Everybody Wants To Rule The World

Земля под ними вздрогнула, словно неподалёку произошёл взрыв. Окна выбило одним сильным толчком, рамы хлопнулись о стены, посыпались со звоном стёкла. С полок полетели свитки и книги, вдоль всего коридора по потолку поползла с треском длинная трещина. Закричал чей-то ребёнок, ещё один всхлипнул и залился плачем, громким настолько, что заложило уши. Вполне организованное броуновское движение превратилось вмиг в настоящий хаос. Пол уходил из-под ног, подбрасывая толчками, люди падали, врезались в стены и друг в друга. Гражданские кидались кто куда, игнорируя приказы шиноби, пытаясь то ли убежать прочь, то ли спрятаться понадёжнее от неизвестной опасности. Иръёнины орали, пытаясь перекричать сирены, призывали к порядку и пытались согласно инструкциям организовать пациентов. Но никто их не слушал. — Момо-чан, на позицию! Кацуро-сан пронёсся мимо танкером, расталкивая зазевавшихся шиноби и гражданских. Припадая на одну ногу, хромой медик добежал до конца коридора и нырнул в свой кабинет, готовясь оттуда командовать госпиталем, как медицинским штабом. Как и у любого другого руководителя, у него был целый свиток указаний на случай экстренных ситуаций и сейчас он крутился внутри, готовясь принимать донесения и подчинённых с отчётами. Оцепенение, охватившее её при виде наступившей катастрофы, ушло. Мысленно влепив себе пощёчину, Вероника резко выдохнула и побежала в приёмную, чтобы занять своё место. На время чрезвычайной ситуации она должна быть на подхвате, как источник большого резерва чакры, помогая тяжело раненным и подпитывая тех, кто находился на пределе. Госпиталь был обеспечен чакровыми пилюлями, их приготовлением несколько дней занимались младшие сёстры. Но никто не знал масштабов предстоящего бедствия, а, значит, готовыми нужно быть ко всему. Дойти до своей цели сразу у неё не вышло. На полпути ноги проехались по скользкому полу – кто-то разлил по плитке физраствор. Лишившись равновесия, Момо едва не упала, но успела вовремя ухватиться ладонью за липкую отчего-то стену. Пальцы машинально сжались, она осмотрела рассеянно пространство под своей ладонью и отпрянула, когда поняла, что размазывает своим касанием свежую, ещё стекающую каплями кровь. Кто-то был только что ранен. Завертев головой, она попыталась отыскать потерпевшего и опешила, когда увидела всего в паре футов лежащую лицом в пол гражданскую, возле которой рыдал, вцепившись в материнский рукав, весь белый от сыплющейся с потолка побелки ребёнок. Времени на раздумья не было. Закатав рукава, она быстро бросилась к ним. — Госпожа! Госпожа, вы слышите меня? Ответа не последовало. А может женщина и не слышала её вовсе из-за непрекращающегося детского воя, бьющего по голове хуже, чем не замолкающая сирена. Вокруг в панике носились люди, кто-то пнул её коленкой между лопаток, едва не повалив рядом. Поморщившись, Вероника склонилась к пострадавшей и аккуратно разлепила мокрые от крови волосы на её затылке. Кажется, её кто-то толкнул, не рассчитав силы. От удара кожа порвалась, полопались мелкие сосуды, заливая кровью волосы и усложняя осмотр. Судя по отсутствию реакции на внешние раздражители, она была в глубоком обмороке, что само по себе было паршиво. Больше пяти минут без сознания – уже проблемы. Трогать сильнее и поворачивать голову она боялась – удар такой силы мог повредить позвоночник. А ещё его мог повредить трясущий со всей дури за несчастный рукав пацан, у которого лицо от истерики превратилось по цвету в спелый розовый помидор. — Отпусти, — потребовала Момо строго, смотря на ребёнка. На вид ему было не больше семи. – Мне нужно осмотреть твою маму. — Не пущу! Он не просто запротестовал – заорал на неё, дёрнув женщину с такой силой, что она чуть ли не проехалась за ним по полу, качнув головой. Вероника ойкнула, сжимая зависшие над её головой пальцы в кулаки. Плохо. Ещё хуже то, что пробегавший мимо генин с огромными от страха глазами, запнулся о ноги женщины и полетел носом в кафель, едва успевая выставить перед собой руки. Нужно было увести пострадавшую. Но до того – убедиться, что её можно перемещать. — Я сказала «пусти», — повторила она упрямо, пытаясь давить на ребёнка авторитетом старшего. – Маме плохо, ей нельзя двигаться, а ты ещё дёргаешь, можешь сделать только хуже! И перестань рыдать! Нет, вести коммуникацию с детьми она так и не научилась. Потому что в ответ на её отповедь пацан, кажется, завыл ещё громче. Ну и голосище. Его родные, наверное, ходят дома в берушах. Плюнув на всё, Вероника нырнула ладонью в карман халата, достала походную баночку дезинфицирующего раствора, щедро полила им руки и принялась за диагностику. В первую очередь – шеи. — Перестань рыдать, — снова бросила она пацану, когда тот от непрекращающейся истерики начал кашлять и давиться. Он всхлипнул и протянул на выдохе, жуя сопли: — Мне страшно. — Мне тоже! – неожиданно призналась она, вкладывая в этот крик всю свою внутреннюю дрожь. От того хаоса, что творился вокруг. От непрекращающегося шума, от нависшей над Конохой угрозы и жертв, которые за ней последуют. От того, что она всего несколько часов назад распрощалась с двумя дорогими людьми и теперь понятия не имела, где они находились в такой тёмный час. Были ли здоровы и живы. Ками, Саске же тяжело иногда держать при себе эмоции и мыслить здраво, а Итачи плюёт постоянно на шаткое здоровье…Не сейчас! Пацана её крик впечатлил тоже. Он застыл, смотря на неё огромными красными глазами. От шока он неожиданно умолк, размазывая по лицу влагу и грязь. И осознал, кажется, в этот самый момент, где на самом деле находится, и что происходит. Он разжал пальцы, отпуская одежду матери, и покорно замер, позволяя Момо спокойно делать свою работу. Ей повезло. Позвонки, к счастью, были почти целы. Не помешал бы поддерживающий бондаж, но даже так пострадавшую можно было осторожно оттащить в безопасный угол, чем она и занялась, подцепив её под руки. Уложив женщину в укромном уголке, в котором в обычное время вёлся обмен сплетнями и вовсю поглощался кофе, Вероника закатала рукава поудобнее и растёрла руки, концентрируя чакру. Настало время привести человека в сознание и разобраться с травмой. Рядом снова раздался всхлип. Пацан застыл в паре шагов, воровато оглядываясь по сторонам. Вид у него был совершенно разбитый. И, опомнившись от раздражения, Момо поняла вдруг, что поступает просто отвратительно. Ребёнок ведь не был шиноби. Он не знал горя и потерь, ему неведомы были сражения, в которых взрывающиеся печати метали друг в друга чаще, чем обменивались ударами. Для него случившееся – не просто шок. Это была катастрофа вселенского масштаба. И в ней пострадала его мама, самый родной и любимый человек. Конечно, он не мог относиться ко всему хладнокровно. Вздрогнув, Вероника выдохнула и попыталась взять себя в руки. — Как тебя зовут? – спросила она удивительно спокойно, не останавливая подачу чакры. Пацан снова вытер рукавом сопли. — Йоши. — Слушай, Йоши, — сказала она негромко, зная, что он обязательно услышит, даже через треск чакры. Поверхностный осмотр показал, что волосы помешали проникнуть в рану посторонней грязи, а, значит, она могла спокойно сращивать ткани. Благо, сам череп отделался еле ощутимой трещиной и его она тоже может срастить без посторонней помощи, — в слезах нет ничего плохого. Они не показатель слабости. Они – показатель того, насколько ты хороший человек. Но плакать нужно тогда, когда никто тебе не мешает. Видишь, всё вокруг рушится? Сейчас не время и не место. — Но моя мама… — Мама будет в порядке. Верь мне. Мне просто нужно ей помочь. — А я… — Представь, что это игра, Йоши-кун, — выдвинула она неожиданное предложение. Подсмотренное в деревне у кого-то случайно и отчего-то осевшее в памяти. – Закрой глаза и постарайся вообразить. Всё вокруг – просто иллюзия. И твоя задача в ней – не расплакаться, не испугаться и позаботиться о маме. Игра будет сбивать тебя с толку и творить ужасы, но тебе нужно оставаться смелым и сильным, как взрослые шиноби. Давай, втяни сопли обратно и подожди немного. Если выдержишь – ты выиграл. Она не ждала ничего особенного от этого предложения. Даже подсознательно ожидала, что малец закатит истерику с новой силой и даже готовилась звать на помощь сестёр постарше и поопытнее. Но тот, всмотревшись в бегающих коридорами медиков, шмыгнул носом и удивительно бодро спросил: — А какой приз? Ладно, она опешила. Даже потеряла на миг концентрацию, едва не прервав процедуру. Это правда было так легко? Или ей просто попался настолько травмированный и растерянный ребёнок, что простая уловка сработала? — Ты прав, — она выдавила из себя ободряющую улыбку, — в любой игре за победу обязан полагаться приз. Давай так: найди меня, как всё закончится. И если выиграешь – я куплю тебе данго. Йоши расцвёл. Он опустился рядом с ней на колени и сглотнул, подавляя истерику. Ладонь его опустилась на спину мамы, поглаживая. — Я люблю данго, — сказал он честно. Вероника улыбнулась ещё ярче. — Ну ещё бы ты не любил. Все дети – сладкоежки. — Мне ещё нравятся вагаси с клубникой. Но мама говорит, что их можно есть только летом. Она ведь будет есть со мной вагаси? Всё же ремесло иръёнина было прекрасно. Ткани срослись, оставляя за собой незаметный за волосами шрам. Кость она тоже стянула в силу своих возможностей, после чего опустила ладонь на липкий немного затылок и пропустила через голову женщины острый, быстрый разряд чакры. Та вздрогнула и со стоном открыла глаза, подтягиваясь на слабых руках. — Конечно будет, — она подмигнула мальцу, поддерживая её за локоть, — вот, смотри, уже пришла в себя. Госпожа, как вы себя чувствуете? — Йоши.. – позвала женщина тут же хрипло, пытаясь сесть. Пацан помог Веронике усадить маму у стены и тут же обнял поперёк груди, прижимаясь к ней всем телом. В глазах его снова стояли слёзы, но он старался дышать носом и не срываться снова в плач. Пока он высмаркивался в собственную футболку, девушка проверила реакцию зрачков пациентки на свет и провела пару несложных тестов. Стоило бы, по-хорошему, сначала выдернуть из беспамятства, а потом уже лечить. Но она опасалась, что женщина будет дёргаться и мешать нормально работать. И так пол периодически дрожал. К счастью, всё обошлось несложным сотрясением. — Пожалуйста, оставайтесь здесь, — попросила она, наблюдая за тем, как Кейко-сан, а именно так она представилась, гладит сына по голове, — когда всё утихнет – попросите найти вам свободную палату и полежите там. Вам нужны тишина и покой, но не уверена, что сейчас вы найдёте их хоть где-либо в этой деревне. Кейко рассеянно осмотрелась, морщась от боли в голове. — Случилось что-то ужасное? Она была гражданской. Маленькой, хрупкой, неспособной держать в руках кунай. Несмотря на попытки информировать население, многие даже не догадывались о том, что в Конохе может случиться беда. И она была среди несведущих. Рассказывать всё подробно – ещё больше нагонять панику. Призывать эвакуироваться – рискованно. Она не видела происходящего на улице и не знала, смогут ли эти двое вообще добежать до контрольных пунктов живыми. Потому Момо пожала плечами и постаралась звучать как можно более оптимистично: — Что бы ни случилось – Цунаде-сама поможет это остановить. Скоро всё будет хорошо. Йоши-кун позаботится о вас, правда, Йоши-кун? Мальчик кивнул серьёзно, принимая придуманные несколькими минутами ранее правила игры. Обхватив маму руками, он смотрел на неё, как на самое дорогое сокровище. Видимо, оберегать её он будет, как настоящий дракон. Убедившись, что здоровью женщины ничего не угрожает, Вероника попросила её безопасности ради не делать резких движений шеей и сидеть в уголочке. Попрощавшись с ними, она отбыла дальше – приступать к своим основным обязанностям. Под ногами хрустело битое стекло, с потолка всё ещё сыпалось, но коридоры стали просторнее. Первая паника поутихла, персонал смог успокоить пациентов и теперь те жались к стенам, пропуская специалистов в халатах. В приёмных укладывали на пол первых раненных, возле них уже крутились иръёнины. Момо подбежала к стойке и заняла место рядом с сестрой Матахиме, подменив убежавшую на помощь своей Каге Шизуне. Возле неё стояла залитая чьей-то кровью Сакура – злая и немного нервная. Обернувшись, Харуно заприметила Веронику и неожиданно командным тоном спросила: — Где вы были, Момо-сан? Ох, правило трёх минут. Но у неё, как у медика, были свои обязанности. Если иръёнин видел человека в беде, то обязан был помочь. — Выполняла свой долг, Сакура-сан, — она сама не заметила, как вытянулась струной, отчитываясь перед старшей по званию. – Черепно-мозговая травма, гражданская. Человек упал в коридоре во время паники. Её плечи немного расслабились. Сакура кивнула, словно самой себе, и жестом подозвала Момо подойти. Та вытерла влажные отчего-то руки о халат и выполнила эту нехитрую просьбу. Дивное дело, в мирное время она чувствовала себя куда старше и опытнее её, но сейчас они словно поменялись ролями. Собранная, смелая, видевшая десятки сражений, Харуно Сакура сейчас пусть и нервничала порядком, но всё же была на своём месте. Пока Кацуро-сан координировал остальных, она руководила на месте, уверенно раздавая поручения сёстрам. В этот момент Вероника была как никогда горда тем, что эта девочка запала в душу Саске. — Момо-сан, пилюли распределяем медленно, — Сакура протянула ей небольшой мешочек, в котором оказалось около двух десятков разноцветных капсул, — чем темнее цвет, тем сильнее резерв. Старайтесь сначала работать своей чакрой. Как израсходуем – приступим к поддержке пилюлями. Как закончатся они – свой резерв восстановится снова. Заталкивая мешочек в свободный карман, Вероника с готовностью кивнула, осматривая прибывающих с мест сражения шиноби. Сломанные конечности, глубокие порезы, ушибы, ожоги – полный комплект её типичного пациента первых дней практики. Их, ругающихся сквозь зубы, плачущих, белых от кровопотери, уже укладывали на одеяла прямо на пол и подхватывали младшие сёстры. Среди них не было ни одного знакомого лица, и Вероника не знала – радоваться этому или готовиться к худшему. Сакура мягко коснулась её предплечья. — Всё будет хорошо, — кивнула она ободряюще, — Я уже узнала у прибывших – Пейн здесь, вместе со своими телами. Они ищут Наруто, но мы не сдаём шиноби своей деревни. И не проиграем ему. Саске-кун не проиграет. И…Итачи-сан тоже. Могли ли её простые слова подарить надежду и отнять взамен гложущую, грызущую внутренности тревогу? Нет. Но они эту тревогу немного притупили, приглушили, накрыв стеклянным колпаком веры. В то, что они смогут преодолеть это испытание, как преодолевали десятки других. Они прошли через то, о чём другим было страшно даже слышать. Нельзя же было после всего пережитого сдаться именно сейчас. Нельзя было проиграть битву с финальным злодеем. Герои побеждают всегда. — Спасибо, Сакура-сан, — выдохнула она, накрывая её ладонь своей. Пожала её быстро, посмотрела на Харуно и неожиданно сказала отчётливо и просто: — Ты нравишься Саске. Но он дурак и не знает, как тебе об этом рассказать. Как всё закончится – руки в ноги и вперёд. Сакура хлопнула глазами, теряя на миг концентрацию и отвлекаясь от новоприбывших. На её очаровательных скулах расцвёл румянец. Девушка сглотнула нервно и хотела было привычно скатиться к прошлой беззащитной перед чарами Учихи себе, как стряхнула это наваждение одним движением и снова приняла серьёзный вид. Она поправила свои обожаемые перчатки без пальцев и улыбнулась ей одним уголком рта: — Первый шаг принято делать мужчине. Вот я и подожду. Она была прекрасна. Всего через пару минут коридоры заполнили призванные Цунаде-сама слизни. Маленькие копии большой призывной Кацую-сама прикрепились к каждому сотруднику госпиталя и пациенту, помогая целебной чакрой. Следом за ними появились первые «тяжёлые», и вот уже к ним обе девушки понеслись, едва разбирая дорогу. Ранения были одно неприятнее другого – у кого-то кости торчали наружу, кто-то плевался кровью из-за пробитых рёбрами лёгких, корчился от боли из-за внутреннего кровотечения или же вовсе лежал в отключке от многочисленных травм. Пейн и его прихвостни не щадили никого, снося с пути любую малейшую преграду по дороге к цели. Они двигались вдоль деревни, прочёсывая квартал за кварталом и выискивали одного единственного человека, ради которого сейчас десятками погибали другие. Кто-то, возможно, потребовал бы выдать Наруто «Акацки», узнай о причине нападения. Но стоит только этому человеку открыть свой поганый рот, как Момо обязательно проредит ему челюсть. И не потому, что её бесконечно светлый, добрый мальчик был дорог сердцу настолько, что она готова без раздумий броситься ради него на кунай. А потому, что Узумаки Наруто был шиноби Конохи, её верным солдатом. И джинчуурики Девятихвостого, оберегать которого деревня обязана. Ведь если Лис окажется в руках Пейна – им всем конец. Это была война ради одного человека. И этого человека они будут защищать до последней капли крови. Операционные заполнились моментально, от нехватки места помощь оказывалась прямо в коридорах и на проходной. Иръёнинам приходилось делать чудовищный выбор: выбирать тех, кому экстренная помощь нужнее и чуть ли не в процентах высчитывать в головах процент выживаемости пациентов. Подхватив ткань покрывал и простыней под стонущими шиноби, медики тащили их по липкому от чужой крови полу к дверям отдела интенсивной терапии и формировали очередь на операции. Пока ждали – слизни поддерживали стабильное состояние больных. Тех, кто всё же не дождался, накрывали тканью и оттаскивали в дальний угол – в условиях нехватки персонала и времени заниматься погибшими было почти некому. Веронику трясло. Даже не так, её колотило. Бледная, как полотно, она стояла на коленях, не разгибаясь, и ползала от покрывала к покрывалу, принимая вместе с остальными тех, кому не повезло встретить на своём пути «Акацки». От треска собственной чакры в ушах звенело, металлический запах крови и спирта ощущался на языке так ярко, что хотелось сплюнуть. Не позволяя себе отвлекаться, не допуская ни единой посторонней мысли, она упорно и упрямо выполняла свой долг, морщась едва заметно от боли в затёкшей спине. — Следующий! – заорала она громко, когда смогла стабилизировать состояние молоденького совсем мальчишки, на год младше Наруто. У того из тела торчало несколько металлических стержней – упал на них и нанизался по неосторожности. Друзья предусмотрительно спилили лишнее техникой и принесли в госпиталь. Умницы, доставать было нельзя. Когда парня оттащили в сторону она вытерла взмокший лоб о плечо. Этот будет жить, особенно при поддержке Кацую-сама. А вот к следующему были вопросы. Лежащий перед ней мужчина кричал во всё горло, едва справляясь с разрывающей его болью. У него были повреждены внутренние органы, в разодранной когтями какой-то твари брюшине всё заливалось кровью, она едва успевала закрывать очаги кровотечения и тормозить необратимые, по сути, процессы. Через распоротые мышцы и кожу она видела всё, что происходило внутри без диагностических техник. При виде его разорванного желудка непроизвольно сжимался собственный, её подташнивало настолько явно, что впору было отползать в сторону и склонять голову над горшком с искусственными цветами. Вероника конвульсивно подёргивалась, сдерживая позывы, и упрямо пыталась спасти его, хотя прекрасно понимала, что просто продлевает агонию. С такими ранениями не живут. — Мне нужна кровь и пара ассистентов! – проорала она куда-то вглубь коридора. Мужчина вцепился липкой рукой в её рукав и сжал до синяков, привлекая к себе внимание: — Не н-надо, — прохрипел он тихо. На неё смотрел активированный от шока бьякуган. Перед глазами сам по себе всплыл образ Неджи-сана и его кузины Хинаты. – Это бесполезно. — Нет, — ответила она также тихо, поджимая губы. – Не отпущу. Никого не отпущу. Это мой долг. У него медленно отказывали внутренние органы, кожа меняла свой цвет, в мозг поступало всё меньше кислорода из-за обширной потери крови. Но она залезла руками ему в брюшную полость, пережимая разорванные артерии пальцами. Если сейчас принесут зажимы, то успеет всё срастить, а затем можно заморозить внутренние процессы и подождать донорские органы. Когда освободятся операционные, она отнесёт этого пострадавшего туда первым. Мужчина захрипел, его ноги конвульсивно задёргались. — Мне хо-л-лодно, — он зашарил свободной рукой по земле, словно искал там что-то. – Мне так холодно. А вы светитесь, как ангел. Вы такая т-тёплая. Пожалуйста, согрейте меня. Он слишком быстро терял кровь. Простынь под ним была насквозь мокрая, почти чёрная по цвету. Но мужчина лежал и смотрел на неё, не отрываясь. Так, словно пытался запомнить. Словно, не видел в своей жизни ничего прекраснее залитого кровью медика. У него начались предсмертные галлюцинации, и он видел в них только её. Но лучше так, чем пустота и нависающий сверху противник. — Всё будет хорошо, — соврала она ему, не моргая. Улыбнулась так ласково, как только могла, учитывая обстоятельства. Если это его последние секунды – он заслуживал хоть что-то, кроме застывших в её глазах слёз. – Скоро боль уйдёт и всё будет хорошо. Вот увидите. Скоро вы согреетесь. Мужчина улыбнулся сквозь боль. — Ангел…. – прохрипел он снова и неожиданно затих, отпуская её руку. Вероника смотрела в его остекленевшие, потухшие навсегда фиалковые глаза и думала отстранённо о том, что бьякуган – безумно красивое додзюцу. Оно делало взгляд открытым, светлым, почти беззащитным. И даже после смерти казалось готовым к сражению. Жаль, что этот шиноби уже не сможет им воспользоваться. Чёрт, она даже не узнала его имени. К горлу снова подступило, в глазах запекло. Вероника поднесла окровавленные ладони к лицу и повертела ими в воздухе. Нужно было снять перчатки и вымыть их по локоть всеми возможными дез.средствами – в брюшной полости жило полно патогенов. Резко выдохнув, она наклонилась к мужчине, закрыла ему глаза, огладила покрытую лёгкой щетиной щёку и произнесла тихо: — Спасибо за службу. Коноха в долгу у вас и вашей доблести. Покойтесь с миром, — она втянула ртом ставший тяжёлым воздух и прикрикнула: — Унесите тело! Медсёстры сбивались с ног, так что к ней никто не подошёл помочь. Поднявшись на ноги, Вероника зашипела от боли в спине и коленях, наклонилась к одеялу и потащила неизвестного героя сама – в сторону угла для тел, где одна-единственная сестра старалась вести списки и идентифицировать каждого поступавшего. Спускать каждого в морг у них не хватало каталок. Сдав ей несчастного, она бросила на него последний взгляд и побежала в сторону туалета. Там она, оккупировав одну из раковин, сняла, наконец, перчатки, бросила их, не глядя, в урну, и принялась натирать кожу до красноты. Сейчас всем было плевать на классы отходов и правильную последовательность утилизации мусора. Вода, мыло, затем дез.раствор – она провела над текущей водой несколько бесконечно долгих минут, повторяя раз за разом простые монотонные движения и держа голову пустой. Нельзя было думать, нельзя было отвлекаться, нельзя было скатываться в зарождавшуюся внутри истерику. Сегодня это её первый, но не последний погибший. Сегодня это только начало. А её задача – дотянуть до конца и спасти всех, на кого хватит сил и умений. Поплакать можно потом, когда ничто не будет мешать. Демоны, раздавала советы мелкому пацану, а сама едва держится. Нужно выиграть в эту дурацкую детскую игру. Нужно. Иначе всё будет ужасно плохо. Хлопнув себя мокрыми ладонями по щекам, Момо вдохнула поглубже и, освободив раковину для следующего медика, побежала обратно – к людям, которые ждали её помощи. К людям, среди которых не должно было оказаться тех, кого она считала семьёй. Эмоции оставили её окончательно на третьем трупе. Этим был не успевший эвакуироваться генин, только в этом году окончивший Академию. Мальчик до последнего зажимал ладонью кровоточащую шею, мешая ей нормально сращивать сосуды, и плакал, плакал не прекращая, умоляя его спасти. В его глазах плескался неконтролируемый, всепоглощающий страх смерти. Он цеплялся за неё, царапая ногтями ткань халата, и умолял, не переставая: «помогите, помогите мне». Красные от боли и истерики глаза бегали взглядом по окружавшим его людям. Он словно искал в этом хаосе знакомые лица товарищей и всё верил до последнего, что они за ним придут. Но умер, будучи совершенно одним. Оттаскивая его к остальным, Вероника думала лишь о том, что они, кажется, ошиблись с расчётами – простыней начинало не хватать. Нужно было оптимизировать расходники и приберечь их. Тех, что полегче укладывать на старые. Если нет открытых ран, то в этом не было ничего критичного. Упав на пол приёмной, она натянула свежие перчатки из упаковки, махнула застывшему на пороге шиноби, висевшему на плечах двух товарищей. И подняла брови в изумлении, когда узнала его: — Шикамару-кун? – спросила она тихо, когда юношу опустили рядом с ней двое шиноби из группы разведки. – Как же ты так? — Не успел увернуться, — только и фыркнул тот, морщась от боли в ногах. Обе были сломаны, она видела это невооружённым глазом. И сломаны в нескольких местах, лишая его возможности хоть как-либо ходить. Хорошо, что товарищи доставили оперативно и аккуратно, не сделав хуже. Она помогла ему сесть мягко, подхватила за ступни и медленно вытянула с их помощью ноги, вздрагивая от его болезненного шипения. Придётся менять ещё одни перчатки, но хвостатые с ними. Она взяла в руки скальпель и безжалостно разрезала на нём обе штанины до бедра, чтобы открыть себе доступ к костям. — Кацую-сама не прикрепилась к тебе? – спросила она, концентрируя чакру в ладонях. Диагностика показала состояние средней паршивости. На остальные ранения она и вовсе не обращала внимание. За царапины и ссадины с ушибами браться сейчас никто не будет. — Простите, я не могу срастить настолько сложные переломы, — виновато протянула маленькая копия призывной королевы Слизней, забираясь к Шикамару на живот и заглядывая вместе с ней ниже его колен. – Нужна помощь человека. — Ну, для того я здесь и нахожусь, — попыталась улыбнуться она. Вот только вышло очень натянуто и едва ли натурально. Шикамару её гримасам не поверил ни капли. Он всё смотрел куда-то в область её груди, на залитый кровью халат и перепачканные в красном рукава на локтях. Изучал серьёзным взглядом бледное, с испариной лицо, и видел едва заметный тремор в руках. Вздохнув, он потянулся к ней и хлопнул ладонью по плечу. — Держись. Всё будет хорошо. Она вздрогнула и посмотрела на его почти безмятежное лицо человека, привыкшего к сражениям и травмам. Нара Шикамару был воплощением стоицизма, порой она искренне завидовала его удивительному таланту не принимать творящийся в этом мире хаос близко к сердцу и с готовностью смотреть в глаза любым трудностям. Он был достаточно умён, чтобы справиться с любой из них. Ей было приятно его участие. Чёрт, как же в этой деревне все держались друг за друга. Даже не будучи друзьями. — Как там снаружи? – спросила она вместо рвущихся наружу слов благодарности. Шикамару помог ей убрать лишнюю ткань и наклонился вперёд, ссаживая Кацую-сама на покрывало. Та, не медля ни секунды, тут же переползла ему на бедро и заняла выжидающую позицию, наблюдая за тем, как Вероника, сняв частично болевой шок, вручную собирает его кости. Процесс это был небыстрый и требующий сноровки, но она потихоньку справлялась, помогая себе чакрой. Ходить будет. — Все тела здесь, — ответил Шикамару после небольшой паузы, — влетели в барьер пулями, приземлились прямо в центре и пошли зачищать кварталы. Разруху долго будем устранять, но пока всё идёт по плану. Они далеко отсюда, но, если что – подадим сигнал об эвакуации. Одно радовало – пока они могли спокойно оказывать помощь пострадавшим. В убежищах было не так много места, да и оборудование туда нормально не перенесёшь. — Они всё ещё ищут Наруто? Шикамару поджал губы и вздохнул. — Да. Но здесь они его не найдут. А вот свою смерть – возможно. Всё же мы не зря столько месяцев по крупицам собирали информацию о них. Джирайя-сама своей жертвой тоже немало помог. Мы знаем, что настоящий Пейн не находится здесь физически, так что пытаемся его искать. Значило ли это, что победа – вопрос времени? В таком случае, им всем необходимо было запастись терпением и постараться выжить. А самому Наруто – просто посидеть тихо с жабами и не высовываться, пока они не закончат. Пускай вернётся в деревню-победительницу. Пускай вернётся живым, здоровым и готовым к новым подвигам. Она так сильно хотела его обнять. Кацую-сама, всё же, была волшебницей. Дождавшись, пока Вероника уберёт несколько мелких осколков и закончит со сборкой конструктора из переломанных костей, она заползла сверху и активировала целебную чакру, самостоятельно сращивая переломы. Пускай это было настоящим чудом, но Шикамару всё ещё выбывал из сражения – даже сила призывного животного не могла полностью исцелить его за жалкие минуты. Подозвав ассистентку, Вероника быстро перевязала его ноги плотным фиксирующим бинтом, заставила проглотить мерзкую на вкус чакровую пилюлю и вручила костыли. На накладывание гипса времени не было, как и возможностей, так что она просто помогла ему отойти в уголочек и вытянуть ноги на скамье рядом с ещё парочкой таких же покалеченных. — Посиди, пожалуйста, здесь, — она мягко опустила ладонь на его предплечье. – Если понадобится встать – позови лучше на помощь. Кости ещё очень хрупкие, в них полно трещин. На полное сращивание понадобится около недели, но Кацую-сама может ускорить этот процесс. — Демоны, — он ругнулся всё же, потирая бинты, — как же обидно. Ино и Чоджи остались там одни. — Уверена, они справятся, — попыталась она приободрить его в ответ. – Вы ведь очень сильная команда. К тому же, всё идёт по плану. — Да, — кивнул Шикамару, давя ухмылку, — это уж точно. Спасибо. Она махнула ему рукой и хотела было направиться к следующему пострадавшему, как ноги сами притормозили, словно в них налили свинца. Из-за шиворота халата выглянула её персональная молчаливая копия Кацую-сама. Большие резервы собственной чакры пока не требовали постороннего участия. — Момо-чан? – спросила та своим тонким, нежным голосом. — Шикамару-кун…, — всё же не выдержала она, сдавшаяся сидящей внутри тревоге. — Ты видел Саске или Итачи? — Только мельком. Пронеслись мимо, оба, около получаса назад. Расплывчатый ответ обрадовал сильнее, чем она рассчитывала. Если ещё полчаса назад они носились по деревне, значит, были как минимум целы и готовы к битве. Зная дурную самоотверженность и пренебрежение к собственной жизни одного конкретного Учихи, Момо всё же переживала сильнее, чем требовалось. Дурочка. Не теряй концентрацию – это мешает работе. Всё будет хорошо. — Спасибо, — поблагодарила она его, кивая, и поспешила к следующему пациенту. Однако, сделав шаг, Вероника поняла, что проваливается в пустоту. Земля словно просела, а затем толкнула её к потолку сильнее, чем когда-либо прежде. Мощный, сбивающий с ног толчок, подбросил её, врезая головой в потолочную панель, а затем уронил обратно. Едва удержав равновесие, она расставила руки в стороны и, поморщившись, огляделась по сторонам, оценивая обстановку. Голове стало как-то мокро, на лоб потекло тёплое, всё впереди поплыло и раздвоилось, потеряло свой фокус. Люди вокруг закричали с новой силой, освещение пошло рябью и отключилось, погружая госпиталь в полумрак, сверху посыпалась побелка. Всё вокруг рушилось, с треском, шумом, поднимающимся словно из глубин земли гулом. Нарастающим, накатывающим на них, как цунами, приближающийся с каждой секундой всё ближе. Чувствуя, как волоски на затылке становятся дыбом, а желудок делает внутри кульбит, Вероника позвала беспомощно: — Кацую-сама… Слизень выглянула из-за её ворота и сказала только: — Ками… Она провалилась в темноту.

*

Сколько времени она провела в беспамятстве – Вероника не знала. Но в какой-то момент она отчётливо ощутила, как её выплёвывают. Всю липкую, покрытую слизью, мокрую насквозь, с налипшими к лицу волосами. Её извергали из себя прямо на голый камень. Упав коленями на землю, Момо отдышалась, огляделась по сторонам и снова спросила: — Где я? Она не узнавала место, в котором находилась. Не узнавала голые остовы зданий, обглоданные, торчащие стяжкой к голубому небу. Пустой горизонт, ровный почти, весь в каменной крошке, обломанных кольях дерева, битой черепице и бесформенных уродливых осколках бетона. И огромное, необъятное ядро взрыва, похожее на котлован от падения метеорита. Его границами служила стена, опоясывающая всю Коноху по кругу. Такое не могло случиться в реальности. Такое даже в рамках этого мира было едва ли возможно. Она находилась в декорациях фильма-катастрофы о конце света, где одним огромным снарядом стирались с лица земли целые страны. — Это невозможно, — она задрожала всем телом, ощущая, как тело охватывает настоящий ужас. – Это просто невозможно. В деревне не осталось ни одной улицы. Её всю смыло, как песочный замок, разложило на мелкие кубики детского конструктора. Десятки, сотни зданий, в которых поколениями жили семьи, превратились в развалины, непригодные для проживания. Парки, реки, газоны, детские площадки – всё прекратило своё существование в один миг. Её любимая, её выстраданная годами заточения у Орочимару Коноха сложилась карточным домиком перед огромной, ужасающей силой. И погребла под собой всех, кто не успел вовремя эвакуироваться и уйти на безопасное расстояние. — Мы в Конохе, Момо-чан, — пропела совсем рядом Кацую-сама, едва сдерживая слёзы. Это была катастрофа. И ей не было никакого оправдания. Рядом ещё одна копия Кацую-сама выплюнула перепуганную Сакуру, неподалёку слизень мягко опускал на бетон Шикамару, вдалеке ругался оставшийся без кабинета Кацуро-сан, отовсюду слышались окрики, стоны и сбитые слова благодарности. Маленькие спасительницы, приняв на себя весь удар, спрятали внутри тех людей, что успели, и теперь снова являли их миру. Мимо бежали, не оглядываясь, шиноби. Кто-то опускался рядом и требовал отчёта о ситуации у едва ли шевелящей языком Харуно. Они смогли выжить. — Спасибо, Кацую-сама, — поблагодарила она всё же запоздало. Та мягко погладила её по шее своим усиком, принимая сбитые слова. Говорить осознанно удавалось с трудом. Внутренности сжимало, с каждой секундой всё сильнее. Лёгким не хватало кислорода, сердце колотилось слишком быстро, не успевая качать ставшую слишком густой кровь. Вдохнув поглубже, Вероника пыталась подавить зарождающийся внутри приступ паники от осознания, что среди погибших могли оказаться братья. Что если они не смогли увернуться? Что если не успели защититься? Что если Кацую-сама спасла не всех… — Кацую-сама, — она всё же вытолкнула из себя слова, с трудом, почти с болью, — вы ведь защищали по плану каждого в деревне. Вы не видели Учиху Итачи и Учиху Саске? Вместе с ответом она явно ощутила, что снова может нормально дышать. — Они прикрылись от взрыва барьером. Оба в порядке. Слёзы всё же полились. Медленно, неуверенно. Она всхлипнула, опасаясь подносить к лицу далеко нестерильные ладони, и позволила влаге немного политься, чтобы стравить накопившееся внутри напряжение. Чтобы придумать, что же делать дальше. Никто и предположить не мог, что противник на такое способен. У них не было стратегии на случай полного разрушения, так как им даже в голову не могло прийти, что Пейн решит попросту изничтожить Коноху. Ему нужен был Узумаки Наруто и только. Но, раз он пошёл на такие радикальные меры, не означает ли это, что он нашёл его или осознал, что шиноби не выдадут своего? К счастью, убежища, расположенные на Скале, всё ещё были самым безопасным местом в деревне. До них волна не достала, а значит, там все были живы и здоровы. — Сакура-сан, всё хорошо? – она обернулась к посеревшей от страха девушке. Та кивнула заторможено. Сильная, смелая, готовая ко всему. Сломанная. Набрав полные лёгкие воздуха, Сакура неожиданно закричала: — Наруто! В полный голос. На срыве. Отчаянно. Как может только утративший веру человек. Осознающий, что совершенно беспомощен перед происходящим. И возлагающий надежду на того, кого даже не было сейчас в Конохе. Но, словно в ответ ей, в центре кратера что-то резко взорвалось, поднимая клубы дыма. И из-за них показались массивными силуэтами слишком знакомые по призывам Джирайи жабы. Какого демона? — Что он тут… — Это что, Наруто-кун? – раздался рядом чей-то крик. Один из шиноби вскочил на большой камень и активировал бьякуган, всматриваясь в пространство перед собой. Он замер на несколько секунд, а затем просиял лицом и возвестил: — Узумаки Наруто здесь. Мы спасены! Нет. Нет-нет-нет. — Только не это, — она приподнялась на дрожащих руках и попыталась встать, но тут же упала обратно, когда осознала, что ноги не держат. Он не мог. Не мог просто вернуться обратно, когда здесь находился враг такой силы, что у лучших шиноби Конохи не вышло с ним совладать. Бросить безопасный угол и ворваться в гущу схватки с человеком, от победы над которым зависело их будущее. Подвергнуть себя испытанию, которое не мог проиграть ради судьбы всего мира. Плюнуть на их планы и просто взять на себя ответственность за всю Коноху. Её лучик. Маленький, бесконечно светлый и самоотверженный. Её герой романа о бесстрашном шиноби. Не привыкший проигрывать и принимать свою судьбу, готовый зубами прогрызать себе путь к мечте и оберегать своих близких, закрывая своим телом. Рискующий погибнуть, столкнувшись с силой, большей, чем у него. Совсем, как учитель. Она не позволит. Не слушая радостные окрики шиноби, верящих в Наруто, словно он был единственной надеждой этого мира, она поднялась на дрожащие ноги и сделала первый неуверенный шаг вперёд, примеряясь. — Момо-сан, вы куда? – крикнула ей вслед Сакура. Она закатала растрепавшиеся рукава халата, завязала лентой лезущие в лицо волосы и ответила чётко: — К моей семье. И оттолкнувшись ногами от камня, поспешила вперёд, растворяясь в шуншине. Бег вперёд казался ей испытанием. Каждый шаг отдавался болью в груди. Сентиментальное девичье сердце цеплялось взглядом за знакомые образы и тут же начинало ныть уже привычным чувством потери. Вот здесь раньше был сквер, в котором они с Наруто часто гуляли после тренировок. Вместо этой кучи мусора ещё пару часов назад стоял любимый кондитерский магазин Итачи, а всего в паре сотен футов развевались флаги у входа в «Ичираку Рамен». Привычные маршруты, знакомые вывески, любимые прилавки – всё превратилось в историю и осело в её памяти воспоминаниями, такими же болезненными, как родительская ферма. Ей никогда больше не зайти в любимый книжный магазин и не потеряться в разговорах с владельцем оружейной лавки. В кафе-барбекю больше не получится выбить себе и Саске скидку, а в цветочном Яманака Ино больше не будет между делом интересоваться у неё о том, как поживает Сай, пока клиенты вокруг будут выбирать себе букеты. Конохи, в том виде, что существовала раньше, не было. Но в их силах сделать так, чтобы она была дальше. Новая. Выстроенная на осколках их надежд и воли Огня. А для этого Пейн должен быть уничтожен. Оттолкнувшись от битой черепицы бывшей крыши, Вероника приготовилась к новому прыжку и неожиданно почувствовала крепкий хват поперёк живота, сделанный чужой рукой. Из лёгких выбило воздух, её согнуло от боли в животе, а затем и спине, когда незнакомец умело повалил одним ударом на землю. Сверху нависла высокая тень со смутно знакомым чакровым следом. Она наклонилась над ней и протянула немного издевательски: — Ну вот и встретились снова, мелочь. Момо кашлянула, запуская внутренний процесс регенерации, и подтянулась на локтях, пытаясь подняться на ноги. Прикрепившаяся к ней Кацую-сама недовольно заворочала усиками. — Давно не виделись, Кисаме-сан, — прокряхтела она, поднимаясь на ноги. – Как вижу, подвалы Корня разрушены? Договорив, она тут же с ужасом осознала смысл сказанного. Подвалов нет. В деревне война. За Шимурой Данзо и его людьми некому следить. Ками, он же прямо сейчас может свинтить из Конохи и заявить Дайме, что Цунаде-сама лично повинна во всех случившихся разрушениях. А подпевалы из Совета с ним согласятся, подписывая ей приговор. Она не знала, что хуже – Пейн или одержимый властью старик. Кисаме растянул губы в довольной ухмылке. Он поднял руки над головой и потянулся от души, словно примерялся к долгожданной свободе. Худой, измождённый месяцами пыток, но обладающий невероятным резервом чакры и талантом к регенерации, бесхвостый биджу снова дышал одним с ней воздухом и готов был приступать к выполнению приказов собственного Лидера. Отряхнув от невидимой пыли бесформенную серую футболку и такие же штаны, он прямо босиком подошёл к ней, не прекращая ухмыляться на один бок. — Поразительный вывод, мелочь, — он осмотрел её с ног до головы, словно сравнивал произошедшие с последней встречи изменения, и выдохнул немного устало, — что, потрепало в подвалах у Змея? — Потрепало, — согласилась она. И сделала осторожный шажок назад, готовясь к отступлению. Даже заржавевший, даже без обожаемой Самехады, он всё ещё был сильнее её. И способен скрутить её голыми руками, если того требовал приказ. – Уж очень у него своеобразные понятия о расслабляющем досуге. Сейчас он не сидел напротив, обнимая ладонями прутья клетки, и не вспоминал старые деньки. Сейчас они стояли по разные стороны баррикад, и она обязана была поступить так, как требовал Устав шиноби. Но всё же колебалась немного, тормозила, косясь взглядом ему за спину и по сторонам. Словно ждала, что кто-то придёт и возьмёт этого противника на себя. Избавит её от необходимости поднимать руку на бывшего наставника. Кисаме хмыкнул и поджал губы. — Волосы красивые были, — протянул он с долей сожаления, — надеюсь, ты последовала моему совету? — Последовала, — выдохнула она честно. — Я сражалась до последнего. И мы победили тогда. Она покосилась в сторону котлована, откуда вовсю раздавались взрывы и знакомый гул расенгана. Кисаме поймал её взгляд и сделал шаг в сторону, преграждая путь. — Я рад, что ты нашла свою силу. — Я рада, что ты всё ещё жив, — призналась она в ответ. Потому что, вопреки всему, всё ещё не могла его отпустить. Пусть и видела, что он сам не даёт ей пройти. — Но у меня совсем нет времени на разговоры. Мне нужно бежать. — Правда? – спросил Хошигаки, приподнимая брови в наигранном удивлении, — Дела подождут – ты идёшь со мной. — Никуда я не пойду, — ответила она упрямо, снова косясь по сторонам. Как назло, с собой ни оружейной сумы, ни взрывных печатей. Она не планировала сражаться в коридорах госпиталя. Не планировала сражаться с ним. – К тебе, наверное, не приходили все эти месяцы новости. Пейн забыл про меня ещё зимой, я ему не нужна. Так что оставь меня в покое. — Не думаю, — выдохнул он упрямо. И сложил ладони в печатях, готовясь её атаковать. Уйти от водяного шара она успела в последний момент. Кувыркнувшись назад, Вероника оттолкнулась руками от земли и прыгнула в сторону, приседая на корточки. Секундная заминка — и девушка бросается наперерез, мысленно прикидывая в голове план дальнейших действий. Она помнила, что Кисаме привык полагаться на своё оружие и нападать сверху из-за высокого роста. В такие моменты её жалкие футы казались спасением. Нырнув ему под руку, она ловко обошла нукенина сзади и пнула коленом прямо в позвоночник, стараясь сбить с ног. Хошигаки ругнулся и с секундной задержкой обернулся вокруг своей оси, хватая её за лодыжку. Она успела заменить себя в последний миг, оборачиваясь клубами плотного дыма. Удар оказался метким — теперь он морщился и наверняка чувствовал слабость в ногах. Расценив это, как успех, Портер сделала ещё одну попытку. Она снова попыталась обойти его по кругу, но в этот раз Кисаме отреагировал моментально — сильные пальцы сжались на её предплечье, и в следующий момент она получила кулаком в солнечное сплетение. Воздух из лёгких выбило тут же, голова опустела от боли. Но, сморгнув слёзы, Вероника отмахнулась от этого мерзкого чувства, и тут же кинула ему в лицо горсть земли, подобранную перед последним выпадом. Ослеплённый противник, на краткий миг растерялся, и этого хватило для того, чтобы провести пару удачных ударов по его корпусу и оставить красный след на челюсти. Кислорода после его удара не хватало от слова совсем. Набрав полные лёгкие и поморщившись, Вероника попыталась отскочить назад шуншином, параллельно складывая печати. Её огненный шар с шипением разбился об его водяную стену. Хошигаки радостно рассмеялся, сквозь шум битвы хваля её открывшийся талант к огненным техникам. Растерев следы её ударов, он ухмыльнулся и протянул: — Вот теперь верю, — правда улыбка тут же исчезла, сменившись хмурым взглядом поверх тонких бровей: — А теперь по-взрослому. И он принялся с нечеловеческой скоростью складывать печати. Ками, она успела забыть, на что он способен. Считывая движения его пальцев, она рефлекторно начала действовать в ответ, формируя комбинацию для ответного выпада. Липкие всё ещё, непослушные, подрагивающие ладони едва ли соединялись между собой, Момо словно через кисель их пропускала, слишком медленная, чтобы успеть увернуться от… — Суитон: Суидан но Дзюцу! — Катон: Гокакью но Дзюцу! Выпущенный Кисаме мощный поток чакры, преобразованный в струю воды, был безжалостно перебит не менее сильным огненным шаром. Столкнувшись, две стихии подняли в воздух облако горячего пара, скрывая ненадолго двух шиноби, столкнувшихся между собой. Но даже плотная завеса не смогла укрыть от Вероники слишком прямую, напряжённую привычно спину со свисающим между лопаток небрежным хвостом угольных волос. Как он успел вылететь прямо перед ней с уже готовой техникой? Шуншин? — Итачи, — позвала она тихо, немного приседая на коленях. Он даже не обернулся, слишком поглощённый бывшим напарником, радостно раскинувшим руки в стороны с белозубой улыбкой. Хошигаки, почувствовав знакомое присутствие, воспрянул духом. — Итачи-сан! – поприветствовал он довольно, — простите, что без Самехады и подобающего внешнего вида. Но, уж так сложилось, я снова за девчонкой. — Ты уйдёшь с пустыми руками, Кисаме. Коноха не отдаёт своих шиноби врагу, — ответил Учиха спокойно, доставая из форменной набедренной сумы несколько сюрикенов. Дёрнув головой, он обратился к Веронике, — Чья кровь? — Пациентов, — ответила она всё также тихо, косясь на багровое пятно на своём халате. Он кивнул удовлетворённо и снова переключился на Хошигаки. Собранный, безразличный ко всему, что не касалось его работы, погружённый в анализ успешной стратегии боя. Вызывающий изрядную долю опасения и внутреннего трепета. Не Итачи-друг, не Итачи-возлюбленный. Итачи-шиноби. Хошигаки наклонился вперёд и упёрся ладонями в бёдра. Он внимательно изучал бывшего напарника, словно успел соскучиться за прошедшее время. Но Вероника знала, что они виделись мельком в подвалах, а, значит, Кисаме просто по-своему развлекался, как в старые добрые. Или…тянул время? — Забавное ощущение, — всё же ответил он, когда вдоволь насмотрелся, — словно говорю с совершенно другим человеком. Вы молодец, Итачи-сан, столько лет водить нас за нос – это шпионаж высшего класса. Всё думаю теперь, что оказал вам большую услугу, сдав Конохе. Можно сказать, вернул в родные стены. Жаль, конечно, что не добил сам. Но из бескрайнего уважения к вам не смог поднять руку над безоружным. Разумеется, всех подробностей Кисаме не знал, оттого делал свои выводы. Он решил, видимо, как и многие в «Акацки», что Итачи с самого начала был внедрён в организацию шпионом. И заболел специально, чтобы слиться с задания и вернуться домой с отчётом. К сожалению, это было не так. Но разубеждать его Учиха не стал. Вместо ответа он присел на одну ногу, формируя боевую стойку, и напрягся всем телом. — Вероника, назад, — приказал он отрывисто. – Возвращайся к госпиталю, здесь всё под контролем. — Ну что вы, Итачи-сан, не стоит, — отмахнулся Кисаме беззаботно. Заприметив рядом торчащий кусок арматурины, он вложил в ступню побольше чакры и перебил металл одним пинком, на ровном месте находя себе оружие. – Пусть девочка посмотрит. Она же привыкла прятаться за вашей спиной и искать защиты. Даже в Коноху пришлось вас вместе отпустить, а то залила бы слезами весь мир. — Я не прячусь, — прошипела Вероника сквозь зубы. Итачи повторил приказ, но она упрямо осталась стоять на месте. Разозлённая его словами, задетая за живое. – И я не хотела в Коноху. Вы сами меня туда сплавили! Вы бросили меня, хотя до этого рассказывали сказки о том, как сильно я нужна Лидеру. Зачем вы оставили меня? Даже спустя долгий год в ней до сих пор жила детская обида на его поступок. Момо вечера провела в попытках понять причины предательства Кисаме, и даже сделав для себя определённые выводы всё ещё чувствовала себя брошенной. Ведь даже если не нужен стал Итачи, то почему сдали Конохе её? Кисаме вместо ответа отмахнулся и бросил почти безразлично: — Некому было с тобой возиться. Вот и всё. Внутри словно что-то оборвалось. Резко, больно, отрезвляюще. — В смысле некому? — Я с тобой таскаться не хотел, — добавил Кисаме между делом, прокручивая арматурину в руках. Примерялся. – Когда Лидер попросил достать из подвалов какую-то мелкую пигалицу – думал отдадут тебя Дейдаре с Сасори. Но Итачи-сан вызвался добровольцем, уж очень ему хотелось заглянуть в гости к старому Змею. А как приказали оставить висящий грузом балласт – никто больше не хотел брать на себя ответственность. Вот и сплавили подальше. Уже не маленькая, должна была сама на ногах стоять. Кольнуло ещё раз. В этот раз куда сильнее, чем раньше. Внутри загорелось, ладони непроизвольно сжались в кулаки, а в глазах запекло запоздало. Потому что всё, наконец, сложилось до последнего паззла. Она была интересна Пейну. Как Визитёр из другого мира, маленькая нелегальная путешественница, прилетевшая ураганом из Техаса. Долбанная Элли. Ему хотелось увидеть её лично, прощупать границы её силы и осознать потенциал. Для этого нужно было вытащить её из логова бывшего члена «Акацки», некогда предавшего их идеалы, а сейчас промышлявшего незаконными экспериментами над людьми. Связываться с Орочимару и вступать в открытый конфликт было себе дороже, так что Лидер попросту приказал украсть девчонку и привести к нему. Один нюанс: если бы она оказалась полезной, с ней пришлось бы возиться, как с ребёнком. А значит, эта миссия грозилась затянуться на долгие месяцы, а её нянькам пришлось бы поосторожничать и не лезть лишний раз на рожон. И в этот момент на сцену вышел Итачи. Не любивший лишнюю суету и телодвижения, мирно дожидавшийся взросления своего палача и просто тянущий лямку в террористической организации, взгляды которой не особо разделял. Ему не нужен был лишний груз. Не нужно было связываться с беспомощными подростками из другого мира, учить их уму-разуму, подавляя внутреннее раздражение, и тратить свои и так не бесконечные жизненные ресурсы на тренировки. Но необходимо было сделать одну простую вещь: проверить убежище, в котором прятался от Конохи его младший брат. Их встреча не была случайным совпадением или шуткой судьбы. Она с самого начала была полностью инициативой Учихи, одержимого судьбой Саске до такой степени, что ради вылазки, в ходе которой эти двое даже не встретились лично, он подписался на многомесячное наставничество и подтирание соплей за некой Вероникой Портер – капризной немного, неприспособленной к жизни в военизированном мире и инфантильной барышни, целыми днями приседающей на его уши с рассказами о комиксах. Она была его миссией. И способом удостовериться в безопасности Саске, с которым они так удачно находились на одной территории. Полгода назад, узнав об истинных причинах их встречи, она, наверное, разозлилась бы до такой степени, что закатила ему ещё один скандал и хлопнула дверью, оставив одного разгребать проблемы с агрессивным младшим братом. Но теперь, смотря в его немного напряжённую спину, понимала – это не имело значения. Его планы, его мысли, его цели в «Акацки» — всё уже давно покрылось пылью и превратилось в ничто. И ей было глубоко плевать на то, какой он видел её тогда. Потому что с тех пор он уже не единожды доказал, насколько всё изменилось. — Что же, — выдохнула она спокойно, наблюдая за тем, как плотно сидит на нём форменный жилет. Практически обнажая закутанную ранее в плащ фигуру. Показывая миру настоящего Учиху Итачи. Того, кем он должен был стать. – Тогда мне стоит поблагодарить Итачи за его любовь к Саске. И за все те уроки, благодаря которым мы стоим сегодня здесь. Кисаме хохотнул. — Да она никак втюрилась в вас, Итачи-сан. Учиха хмыкнул тихо, приседая. Готовился к прыжку. — Это у нас взаимно, — неожиданно честно ответил он. И бросился в атаку, кидая вперёд сюрикены. Создавая следом без печатей несколько клонов и тут же подхватывая ладонью кунай для ближней атаки. Двое сцепились, как собаки, обмениваясь ударами и выпадами настолько быстро, что едва успевал следить глаз. Настоящие мастера своего дела, профессиональные убийцы, годами оттачивавшие своё мастерство, они теперь пытались задеть друг друга и перехватить инициативу в сражении, которое велось насмерть. Притомившийся, уже израсходовавший частично свой чакровый резерв Итачи и отвыкший от хорошей драки Кисаме были почти равны по силе друг другу. И оттого Веронике было страшно отвернуться от них. Страшно оставить и броситься дальше на помощь Наруто. Что если Кисаме всё же одержит верх? Что если он сможет ранить Итачи так сильно, что ему самому понадобится помощь? Из-за его ворота так же выглядывала малышка Кацую-сама, но справится ли она, когда понадобится реальная медицинская поддержка? Кисаме прыгнул назад и, метнув арматурину в Итачи, принялся складывать печати снова. Тот, уйдя с траектории, швырнул в противника пару взрывных печатей, пытаясь сбить с толку, и бесстрашно бросился наперерез, чтобы не дать завершить технику. Вероника затаила напряжённо дыхание, наблюдая краем глаза за битвой Наруто и Пейна. Мальчик был всё ещё в порядке, он вполне успешно вёл свой бой. Может, помощь посторонних ему не нужна, и она в самом деле просто запаниковала? — А вот и ты, маленькая дрянь. Голос, вызывавший в ней столько дрожи, являясь ночами в кошмарах, послышался у самого уха. Загоревший огнём чакры так резко, что она не успела даже толком отреагировать. Вероника дёрнулась в сторону, пытаясь уйти от него, но он, совсем как в прошлом, безжалостно схватил её ладонью в плотной перчатке поперёк шеи и сдавил кожу, пережимая доступ к кислороду. Дёрнув руками, она попыталась ударить его и похолодела, когда осознала, что руки опять проходят сквозь невесомое тело, как через дым. Ей стало дурно. — Помо-… — Я так хотел забрать тебя тогда из Конохи и порадовать нашего одержимого Богами Пейна, — прошипел он, вжимая её спиной в свою вполне физически ощутимую грудь. Отходя назад, пятясь куда-то в сторону. – Но, увидев очаровательное семейное гнёздышко, которое свил для вас Итачи, передумал. Тогда было бы совсем не интересно. Вы ведь такие славные. И такие громкие~ В низком голосе слышались странные, словно инородные игривые нотки. Будто ему было по-настоящему весело сейчас – душить её и признаваться в том, что он тайком незаметно подглядывал за ними, появляясь в Конохе тогда, когда ему заблагорассудится. И пока он хихикал почти, Веронику трясло от отвращения и нарастающей паники. Чакра, даже собранная лезвием вокруг ладони, никак не задевала его. А попытки зацепиться пальцами за держащую шею руку оборачивались провалом – перчатка на руках была слишком плотная для её попыток расцарапать его ногтями. Человек в маске, которого в Конохе называли Тоби, отскочил вместе с ней назад, уводя её из поля зрения Итачи. Но даже так Учиха дёрнул головой и заметил нового врага, щуря зло полуслепые глаза. Он оставил Кисаме на клонов и дёрнулся к ним, готовясь атаковать, но противник неожиданно выставил вперёд руку и повертел в воздухе пальцем: — Не-а, Итачи-кун, так не пойдёт, — он отступил ещё немного, а затем резко вытянул руку, вжимая Веронику в чудом выстоявшую во взрыве одинокую каменную стену. От удара потемнело в глазах, ступни опять забились в воздухе, пытаясь найти под собой хоть какую-либо точку опоры. Но поверхность стены была слишком гладкой, её пятки просто соскальзывали вниз, а кислорода в лёгких оставалось совсем мало. Этот ублюдок умудрялся удерживать её на весу одной рукой, всё также придавливая горло. — Что тебе нужно? – спросил Итачи почти спокойно. Вот только взгляд его следил неотрывно за бьющейся Вероникой, горя беспокойством. Даже сейчас он старался держать себя в руках и не делать глупостей. – Зачем она вам? «Акацки» почти разбиты, вам не собрать всех Хвостатых. Тоби хмыкнул тихо. И не сдвинулся даже на дюйм, когда сквозь него пролетело, как через пустоту, несколько кунаев, чудом не задевая саму Веронику. Рядом с Итачи приземлился побитый сражением Саске, дышащий ртом от нехватки кислорода. Юноша прищурился и достал из поясной сумки взрывную печать, но Итачи тут же перехватил его за запястье, шепча что-то тихо о том, что подобные приёмы бесполезны. Младший поморщился, кривя некрасиво нос, и ругнулся сквозь зубы, доставая тёкуто. Взгляд его горел ненавистью. Тоби захохотал довольно, подпрыгивая от радости на месте. Момо застонала от боли, когда он стянул пальцы на шее плотнее. И осознала с ужасом, что не может выполнить даже банальное каварими. — Вот и вся семья в сборе, — возвестил Тоби довольно, — Признаться честно, я с замиранием сердца ждал, когда Итачи захлебнётся, наконец, кровью и избавит меня от своего навязчивого существования, а ты, малыш Саске, сам придёшь ко мне. Но так даже интереснее. Значит, можно начинать. — Что начинать, ублюдок? – прошипел он, пропуская через клинок молнию. — Отпусти Момо! Тоби театрально приложил ладонь ко лбу, салютуя своим невольным зрителям. Он дождался, пока Кисаме расправится с клонами Учихи и жестом подозвал его к себе – понаблюдать. А когда Хошигаки поравнялся с напрягшимися Учихами, торжественно произнёс: — Предательство – худшее из грехов, Итачи. Но тебе это, конечно, известно куда больше меня. Предательство клана, предательство деревни, предательство своей семьи и одной маленькой дряни, всё никак не перестающей раздражать меня. Перестань дёргаться! Он обернулся и несильно врезал ей в живот, выбивая остатки кислорода. Вероника закашлялась, давясь воздухом, и вытянулась струной, стараясь держать его ладонь пальцами и подтягиваться на ней, как на брусе. Выходило с большим трудом, мышцы ныли от натуги, но этого пока хватало, чтобы не потерять сознание. Стараясь дышать спокойно и не нагонять на саму себя гипервентиляцию, она сквозь выступившие на глазах слёзы посмотрела на застывших перед собой братьев. Саске, казалось, сейчас взорвётся от переполнявших его бессилия и ярости. И видно было — думал, думал отчаянно, хотя и понимал умом, что любая попытка атаки заденет и подругу. В красных глазах Итачи же стоял не страх даже — ужас. Осознание неизбежного. И такая неконтролируемая, такая всеобъемлющая ненависть, что ей в какой-то миг стало страшно. Он всегда держал себя под контролем. Отсекал лишнее на поле боя, полагаясь только на боевые навыки. Не поддавался на провокации, мыслил трезво даже в самых стрессовых ситуациях. Она не могла представить, что случится, если этот панцирь разобьётся. Она боялась этого даже больше собственной смерти. — Итачи, — позвала она хрипло, не отрываясь от вращающихся вокруг сузившихся зрачков точек томое, — пожалуйста, не надо. — Слышишь? – протянул немного издевательски Тоби, когда Учиха дёрнулся от её слов, как от удара, — Не надо предавать, Итачи. Ведь для человека, живущего с мыслью о том, что он не отступается от своих идеалов, ты слишком часто менял свою позицию. — Послушай, — вступился неожиданно потрёпанный сражением Кисаме, смотря на неё с долей сожаления. В этот момент всем было плевать на то, что он враг, — она ведь ещё нужна Пейну-сама. Уж будь любезен, нам же Хвостатых запечатывать. — Отпусти её, — только и сказал тихо Итачи, словно понимал, что не видит пока достойного выхода, из сложившейся ситуации. Наблюдая за тем, как она цепляется пальцами за держащую её ладонь, следя за тем, как она дышит, как держит в напряжении мышцы. Не моргая почти, безотрывно, впиваясь глазами в её лицо и шею. Его голос позорно дрогнул, когда он попросил: — Пожалуйста, опусти Веронику на землю, и мы поговорим. — Не думаю, — покачал Тоби головой почти устало, — ведь, как мы знаем, ты предал нас. А за предательство в «Акацки» полагается наказание. Самое суровое из возможных. Всё случилось в считанные секунды. Быстрые, неуловимые, неотвратимые. Вероника выкинула в сторону руку, с силой выдирая из камня один из кунаев, брошенных ранее Саске. Ладонь легко прошла через эфемерное тело, она сцепила пальцы на рукояти и, замахнувшись, ударила сверху по ладони в плотной перчатке. Кисаме крикнул что-то неразборчиво, Саске, не размениваясь на лишние мысли, бездумно кинулся вперёд, готовясь атаковать своим тёкуто. Он хотел выбить её из загребущих рук Тоби, не осознавая даже толком, что это физически невозможно. Не строя стратегии почти – просто отчаянно бросаясь на помощь, как делал это в подземельях. И миг спустя следом за ним бросился Итачи, сложив в голове стройную тактику и готовясь складывать печати. В его глазах загорелся мангекьё шаринган. Он смотрел им, не моргая, прямо в оранжевую маску, готовясь к одной из самых сильных своих техник. Но она так и не увидела, что он планировал сделать. Державшая её ладонь дёрнулась, когда она всадила кунай прямо в сухожилия. Пальцы на краткий миг разжались, Тоби зашипел недовольно и тут же перехватил её другой рукой, безжалостно вжимая со всей силой прямо в камень. В шее вдруг что-то противно хрустнуло, отдаваясь гулким эхом в уши. Мозг укололо, словно иглой, уши противно заложило, слух отключился, как по щелчку, оставляя за собой только громкий, непрекращающийся звон. За ним потухло следом зрение, погружая её в темноту. Потяжелело тело, ставшее совсем непослушным, руки повисли плетьми, а ноги перестали колотиться рефлекторно в воздухе, пытаясь зацепиться за уступ. Внутри что-то отозвалось страхом, робкой, неожиданной мыслью: «Так нелепо?» Но найти ответ на этот вопрос она не успела. Её поглотило ничто.