Everybody Wants To Rule The World

Изловленный на крыше беглец был возвращён в палату в течение рекордного получаса. Он не планировал никуда уходить – просто сидел возле старого бойлера для воды и загорал на солнце, наслаждаясь запахом выпечки из новой пекарни, открытым пространством и голубым небом над головой. Наруто со злостью в голосе попытался уболтать Саске вернуться обратно в палату и перестать трепать нервы окружающим. Тот пофыркал на него по привычке, помялся вредности ради, попросил дать себе ещё немного времени и, спустя десяток минут покладисто спустился обратно сам, когда начал с непривычки перегреваться. В Веронике зависть боролась с облегчением. Саске не просто не отчитали – разрешили под присмотром специалистов выходить на недолгие прогулки и отдыхать от давящих стен госпиталя. И, с одной стороны, это помогало ему быстрее отходить от случившегося. Но с другой – почему не разрешили ей? Это попросту нечестно! Со своими мыслями она пошла в кабинет Кацуро-сана и попыталась выбить послабления себе, но получила в ответ ещё один выговор и пяток не особо обидных насмешек. Обидевшись на весь белый свет, Момо заперлась у себя в палате и до самого вечера сидела там, обложившись рабочими записями и учебными конспектами, доставленными Наруто из дома. Погружение в знакомые тексты помогало собрать мысли в кучу и немного раструсить плывущий от безделья ум. Договорившись с Сакурой, она выбила себе немного новой литературы и рассортировала её по темам, готовясь к теоретическому изучению новых блоков. Ей снова хотелось объять необъятное. Дни потекли медленно и размеренно. Ароматические палочки и свежие фрукты помогали не обращать внимание на больничные запахи. Ленивые коридорные беседы и обмен мнениями с коллегами-иръёнинами заочно постепенно возвращали в рабочий строй. Пускай в стенах госпиталя ей всё ещё было тревожно – Вероника понимала, что должна была избавиться от страхов и, закатав рукава, исполнять свой долг. Держась за эту мысль, она с каждым новым утром всё больше заново привыкала к белым стенам и оборудованию. Мысленные диалоги помогали выстраивать стены: скальпели и иглы были лишь орудием, которое мог держать в руках, как мясник, так и медик. Запахи были лишь следствием, а не неотъемлемой частью. Она повторяла это про себя, когда наблюдала за тем, как девочки-медсёстры осматривают Саске или помогают ей установить самой себе капельницы с витаминами. Думала об этом, когда видела проезжавшие мимо каталки или слышала крики с просьбами скорее подойти и помочь. Это работало. Медленно, но всё же. Особенно когда она думала о том, что будь умнее и способнее, как медик – смогла бы вытащить Саске сама, а не полагаться молча и покорно на мнение более компетентных иръёнинов. А ещё – не попасться на чёртов яд с самого начала. Регенерация снова работала в штатном режиме. Внезапный сбой исчез, словно не было, она спокойно и равномерно восстанавливала утраченные чакровые запасы, залечив все свои ранения. Самочувствие тоже стабильно радовало, слабость больше не проявлялась, кошмары не возвращались, став единичным случаем. Благодаря этому Вероника убедилась в том, что случившееся действительно было просто результатом большого сбоя, а не вещим сном. Это успокаивало и давало надежду на то, что в ближайшее время их небольшая странная семья обойдётся без новых эксцессов. Разбирательства с Данзо грозили затянуться на долгое время. Шимура за десятилетия работы сделал для Конохи немало полезных дел, а потому единичного случая не до конца доказанной измены было маловато для того, чтобы избавиться от него окончательно. Мешал Совет, имевший влияние на дайме страны Огня. Мешал сам дайме, считавший, что Цунаде слишком много на себя берёт и сочиняет обвинения сама. Хитрый лидер Корня потребовал весомых доказательств собственных преступлений и окопался в подвалах, под защитой своих верных солдат. Достать его оттуда было задачей не из простых, оттого Хокаге ходила коридорами госпиталя с такой неконтролируемой злостью во взгляде, что пугала каждого встречного. Ставший тенью Цунаде Итачи следовал за ней всюду, покидая своего Каге только ближе к ночи. Освободившись, он заглядывал поздороваться, быстро перекусывал прямо в палате Саске, ненадолго пропадал в душе и засыпал, растянувшись на короткой тахте и накрывшись принесённым Вероникой покрывалом. На рассвете он почти бесшумно вставал, одевался и исчезал, чтобы вернуться уже затемно – снова уставшим и немного раздражённым. В этом замкнутом круге, наполненном тяжёлыми мыслями и нервной, муторной работой, они едва ли успевали перекинуться наедине парой слов. Видя, как он выматывается, как морщит брови, борясь с подступающей мигренью, Вероника могла лишь дождаться, пока он опустится тяжело на край её койки и сесть позади, обнимая его бёдра ногами. Она прижималась к нему всем телом, делясь на жалкие минуты своим теплом, и чувствовала, как медленно расслабляется его спина и опускаются плечи. Ниндзюцу всё ещё были под запретом, так что она обходилась простым массажем – растирала его затылок и виски, разгоняла кровь и унимала тем самым давящую боль. Итачи в знак благодарности всегда целовал её ладони и смотрел устало, но почти счастливо. Новостями он делился уже в палате Саске, попутно запихивая в себя поздний ужин. Столовая к тому времени всегда была давно закрыта, так что Вероника видела своей задачей беспокоиться об отложенной порции. Если у Наруто находилось время на прогулку до магазина перед визитом к ним, она просила юношу купить свежие онигири с водорослями и что-нибудь сладкое, для поднятия настроения. Десерту и чашке жасминового чая Итачи всегда от души радовался, пусть и старался не подавать виду. — Так что, он так и не выполз оттуда? – спрашивал раздражённый Саске, видевший после случившегося в Данзо персонального врага. — Нет, — Итачи делал глоток из картонного стаканчика и устало потирал глаза, — часть его солдат стоит стеной, мы боимся крупного столкновения и ищем альтернативные пути. Но Какаши-сан думает, что к тому времени он пророет себе тоннель под Конохой и сбежит. Шикамару-кун считает также. — Выкурить его оттуда и дело с концом, — фыркал непривычно злобно Наруто, поправляя протектор. Он мялся с ноги на ногу, проверяя насколько плотно сидят сандалии, и махал рукой на прощание, выпрыгивая в окно. Без лишних сантиментов и привычного дурашества отбывая в ежедневный патруль ради спокойствия Конохи и своих друзей. Итачи со вздохом делал ещё один глоток чая, провожая его взглядом, и снова брался за еду. — Если бы это было так просто. Не удивлюсь, что он перед этим успеет разослать письма всем Каге и объявит себя оппозицией и политическим противником, от которого решили избавиться. — А что Совет? – спрашивала Вероника, наблюдая за тем, как он быстро орудует палочками. — Совет отмалчивается, предоставив расследование нам, — сказал он медленно, прожевав. – Не хотят помогать, потому что в процессе мы обязательно выйдем и на них. Но мы в любом случае готовимся к отпору. — Не удивительно, — Саске посмотрел на брата и безжалостно припечатал, — такая козлина просто так не сдастся. — Немного такта, Саске, он всё же уважаемый человек. — Не мной точно. Запрет на распространение информации Цунаде на него не накладывала, так что делился Итачи безболезненно, опуская лишь то, чего им знать не следовало. Слушая короткие сводки с полей, Вероника чувствовала свою причастность к происходящему и благодарила его мысленно за открытость. В ограниченном пространстве госпиталя любые даже мелкие вести казались невероятно важными. Когда младший из братьев исчезал в ванной, готовясь ко сну, Итачи всегда тянулся к ней и сжимал девичьи пальцы в своих, устанавливая ненадолго физический контакт. Это простое касание связывало их красной нитью, объединяло две души и на краткий миг помогало поверить в то, что происходящее — реально. Этого было невыносимо мало, но они единогласно решили пока не тревожить Саске и придержать чувства при себе хотя бы до того момента, когда юноша окончательно выздоровеет. Цунаде-сама дала добро на откровенный разговор обо всём, что случилось в прошлом, так что Итачи старался лишний раз пока не дёргать брата тревогами. Вероника его решение принимала и понимала. Пусть и тосковала по нему невыносимо, открытая, откровенная в своих эмоциях и чувствах. Ответив на её поцелуй той ночью, он разбудил внутри что-то тяжёлое, горячее, собиравшееся напряжением внизу живота каждый раз, стоило заметить лишь тень заинтересованности в своей скромной персоне или подумать о его прикосновениях. Не выдержав однажды, она всё же обняла его лицо ладонями и прижалась ненадолго губами, запечатывая поцелуем его усталую улыбку. Короткое острое касание, задержанное дыхание и зажмуренные крепко глаза – они словно застыли в этой секунде, как попавшие в вязкий янтарь бабочки. И отпрянули тут же, услышав шум со стороны ванной. Дверь, к счастью, была закрыта. Днём тахта была занята похрапывающим Наруто, пропадающим в патруле. Юноша, объединившись в одну команду с Кибой и Саем, курсировал ночными улицами, высматривая потенциальную угрозу, и на рассвете отчитывался перед Какаши-сенсеем, оставив свои ребячество и несобранность. В госпитале он старался держаться молодцом и всегда улыбаться, но Вероника видела, как давила на него совершённая ошибка – он всё же упустил друзей из виду и позволил их похитить. Узумаки скрипел зубами и бесился на невозможность стать сильнее. Он размышлял вслух о том, чтобы снова уйти с Джирайей ради тренировок и грыз нервно ногти на руках, когда Саске временами плохело из-за не до конца выведенных препаратов. Юношу душило чувство вины. Привыкший следовать собственным клятвам и обещаниям, он готов был гореть от едва сдерживаемой злости. И именно в этот тёмный момент рядом появилась Харуно Сакура. Верный член команды, друг для обоих, она окопалась в госпитале, отказавшись от миссий, и ежедневно заглядывала ненадолго в палату, чтобы проверить состояние Саске и перебросится парой фраз с Наруто. Девушка не навязывала своё общество и не требовала вести с ней длинные беседы – просто приносила с собой каждый день тепло и уверенность в том, что следующий день будет лучше предыдущего. Она работала спокойно, осматривала пациентов и помогала с проведением операций, а как выдавалась минутка – вежливо стучала в приоткрытую дверь палаты Учихи и заходила с парой общих фраз, чтобы затем остаться на часы. У ребят всегда находилось что обсудить. Они делились воспоминаниями о прошлом, перемывали кости коллегам в настоящем, строили планы на будущее и планировали совместные спарринги, забывая порой о том, что Саске был нестабилен и мог приступить к тренировкам не раньше, чем через две недели. В их беззаботных порой беседах проскальзывала порой странная горечь, словно они вспоминали внезапно, через что успели пройти в свои юные годы и задавались невольно простым вопросом: «как справились?» Крепкое товарищество постепенно перерастало в дружбу. Отдалившаяся, казалось бы, Сакура, день ото дня становилась мальчикам ближе, и Вероника искренне радовалась тому, что они обретали поддержку и любовь в ещё одном человеке. Она была спокойна за них обоих. И потому уходила к себе с лёгким сердцем, ныряя в непрекращающуюся учёбу. Особенно когда Наруто убегал по делам, оставляя Сакуру и Саске наедине. — Момо-сан, не хотите посидеть с нами? – спрашивала с улыбкой Харуно, нарезая для Учихи яблоко. Портер смотрела на то, как Саске за её спиной едва заметно качает головой и тут же с улыбкой отвечала: — Спасибо, Сакура-чан, но я хотела нагнать материал. Сама понимаешь, не до того было. Харуно провожала её немного расстроенным взглядом, словно не хотела оставаться в палате без сопровождения, но тут же отмахивалась и стряхивала грусть. Саске незаметно кивал в знак благодарности, день ото дня увеличивая виртуальный счёт за оказанные ему услуги, и даже в своей манере прощался. — Читай давай, а то всё равно ничего не делаешь, только слоняешься. — Твоими молитвами, Асума-сенсей-младший. Учиха фыркал и отворачивался к окну, незаметно прощупывая пальцами пространство над верхней губой. После побега он затребовал у Итачи бритву и теперь каждый день всматривался в своё отражение, ожидая увидеть на месте гладкой кожи, очевидно, тараканьи усища или метровую кустистую бороду. Пока Момо почти бессовестно веселилась над его страданиями, старший брат страдальца дипломатично успокаивал Саске и всеми силами поддерживал, вспоминая поимённо всех дальних родственников, имевших растительность на лице. Кто бы мог подумать – за окном ловили хвостатых, пытались захватить власть в деревнях и проводили нечеловеческие эксперименты над людьми, а в госпитале последние представители некогда великого клана пытались разобраться с пубертатом одного из них. На фоне всего того, не будет преувеличением сказать, дерьма, что с ними творилось в последние годы, это событие вызывало практически умилительные слёзы. — Саске-кун, не переживай, всё хорошо. Наруто вот, кажется, в восторге. Говорит, будет растить бороду для Хинаты, — Сакуру происходящее, кажется, веселило тоже. — Да мне плевать, что там он будет растить. Учихи бороды не носят! — Ох, Саске-кун. Если они с Итачи, кажется, нашли свой тихий угол, то подростковая драма только начинала набирать обороты. И становилась интереснее с каждым днём. Подключился к ней, внезапно, и зачастивший в госпиталь Сай. Темноволосый бледный юноша со слишком сахарной улыбкой носил в палату Саске обмытые овощи и дарил собственноручно нарисованные кистью пейзажи полигонов, где Седьмая команда предпочитала проводить тренировки. Он всеми силами пытался наладить контакт с товарищами и вёл себя порой даже навязчиво. Но не отступался и продолжал пробовать снова, развлекая мальчиков немного неловкими беседами и отвешивая сомнительные комплименты. Последнее, конечно, у него не получалось совершенно, но Сай всё ещё пытался: — Наруто-кун, я рад, что у тебя такой крупный большой палец на левой руке, — попытался улыбнуться он дружелюбно, пока Узумаки зевал в кулак, готовясь к дневному сну. — Это ещё почему? — фыркнул тот. — Согласно свежим исследованиям, размер этого пальца напрямую коррелируется с размером полового чле... — Сай! Саске прикрыл рот кулаком, чтобы сдержать рвущийся наружу смех, пока красный как рак Наруто бесился на сокомандника и пытался выгнать его. Тот послушно поднял ладони в жесте капитуляции и покинул палату, оставив гостинцы на прикроватной тумбочке. — Что? — юноша приподнял брови в искреннем недоумении, став от этого словно юнее своих лет. Он потерянно посмотрел на стоявшую у входной двери Веронику. — Я сказал что-то не так, Момо-сан? Мне всего лишь хотелось сделать Наруто-куну комплимент и порадовать его. Портер отошла в сторону, пропуская Сая. Дождавшись, пока он поравняется с ней, она покачала головой и тихо прошептала: — Всё в порядке. Просто темы личной жизни и всего, что с ней связано, не лучшие для комплиментов. Эта тема в обществе несколько табуирована. Но ты можешь делать комплименты внешности. — Правда? — Сай будто расцвёл. Достав походный блокнотик он споро набросал её брошенный между делом совет. — Мне нравится внешность Саске. Он красивый. Совсем как Ино-сан. — Думаю, Саске будет в восторге, — не сдержалась Момо от добродушного смешка. Заслышавший своё имя Учиха вытянул шею, прислушиваясь. Сай поднял на неё внимательный взгляд, осмотрел с ног до головы и осторожно попробовал, вкладывая в свои слова все свои чувства: — Вы — незавершённая картина, Момо-сан. Сделанная мастером, но недописанная. Болезнь смыла с вас финиш. Вам нужно его вернуть. Вероника застыла, вслушиваясь в странные, обидные словно, но на самом деле очень глубокие и искренние слова. Не слушая бухтение Наруто на заднем плане, она вполне серьёзно кивнула юноше и попыталась ответить тем же: — Спасибо за честность. Это был не совсем комплимент, но мне было важно это услышать. Давай подобные советы людям, которым действительно хочешь помочь. Уверена, они это оценят. Он улыбнулся ей. Натянуто, неловко, но совершенно искренне. Наруто как-то между делом признался, что у Сая большие проблемы с эмоциональным диапазоном и социализацией, оттого он порой доводил их до трясучки. Привыкший работать один и чётко выполнять приказы, воспитанник Корня первое время кидал на поле боя собственных товарищей и плевал на коллектив, подставляя других. Хватило этой выучки, правда, ненадолго. Просто потому, что ребята, сговорившись, пару раз его проучили в ответ и устроили с десяток лекций, после которых Сай начал читать литературу по психологии. Прочитанное, правда, не фильтровал совсем, но это уже вопрос следующий. Он казался неплохим мальчиком. Несчастным, в какой-то степени. Выращенным Шимурой Данзо для беспрекословного выполнения своих приказов. Ещё одной безликой шестерёнкой в его механизме тайного управления Конохой. Сидя в обнимку с конспектами, Вероника молилась безмолвно о том, чтобы у Цунаде-сама получилось договориться с Дайме, безболезненно захватить этого отвратительного человека и избавиться от него. Возможно, тогда она освободила бы десятки таких, как бледный мальчик с талантом к рисованию кистью. Безвольных, потерянных, лишённых свободы выбора и воли. Вероника хотела верить.

*

— Будда Амида, тут что, вообще никто не жил? Наруто немного пристыженно вжал голову в плечи и нервно хохотнул, рассматривая вместе с друзьями пыль, клубами собирающуюся на деревянных полах дома. Чистюля Саске вздохнул, не скрывая своих страданий. Сопровождавшая его Сакура покосилась на Учиху, а затем на Веронику, в глазах которой плескалась вся боль этого мира. Портер опасливо скинула обувь и заглянула внутрь, стараясь ступать на цыпочках. В солнечном свете она отчётливо видела отпечатки своих ног, словно нарисованные. Ками, да тут словно больше месяца не появлялось ни одной живой души. Пыль ровным слоем покрывала каждую горизонтальную поверхность, на заднем дворе вял небольшой садик, разбитый совместными силами Момо и разнорабочего Узумаки, вещи на сушилке начали выцветать от воздействия солнечного света. В воздухе пахло запустением, по следам от чужих стоп на полу можно было чётко определить короткие маршруты хозяев, из-за приоткрытой фусума в помещения нанесло листья и уличный сор. Хорошо хоть мусор додумались выбросить и почистить холодильник от испортившихся продуктов, иначе она убила бы обоих. И как не заметила весь этот кавардак, когда сбегала из больницы. Так сильно радовалась родным стенам, что вообще не заметила беспорядка? — Ну, нам не до этого немного было, — попытался оправдаться Наруто, следуя за ней настороженной тенью. Юноша быстро поставил чайник и попытался снять со спинки дивана брошенное на днях бельё. Кажется, он стирал его вручную и кидал сушиться не глядя. Но упаковок от лапши быстрого приготовления она не видела, значит, здесь Наруто не ел. — Ты хоть ночевал дома иногда? Узумаки пожал плечами. — Пару раз. Обычно только в душе плескался и одежду менял. Умом Вероника прекрасно понимала, что не имеет права злиться на самоотверженного Наруто. Он просто взял дурной пример с Итачи и теперь тоже забывал об отдыхе, сутками пропадая на службе и питаясь подножным кормом. Им обоим было не до уборки, по-хорошему. Потому без чужой поддержки они быстро превратили родной дом в редкую ночлежку и перевалочную базу. Шиноби до мозга костей, чтоб их. Неисправимые. Кажется, у неё появилась работа на ближайшие дни. И повод размять мышцы. — Нужно купить продукты и навести порядок, — протянула она устало, заглядывая в холодильник. С полок на неё смотрели заплесневелая старая булка, открытая пачка сливочного масла и пара зубчиков чеснока. – Я составлю тебе список, сходишь? Как раз будет обед всем нам. — Конечно, — кивнул Наруто со всей серьёзностью. Даже встал по стойке смирно, словно ожидая дальнейших поручений. — И нужно полить в саду, или все наши усилия пойдут прахом. Подключишь шланг? — Как скажешь, сестрёнка. Ну вот как оставить их одних? Саске молча увёл Сакуру наверх, на свою территорию, и демонстративно хлопнул сёдзи, намекая тем самым, чтобы его не беспокоили. Кацуро-сан убедился в том, что юноша был стабилен, ему разрешили вернуться в родные стены при условии выполнения несложных процедур и приёма необходимых медикаментов. Принимать помощь от Вероники он отказался, заявив, что у неё и без того хватает забот. Так что Учиха заручился поддержкой Харуно и попросил её научить его грамотно ставить уколы самостоятельно. Момо была уверена, что упёртый Саске прекрасно справится с этой задачей, пусть и дулась на него немного. В конце концов, разве не ради помощи близким, в том числе, она проходила курсы и продолжала учиться дальше? Но упрямству младшего Учихи мог позавидовать любой осёл, как бы оскорбительно это не звучало. На наведение порядка ушло полдня. Вероника с Наруто протёрли пыль на обоих этажах, перестирали и перегладили накопившееся за недели, поменяли бельё и футоны, подмели всё, что намело во двор и на энгава. Пока Узумаки бегал в магазин, Момо сгребла в мешки накопившийся мусор и вынесла до ближайшей свалки, краснея от натуги. Когда они занялись полами, выползший из своей комнаты Саске выхватил у подруги ведро и отпинал готовить, заявив, что голоден. Выскользнувшая следом за ним Сакура вежливо предложила свою помощь и тут же встала рядом, закатав рукава. Вместе они быстро нарезали овощи и зелень, поставили вариться мисо-суп и запустили рисоварку. Пока мальчики на заднем плане елозили тряпками под задорную музыку из радио-проигрывателя, они оперативно затолкали в духовку рыбу и даже, отыскав на полках рисовую муку и бобовую пасту, сделали домашние вагаси. Поздний обед прошёл в уютном молчании. Никто не делился, по обыкновению, новостями и не жаловался на заказчиков – все просто ели, демонстративно игнорируя лишний комплект приборов и остывшую плошку с рисом, поставленную Вероникой для Итачи по давно устоявшейся привычке. Перемыв за мальчиками посуду, Вероника отправила Саске наверх, закончить с уборкой в его комнате. Наруто же, откланявшись, пошёл к себе спать – после ночного дежурства он едва стоял на ногах. Промывая рисоварку девушка покосилась на неловко застывшую в дверях Сакуру. Та сначала хотела попрощаться и отправиться по своим делам, но, воровато оглядевшись, подошла к ней и встала рядом, явно решаясь на разговор. Кажется, она догадывалась, о чём именно Харуно хочет побеседовать. Тем не менее, стоило быть вежливой. — Что-то случилось, Сакура-чан? — Я хотела спросить о материалах, которые давала для изучения, — сказала она прямо. – Может, Момо-сан, вам нужна моя помощь? Помощь бы, конечно, не помешала, но совсем в другом. Вот уже третий день Вероника запоем читала конспекты по продвинутой реаниматологии, сделанные Сакурой во время обучения у Цунаде. Хокаге-сама, всё же, была исключительным медиком, талантливейшим и выдающимся. Если верить свиткам, то она при желании могла поднять чуть ли не мёртвого, а это было куда больше и глубже, чем она изучала на курсах. Такое знание – объёмное и сложное, тянуло к себе и давало надежду на получение силы, способной спасать десятки жизней. Восстанавливать практически уничтоженные тенкецу, сращивать разорванные ткани, стягивать артерии и сосуды. Контроль здесь нужен был куда глубже, чем имела она, но при его получении она способна будет залечивать смертельные ранения и оборачивать вспять губительные процессы. Возможно, она даже смогла бы справляться с последствиями откатов от шарингана. Решившись, она всё же спросила: — Как попасть на личное обучение к Цунаде-сама? Харуно улыбнулась ей, искренне и тепло, словно слышала очень добрую весть. Она встала рядом, наблюдая за тем, как Момо заканчивает с мойкой посуды, и произнесла: — Нужно всего лишь поговорить с ней. Цунаде-сама с радостью помогает талантливым медикам найти своё призвание. Я так полагаю, вы нашли свою специализацию? — Да, я хочу заниматься реаниматологией, — призналась она, и с этим кратким признанием почувствовала, как ещё один маленький кусочек паззла внутри становится на своё место. Этот выбор был почти внезапным, но единственно верным. – Мне кажется, в этом я буду хороша. Сакура закивала почти радостно. — Точно-точно. Кацуро-сан говорил, что у вас были лучшие результаты за последние пару лет по базовому курсу. Уверена, вы справитесь. — Он правда так говорил? – слышать похвалу о себе от людей, которых она действительно уважала и считала профессионалами своего дела до сих пор было лестно. — Правда. Так что, думаю, вы имеете право обратиться к Цунаде-сама за помощью. Она будет только рада пополнению в штате. Измученное дурными мыслями сознание радостно запело, в груди стало теплее. Пускай она не получила ещё разрешения, но уже была уверена – всё получится. Итачи говорил, что Цунаде-сама считала её талантливой, а значит она должна как минимум рассмотреть её кандидатуру. Если всё удастся, то она сможет углубиться в изучение и заметно улучшить свой контроль над чакрой, проводя некоторые операции прямо на поле боя. Тогда у её товарищей будет больше шансов выжить. Тогда она сможет не только отнимать жизни, но и спасать, восстанавливая баланс. — Спасибо, Сакура-чан, — выдохнула она искренне, вытирая мокрые руки полотенцем и опуская кисть на её предплечье. – И за конспекты, и за совет. Я узнала из них столько нового, что руки чешутся приступить к практике. — О, знакомое чувство, — рассмеялась Харуно. – Я была такой же на курсах. До седьмого пота работала, но не могла остановиться. Помню, когда впервые смогла заставить погибшую рыбу заново дрожать – чуть не разрыдалась. Это похоже на эйфорию. — Созидать – восхитительно. — Куда лучше, чем отнимать жизни. Обе осеклись, ненадолго замолкая. Сакура горестно вздохнула, заправляя волосы за ухо. Пожевав нижнюю губу, она положила ладони на столешницу и наклонилась к Веронике, понижая голос до заговорческого шёпота. — Момо-сан, я могу попросить у вас совета? — Конечно. Всё, что угодно, — догадавшись по её тону, что разговор предстоит долгий, она поставила на плиту чайник. – Хочешь чай? У нас есть жасминовый и с мелиссой. — Спасибо, если можно, — вежливо согласилась Сакура, махнув рукой и снова пожевала губы. Дождавшись, пока на столе окажется заварник, а рядом – две чашки, она села на стул и продолжила: – Я хотела поговорить по поводу Саске-куна. Если можно. Кем Вероника не была точно, так это экспертом в симпатиях и взаимных чувствах. Её прошлые отношения не прожили и двух месяцев – что в прошлом мире, что в этом. Чед был своеобразным экспериментом и попыткой быть, как все. Изая же в принципе организовал всё за двоих, влюбив её в себя техникой. Итачи…значился отдельным пунктом в списке. Момо прикипела к нему настолько сильно, что смогла бы оторвать от сердца только вместе со значимой его частью. Но на пути к этому чувству они наломали немало дров и совершили столько ошибок, что впору было удивляться тому, что всё в итоге не рассыпалось пеплом. Сакура этого всего, конечно, не знала. Отказывать ей было бы свинством. — Саске что-то учудил? – спросила она наивно, запихивая в рот орешек. Прощупывала почву. — Не совсем, — Харуно обняла чашку руками. – Он молодец, очень старается. Но Саске-кун совсем не думает о себе. И отказывается принимать чужую помощь. Я думала, может быть у вас получится поговорить с ним, Момо-сан. Он всё же уважает вас. Наивное летнее дитя… — Тебя он совсем не слушает? — спросила она, делая глоток из своей чашки. Сакура отзеркалила её жест и тяжело вздохнула. — Он не выгоняет меня, даже чувствует себя комфортно в моём обществе. Но все советы пропускает мимо ушей, как и рекомендации. Я очень переживаю. Ох, девочка. Как ей знакомо было это чувство. — Боюсь, у меня ничего не получится. — Почему? — В чём я точно убедилась за долгие месяцы знакомства с Учихами, Сакура-чан, так это в том, что семейная гордость и пренебрежение собственным здоровьем заложены в них генетически, — она вздохнула, делая глоток. Заглянула в чашку, пытаясь высмотреть что-то в отражении, и нахмурилась. – Я уже пыталась пройти этот путь, и если раньше это удавалось, то сейчас помогут разве что откровенные угрозы и грязный шантаж. Брови Сакуры поползли вверх. Кажется, она не сразу поняла, о чём Момо говорит. — Вы про Итачи-сана? – увидев её кивок, она удивилась пуще прежнего. – Он самый прилежный пациент из всех, кого я видела. Всегда вежлив и исполнителен, ни разу не ослушался рекомендаций. Пожалуй, если бы она продолжила, то над головой торчащего в кабинете Цунаде Итачи в тот же миг вырос и засветился бы нимб. Именно так в стенах госпиталя он себя и вёл, уважая труд иръёнинов. Кивал, соглашался, улыбался и смущал своим обаянием молоденьких медицинских сестричек. Но стоило покинуть стены лечебницы – едва ли не за углом выкидывал все рецепты и делал вид, что никаких рекомендаций не слышал. Стоило ему стабилизировать своё состояние после приступа и твёрдо встать на ноги, как Момо ещё будучи студенткой приходилось порой просить копии назначений и контролировать приём лекарств. Это странное непослушание началось зимой и не прекращалось по сей день. О причинах, конечно же, ей сообщать никто не собирался. — О, это он умеет, — фыркнула она в чашку и тут же осеклась, — не бери в голову. Саске очень упрям. Это полезное качество, уверена, оно не раз его спасало. Но иногда это мешает. Уверена, ты сталкивалась с этим чаще меня. В её улыбке пряталась хранимая годами нежность. — Пожалуй, даже слишком часто. Мне просто казалось, что раз он считает вас своей семьёй, то будет хотя бы немного прислушиваться. Если бы она не успела сделать глоток за секунду до, то несомненно поперхнулась бы и задохнулась прямо за обеденным столом. Позорной смерти Момо всё же избежала, лишь закашлявшись неловко. Но от шока это её не спасло. Посмотрев на Сакуру, как на ненормальную, она пару раз хлопнула ресницами и тупо переспросила: — Он так считает? — Да, он сам об этом говорил, — сказала она просто, пожимая плечами. Увидев, что шок не спешит стекать с лица собеседницы, она решила пояснить. — Незадолго до…фестиваля, у нас была короткая миссия на троих. Мы должны были закончить за два дня, но из-за внешних обстоятельств пришлось задержаться на лишние сутки. Саске-кун очень злился, они с Наруто немного повздорили даже. Он говорил, что Наруто плевать, что он может всю жизнь есть свой рамен и ни о чём не думать. А сам он хотел встретить вечер дома, за ужином со своей семьёй. — Он, наверное, про Итачи говорил, — ответила рассеянно Момо, отказываясь верить в то, что слышала. Сакура улыбнулась снова. Светло и легко, так, словно по-доброму завидовала и вместе с тем искренне радовалась вместе с ней. За последние недели она выросла над собой – больше не краснела и не тряслась перед Учихой, спокойно вела о нём диалоги и даже немного ворчала, словно безответственность сокомандника её немного злила. Сакура действительно волновалась, но теперь, набравшаяся опыта, видела в Саске, в первую очередь, товарища и друга, а не возлюбленного. Она правда любила, но любовь её год от года росла вместе с ней, приобретая всё более завершённую, совершенную форму. Такой она, пожалуй, действительно могла ему понравиться. Судя по тому, как Учиха в госпитале жестами выпроваживал Момо в коридор – нравилась уже. — Нет, Момо-сан, — сказала она с улыбкой, — он говорил про вас обоих. Смысл сказанного дошёл до неё с задержкой. Сакура уже закончила говорить и спрятала лицо в чашке, а её мелодичный голос всё звучал где-то в голове, распадаясь на отдельные слова и звуки. Глаза против воли защипало. Спрятав голову в плечах, Вероника позорно поджала губы и всхлипнула, прижимая ко рту рукав. В груди стало отчего-то тесно, словно брошенные Сакурой слова значили для неё безумно много. Рациональной частью своего мозга она понимала, что не должна раскисать и устраивать озеро только из-за того, что какой-то вредный подросток признал её. Но этим подростком был Саске. Милый вредный Саске, со спящей на глубине зрачков тьмой, десятком непроработанных травм, гордо задранным кверху подбородком и дрянным характером, являвшимся его щитом от окружающего мира. С ураганом противоречивых эмоций, бурлящих внутри вулканом, честным, открытым сердцем и незапятнанной, вопреки всему, душой. Дурной, бескомпромиссный, обмотавший себя колючей проволокой и не подпускавший к себе никого из посторонних. Она обожала всем сердцем. — Момо-сан, всё в порядке? – Сакура протянула к ней ладонь, опуская на плечо. Вероника осознала, что она расплывается перед ней, превращаясь в мутное пятно. Её начали душить слёзы. — Этот дурак…он же постоянно на меня фыркает. – Всхлипнула она, забирая полные лёгкие воздуха. – Ворчит на меня, ругается. Ну кто так делает? Она спрятала лицо и постаралась тайком утереть слёзы, но поняла, что это бессмысленно – из глаз лилось, не переставая. Внутри было так тесно от странной, щемящей радости, настолько сильной, что она рвалась наружу истерикой. Словно простого смеха было недостаточно, чтобы выразить глубину её чувств. В последнее время она стала просто невыносимой плаксой. — Момо-сан, я… Сёдзи за её спиной отъехали в сторону, являя взъерошенного Учиху. Юноша застыл на пороге, наблюдая за происходящим перед ним с полным непониманием во взгляде. Он покосился на Сакуру, жестом спрашивая какого дьявола здесь творится, поставил рядом с собой ведро с грязной водой и хотел было зайти на кухню, но не успел. Отодвинув стул, Вероника резко поднялась на ноги, развернулась и широким, порывистым шагом подошла к нему, останавливаясь вплотную и задирая красное, заплаканное лицо. — Саске, — выдохнула она, снова со всхлипом втягивая воздух. Учиха нахмурился и спросил немного потерянно: — Ты чего? Вместо ответа она подалась вперёд и сделала то, за что вначале их знакомства получила бы по почкам – обхватила его поперёд груди и прижалась в неловких объятиях, утыкаясь лицом в плечо. Саске дёрнулся, попытавшись сбросить с себя её руки и недовольно протянул, сжимая пальцы на её плечах: — Перестань, у тебя сопли и я теперь мокрый. – Осознав, что она не двигается, он сменил гнев на милость и спросил уже настороженно, опуская неловко ладонь на подрагивающую девичью спину: — Что случилось? Обидел кто? Вероника молча покачала головой, прижимаясь ещё сильнее. Саске похлопал её между лопаток и, видимо, опять покосился на Сакуру. Не получив ответа на свой немой вопрос, он попытался снова, пуская в голос злость: — Тебе сделали больно? Если это этот говнюк, ты только скажи – я разобью ему лицо и… Единым резким движением оторвавшись от него, Момо в последний раз всхлипнула и почти ровно, без истерики слёз произнесла, вкладывая в свои слова всю ту смелость, что имела: — Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы стать сильнее. Я клянусь тебе, что сделаю всё, чтобы стать потрясающим медиком и хорошим шиноби. Я не буду спать ночами, буду убиваться на полигонах и в кабинетах. Но не отступлюсь и стану той, кто сможет тебя защитить. Я облажалась в этот раз, но больше подобного не повторится. Я… Договорить ей он не дал. Спонтанная речь была оборвана одним простым движением – Саске опустил ладонь её на макушку и грубовато растрепал волосы, смотря на неё с лёгкой ухмылкой и непривычной теплотой во взгляде. Он ненавидел женские слёзы, оттого слегка морщил нос. Но не ругался больше и не шипел – просто потянулся и одним скупым движением стёр лишнюю влагу со щёк. — Ты уже сделала это, — ответил он ей просто. – Ты уже защитила и не дала ублюдку Орочимару забрать моё тело. Теперь моя очередь. Он не бравировал и не пускал в глаза пыль – просто сообщал ей это, как данность. Просто обещал в ответ, легко и просто. Так, словно давно уже решил это для себя и теперь между делом решил поделиться. Такой невыносимо высокий, повзрослевший и перешагнувший через свою внутреннюю боль ради тех, кого считал своими друзьями. Своей семьёй. Момо понадобились все внутренние силы, чтобы не разрыдаться снова. — Ну вот как с тобой общаться, — она вытерла рукавом остатки слёз, отступая от него на шаг. Заполненная до краёв благодарностью и любовью. Почти счастливая. Осознававшая со странной дрожью в пальцах, что окружена людьми, которым действительно на неё не наплевать. Что она дома. Саске привычно хмыкнул, отмахиваясь от собственных откровений. — Вечно ты болото разводишь, откуда столько воды берёшь, — он вздохнул непривычно устало. Обернувшись назад, Саске спокойно бросил куда-то вглубь прихожей: — Хватит греть уши, нии-сан. — Даже и не думал, — донеслось в ответ спокойное и немного усталое. Выглянув из-за спины Саске Момо улыбнулась против воли, завидев Итачи, спокойно снимавшего обувь прямо на придверном коврике, чтобы следующий зашедший обязательно запнулся. Ступив на деревянный настил прихожей, он подошёл к ним и немного оттеснил брата в сторону, хлопнув приятельски по плечу. Вероника тоже отступила, думая, что он хочет зайти на кухню, но замерла, когда осознала, что Итачи шёл к ней. Встав напротив неё, мужчина придирчиво осмотрел красное от недавней истерики лицо, улыбнулся уголками губ и произнёс тихо: — Пожалуйста, больше отдыхай и меньше думай о дурном. – Пригладив растрепавшиеся волосы, он посмотрел ей за спину и спокойно продолжил: — Добрый день, Сакура-сан. — Добрый день, — произнесла застывшая у стола Сакура. Девушка явно чувствовала себя немного лишней, но не спешила уходить. Видимо, чувствовала, что ещё может кому-нибудь помочь. — Ты сегодня рано, — ответила Вероника немного рассеянно, стараясь скрыть проступавшее на лице смущение из-за непрезентабельного внешнего вида. Он явно слышал часть их с Саске диалога, но ничего по этому поводу не сказал. Только продолжал гладить по голове, как ребёнка, не обращая никакого внимания на заинтересованный взгляд младшего брата, скользящего по ним со странным весельем, — отпустили? — Не совсем, я скоро уйду. Нужно забрать кое-какие бумаги. — Поешь? — Буду благодарен. Итачи вежливо кивнул всем и ушёл наверх, видимо, за теми самыми бумагами. Следом попрощалась Харуно, которой Вероника отсыпала с собой добрую часть приготовленных вагаси. В качестве благодарности за помощь и поддержку. Ками, бедная девочка пришла просить совета, а в итоге смотрела на её слёзы и попытки вытереть сопли о футболку Саске. Нужно было встретиться с ней и нормально поговорить. Может, она действительно могла помочь Харуно. Когда предмет её мыслей махнул рукой и с привычным ворчанием пошёл наверх переодеваться и сливать воду, Вероника против воли застыла, задним числом вспоминая его слова. Она смотрела в его прямую удаляющуюся спину и пыталась понять, что было не так в последнем предложении, брошенном куда-то в пустоту прихожей. Что-то непривычное, режущее почти слух. Он назвал Итачи братом. Не ублюдком и куском дерьма, как в первые месяцы, напряжённые, наполненные ссорами и запахом озона. Не пространным «он», когда говорил о своём единственном родственнике в третьем лице. Не даже по имени, как начал произносить совсем недавно, словно смирившись с тем, что снова живёт с ним вместе и трудится на благо Конохи. Каких же трудов ему стоило пройти этот путь. Какая огромная сила воли требовалась для того, чтобы отпустить прошлое, бывшее единственным смыслом его жизни. Саске плюнул на свою злость и принял Итачи снова, признавая его, как равного. Принимая его заботу о себе и снова открывая сердце. Она почти готова была признать, что лично ударит Итачи, если он позволит себе вновь ранить младшего и причинить ему боль. — Ах да, — бросил Итачи, уходя после быстрого обеда. Он окинул взглядом застывших перед ним Веронику и Саске, между делом сообщая: — Пожалуйста, не стройте на завтра никаких планов, и Наруто-куну передайте. Завтра нам предстоит очень долгий разговор. От волнения задрожали кончики пальцев и сбилось дыхание. Прижав ладонь к груди Момо покосилась в сторону Саске и увидела, как он застыл, смотря на брата жадными, горящими от внутреннего огня глазами. Протянувший руку и поймавший, наконец, тень его откровенности. Услышавший заветный намёк на правду. На то, что, наконец, расставит все необходимые точки и решит затянувшийся между ними конфликт окончательно. Итачи кивнул спокойно и растворился в улицах. Веронику отчего-то било нервной дрожью.