем-то сюрикены, а всего в десяти метрах от неё занимался лесной пожар. Света от пламени было недостаточно для того, чтобы осветить опушку, на которой два десятка шиноби вступили в ожесточённое сражение, потому глаза уже болели от напряжения, а любая тень казалась врагом. Момо судорожно вязала к последнему целому кунаю взрывную печать, зубами отгрызая лишнюю леску. Руки трясло от волнения, и оружие грозилось выпасть из вспотевших ладоней. Нога немела и плохо слушалась – сказывался торчащий из мышцы дротик, голова ныла от лёгкого сотрясения. Всё вокруг кружилось, будто она каталась на карусели, и шумело так, что барабанные перепонки были на пути к тому, чтобы взорваться. Первая настоящая миссия, которую она не могла провалить. Хокаге, наконец, оценила её прогресс в тренировках и пришла к выводу, что ей можно дать хорошую миссию класса «С», первую официальную в качестве полевого иръёнина. Несложная, она заключалась в сопровождении одного чиновника до дворца дайме. Мужчина вёз с собой сундук с золотом, предназначенный для личного ювелира хозяина страны Огня. Тонна ценного металла была потенциальной добычей для местных разбойников и возможностью безбедно существовать до конца жизни, так что охрана должна была быть достойной. Ленивый медленный путь с кучей гражданских на хвосте занимал всего четверо суток, а шиноби, кроме неё, было ещё пятеро, так что успех миссии даже не обсуждался. Они двигались черепашьим шагом по тропкам, проверяя изредка обстановку вокруг и выходя на разведку, спали посменно и развлекали заскучавшего заказчика, демонстрируя свои техники. Временные товарищи по миссии вполне миролюбиво общались с Вероникой, несмотря на то, что были младше её домочадцев на пару лет и всей командой умудрились дважды провалить экзамен на чуунина. Они, сидя у кострища, делились накопленным за месяцы службы опытом, давали советы и хихикали беззаботно вместе со своим джонином-капитаном. Всё было хорошо. Пока не выяснилось, что сопровождаемое золото не честно заработанное или изъятое в качестве налогов, а банально краденное чиновником ради собственного обогащения. И что разбойники были не просто разбойниками, а нукенинами, которые хотели вернуть украденное у них. Тот факт, что они сами его прикарманили, никого не смущал. Напали ночью, пока лагерь отдыхал перед последним, самым коротким отрезком пути. Кинули прямо в затухшее кострище взрывную печать и разом бросились к ценному грузу, пока растерянные путники пытались найти источник опасности. Момо, только принявшая к тому моменту дежурство, успела вовремя отреагировать на несколько лишних огней чакры. Она подняла криком весь лагерь и приняла боевую позицию, занимая своё место в построении. А затем начался хаос. Оружие летело со всех сторон, вспышками гремели техники, в лагере началась беготня. Напуганный чиновник вместе со своими слугами забился под паланкин и орал оттуда, требуя поскорее решить проблему и убрать от него «вонючую чернь, посмевшую прижиматься к его благородному телу». Нукенины носились по опушке без какого-либо плана и построения, пытаясь распугать всех и забрать охраняемое шиноби золото. Всё смешивалось и превращалось во что-то невозможное, ненастоящее, как очередная умело наложенная иллюзия. Вот только что может быть реальнее случайно прилетевшего дротика в бедре и сотрясения? Убивать они не собирались. Скорее пытались вывести из строя и унестись на всех парах, пока не догнали. Наносимые ими раны не были глубокими и опасными, но мешали нормально сражаться дальше. Спустя десять минут длительной заварушки Вероника успела подлатать уже двух товарищей, коршунами кружащихся вокруг сундука и унять звон в собственных ушах. Один из нападавших материализовался прямо перед ней, уже побитый кем-то, но не готовый отступать. Он замахнулся на неё кунаем, но девушка увернулась и прыгнула вниз, в общую кучу-малу, чтобы не выходить один на один с противником опытнее и старше её. Преследователь прыгнул следом и снова попытался атаковать, в этот раз метнул в неё этот самый кунай. Момо упала на корточки, уходя с траектории, и попыталась применить освоенный на днях шуншин. Слишком медленно, противник заметил её движение и остановил его метким пинком колена в живот. Кое-как сгруппировавшись, она прокатилась по земле и припала к ней, выставляя в сторону раненную ногу. До чего настырный. Потянувшись к оружейной сумке, Вероника осознала, что пуста. Пробежавшись беглым взглядом по земле, она осознала, что единственное доступное ей оружие – это застрявший в бедре дротик. Без лишнего сожаления достав его из раны, она с тихим стоном перенесла вес на липкую от крови ногу и прыгнула назад, уворачиваясь от следующего удара. Вслепую метнув оружие, она сложила печати и вовремя заменила себя на бревно, чтобы не поймать грудью пяток сенбонов. Создав клона, Портер попыталась отвлечь внимание противника, но тот разгадал и этот маневр, спустя несколько ударов развеяв технику. Сама она, решившая незаметно атаковать сзади, получила пинок в живот и полетела спиной вперёд, едва успев сгруппироваться. Выцепив из ствола ближайшего дерева сенбоны, она метнула их в ответ, целясь в конечности, но противник ловко ушёл с траектории, прыгая куда-то вверх и атакуя ответным градом игл. Приземлившись на землю, нукенин начал складывать печати. Совсем медленно, словно делал это редко, предпочитая больше тайдзюцу, так что его легко было обогнать и остановить. Но Вероника была слишком далеко, чтобы успеть сделать это физически. Быстро вытерев взмокшие ладони о пыльную грубую ткань бридж, она, повинуясь какому-то внутреннему чувству сложила необходимые печати и набрала полные лёгкие воздуха, концентрируя чакру в районе желудка. Успеть бы. — Катон: Гокакью но Дзюцу. «А теперь выдыхай». Не её голос в голове. Голос Саске. И она выдохнула. Когда солнце выглянуло из-за ближайшего горного хребта и пригрело их своими первыми лучами, бой уже был завершён. Бандиты были хорошо связаны и готовы к транспортировке в Коноху, слуги приводили в порядок паланкин и готовили господину чай на походной газовой горелке, шиноби зализывали раны и помогали откачивать высокопоставленного чиновника, у которого от страха начались преждевременные проблемы с сердцем. Портер несколько раз просканировала его грудную клетку в поисках хоть какой-нибудь проблемы, но не нашла ничего, кроме увеличения органа из-за чрезмерного употребления алкоголя. А ещё повышенного содержания драмы в крови. — Но мне так плохо, — скулил он, цепляясь за неё влажной ладонью. — Подумайте о чём-нибудь хорошем, — старалась дипломатично отвечать Вероника, игнорируя блестящий, сползающий к её груди, взгляд. — О красивой женщине, например. — Ты красивая женщина, — бесцеремонно отрезал он. — Сомнительное утверждение. Уверена, во дворце есть десятки красавиц, способных сделать Вас счастливым. Может, подумаете о них? И он тут же успокоился, увлёкшись своими мечтами. Доставлен во дворец он был оперативно, в течение пары напряжённых, полных охов и вздохов часов. Прямо с порога пожилого мужчину утянули играть в шоги его друзья, так что он тут же и думать забыл о золоте. Тянули на себе поклажу его слуги сами, и сами же, извиняясь, протягивали уставшим шиноби заслуженные деньги. Лучше бы дали вымыться и выспаться, но спорить с клиентами – себе дороже, так что они откланялись и отправились в обратный путь, волоча за собой следом нукенинов, за которых тоже полагалась награда. В Конохе были уже вечером, потратив на бег остатки сил — так сильно хотели оставить позади неприятного заказчика и привести себя в порядок в родных стенах. Ибики-сан преступникам был рад даже больше, чем подаркам на Рождество. Как выяснилось, ждал он их в свои объятия уже давно. «Мелкое хулиганье» больше года бегало по окрестным лесам, но никогда раньше не попадалось, обычно успевая сбегать раньше, чем их замечали. А тут их вынудили вступить в бой, который они проиграли из-за недостатка опыта и гордыни. Лезть на такой большой конвой было идиотизмом с самого начала, но видимо, желание вернуть своё оказалось сильнее. Хокаге похвалила их команду за успешное завершение задания, и даже накинула сверху денег за то, что уровень их миссии в процессе повысился до «В», за счёт дайме, конечно. Она терпеливо выслушала отчёт, нахмурилась, когда слово взяла Вероника, и попросила её остаться, когда другие шиноби отправились по домам. — Ты уверена, что не хочешь пойти в госпиталь на полную ставку? Вижу, что такая крупная стычка далась тяжело. А в коридорах спокойно. Мудрость и благородство Цунаде не переставали её удивлять. Немало шиноби с навыками медика регулярно сражались, являясь постоянными членами своих команд. Они были тем самым необходимым тылом и поддержкой, той силой, что спасала товарищей и помогала им дотянуть до госпиталя в родной деревне. Та же Сакура, будучи младше Вероники на добрый пяток лет, могла одновременно и реанимировать человека и отправить его на тот свет одним ударом. Но всё же большая часть жизни Вероники прошла в месте, где война не была обыденностью. Она жила в покое, и несмотря на пережитое здесь, всё ещё с трудом принимала грязь этого мира. И Цунаде видела это. — Благодарю за вашу доброту, Цунаде-сама. Но быть шиноби – это мой долг. Перед Вами и Конохой. — Не обязательно выбирать путь сражений, Момо. Путь медика больше подходит твоему характеру. Возможно, она была права и тут. Как был, по-своему, и Итачи, вместе с Цунаде решивший, что стезя иръёнина подходит ей больше всего. Но Вероника чувствовала, как сквозь пальцы утекает то жалкое время, что отведено ей на возможность роста и развития. «Акацки» не были до конца разгромлены, половина террористов оставалась на свободе, а вместе с ними и человек в маске. Они могли прийти за Наруто, могли прийти за ней. И кем она будет, если не сможет его защитить? Кем будет, если проснётся вновь однажды и увидит перед собой ещё одного джинчуурики, беспомощного, охваченного агонией боли? — Я хочу пройти свой путь, Цунаде-сама, — сказала она честно, — Тот, что создам сама, путём проб и ошибок. А не тот путь, что выбрал для меня Итачи. Цунаде свела брови к переносице и спрятала лицо в сложенных на столе ладонях, как любила делать, если крепко задумывалась. Больше минуты она молча рассматривала её потасканный после сражения внешний вид, а затем всё же решилась сказать: — Итачи-кун заботится о тебе, как может, — сказала она неожиданно мягко. — Будь терпеливее к человеку, лишённому детства. Портер опустила взгляд на носки собственных сандалий, неожиданно смущённая тем, что услышала. На боковом ремешке засохло бурое пятно. Она попыталась стереть его подошвой второй ноги и тут же плюнула на это неблагодарное дело. Ей стало любопытно. — Вы хорошо знали его? Женщина покачала головой. — Я пришла в эту деревню четыре года назад. Но я хорошо изучила его дело, и имела беседу с Данзо. Итачи – сложный, но хороший человек, который сейчас всё ещё числился бы в розыске, если бы не удачное для него стечение обстоятельств. — Он полезен деревне? Хокаге не повелась на откровенную провокацию. Конечно, она ведь знала о том, что Момо была недовольна отданным в прошлом приказом — Итачи договаривался с ней о том, чтобы не держать больше тайн. — Как и любой другой шиноби. Как и ты, — отмахнулась она беззаботно и улыбнулась так, словно знала что-то, чего не знала сама Портер. — Ступай. Взгляд, которым она её провожала, был слишком внимательным. А дома её ждал обиженный на весь мир Наруто, упустивший ранг «С» команде Конохомару и уставший после целого дня на ногах Итачи. Оба поприветствовали её, Узумаки искренне порадовался тому, что Момо выполнила две миссии одновременно, и, воодушевлённый этим, вознамерился завтра снова пойти штурмовать кабинет Хокаге. Итачи с порога заметил, как она припадает на одну ногу и тут же поинтересовался причиной ранения. Успокоив его словами о том, что это была дыра от обычного боевого дротика, на лечение которого не было желания и сил, она отказалась от помощи и пошла наверх. Кинув одежду в стирку, Вероника до красноты натёрла кожу губкой и смыла накопившееся за эту неделю напряжение вместе с пылью и кровью, своей и чужой. Девушка набрала полную ванну и забралась туда, не позаботившись даже о том, чтобы предварительно проверить температуру. Горячая вода действовала на тело практически целебно, она расслабляла утомлённые мышцы, снимала усталость, превращая её в приятную истому. Момо даже посмела мечтать о массаже, но решила, что такое счастье ей, к сожалению, не светит. Тело казалось ей таким лёгким, почти невесомым. Ступни приятно ныли и так и просились под чьи-нибудь пальцы. От воды клубами поднимался пар, он оседал крупными тяжёлыми каплями на стенах и потолке, с крана медленно, но мерно капало. В голове было совершенно пусто, пока она не всмотрелась в рисунки, формируемые паром. И не вспомнила нападение нукенинов. Она выдыхала чистый, горячий и дикий огонь — безумную пожирающую всё на своём пути стихию. Пламя тёплым дыханием оглаживало её лицо, практически обжигая подрагивающие руки. Оно разговаривало с ней, шептало нежно на ухо знакомыми голосами и звало к себе, требуя отпустить себя и разжечь вокруг настоящий пожар. Когда воздух в лёгких иссяк, Вероника отняла пальцы ото рта и тут же приняла боевую стойку. Кунаев у неё больше не было, а вот противник мог оставить в рукаве пару тузов напоследок. В том месте, куда она выдула огромный огненный шар, от земли поднимались вперемешку пар и дым — кто-то из её команды применил водяную технику. Пахло как-то странно, чем-то горелым, и нукенина было совсем не видно. Что он делает, складывает печати? Товарищи преступника по делу отчего-то остановились и резко бросили оружие, припадая к земле. Один из них закричал что-то, у Момо не получалось расслышать. Она испуганно огляделась в поисках того, что заставило бы нукенинов так поспешно сдаться, но увидела только хмурые взгляды в свой адрес. А потом дым осел. Вероника сползла вниз по бортику ванной и полностью погрузилась под воду. Длинные волосы её обволакивали обнажённое тело и прикасались нежно, почти невесомо. Лёгкие ныли из-за недостатка кислорода, а перед глазами всё стоял образ, который ещё месяцами будет являться в кошмарах — обгоревшее тело человека, который не успел увернуться от страшной техники. Цунаде не отчитала её за убийство, так как при задержании преступников это практика обычная. Сокомандники промолчали, но после произошедшего старались держаться на расстоянии. Подельники убитого косились в её сторону с ужасом, а на ухо тихо, почти ворковали, шептали мысленно: «Помнишь, я говорил о последствиях?» Она убила человека. Девушка резко выдохнула, пузырьки воздуха поплыли к свободе, а её неожиданно накрыло сонливостью и усталостью. Краем глаза она замечала плавающую, смешивающуюся с водой кровь — не успевшая зажить рана на бедре давала о себе знать. Глаза сами по себе закрывались, веки казались пудовыми. Она отняла чью-то жизнь. Все шиноби — убийцы и наёмники, просто некоторые делали это по приказам Каге, а некоторые — своих Лидеров. В таком случае, есть ли разница между достойным шиноби и нукенином? Кем теперь являлась она после того, как сожгла заживо мужчину на пару лет себя старше? Он не был убийцей, просто вором, каких сотни. Он вместе со своими подельниками пугал путников и отнимал у них имущество, забирал деньги и драгоценности, но никогда не трогал жизни. А она тронула. И получила за это деньги и пометку о выполненном задании в личное дело. Лёгкие уже жгло изнутри, они срочно требовали кислорода, а у Момо не было сил даже на то, чтобы моргнуть. Под веками плясали цветные пятна, голова шла кругом, а в желудке зарождалась истерика, для которой нужен был воздух. Она убила человека. Ей стало темно и пусто. И тут Вероника вдохнула. Тьма ушла так же внезапно, как и пришла, вместе с чьими-то криками и настойчивым похлопыванием по спине. Горло драло изнутри, как и лёгкие, которые она жадно наполняла кислородом. Дышать ртом было неприятно и больно, но она нуждалась в этом сильнее, чем когда-либо раньше. Под руками была мокрая ткань чьей-то футболки, на плечах ощущался накинутый наспех домашний халат. — Дыши глубже, сестрёнка, всё позади. Перед глазами мелькнули до боли знакомые шрамы и голубые глаза — Наруто. Мальчик, уже юноша, обеспокоенно смотрел на неё, пытаясь ободряюще улыбаться. Весь мокрый, так же, как и она, он старательно заглядывал в её глаза, пытаясь найти в них необходимые ему ответы. Как долго она пробыла на грани? — Я хотел спросить, будешь ли ты ужинать, а ты молчала, и я подумал, что мало ли, и заглянул. Прости, я не хотел подглядывать. Сбитые объяснения как никогда подходили к его алым от смущения щекам. Ещё такой ребёнок, вон, даже глаза ладонью прикрывает, чтобы взгляд не съезжал вниз, где за налипшими водорослями волосами пряталось обнажённое девичье тело. Вероника слабо улыбнулась ему в ответ и огладила мальчишечий подбородок кончиками пальцев. — Спасибо, Наруто. Тот в ответ улыбнулся увереннее и шире, помогая ей продеть дрожащие руки в рукава. — Что случилось? Ты уснула? — Я не помню, — сказала она рассеянно, убирая с лица прилипшие волосы. – Кажется, да. Разморило в горячей воде. — Нельзя же так, могла утонуть. — Я знаю, прости. Наруто старался держать улыбку, но она видела - давалось это ему с трудом. Она заставила его испугаться, по-настоящему. Опять. Как тогда, когда он тащил её на себе из пропитанной газом квартиры, стараясь успеть донести скорее до госпиталя. В глазах его было столько всего, что она не выдержала — подалась навстречу и обняла крепко, поглаживая лохматую голову. Наруто сжал её до треска в рёбрах. — Прости, милый, я не хотела тебя так расстраивать. — Просто не делай так больше, — шмыгнул он носом. Как же сильно он был к ней привязан. В дверях бесшумно появился Итачи. Мужчине понадобилось не больше пары секунд, чтобы оценить обстановку, после чего он подошёл к ним и опустился на колени рядом с Момо. Он поправил упорно сползающий с девичьего плеча халат и попросил Наруто сходить сделать чай. Узумаки, полный сомнений и переживаний, всё же согласился и удалился, попросив Веронику напоследок больше не совершать глупостей. Кашель всё ещё немного душил – Вероника давила в себе спазмы, прикрывая рот кулаком. Итачи молчал и гипнотизировал взглядом кафельную плитку, пока она куталась в халат и дрожала из-за пережитого. Нога ныла, открывшаяся рана немного беспокоила, а под веками так и отпечатался образ погибшего воришки, имени которого она никогда не узнает. — Я убила человека. Признание далось на удивление легко. Учиха резко поднял голову. Он нахмурился, и хотел было что-то сказать, но девушка не дала ему вставить и слова. Она, как загипнотизированная, смотрела куда-то ему в переносицу и говорила, говорила, говорила, не имея в себе сил молчать: — У меня не оставалось кунаев, и он уже складывал печати. И я решила, что нужно просто успеть первой. И я не хотела его убивать, я думала, техника его просто остановит. А он стоял и просто горел, и от него почти ничего не осталось. А Цунаде-сама сказала, что так часто бывает. Разве шиноби — не защитники? Почему в этом мире человеческая жизнь совсем не ценится, почему убить так легко? Неужели перерезать кому-то глотку настолько просто? Я ведь не хотела этого, но оно просто...просто... Итачи молча наблюдал за зарождающейся истерикой. Он порывался вставить в её монолог пару слов, но тут же одёргивал себя, видимо решив, что ей просто нужно выговориться и выплеснуть рвущиеся наружу эмоции. Мужчина смотрел и слушал, а потом просто принял её в свои объятья, когда Вероника подалась вперёд и кинулась к нему на шею, наконец, отпустив себя и позорно разрыдавшись, как маленькая девочка. Она не сдерживалась, лила слёзы, кричала, под побелевшими от напряжения пальцами трещала ткань его домашней футболки. Она весь этот долгий день позволяла горю, боли, сомнениям и страхам хозяйничать у себя в грудине, пока их не стало настолько много, что просто не осталось больше места. Они вырвались из неё волной, сносящим всё на своём пути цунами, обратились глухими рыданиями, головной болью и болезненно сжимающимся спазмами сердцем. Каким же жестоким всё же был этот мир. Каким опасным, гиблым и топким. Честь и верность своей деревне здесь стоили так много, что жизнь на их фоне казалась мелкой разменной монетой. Убийство для шиноби было такой обыденностью, как обед и поход с друзьями за барбекю. Они с детства выбирали этот кровавый путь и шли по нему неотступно, ведомые любовью к своей родине. Готовые на что угодно ради того, чтобы их страна спала спокойно, а Каге был доволен. Такие сильные, невозможно самоотверженные, считающие себя маленькими винтиками большой сложной системы. Безымянные герои и бессердечные воины, что не сомневались, занося оружие над противником. Как же тяжело было среди них человеку, который не знал горя и прожил первые шестнадцать лет своей жизни на маленькой уютной ферме, помогая родителям разводить лошадей. Итачи молчал и крепко прижимал её к себе обеими руками, оглаживая кончиками пальцев позвоночник и немного покачиваясь из стороны в сторону, словно усыплял её, как ребёнка. Этот простой жест поддержки сейчас казался ей важнее всех обещаний, объятий и поцелуев Изаи, о котором она все эти дни даже не вспоминала. Он просто оказался рядом тогда, когда был нужен несмотря на то, что пару недель назад отказался потакать её прихотям. Он просто молчал и одним своим спокойным, равномерным сердцебиением и запахом жасминового чая будто забирал все её печали, впитывал их, как губка, и позволял ей очиститься изнутри. Вероника никогда ещё не была ему настолько благодарна. — Прости, я опять разнылась, — произнесла она глухо, когда истерика поутихла, слёзы иссякли, а дыхание пришло в норму. — У тебя, наверное, от меня голова болит. — Не болит, — выдохнул он ей спокойно на ухо. — Но я весь мокрый. Скорее констатация факта, чем попытка её пожурить, но Момо отчего-то стало стыдно за свои жалкие потуги к суициду. Она не хотела топиться, не хотела умирать, но в тот момент ей было настолько всё равно, что о последствиях пребывания под водой совсем не думалось. Сейчас же стало страшно. Она действительно чуть не задохнулась под водой. — Прости. — Перестань. У тебя кровь идёт, тебя нужно перевязать. Девушка пробубнила в его плечо ещё что-то нечленораздельное и ещё крепче прижалась, обхватывая руками бледную шею. Ей так не хватало его доброты и заботы, ненавязчивой поддержки и понимания. Она эгоистично требовала к себе внимания, жаждала самостоятельности и обижалась на попытки контроля, но вместо этого только отталкивала его, даже не думая о том, что Итачи такой же человек, как и она. Тяжёлый, но хороший. Учиха мягко попросил её отклеиться и дать ему возможность переодеться, но получил в ответ решительный отказ. Он тихо хмыкнул, в этот раз уже дружелюбно, и скользнул одной рукой ей под колени, поднимаясь на ноги. Портер тихо охнула и слегка ослабила хватку, чтобы не сделать ему больно. Ещё на руках он её не таскал. Но в желудке отчего-то разливалось давно забытое тепло. — Тебе нужно отдохнуть. Момо в ответ послушно кивнула головой. Этого не отнимешь, после случившегося она действительно хотела спать. В комнату заглянул Наруто с подносом, на котором дымилось две чашки чая. Мужчины быстро переговорили между собой, Узумаки опустил горячее рядом с футоном Вероники и помог поднять одеяло, продолжая следить за ней обеспокоенным взглядом. Он выглядел по-настоящему взволнованным, делал много лишних действий и едва не сбил поднос, когда выходил обратно. Попросив звать его, если что-то понадобится, Наруто ушёл прочь. Веронику опустили на разобранный футон. Учиха мягко, но настойчиво отцепил от себя её руки и протянул девушке чашку с чаем. Чтобы смочить, успокоить раздражённое горло. И лучше уснуть. — Спасибо тебе за всё. Искренняя благодарность вызвала у него тень улыбки. Момо медленно, вдумчиво пила горячую жидкость, пока Итачи копошился в аптечке в поисках бинтов. Он попросил её закрыть чакрой вновь кровоточащую рану и помог перевязать бедро, несмотря на вялые протесты, звучащие как «всё равно завтра заживёт». Убедившись, что повязка сидит крепко, он пощёлкал пальцами перед её лицом, проверяя скорость реакции, и удовлетворённо кивнул. Итачи принял у неё уже пустую чашку, и хотел было уйти, но она, неожиданно даже для самой себя, мёртвой хваткой вцепилась в его руку, смотря на него снизу вверх больным, потерянным взглядом. — Останься, пожалуйста. Как раньше. И он остался. Итачи принёс полотенца и помог ей обтереть мокрые волосы, переоделся сам, чтобы не подцепить простуду. Он осторожно опустился рядом с ней на футон, рассчитанный только на одного и позволил Веронике привычно прижаться к его груди спиной. В доме всё ещё было прохладно, и она нуждалась в тепле так же сильно, как и в его присутствии в своей жизни. — Спасибо. — Ты уже говорила. Его дыхание щекотало макушку. Как раньше, когда она ещё не пыталась прыгнуть выше головы и обмануть саму себя. Когда она не устраивала дурацких подростковых бунтов и думала, что у принятых решений не будет настолько ужасающих последствий. Наивная идиотка. Она всё ещё забывала порой в каком мире жила. — Я не хочу оставаться в тылу. Но и убивать больше не хочу. — Это сложный путь, Вероника. — Но это путь, который я хочу. Итачи устало вздохнул. Он привычно опустил ладонь на её живот, рядом с поясом халата, и, подавшись немного вперёд, неуверенно коснулся губами влажных волос. — Завтра поговорим. Спи. И она уснула, убаюканная его сердцебиением.