Everybody Wants To Rule The World

План на случай начала продажи у них был разработан давно. Уже ранним утром Канкуро назначил ей встречу с двумя джонинами, согласными добровольно опробовать «песок». Мужчины больше часа выслушивали попытки Вероники отговорить их от этого задания, но всё равно подписали все бумаги и опустились на колено перед немного мрачным Казекаге, принимая приказ. Они готовы были пойти на риск ради безопасности своих товарищей. А сам Гаара готов был рискнуть двумя людьми ради спасения сотен. Эти шиноби… Эмоциональный фон стабилизировался после крепкого ночного сна. Последствия употребления «песка» остались разве что на бумаге, куда Вероника скрупулёзно вписывала механизм действия дряни на свой организм. После того, как Сабаку но заперли её в доме Канкуро, девушка немного пришла в сознание и, активировав диагностическое дзюцу, посмотрела на себя, как на пациента. Увиденное не то, чтобы удивило — симптоматика практически полностью совпадала с прошлой версией. В её случае имел место ещё и резкий скачок либидо, но его она объяснила индивидуальной реакцией. А вот потеря ощущения пространства немного настораживала. Если для Вероники несколько лишних шагов ничего не значили, то для шиноби смазанная оценка расстояния в реальном бою могла стоить жизни. О последствиях своего поступка старалась не думать. Канкуро убедил её, что она поступила, как шиноби — пошла на риск ради успеха миссии. Но самой Портер казалось, что принимать яд из рук его создателя был не самым мудрым решением. Итачи, наверное, осудил бы её за это. Но его мнения она не знала — отправленный отчёт впервые остался без ответа. И это стало ещё одним поводом для волнения. Но вместе с тем — необходимым толчком для начала действий. Предоставленная самой себе, Вероника постаралась взглянуть на ситуацию с другой стороны. Она держала всё под контролем, прекрасно работала в рамках своей роли и практически самостоятельно справлялась с опасным противником. Ей не нужны были отмашки сверху и одобрение каждого шага — всё и так шло хорошо. Оставленная без инструкций, она начала вести свою миссию сама, как полагалось опытному агенту. Согласовала выделение ей нескольких подставных зависимых, составила для них полную клиническую картину и подробное описание действия наркотика на основе показаний первых двух добровольцев. С ними она разыграла сценарий Кумотаро — подсела в баре и подсыпала требуемую дозу, а потом провела разговор о продлении сотрудничества и взяла деньги. Для них она даже завела отдельную записную книжку, где фиксировала каждый полученный рё. Все их она должна была, по завершению операции, вернуть в казну Суны. Дни летели быстро, едва успевая сменять друг друга. Вероника работала, заводила «знакомства» с будущими зависимыми, имитировала первый их контакт с «песком» и фиксировала полученную прибыль. Вечерами она отсыпала «проданное» и смывала в раковину, каждое утро — взвешивала и отсчитывала остаток. Чакра Создателя несколько раз появлялась в поле её зрения, но в этот раз она уже не ощущала беспокойства. Только уверенность в том, что вскоре покончит с ним. Добровольцы чувствовали себя относительно хорошо. Жаловались на небольшой упадок сил и эмоциональную нестабильность, но не проявляли никаких признаков зависимости. Даже общие их физические показатели оставались в пределах нормы, что грело её сердце и позволяло не так сильно грызть себя виной. Хотелось верить, что они продержатся до конца задания и выйдут из него здоровыми. А если нет — она всё отдаст за то, чтобы вытащить их. Ведь после Вероника сможет открыто провести исследования на остатках товара и дать ему объективную оценку, не проводя домашние подпольные эксперименты. Вероника старалась не спешить, но взяла себе за правило каждый день фиксировать в статистике «новичка». Хотелось обогнать показатели Кумотаро, чтобы Создатель увидел в ней ценного союзника и доверился чуть больше. Тогда она, возможно, смогла бы вытрясти из него немного полезной информации или подкрасться достаточно близко, чтобы захватить. Но последнее было едва ли выполнимой миссией — от химика тянуло чакрой. Он был сильным шиноби, а против таких у Вероники не было оружия, кроме хитрости. Оставалось надеяться на близкое общение. Тогда он вполне мог пригласить её к себе в лабораторию или, забывшись, оставить след. Неплохой была бы и карта собственной зависимости. Рациональная сторона Вероники всеми силами отрицала даже возможность такого поступка, считая его диким. Но подсознание помнило ощущение эйфории и всесильности, регулярно напоминало ей об этом и подтачивало уверенность в трезвости. Оно шептало о том, что у такой, как она зависимости быть не может, как и негативных эффектов. Что, выдержав всё однажды, она справится и в дальнейшем, получив свою маленькую заслуженную дозу счастья. Смывая порошок в раковину, Вероника думала порой о том, что могла бы найти ему лучшее применение и тут же мысленно хлестала себя по щекам. Это были мысли слабой, лишённой опоры девушки. А она такой не была. Пусть и чувствовала себя порой настолько одинокой, что утренние подъёмы превратились в испытание. До следующей встречи с химиком оставался один жалкий день, когда Канкуро неожиданно вызвал её к себе. Небольшая сигнальная печать, едва ли заметная за толстым слоем тёмного лака, сработала под рабочим столом после обеда. До конца смены было несколько часов, но игнорировать подобное она не имела права. Закончив с документом о выписке старушки Харухи, Вероника спокойно поднялась на ноги, нашла в коридорах главврача и отпросилась «по личным причинам». Тот согласился, но, судя по его нахмуренным бровям решил, что Портер собирается к очередному любовнику. Дорога заняла долгих двадцать минут. Спешить было не в характере Учихи Момо, как и варварски скакать по крышам. Неспешно шагая пыльными мостовыми, она капризно морщила нос и прятала лицо от агрессивных солнечных лучей за свежим журналом мод. Хотелось верить, что Сабаку но при встрече предложит ей холодного чаю, а не только нотации или внезапные приказы из Конохи. Позавчера она всё же получила послание, но состояло оно ровно из двух слов: «По плану». Вот она и действовала. По своему собственному. Уже на пороге его дома она почувствовала, что что-то идёт не так. Внутри было как-то людно: она насчитала шесть очагов чакры. Трое ей были хорошо знакомы — они принадлежали детям Четвёртого Казекаге. Ещё два казались немного колючими, но всё равно располагающими к себе. А вот последний… Ладонь замерла на дверной ручке, не в силах нажать. Кончики пальцев задрожали, воздух застрял в лёгких, те словно забыли, как правильно дышать. — Невозможно, — прошептала она еле слышно. Посмотрела невидяще на порядковый номер дома и всё же нажала, отпирая дверь и проскальзывая внутрь. В мягком дневном освещении прихожая казалась просторнее, чем обычно. Из гостиной доносились тихие голоса, в воздухе стоял запах кофе и сладостей. Почувствовав непривычную робость, Вероника сделала вперёд несколько осторожных шагов и застыла перед поворотом, прислушиваясь к своим ощущениям. Слабое девичье сердце колотилось где-то в животе и горле одновременно, ладони стали влажными, а в коленях появилась дрожь. Не сейчас. Не сейчас, жалкая девчонка. Вероника вдохнула пару раз поглубже, повторила мысленно мантру, сглотнула, сжала ладони в кулаки и смело зашла внутрь. Это не могло быть правдой. Но даже если так, она не расклеится перед руководителем целой скрытой деревни. Сначала взгляд зацепился за белое пятно одежды Каге. Гаара сидел в кресле, расслабленно закинув ногу на ногу и отпивая что-то из глиняной кружки. Во второй руке он держал бумажные документы, гуляя взглядом по строкам. Но прямо за его спиной, опираясь руками о мягкую плюшевую спинку и тихо втолковывая что-то руководителю Суны, стоял человек, при виде которого снова зачастило сердце и подкосились колени. Открывшийся было рот захлопнулся вновь, чтобы не выпустить наружу неподобающий звук. Веронике понадобилось взять ещё одну паузу, чтобы набрать полные лёгкие, поймать на себе тёмный, горящий тысячами обещаний взгляд, увидеть ласковую улыбку на тонких губах и всё же произнести: — Добрый день, Казекаге-сама, вы вызывали. Гаара кивнул, откладывая бумаги в сторону. Сделав ещё один глоток чая, он передал чашку Темари и обратил на неё внимание: — Извини, что отвлекли от работы, — всё ещё непривычно было слышать его человечную манеру общения, хотя за долгие месяцы пора было привыкнуть к тому, что Казекаге бывал удивительно эмпатичен, — но мы преодолели важную веху в твоём расследовании и вышли на плато. Для этого нам нужно привлечь все возможные ресурсы, в том числе и сторону Конохи. Вышеупомянутая «сторона Конохи» кивнула головой и продолжила за Гаарой своим глубоким, невыносимым голосом, мучившим её во снах: — Для решающего этапа нам нужно выступить единым фронтом и слаженно организовать арест. Подобного рода преступники несут повышенную опасность, поэтому их захват приоритетен. Ками, его рабочая сторона… Веронике понадобилась вся сила воли для того, чтобы просто держать лицо. Слушать этот ровный тон, монотонно доносящий до слушателя информацию, было тяжело физически. Видеть, как мышцы на голых предплечьях напрягаются, пока пальцы крепко держат обивку дивана, а кадык гуляет вверх-вниз на тонкой шее — тоже. Итачи всем своим видом провоцировал её сорваться с места и кинуться в его объятия. Это было незаконно. Это нужно было прекратить. Как же сильно она скучала. По овалу лица, бледной коже и всё также длинным, тёмным волосам. По каждой мелкой мимической морщинке и залому в бровях. В ушах зашумело. — Есть основания полагать, что мы заканчиваем? — спросила она у Гаары, чтобы хоть как-то отвлечься. Залипать на собственного мужа, когда они обсуждали важные для обоих деревень события, было неуважительно. — Да, — он снова принял у Темари свою чашку и сделал глоток, не замечая заминки и того, что собеседница смотрела мимо него, — Он в деревне, он доверяет тебе и, по твоим сообщениям, планирует на днях встречу обмена деньгами. — Она должна состояться завтра. — Что делает завершение операции ещё ближе, — кивнул Гаара, — Завтра – хороший день. У нас как раз есть свободные оперативники. Окружим помещение по периметру и схлопнем этот капкан. — Хотите взять его на передаче? — Это будет идеальный момент, — ответил за него Итачи. Первой реакцией на эти простые слова была радость. Сама мысль о том, что всё вот-вот закончится, опьяняла, особенно когда ей сообщали об этом руководители миссии. Хотелось со всем согласиться, принять на веру и поскорее приступить к выполнению обязанностей. Сбросить с себя кандалы, уже успевшие растереть кожу до костей, и стать свободной. Но мимолётное, это чувство не задержалось надолго в её сознании, сменившись другим. Сомнениями. Возможно, если отбросить все мелочи, то задержание прямо в момент обмена деньгами, с крупной партией запрещённых веществ под носом было бы фееричным финалом этой бесконечной миссии. Окружённый десятком вооружённых шиноби, Создатель не смог бы улизнуть, и обязательно попался. Но что-то внутри не давало принять это так просто. Не давало пойти по самому очевидному сценарию. Внутреннее ощущение, что они спешат, гонятся за быстрым результатом, когда должны быть осторожнее. Что они могут совершить ошибку новичка, будучи опытными агентами. — Нет. Наверное, не стоило говорить это таким категоричным тоном, смотря при этом прямо в глаза Итачи. Её муж от подобного ответа, кажется, даже опешил, потому что переспросил негромко: — Что? Она задрала подбородок и повторила, в этот раз помягче, но всё также уверенно: — Нет, вы не будете его брать. Сидевший на диване Канкуро осторожно влез: — Принцесса, это… — Он только начал мне доверять, ничего о себе не рассказал, — продолжила она упрямо. Потому что поняла, наконец, в чём все они ошибаются. — Если вы упустите его сейчас, если захват не сработает, то мы потеряем его навсегда. У нас на него ничего нет. — У нас есть остаточный след чакры, — в голосе Итачи появилось напряжение. — И на этом всё, — отрезала она, — Ни внешности, ни имени, ни координат. Единственное, что нам известно — он не живёт ни в стране Огня, ни в стране Рек. Что будет, если он вырвется из капкана и опять уйдёт на дно? — После передачи он тоже может уйти на дно, сказав, что ты справляешься со всем сама. — Я найду способ организовать ещё одну встречу. — С какой целью? Она развела руками, пытаясь придумать на ходу: — Попрошу совета, напрошусь в гости. Мало ли поводов. — Думаешь, он согласится? — Он косился на меня, как Кёске. Канкуро весело хмыкнул. Они с Темари переглянулись, обмениваясь понимающими взглядами. Гаара же невозмутимо отпил чай, пока Итачи рядом хмурил тонкие брови. Его темнеющий взгляд не предвещал ничего хорошего. — Ну, тогда никаких вопросов, — Канкуро поднял ладони вверх и хохотнул, — Кто бы знал, что мы будем ловить дилеров на твои ноги и грудь. — Это опасно, — сказал Итачи каким-то деревянным голосом. Казекаге же опустил чашку на столик и поправил одежду: — Это вполне оправданный риск. Момо-сан прекрасно справляется со свой ролью. Не думаю, что у нас есть повод для волнений. — Мы не знаем, что у него в голове, — продолжил Учиха упрямо, — Он может заманить её в ловушку. Канкуро снова отмахнулся. — Мы всегда можем установить за Момо слежку, — он закинул руку за голову и вытянул ноги, — Не думаю, что он заметит пару агентов. А если нет, то есть специальные маячки. — У нас есть целая система сигналов, — добавила Вероника, — Если я буду в опасности, то просто подам знак. — А если не получится? Она пожала плечами. Глупо было отрицать — внутри поднялось волнение. Становиться химику врагом было боязно — он мог избавиться от неё также легко, как от Тенчи и Йоруске. В конце концов, она была упорным, но всё ещё генином, неспособным тягаться в силе с кем-то старше званием. Но желание расправиться с этой миссией и успешно её завершить было сильнее. Вероника провела в Суне семь месяцев и не позволит просто разрушить всё из-за чужого упрямства. Сделать так, чтобы всё это время было потрачено впустую, а люди продолжили умирать. — Значит, буду искать способ выкрутиться, — подвела она итог, — Я могу разработать несколько сценариев, обсудим их, проработаем. Сделаем маячок и будем ждать. — Тогда решено, — согласился Гаара, поднимаясь на ноги, — жду от тебя информацию. Итачи упрямо продолжил: — Я против. Гаара обернулся к нему и небрежно повёл в воздухе ладонью, обводя спорящих в невидимый круг. — Решение за агентом и его координатором. — Координатору нужно переговорить с агентом наедине, если это возможно. — Мне кажется, мы вообще можем отложить решение до завтра, — включился Канкуро, когда его младший брат промолчал, ставя чашку на столик: — Подумаем, может появятся свежие мысли для третьего варианта. Времени всё равно до вечера. — Звучит разумно — кивнул Казекаге, — Если Коноха не возражает. — Не возражает, Казекаге-сама, — Итачи уважительно кивнул, — Мы сообщим о своём решении. — Договорились. Жду вас у себя с отчётом. Гаара растворился, осев к земле песком. Ожившая стихия обратилась змеёй и поползла к выходу из дома. Оставшиеся посетители дома переглянулись и занялись своими делами. Канкуро пошёл на кухню за новой порцией кофе, Темари от души потянулась и направилась к выходу из дома. Проходя мимо Вероники, она подмигнула и тихо прошептала: «инкан». Портер шикнула на неё и подкатила глаза, когда эта бессовестная женщина запрокинула голову к потолку и захохотала. — Ну, удачи, — она легкомысленно дёрнула бедром, пиная Веронику, — увидимся завтра, подруга. Пока, мальчики. «Мальчики», оказавшиеся двумя агентами АНБУ, почтительно склонили головы. Как только дверь за Темари захлопнулась, Итачи отцепился от кресла, обошёл его и направился ровно к Веронике, всё также не меняя напряжённого выражения лица. — Мы уходим, — только и сказал он, заглядывая ей в глаза, — Также, как и зашли — крышей. Енот, Цапля — идите вперёд. Я сообщу вам о нашем решении. Его подчинённые снова поклонились, принимая приказ, и направились к лестнице на второй этаж. Вышедший им навстречу Канкуро с чашкой кофе в руках, помахал ладонью на прощание. — Бывайте, ребят, — протянул он, громко сёрбая свой напиток, — Вы тоже уходите? Итачи кивнул ему на прощание. Его ладонь плотным кольцом обхватила запястье Вероники, ощутимо сдавливая кожу. Портер едва не перетряхнуло от первого за долгие месяцы физического контакта. — Ай, — не сдержалась она от выдоха. И тут же почувствовала, как пальцы слегка разжались. — Как и обещали — вернёмся с готовым решением. До утра попрошу вас подготовить варианты маячка, Канкуро-сан. — Конечно, — пожал тот плечами и растерянно посмотрел им вслед, — Но зачем так официально… На крышу они вышли лестницами — в доме Сабаку но был предусмотрен отдельный выход для тех, кто презирал человеческие способы передвижения. Стоило их ногам коснуться черепицы, как Итачи молча наклонился, подхватил её на руки и без предупреждения сделал первый прыжок шуншином. Вероника охнула, цепляясь за его одежду. Итачи застыл под её руками, натянулся, как струна оставленной в Конохе гитары. Частично Вероника понимала такую реакцию — она при его же подчинённых и Каге другой деревни принялась публично бойкотировать приказы и спорить, что для низкорангового шиноби было попросту недопустимо. Ко всему прочему, она лезла к тигру в пасть и предлагала самоубийственные решения, хотя он раз за разом в каждом из писем просил её быть осторожнее и беречь себя. Ну какой же она была иногда глупой. Глупой и жадной. — Извини, — сказала она негромко прямо ему на ухо, — я не должна была так говорить. Итачи вздрогнул всем телом. Секунда — и он перехватил её поудобнее, прижимая к себе плотнее. В ноздри буквально ударил запах его любимого мыла и жасминового чая. Ками, даже спустя почти три дня в дороге… Её повело. — Обсудим в номере, — только и ответил, скосив на неё взгляд. Оттаявший, тёплый. Такой, как она помнила. Вероника улыбнулась ему, пьянея только от того скромного факта, что может касаться. Легко, играючи, держась за плечо и совсем немного — за шею. Смотреть — прямо, алчно, впитывая в себя те скромные изменения, что коснулись его внешности. Дышать им вместо воздуха. Ощущать, как от его кожи исходит тепло, как бьётся пульс, колотится сердце. Маленькая восторженная фанатка, вот как она себя сейчас ощущала. Разделённая со своим кумиром тонкой невидимой стеной окружавшего мира. Потому что, если бы не Суна вокруг, она вряд ли смогла бы остановиться на простом созерцании. Последний прыжок привёл их на крышу той самой гостиницы, в которой ночевали Наруто и Саске. Одним движением соскочив вниз, Итачи обхватил её рукой поперёк талии и опустил на нагретый бетон балкона. Слегка пошатнувшись на высоких каблуках, Вероника отступила в сторону, позволяя ему первому пройти внутрь. Огляделась по сторонам, прислушиваясь к ощущению чужой чакры вокруг и, облегчённо выдохнув, зашла следом. Внутри царил приятный полумрак. Было слегка душно, но толстые стены хорошо держали температуру, не позволяя помещению перегреться. На заправленной кровати лежала одинокая поясная сумка — Итачи предпочитал таскать с собой почти весь рабочий скарб. Вероника нагнулась и сняла с себя неудобную обувь. Она блаженно прикрыла глаза, зарылась пальцами в ворс ковра, наслаждаясь свободой. Ко всему привыкла, даже частично к жаре, но эти кандалы на ногах… — Вероника. Одно слово — её имя, — и хрупкая нервная система не выдержала. Её заколотило, как от холода, к позвоночнику снова подвели провод. Мурашки поползли вверх по рукам и спине, ударили в голову. Распахнув глаза, Вероника посмотрела на Итачи, застывшего в паре шагов от неё. Такого растерянного, не понимающего будто что делать спустя столько бесконечных месяцев вдалеке. Он рассматривал её лицо, словно вспоминал, пытался уловить что-то в мимике. Сжимал ладони в кулаки и снова расслаблял их, нервно поправляя стандартную форму и трогая многочисленными кармашки жилета. Она видела — пытался сделать шаг вперёд, но упирался в барьер, который нарисовал себе сам. «Он на миссии», — сердце укололо острым разочарованием. «На миссии не положено отвлекаться на стороннее». Итачи дёргали за нити протоколы. И он, с детства привыкший им подчиняться, не мог ослушаться. Но шаг — он всё же сделал его, — и эти струны со звоном лопнули. Он сорвался с места и буквально смял её в объятиях, сжал немногим выше талии, зарылся носом куда-то в сгиб шеи и выдохнул со стоном, отпуская себя. Её едва ли не смяло той силой чувств, что он вывалил на неё вместе со своей ки. Рёбра сдавило почти до боли, на глазах выступили слёзы. Колени всё же подкосило, она повисла на нём, утыкаясь лбом в плечо. Слабая, слабая девочка. Вероника слушала глухой стук его сердца и дрожала всем телом от того, как его горячее дыхание касалось мочки уха, опаливало невидимыми ожогами кожу чувствительной шеи. Собственное сердце выпрыгивало из груди, стремясь слиться с его, стать единым целым. Душу рвало на части от испытываемых эмоций. Собрав остатки воли, она подняла руки выше и обхватила его в ответ, цепляясь ногтями за жёсткую ткань жилета. Ни в одном из её снов, насколько интимными они ни были, она не ощущала себя настолько хорошо. Потому что ни одна из фантазий и иллюзий не способна была заменить живого Учиху Итачи. Её душу в этом мире. Луну, чей мягкий свет вёл её сквозь самую жуткую, тёмную ночь. Её обожаемого мужа и самого близкого друга. — Ты поменяла шампунь, — неожиданно сказал он глухо, немного дёргая головой и пряча лицо в её волосах. Вероника улыбнулась нежно. Ками, какой же он… И всё то замечает. — А ты чёлку остриг. Кто парикмахер? — Сакура-сан. Я попросил: мешает работать с документами. — Вот как… А мне давался только в госпитале. Они снова замолкли, всё также намертво сцепившись в объятиях. Веронике хотелось, чтобы этой силы было достаточно, чтобы навсегда сплавить их друг с другом, как два кусочка металла. Чтобы не смогли больше расстаться, даже для демоновых миссий. На какой-то миг ей стало глубоко плевать на Создателя и «снег»: она держала в руках самое ценное, самое важное во всей её жизни. Как можно было позволить ему ускользнуть? Но любой вечности приходит конец. Итачи опомнился и разомкнул руки, позволяя ей вдохнуть полной грудью. Вероника задрала голову, смотря на него снизу вверх. Пустынный мираж, её наваждение. Даже чувствуя его чакру, ощущая его на всех возможных уровнях она не могла до конца поверить, что он наконец-то рядом. Что бесконечная разлука осталась позади. — Ты…настоящий? Итачи улыбнулся едва заметно. Наклонился чуть ниже и прошептал в ответ: — Что заставляет тебя думать иначе? И не было голоса слаще. Она подняла руку и мягко коснулась его скулы, огладила немного сухую от нескольких дней на солнце кожу. Итачи опустил веки на миг и боднул носом девичьи пальцы, словно выпрашивал ласку. — Ты приходишь ко мне каждую ночь, — он хмыкнул понимающе, склонил голову к плечу и повторил её движение — прошёлся костяшками пальцев по линии челюсти, приласкал скулу. — Пусть сейчас за окном день, но, быть может, я просто уснула, когда пришла к Канкуро, и сейчас пускаю слюни на его подушку. — И часто ты у него спишь? — Ни разу, я всегда ухожу. — Правильно, приличные замужние женщины должны проводить ночи дома. Вероника рассмеялась. Тихо, но с искренним весельем. Итачи снова улыбнулся, так, словно это простое действие причиняло ему боль. Он посмотрел на неё темнеющим взглядом и, будто решившись на что-то, резко выдохнул. Секунда — обхватил ладонью за шею. Вторая — наклонился и вжался в её губы своими, буквально врезаясь поцелуем. Третья — Вероника застонала и обняла в ответ, забывая обо всём, что они только что обсуждали. В этот момент для неё перестали существовать понятия времени и пространства. Исчезли стены гостиничного номера, пыльные улицы, песочного цвета дома и высокие оборонительные стены. Растворились голоса и люди, что ими говорили. Пол провалился под ногами, утягивая за собой, и она вцепилась в Итачи так, будто он единственный мог спасти её от падения в пустоту. Каждым своим поцелуем — жадным, глубоким, выпивающим из неё саму душу, он словно напоминал ей о том, кем они были друг для друга. И она откликалась с готовностью, признавая, что не забывала об этом ни на секунду. Вероника вжалась в него, не оставляя между телами и малейшего зазора. Охнула от неожиданности, когда его рука скользнула дальше и, забравшись в волосы, оттянула её голову назад. Ищущие губы съехали ниже — к шее и заполошно бьющейся вене, которую он покрывал влажными, рваными касаниями, как персональными печатями. — Ты тоже снишься мне, — выдохнул он ей на ухо, — Постоянно. Нет, это действительно незаконно — быть им. Так откровенно дразнить её и провоцировать было запрещено всеми конвенциями мира. Но он делал это каждый демонов раз, прекрасно зная, как действуют на неё подобного рода комплименты. — Это невыносимо, — простонала она. — Жизнь без тебя в Конохе невыносима. Простые, казалось бы, слова ударили её прямо в грудь, вышибая последний кислород. Итачи редко был с ней до конца откровенен и нечасто говорил о чувствах, приученный многое держать в себе. Но когда он всё же решался, то каждым словом попадал в её сердце. Лучше бы и дальше дразнил. — Поэтому ты здесь? Итачи на миг застыл, словно вспомнив о чём-то. Оторвался от неё, заглянув в глаза. Всё такой же красивый, источающий вокруг себя силу, опасный… И принадлежавший только ей. — Да. Поэтому. Она даже не успела понять, как это произошло. Рывок — и его руки оказались у неё на бёдрах, задирая и без того короткую юбку до самой талии. Ещё один — он поднял её в воздух, подхватывая под ягодицы. Охнув, Вероника вцепилась в него и едва успела перевести дух, как её вжали спиной в ближайшую стену. Губы Итачи снова нашли её, ладони скользнули по ногам вниз, уверенным движением скрещивая их за своей спиной. Живот свело сладкой судорогой, скрутило предвкушением почти до боли. Месяцы ожидания стряхнули с неё остатки благопристойности — Вероника бесстыдно выгнулась, едва почувствовав, насколько сильно Итачи её хотел. Потому что она хотела не меньше. Спустя почти две сотни одиноких ночей. Спустя столько пролитых слёз… Да. На все его желания – только «да». — Сколько у нас времени? — спросила, хотя сама не помнила, почему они не могут остаться здесь навсегда. Он неопределённо хмыкнул, достал из подсумка кунай и одним движением оставил её без белья. — Полчаса, — проинформировал её сиплым от возбуждения голосом и вслепую метнул оружие. Раздавшийся треск она не услышала — мешал шум в ушах. — Всего полчаса? Итачи хохотнул. Он боднул её лоб своим и ласково чмокнул в нос. — Ох, Вероника… Хотелось съязвить в ответ ещё немного, самую малость поддразнить. Продлить эту странную прелюдию, насладиться ей чуть дольше. Но она не успела ничего придумать — сначала мешали чужие пальцы между бёдер, потом зубы на мочке уха. А когда в голове наконец начали формировать мысли, Итачи перехватил её поудобнее и одним слитным движением толкнулся внутрь, запечатывая вскрик поцелуем. К демонам протоколы — во всех вселенных не существовало причины, по которой стоило бы остановиться. Это было форменное сумасшествие. Несвойственное им помешательство, какое могло бы случиться только в романах Джирайи. Не было привычного томления и нежности, не было даже обычной страсти, что накрывала порой, заставая в самый непредсказуемый момент. Из них рвалось наружу всё, что копилось внутри долгими месяцами. Оно топило их, тянуло ко дну, и они не находили в себе сил сопротивляться. Спину саднило от трения о твёрдую стену, давление на бёдрах граничило с болью, а горло заходилось стонами, от которых наверняка становилось неловко всем постояльцам гостиницы на этаж ниже. Ныли пальцы, вцепившиеся в жилет Итачи до сломанных ногтей — парочку она в его ткани оставила точно. Тяжёлое рваное дыхание над ухом било по нервным окончаниям, каждый его вздох разрядом электричества спускался вниз и поднимал мурашки. В лёгких не хватало кислорода, голова шла кругом, но удовольствие от этого становилось только острее. Потому что она чувствовала, каждой клеткой своего тела, что, наконец, находилась на своём месте. Пустота, месяцами затапливаемая болью и горечью, как корпус прохудившейся лодки, теперь заполнялась взамен чистейшим восторгом. Её Итачи был с ней. Такой же одержимый, жадный, истосковавшийся за полгода. Сорвавшийся и оставивший позади всю ту деликатность, с которой обычно касался её. И нет, она не была этим разочарована. Она ликовала. — Громче, — едва не приказали ей внезапно. Вероника протестующе покачала головой. Горло уже хрипело, — Ты можешь, я знаю. Давай, Вероника. Громче. И будто в шторм её бросил — вжался всем телом так, что следующий стон сорвался в крик. Руки задрожали, в животе запекло, из глаз полились слёзы. Уши забило, она не слышала ничего, кроме собственного дыхания и обрывистых комплиментов, почти неуместных там, где не было и фуна нежности. Но когда дело касалось их близости, заставить Итачи замолчать было невозможно. — Моя умница, — тихий, хриплый шёпот проникал вглубь костей и мышц, тёк вместе с кровью по разгорячённым венам, — моя ласковая, щедрая, любимая девочка. Каждый её нерв в этот момент дрожал от восторга, отдавал себя ему, получая взамен стократ больше. И каждое движение всё больше разжигало внутри безграничную, неутолимую жажду. — Итачи, — сорвалось с губ предупреждающе. Над ухом раздалось шипение, хват на бёдрах стал ещё крепче и вот теперь Вероника была точно уверена, что останутся синяки, — Итачи, пожалуйста. Она сама не понимала о чём просила. Продлить эту агонию, которую уже не было сил терпеть, или поскорее её закончить. Рухнуть вниз, на ковровое покрытие или окончательно продавить собой стену. Веронике было хорошо и больно одновременно, она готова была умолять и требовать. Внутри было так много всего, что она не справлялась, теряясь в ощущениях, как в океане. Ей хотелось зажмуриться, задержать дыхание и уйти на дно, чтобы происходящее раздавило её, окончательно уничтожило. Но, когда она уже готова была начать умолять, тугая пружина напряжения внутри, наконец, резко и с неслышимым звоном разжалась, выстреливая судорогой по всему телу. От удовольствия её буквально ненадолго оглушило, выбило из собственного тела. Зажмурившись плотно, Вероника глотала ртом воздух и цеплялась всеми силами за ту негу, что накрыла её лавиной и теперь медленно покидала, секунда за секундой. Она ловила её, пока та не растворилась окончательно, обернувшись тяжестью в теле, усталостью и сытостью, о существовании которой она уже успела забыть. Проморгавшись, Вероника скосила голову немного в сторону и поняла, что Итачи тоже замер, тяжело опустив голову ей на плечо. Руки его дрожали от напряжения, лёгкие жадно втягивали воздух, пока он пытался восстановить дыхание. Ками, он же до сих пор держал её на весу. Она легонько погладила его по предплечью. — Всё в прядке, я не упаду. Можешь отпустить. Вместо ответа он едва заметно дёрнул головой и попросту съехал вместе с ней по стене, пока они мягко не опустились на пол. Поймав его голову ладонями, Вероника приподняла любимое лицо и покрыла его десятком поверхностных поцелуев. Прижалась к уголку губ, поймала улыбку и поцеловала по-настоящему — ласково и благодарно. Ками, месяцы без него походили на пытку. Но если каждая их разлука будет приводить к подобному — она согласна порой покидать деревню ради непродолжительных миссий. С трудом оторвавшись от её губ, Итачи хмыкнул и немного самодовольно протянул: — Так я приходил к тебе во сне? Она не сдержалась — рассмеялась тихо, чмокая его в скулу. — Да, это была одна из…четырёх десятков вариаций. Итачи застонал, снова вжимаясь лицом в её плечо. Вероника прижалась к его макушке щекой, не переставая смеяться. Она была благодарна за каждый из тех моментов, когда он вёл себя, как мальчишка. Позволял себе забыть о долге, чести и иссушающем желании быть идеальным. Жаль, что из-за его работы это случалось нечасто. — Ты имеешь хоть малейшее предоставление о том, что делаешь со мной? Зарывшись ладонью в вороные волосы, Вероника мягко помассировала его затылок. Как же сильно она скучала. Ками, она была счастлива. Сейчас и навечно. — Разумеется. Мы же женаты. Итачи прыснул от смеха. Когда спустя двадцать минут Вероника вышла из душа, он уже раздал своим бойцам указания, отпустил их на все четыре стороны и теперь копался в свитках в поисках одежды для сна. Его влажные волосы лентами струились по плечам и спине, достигая середины спины и забавно закручиваясь на концах. Пользуясь его занятостью, она подкралась сзади и крепко обняла поперёк груди. Итачи хмыкнул, накрывая её руки своей ладонью: — Не провоцируй. — Я не провоцирую, — она поцеловала его между лопаток и немного прокашлялась — горло скребло до сих пор, — Просто обнимаю. — Ты прижимаешься ко мне, завёрнутая в полотенце, которое почти ничего не скрывает. Это и есть провокация. Она демонстративно закатила глаза и отстранилась. Легко ему говорить — у самого-то несколько смен одежды. А ей он мало того, что юбку надорвал, так ещё и без белья оставил. И как теперь идти обратно в служебную квартиру? Ей начинало казаться, что внеплановый стриптиз Итачи устроил, следуя своему коварному замыслу. Потому что в таком виде она попросту не могла от него уйти. Ещё и со следами от его страсти на шее, плечах и бёдрах, которые она смогла вывести только частично. Ками, за всё время их отношений такое случилось впервые — раньше он никогда не позволял себе ставить на ней свои метки. И пускай извинился за каждую, зацеловав её в душе до гипервентиляции, Вероника знала, что глубоко внутри он этим странным перфомансом гордился. — Если я накину на это полотенце хенге, то смогу спокойно дойти до квартиры? Он отложил в сторону спальные штаны и обернулся к ней, приподняв брови в искреннем изумлении. — Зачем тебе это? — Действительно, — она сняла со стула свою юбку и демонстративно покрутила её на пальце. Итачи перехватил её руку своей, — Так и скажи: ты хотел, чтобы я осталась с тобой. Он забрал у неё юбку и внимательно осмотрел повреждения. Убедившись в том, что перегнул палку, Итачи немного виновато улыбнулся, опустился на кровать и вытянул ноги. Юбку он демонстративно выкинул к лежавшему в изголовье белью. Вероника искренне надеялась, что Енот и Цапля не заметили этот комок кружева, когда она была в душе. Вот это уже было бы смущающе. — Когда мы вернёмся в Коноху, — начал он вкрадчиво, — я соберу весь твой гардероб за последние месяцы и подожгу его пламенем Аматерасу. — То есть, тебе не стыдно. — Нет, — ответил он спокойно и протянул к ней руку. Вероника вложила свои пальцы в его и позволила утянуть себя к нему на колени, — Я уважаю твою работу, ценю ту жертву, что ты приносишь ради благополучия Конохи. Но искренне ненавижу каждую деталь одежды, которую тебе приходится носить. До сих пор не понимаю, как согласился на это. Ты похожа на овечку, заглянувшую в вольер с волками. — Ага, значит, я овца, — легкомысленно протянула она. Но Итачи юмора не оценил: — Ты поняла о чём я. Взгляд у него был серьёзный и прямой, голос — тоже. Вероника вздохнула. Как же сильно он за неё переживал, если накрутил себя до такой степени, что принялся рвать неугодную одежду. Ну хоть не рычал, как Саске. — Ты совсем в меня не веришь, да? — спросила она у него немного лукаво. Он покачал головой. — Ты же знаешь, что верю, — Итачи поцеловал её в макушку и прижался щекой к волосам, кутая в свои объятия. Ками, как же хорошо. Как же ей этого не хватало, — Бесконечно и безгранично. Но у меня дрожь по телу идёт каждый раз, когда я думаю о том, что среди всех этих недостойных может оказаться кто-то сильнее тебя. Тот, кому будет достаточно грубой силы. — Я умею выкручиваться. — Вероника, — он протянул её имя едва ли не со стоном, — Ты такая красивая. И такая порой хрупкая. Что же мне с тобой делать? Вопрос этот не требовал ответа. Но она всё же попросила: — Не запирай только дома, хорошо? — Иногда хочется, — признался он на выдохе, — И даже знание о том, что ты возненавидишь меня, не останавливает от дурных фантазий. Потому что только так я буду уверен в том, что ты не пострадаешь. Вероника опустила ладонь на его грудь, скользнула по ткани выше и поддела пальцем выглядывавший из-за широкого ворота футболки тонкий шнурок. Она тянула его на себя, пока из-под одежды не выпало продетое через плотную тёмную нить тонкое платиновое колечко, выполненное в виде сплетённый между собой ветвей цветущего персика. — Иногда идти на риск нужно, — произнесла она задумчиво, вертя украшения между пальцами. Ками, она даже не успела его толком поносить, — Потому что если мы ошибёмся сейчас, то потом стократно об этом пожалеем. Представь себе на что способен этот человек. — Не на большее, чем мы. — Но, Итачи, я… — Тш-ш, — мягко протянул он, прося тишины. И она послушно умолкла. Не потому, что приняла его позицию и позволила себя отвлечь. Но оттого, что поняла — она тоже хочет просто помолчать с ним, чувствуя рядом родное тепло. В его руках она ощущала себя дома. Впервые за долгие-долгие месяцы. Закрыв глаза, Вероника представляла, как вместо гостиничного номера они сидят на энгава, слушая треск цикад. По ногам гулял бы сквозняк, рядом стучал бамбуковый фонтан, а во дворе соседнего дома молодая женатая пара вовсю чихвостила своего старшего сына, опять таскающего за хвост приблудившуюся кошку. В доме Наруто и Саске вместе с Сакурой отмечали какую-то дату, относящуюся к персональной истории Седьмой команды, по черепицам мимо неслись на службу шиноби. А они вдвоём просто грелись в объятиях друг друга, потеряв счёт времени. Итачи мягко гладил её плечи, скользя по коже немного грубыми от работы с оружием пальцами, гулял губами по её волосам. Простая ласка, но уже почти позабытая. Вероника хотела завернуться в неё, как в зимнее одеяло, и никогда не высовывать оттуда нос. Но время шло, за окном окончательно стемнело, а значит скоро ей нужно будет уходить. Писать отчёты, которые… — Стоп, — она выпрямилась, смотря на Итачи так, будто видела впервые, — Когда я увидела тебя, то потеряла способность мыслить здраво. Но теперь я очнулась и у меня появились вопросы. — Какие же? — спросил он неохотно после небольшой паузы. — Как ты вообще смог вырваться из Конохи в другую страну? Ты же невыездной. Итачи отвёл взгляд в сторону, цыкнул недовольно и выдавил из себя: — Я… Нашёл лазейку. — И какую же? Нужно быть слепой, чтобы не заметить, насколько сильно он сейчас не хотел обсуждать работу, пусть обычно любил её до помешательства. Но Итачи всё же пояснил. — Я не имею права покидать деревню за исключением случаев прямой угрозы для неё и её руководителей. Пришлось очень постараться, чтобы убедить Цунаде-сама в том, что начало распространения «снега» является таковой. И что моё нахождение в Суне, как руководителя операции, обязательно. Не уверен, что она поверила. Скорее, сдалась. Простым языком, Итачи умудрился настолько достать Хокаге тревогами за свою жену, что она согласилась отправить его прочь, даже зная, что рискует безопасностью Конохи. Ну что за человек. — Поэтому с тобой сопровождение? — Следят, чтобы тайны Конохи остались под замком. А, значит, как только «прямая угроза» утихнет, они утащат его обратно. И не факт, что это прекрасное событие совпадёт с окончанием их операции. Не факт, что в следующий раз они увидят друг друга в обозримом будущем. Но он почему-то смолчал об этом. Сражаясь со вспышкой нетипичной для себя обиды, Вероника поджала губы и со вздохом поднялась на ноги. Сидеть с Итачи и делиться новостями она могла до конца света, но расслабляться не стоило. У неё всё ещё была миссия. А он всё ещё забалтывал её, чтобы затем перед Казекаге настоять на своём. — Я знаю, что ты всеми силами тянешь время и пытаешь меня отвлечь, но я всё равно считаю свою позицию касательно химика верной. Итачи с искренним сожалением на лице отпустил её и проводил взглядом, когда она направилась собирать по номеру свою одежду. Побарабанив пальцами по колену, он нахмурился и неожиданно строго отчеканил: — Убеди меня. Вероника застыла, прижимая полотенце к груди. — Что? — Убеди, — повторил он терпеливо, — Ты агент, который много месяцев был погружён в среду и лично контактировал с нашей целью. Ты знаешь его лучше всех. Убеди меня в том, что твоя стратегия основана на наблюдениях, которые ты сделала за эти недели, а не на упрямстве. — Я не упрямая. — Нет. Ты уверенная в себе куноичи. И, если отбросить в сторону эмоциональный окрас, твоя страсть и уверенность в своей позиции заслуживают восхищения. Я был впечатлён. — Спасибо. — Но, — тут же сменил он пряник на кнут, — Ты должна понимать, что говоришь сейчас с человеком, который назначен тебе координатором. А, значит, своей головой несёт ответственность за успех операции. Равно как и ты. Поэтому, как сильно бы мне не хотелось сейчас согласиться с твоим мнением и потратить оставшееся время на то, чтобы сорвать с тебя это демоново полотенце… Убеди. Или прислушайся к мнению старшего по званию. Он был прав, целиком и полностью. Опять. Прикусив нижнюю губу, Вероника уставилась в пол. Почему она была так убеждена в своей точке зрения? Почему вообще начала с ним конфликтовать, забыв о разнице в положении и уставе? Зародившиеся было сомнения испарились, когда она вспомнила причины своей вспышки. Дав себе пару секунд на формирование мысли, Вероника выпрямила спину и уверенно начала: — Потому что исходя из наблюдений, которые я сделала за эти недели, я могу точно сказать, что наша с ним встреча – не последняя. Что он найдёт для неё повод или согласится, если повод предложу я. Потому что, пускай при первом контакте он был равнодушен, но теперь он заинтересован во мне не только как в партнёре по бизнесу. И да, у нас по-прежнему нет на него ничего, кроме самого товара и следа чакры, который помню только я. Стоит ему покинуть стены Суны – и вы больше его не найдёте, потому что у вас нет ни единой зацепки. Если задержание пойдёт не по плану – миссия будет провалена, раз и навсегда. А я предлагаю увеличить шансы на её успешное завершение, продлив взаимодействие и, возможно, получив для вас больше крючков. — Почему ты уверена, что мы не сможем его задержать? — Потому что он для этого слишком умён, — озвучила она, наконец, свои главные сомнения. — Когда он впервые забрался в мою квартиру, то снял все ловушки и демонстративно показал дубликат ключа, который мог находиться только в Резиденции. Он убил двух шиноби-джонинов и «забрал» себе внешность одного из них, успешно играя его роль на протяжении нескольких дней. Он знает и умеет работать под прикрытием, он меняет лица вместе с манерой поведения и уже больше месяца живёт внутри деревни, не вызывая подозрений. Этот парень – профи. И если он умудрился убить двух шиноби Суны прямо под её стенами, то наверняка способен заметить засаду и причинить всем уйму неудобств. — Тогда мы тем более должны поспешить. Хотелось топнуть ногой. Сильно. Капризно поджать губы и уйти. Но Вероника понимала, зачем Итачи делал это. Зачем пытался расшатать её и вывести из себя. Зачем сидел якобы расслабленно и смотрел снизу вверх на то, как она мнётся перед ним в одном полотенце. Вдохнув поглубже, Вероника попыталась успокоиться. Она — агент. Это её работа. — Тогда будьте готовы к тому, что через пару месяцев он вернётся с новой формулой, о которой мы ничего не будем знать. Теперь ему не нужен помощник – он уже прекрасно справляется со всем сам. И сам же может оказаться в любой точке мира с дрянью, способной убивать настолько медленно, что вы даже не поймёте этого. А он будет зарабатывать на этом деньги. Потому что вовремя слинял из-под вашего бдительного ока. — Оставив тебе в подарок свою разработку? — А зачем она ему, если будет новая, по которой его уже не смогут вычислить? — Чтобы удержать тебя, как своего клиента, например. Кто знает, сколько порошка ты не слила в раковину, как положено. Вероника застыла, пойманная, словно опоссум под светом уличного фонаря. Насколько же хорошо он знал её. Насколько умел читать сквозь сухие строки отчёта… — Мне нет нужды в искусственном счастье, даже таком сильном, — ответила, упрямо смотря ему в глаза, — Я сделала это потому, что иначе потеряла бы цель. Сделала это ради задания, на которое потратила семь месяцев своей жизни. Ради которого жила чужой жизнью и не могла видеть своих близких. Ради того, чтобы спасти тех, кто ещё не погиб и восстановить справедливость. Это не было победой, даже близко. Но, судя по тому, как заблестели глаза Итачи, она справилась с главным – не поддалась на откровенную провокацию и удержала лицо. Стерев с лица всю мнимую расслабленность, он подозвал её к себе и снова усадил на колени, забрав себе собранную в комок одежду. Раскрыл полотенце, обнажая девичье тело и, взяв в руки бельевую майку, жестом попросил поднять руки. Плечи его опустились и ссутулились. — Прости, — голос Итачи звучал виновато, во взгляде было сожаление, — Я должен был убедиться. — В чём? – спросила она тихо, помогая ему продевать ткань через голову. Одевать её Итачи любил порой больше, чем раздевать. Натянув первый элемент одежды, он коснулся губами её лба и задержался в этом касании, опустив ненадолго веки. — В том, что ты не пошла по тому же пути, который когда-то выбрал я. — О чём ты? — Наши горящие сердца иногда становятся нашей клеткой, — он накинул ей на плечи блузу, вдел в рукава ладони и коснулся губами каждого девичьего пальца, — Ведомые мечтами о мире, мы не видим того, что совершаем зло. Думая о том, что выбрали самый милосердный путь, запускаем цепочку событий, которые приведут к катастрофе. Она, кажется, потеряла ненадолго дар речи. Наблюдала немо за тем, как он, одна за одной, застёгивает пуговицы блузы, расправляет ткань и поднимает её на ноги, чтобы заняться остальной одеждой. Такой задумчивый, грустный… — Ты увидел во мне себя? Итачи поджал губы. Он наклонился и поднял надорванную юбку, снова покрутил её в руках. — Так ярко, что мне стало не по себе, — он достал из свитка походный швейный набор, проворно вдел нить в ушко иглы и сделал несколько стежков, чтобы скрыть за тканью отсутствие на Веронике белья, — Ты так отчаянно верила в то, что у нас есть время, что мы способны всё исправить, если дадим делу ещё один шанс. Я будто на самого себя смотрел: самоуверенного и честолюбивого. Думающего, что я могу решить проблему моего клана. Вероника знала, что ситуации их были в корне разными. От её действий не зависел политический строй деревень и не висели на волоске сотни жизней. Но всё же, заглянув в своё сердце, она понимала, почему его так выбило из колеи её своенравие. Вызываясь продолжить, она негласно соглашалась жертвовать. — Я… Итачи, я никогда бы не… — Я знаю, — он улыбнулся грустно, зубами откусил нить и спрятал иглу обратно в свиток. Вздохнув, Итачи упёрся лбом в её живот. Вероника обняла его голову руками, — Ты слишком добрая для этого мира. Но твоей добротой могут воспользоваться. И она же приведёт тебя к погибели. Поэтому, прошу, давай поступим так, как должно. Не иди на этот риск. Потому что, если ты сорвёшься, я не могу обещать, что удержу себя в руках. — Я справлюсь. Итачи вздохнул, не скрывая недовольства. Он помолчал немного, помог ей надеть юбку и застегнуть молнию, покрутил на месте, оценивая внешний вид. Выглядело, конечно, откровенно, но под хенге терпимо. Хорошо, что на улице уже был вечер. — С бельём было бы лучше, — не удержалась от шпильки Вероники. Итачи хмыкнул. — Оно всё равно ничего не скрывало. Бесполезный аксессуар. Не понимаю, как кто-то находит это привлекательным. — Так отдай. Он замолк ненадолго, моргнул и отчётливо ответил: — Нет. Вероника подкатила глаза к потолку. — Ну что за упрямец. — У нас это семейное. Итачи притянул её к себе и поцеловал чуть выше пупка. Между ними снова ненадолго опустилась тишина – оба наслаждались объятиями и компанией друг друга. Итачи кругами гладил её спину, Вероника массировала кожу его головы, мурлыча под нос любимый гитарный мотив. Считая мысленно оставшиеся до расставания минуты, она думала о том, что удивительным образом не хочет заполнять их болтовнёй. Ещё совсем недавно она мечтала вывалить на него все накопившиеся новости, а теперь была рада молчать и просто впитывать в себя его тепло. Греться в его чакре, как под робким весенним солнцем. Потому что скоро её снова не будет рядом. — Цапля в гражданском проводит тебя, чтобы ты добралась в безопасности, — сказал Итачи несколькими минутами позже, когда в дверь номера постучали. Поднявшись на ноги, он прижался губами к её лбу и выдохнул резко, будто решаясь на что-то: — А насчёт завтра… Если ты так уверена в том, что делаешь, то мне остаётся только согласиться. Но позволь стать страховочным тросом. И повесить на тебя маячок. О большем не прошу. Чувствуя, как внутри всё сжимается от ликования и ощущения собственной победы, Вероника улыбнулась и кивнула. — Всё, что тебе потребуется.

*

Вступить в контакт. Вести себя, как обычно. Отдать деньги за вычетом «своей доли». Не светить маячком. Польстить ему. Проявить любопытство. Отступить в случае негативной реакции. Не настаивать. Вступить в контакт. Вести себя, как… — Момо-сан, разрешите? Вероника отвлеклась от писанины и посмотрела на застывшего у порога Кёске. Мужчина, дождавшись её кивка, тенью проскользнул в кабинет и протянул какие-то бумаги, стараясь не смотреть в глаза. Выглядел он несколько виновато, словно принёс не самую радостную весть. — Что там, Кёске? – Сегодня она была слишком нервной для того, чтобы играть с ним и удивляться тому, что он вообще решился с ней заговорить, — Накладная? Всего через несколько часов её ждала важная встреча, которая могла стать решающей в их долгой миссии. И, пускай, всё было обговорено и согласовано десяток раз, она всё равно тревожилась, как перед важным экзаменом. Стоило выпить травяного чаю. — Нет, — мужчина замялся, — Накладная должна быть завтра – мы ждём прибытия каравана. Это штраф за прогул. Брови поползли вверх. Вероника пару раз хлопнула глазами и опустила взгляд на ровные строки приказа о депремировании в размере её месячного оклада. Под жестокими словами стояло красное пятно инкана их главврача. Ага. Мысли о вечернем рандеву с химиком как-то выпали из головы вместе с непрекращающимся моделированием их возможного диалога. Затихли даже инструкции Итачи о путях эвакуации. В голове появился белый шум. — Интересно, — протянула она, изучая бумагу. Иероглифы немного расплывались – сконцентрироваться на них не получалось, — А по какому поводу? Кёске рискнул посмотреть на неё. Он прокашлялся и попытался придать своему голосу суровости: — Вчера вы ушли в обед без уважительной причины. Было решено, что это повод для штрафования. Веронике казалось, что её брови сейчас уплывут куда-то на затылок, настолько она была изумлена случившимся. Голова была забита совсем не сменами в госпитале, поэтому она даже не сразу поняла о каком уходе шла речь. Пришлось даже напрячься, чтобы вспомнить о вчерашней сработавшей печати от Канкуро. Но она ведь отпросилась. Сама пришла кабинет и объяснила ситуацию. Какого хвостатого? — На месячный оклад? – смогла удержать она ровный тон, — Что же такого важного я упустила за эти полдня, очередные бумажки? — Дело не в этом, — Кёске поджал губы, — А в том, что вы пренебрегли своими обязанностями. Знал бы он… Но набивать себе цену перед Кёске она не собиралась. Отложила бумагу в сторону, опустила ладони на стол и наклонилась в его сторону. — Кё-ёске. Это не повод штрафовать на такую сумму. Максимум неделя – это я принять готова. Но мне нужно платить за квартиру. — Это решение главврача. Замечательно. Значит, он всё же решил, что она сбежала к любовнику. Ожидаемо, но обидно – у неё было не так много сбережений, и потеря месячного оклада сильно ударит по бюджету. Особенно для Учихи Момо, привыкшей ни в чём себе не отказывать. — Хм. Это проблема. Кёске виновато улыбнулся и переступил с ноги на ногу. — Уверен, Момо-сан, вы сможете справиться с подобным. Всё же вы удивительная женщина. — У удивительной женщины тоже есть потребности. Она улыбнулась ему, стараясь выглядеть дружелюбно, а не зловеще. Этого ещё не хватало. Думать о зарплате, когда на кону поимка такого важного преступника. Но дата завершения миссии была неизвестна, так что приходилось беспокоиться о средствах к существованию. Если сегодня всё не выгорит, то она может застрять в Суне ещё надолго. А просить денег у мужа она не собиралась. У него и так хватало волнений за неё. — Момо-сан, — вздохнул Кёске, — Вы же знаете, я безгранично вас уважаю. Вы чудесная, и я уверен, что у вас были причины вчера уйти. Перед глазами всплыл дом Канкуро и задумчивый Казекаге с чашкой чая в руках. Круглый песочный кабинет в рассветном освещении, где они согласовывали план действий. Душный гостиничный номер. Собственные ноги, обнимающие талию Итачи и его руки на бёдрах. Кружево белья, которое он так и не разрешил забрать. Синяки на коже и надорванная юбка. «Громче». — Да. Очень веские причины, — согласилась она, немного подумав. Куда важнее, чем ненужные бланки, которые потом всё равно мёртвым грузом лежали в архиве. Она, наконец, увидела самого близкого своего человека и даже смогла провести с ним пару сладких, но очень коротких часов. После такого даже злиться получалось с трудом – мешало чувство эйфории, полученное без участия «песка». Жаль, насладиться им полностью мешало волнение. Кёске поправил слишком тугой галстук и, немного подумав, нервно облизал губы. — Момо-сан, — он дождался, пока она обратит на него внимание, — Я говорил однажды, что в моём кабинете вы сможете укрыться от любой грозы. Полагаю, это распространяется и на депремирование. Вероника моргнула. Ей, кажется, послышалось. Всё-таки мечтать об Итачи прямо посреди разговора с коллегой не стоило. — Повтори-ка. Кёске расправил плечи и повторил: — Я сказал, что могу помочь вам с этим. Отменить приказ. О. О-о. Кажется, она понимала о чём он. Слышать подобное было не то, чтобы неожиданно. Не для девушки, которая флиртовала с каждым вторым мужчиной в здании госпиталя. Но всё равно неприятно. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Как не вовремя. — Правда? – Она приняла заинтересованный вид и попыталась снова улыбнуться, — И как же? Трезвый Кёске был несколько труслив, так что она надеялась продавить его и заставить сбежать, устыдившись собственного непристойного предложения. Однако же, мужчина поправил волосы и продолжил: — Вы же знаете, моя должность предполагает… Я могу поговорить с главврачом, объяснить ему, что у вас был веский повод. — Тогда почему не сделал этого сразу? — Я подумал, что вы, как сильная женщина, не приняли бы помощь, оказанную без вашего желания. А так, я предлагаю её вам и надеюсь на согласие. Иными словами: он поставил её в неловкое положение, скорее всего, самостоятельно намекнув главврачу на приказ, а теперь «помогал» выйти из него шантажом. Остаться и при деньгах, и при нормальных сменах, которых лишались все оштрафованные сотрудники. Нетипично для Кёске, которого она знала. Но вполне ожидаемо от Кёске, который уже полгода ходил вокруг неё кругами в надежде на взаимность. — Ах ты льстец, — она подпёрла голову ладонью, — И что взамен? — Как я уже сказал – мой кабинет в вашем полном распоряжении на ближайшую бурю. Месяц назад он отшатнулся при виде Канкуро. Теперь же предлагал ей переспать с ним ради бумажки, забыв о старшем брате Гаары. Одержимость делала с мужчинами страшные вещи. Ей ли не знать. Под тканью юбки только полчаса назад выцвели пятна, оставшиеся после жадных рук её мужа. — Кёске…,— она мысленно прикинула последствия своего ответа. Последняя буря была недавно и не должна повториться в следующий месяц. К тому времени они возможно закончат с химиком. А если нет – она сможет выкрутиться и прикрыться другим мужчиной. Да и стала бы Учиха Момо отказываться от возможности совместить приятное с полезным? — Ты такой чудесный. Почему у такого золотца до сих пор нет девушки? Кёске замялся и нервно поправил причёску, краснея ушами и скулами. — Я жду самую лучшую, — он отошёл от стола, когда Вероника поднялась на ноги и направилась к выходу из кабинета – у неё начинался обход, — Достойную женщину. — Должно быть она будет счастливицей, — Вероника снова улыбнулась ему и поправила халат, — Встретимся в бурю. Лицо Кёске засветилось от счастья. Мужчина, довольный своей нехитрой манипуляцией, подбоченился и принял независимый вид. С его и так немалым ростом щуплое телосложение стало выглядеть ещё непригляднее. — Вы ведь не обманете меня, Момо-сан? — О, Кёске. Как я могу, — хохотнула она, нажимая на дверную ручку. В спину донеслось: — Тогда мне нужен аванс. Она обернулась, не веря собственным ушам. — Аванс? – переспросила так, словно он сказал глупость. Что за чёрт? — Да, — Кёске сделал решительный шаг вперёд и поравнялся с ней, — Прямо сейчас. Вытерев влажные руки о рубашку, он протянул их к ней, пытаясь поймать за талию. Вероника сначала рефлекторно дёрнулась в сторону, пытаясь защитить свою честь, но потом осознала – она сама загнала себя в ловушку, легкомысленно согласившись на его предложение. Могла же отвертеться, прикрывшись тем, что стала зарабатывать на «песке», могла просто презрительно сморщить нос и пригрозить Канкуро. Но, решив перестраховаться, она допустила ошибку. И оказалась зажата между дверью и тяжело дышащим Кёске, всё-таки уцепившимся за ткань тонкой блузки. Вероника замерла испуганной мышью, когда мужчина наклонился вниз и поцеловал её, тыкаясь куда-то в уголок накрашенных губ. Короткое касание оставило после себя ощущение влаги – он облизнул губы. Отстранившись ненадолго, мужчина вздохнул, крепко вцепился пальцами в её талию и поцеловал снова – в этот раз попытавшись затолкать ей в рот свой язык. Её чуть не вывернуло. — Ай, — охнул он, когда Вероника безжалостно сжала пальцами его ухо и выкрутила до неприятного хруста. Мужчина схватился за голову и застонал. Она толкнула его в грудь, освобождая себе место, и снова нажала на дверную ручку. — Эта помада стоит столько же, сколько твой многострадальный штраф. Не смей её есть, — отчеканила она зло. Как же противно. Да ни за какие богатства в мире, ни за какой успех никакой миссии… — Но Момо-сан… — Ты поцеловал меня, — ответила она ровным тоном, — Теперь свободен. Встретимся, как и договаривались. У меня обход. Пытаясь не выпасть из роли, она поправила причёску, достала карманное зеркальце, провела пальцами по контуру губ, проверяя покрытие, и вышла прочь. С гордо задранным подбородком, Вероника прошла через весь коридор, ровно чеканя шаг каблучками по кафелю, пока не нашла пустую приёмную. Там она, наклонившись над раковиной, несколько раз промыла рот водой и сполоснула лицо, стараясь стереть ощущение от касания чужих губ. Легче не стало. Пришлось брать в руки мыло и избавляться от всего подчистую, водя скользкими ладонями по коже и избавляясь от всей косметики с нижней половины лица. Омерзительно. Она стащила с плеч халат и сняла с ближайшей вешалки другой, заменяя им свой. Снять бы блузку, чтобы даже так не оставить на себе чужого следа, да не во что было переодеться. Попятившись назад, Вероника опустилась на кушетку и накрыла лицо ладонями, борясь с подступавшей тошнотой. Ками, да как же так. Она месяцами готовилась к чему-то подобному, отрабатывала, проговаривала. Она, стоя перед Казекаге, уверяла его в готовности ловить химика на свою короткую юбку. Но стоило кому-то к ней приблизиться, как Учиха Момо запаниковала и выпала из роли. Потому что каким бы весёлым ни был флирт, он всегда был безопасным. Все эти ненормальные находились на расстоянии вытянутой руки, касаясь её только взглядами и словами. Но чужие руки и губы… Боги этого мира, у неё не получилось. Не вышло выкрутиться элегантно, пококетничать снова, как делала перед зеркалом. Перед глазами всплыло бледное, осунувшееся от недосыпа лицо Итачи. Его тонкие пальцы, гладившие линию её челюсти, ласковые улыбки и дразнящий шёпот. Его согласие принять её позицию и рискнуть ради успеха миссии. Безоговорочное доверие, с которым он отпускал её, зная, как местные мужчины клюют на симпатичных женщин. — Дерьмо, — выдохнула Вероника обречённо. У неё большие проблемы. Времени на разговоры с собой и истерики не осталось. Быстро сложив перед собой ноги, Вероника опустила веки и запустила прогонку чакры, чтобы вернуть себе душевное равновесие. После пятиминутной медитации голова опустела, а внутри остались только установки на следующие часы жизни. Поправив кое-как макияж всем, что нашлось в широких карманах халата, Вероника выглянула в коридор и, убедившись в отсутствии рядом Кёске, направилась на обход. За следующий час она четырежды прошла мимо кабинета главврача, чтобы тот точно заметил её активную и упорную работу. Переобщалась со всеми пациентами, раздала нагоняи медсёстрам и даже погуляла мимо стойки регистрации, чтобы об её активности знал каждый в здании госпиталя. Убедившись в том, что теперь-то все знают о её работоспособности, Вероника сделала то, чего не позволяла себе ни разу за всю свою трудовую деятельность – заперлась в кабинете и сложила печати, формируя теневого клона. «Копия» получила наказ торчать за бумагами до вечера, а потом спокойно покинуть рабочее место и раствориться где-то на улицах Суны. Сама же Вероника набросила на себя хенге, открыла окно кабинета, огляделась по сторонам и выпрыгнула наружу. Босые ступни ударились о пыльную землю, Портер запрокинула голову, убеждая в том, что клон закрыл за ней окно, и побежала в сторону служебной квартиры. Всё катилось к демонам под хвост. Если с Кёске она могла отшутиться или сыграть в грозную женщину, то с химиком заминки могут закончится смертью. А это будет катастрофой. Нужно было что-то решать. И срочно, пока в верхней чаше её часов ещё было немного песка. Уже «дома» она сходила в душ, чтобы расслабить напряжённые мышцы, переоделась в комфортную одежду, сварила себе кофе и уселась на кровати поудобнее, чтобы уложить в голове мысли. Спонтанный аутотренинг занял больше часа. К тому времени, как она убедила саму себя в том, что происходящее – просто миссия, остатки напитка же давно успели остыть, а спина начала ныть от статичной позы. Отделить себя от Учихи Момо получалось очень плохо – Вероника принимала происходящее слишком близко к сердцу, потому договаривалась с собой едва ли не угрозами. Представляла мысленно, как её трогают невидимые руки и сдерживала порыв ударить в ответ. Убеждала себя в том, что эти касания ей приятны. Воображала себя, целующую всех знакомых мужчин, и давила неприятие. Где-то на Какаши-семпае стало совсем тяжело. Пришлось остановиться и дать себе передышку. Итачи прав – она была слишком честной и доброй. И если врать за эти месяцы научилась легко, то обмануть своё сердце оказалось в разы сложнее. Вероника знала — Если он столкнётся с подобной ситуацией, то выкрутится из неё с ловкостью ужа. Заболтает, очарует и слиняет, попутно наложив гендзюцу. Не потеряет самообладания и не совершит ничего, что поставило бы под сомнение супружескую верность. Просто потому, что происходящее его не трогало, а другие женщины не вызывали в душе никаких волнений. Был бы он сейчас рядом, дал бы совет… Но Итачи вернулся в свой номер после согласования стратегии с Казекаге и сидел там до сигнала от людей Канкуро. Это было неприятно, но логично. Шиноби Суны имели право кружить по территории деревни в любое время, а посторонний след, тем более от «того самого мужа» вызвал бы у Создателя подозрения. Выходом стало несколько его воронов, на которых предприимчивый Итачи наложил сверху хенге, превратив их в пустынных ящериц и скорпионов. Те несли стражу вокруг дома Вероники, готовые предупредить хозяина о любой опасности. Открыв одну из оконных створок, Вероника мягко погладила шершавую чешую расположившегося на подоконнике геккона, представляя, что вместо пучеглазого пресмыкающегося напрямую касается Итачи. Вечером он отпускал её со смирением и грустью во взгляде, утром же провожал из кабинета Казекаге с мягкой улыбкой и верой в успех операции. Интересно, насколько сильно он нервничает? Рискнёт ли явиться после завершения встречи с Создателем или будет ждать её визита к себе? А может и вовсе затаится, чтобы не рисковать срывом миссии ради короткого свидания? Ками, даже если так – она найдёт способ его увидеть. Его было слишком мало… А других много. Но именно с «другими» нужно было работать. Отвлекаясь на поглаживания, она снова вернулась к тренингу. И уже на десятую минуту мысленного лобызания с одним из подчинённых Итачи перестала ощущать что-либо, кроме пустоты. Всё это – ненастоящее. Всё это – задание. И она обязана его выполнить. Сзади полыхнуло чакрой. Едва ощутимо, щекочуще, по самому загривку. Вздохнув, Вероника мягко толкнула геккона ладонью подальше от себя и закрыла окно. Поправила волосы, приняла независимый вид и направилась в кухонную зону – ставить кофе. Внутри переключился невидимый тумблер. Игра началась. И лучше бы ей не проиграть. Стоило Веронике включить газ, как в замочной скважине негромко прокрутился ключ, и внутрь заглянул совершенно незнакомый ей внешне человек. Опять. — Партнёр, — протянул он лукаво, не скрывая белозубой улыбки, — ждала меня? — Ну, разумеется, — она помешала кофейную гущу чайной ложкой, — как и договаривались. Уже готовлю тебе, чтобы ты не шарился по моим полкам сам. Создатель хмыкнул, вежливо разулся и прошёл к ней вдоль коридора, расслабленно потягиваясь и хрустя позвоночником. В этот раз он взял тело совсем молодого мужчины. Вероника сказала бы, что они одного возраста. Среднего роста, стройный и подтянутый – он явно был шиноби. С тёмным торчащим ёжиком жёстких волос, немного злой улыбкой и янтарными внимательными глазами. Темари назвала бы его красивым. — Звучит обидно, — сказал мужчина невозмутимо. Он подошёл к ней вплотную и перегнулся через девичье плечо, чтобы заглянуть в турку, — Я тебе доверяю, а ты мне нет? — Доверие – вещь относительная, — тело не дрогнуло — всё своё внимание Вероника держала на вскипающем кофе, — Я многое готова тебе доверить, но не свой холодильник. После твоих визитов он вечно пустеет. Создатель хохотнул и ловким движением обнял её за талию, отодвигая от плиты. Он перехватил деревянную ручку джезвы и взял со стойки кружку. Вероника опустила ненадолго веки, представляя под веками накатывающую на берег волну. Медленную, спокойную, безопасную. От него остро пахло специями и дезраствором. — Я закончу сам. Принеси деньги и товар для отчёта. Кивнув, она ушла в спальню, к спрятанным свиткам. Кожу в месте касания жгло даже через одежду, но, если постараться, что можно было представить, что она просто надела блузку сразу же после попытки отгладить её утюгом. Волновало её сейчас только настроение Создателя. А он был доволен. Увидев её скромную «бухгалтерию», он расплылся в улыбке и потрепал её за щёку, как ребёнка. Веронике даже не пришлось играть – она недовольно сморщила лоб и надула губы. — Ну какая старательная, — он всмотрелся в цифры и подсчитал что-то в уме, — надо же семь клиентов, и все твои. Как заполучила? — Также, как и Кумотаро, — Вероника скрестила руки под грудью, — Не нужно ломать то, что работает. Пока что. Понаблюдаю за этими и тогда придумаю новый способ. — О, уверен, у тебя всё получится, — любопытный Создатель достал из небольшой печати карманные весы и принялся невозмутимо взвешивать остатки товара. Сведя всё вместе он спросил: — А куда припрятала недостачу? За наигранной игривостью пряталась сталь. Вероника вздёрнула кверху нос и молча задрала рукав, демонстрируя ему печать наподобие тех, что любил таскать на себе Саске. — Всегда с собой на случай новой сделки. Не бегать же мне каждый раз в квартиру. — Умно, — он снова хохотнул и отложил «песок» обратно. Сделал глоток кофе и смерил её внимательным взглядом. Помолчал чуток, облизал губы и внезапно разоткровенничался: — Признаться честно, я ожидал худшего. Думал, что связался с сумасбродной легкомысленной девицей. А у тебя всё по полочкам, даже бухгалтерия своя есть. Восхитительная работа. — Деньги любят счёт, — отчеканила Портер и скривила губы в ухмылке, — А я люблю деньги. Дала нашим чувствам расцвести в полной мере. — Только не жадничай, — упрекнул он её беззлобно, не скрывая улыбку, — Страсть бывает губительной. — Только если ты в ней неопытен, — отрезала она на удивление легко. Она переглянулись. Химик запрокинул голову назад и захохотал. Отсмеявшись, он хлопнул ладонью по колену и обнажил идеально ровные белоснежные зубы. Веронику едва не передёрнуло от того, насколько это выглядело жутко. Практически неестественно. — Чудная девочка, — звучало, как комплимент, — И где же Кумотаро отрыл такой талант? — В госпитале Конохи. Не самое лучшее место для подобных изысканий. Вместо меня он мог напороться на какую-нибудь сердобольную и человеколюбивую дуру. — Хорошо, что нашёл он тебя. Пересчёт денег много времени не занял. Создатель довольно кивнул, отметив, что Вероника передала ему всё, до единого рё, и вернул обратно её долю – также честно. Выглядел он миролюбиво и расслабленно. Улыбался, мурлыкал под нос, притопывал ногой. Всё шло настолько хорошо, что становилось подозрительно. Вероника пыталась не расслабляться и следить за каждым его действием. С трудом верилось в то, что она так легко обвела его вокруг пальца. Где-то должен был прятаться подвох. — Когда встретимся в следующий раз? – спросила она осторожно. — Товара у тебя на руках должно хватить ещё на пару недель, — проинструктировал спокойно, — я передам тебе новую партию и после этого вернусь к себе. Дальше будем общаться на расстоянии. Да! — Э-э? – она вполне натурально удивилась, подняв брови. Он сам предложил новую встречу, а значит, стоило бы просто молча согласиться и отпустить. Миссия была выполнена, без каких-либо усилий с её стороны. Но Вероника не смогла закрыть свой рот — ей хотелось большего. Ей нужна была та самая информация, из-за которой она топала ногами перед Казекаге и Итачи, — А как же кофе по вечерам и живые встречи? Отношения на расстоянии имеют свойство увядать. — Всё-то вам женщинам расстояния становятся помехой, — хохотнул Создатель, — Я не хочу привлекать к себе лишнее внимание. Да и мне комфортнее на своей территории. Здесь…слишком людно. — Понимаю, общество иногда утомляет, — Вероника беззаботно накрутила на палец локон волос, — Оно постоянно что-то ждёт от тебя, требует… Решившись, Вероника вытянула вперёд ногу, привлекая внимание Создателя к оголённой коже, выглядывавшей из-под домашней юбки. Покрутила в воздухе стопой, якобы разминая, и мягко опустила на соседний с ним стул, практически задевая бедро. Взгляд мужчины ненадолго опустился вниз. Тёмные глаза блеснули. Наживка была заброшена. Вероника набрала в лёгкие побольше воздуха и рискнула, слегка дёргая блесну: —… От меня вот ждут, чтобы я вернулась домой и перестала вести себя, как капризный ребёнок, — Она хохотнула беззаботно, внутренне же цепенея от волнения. Рискованно. Очень рискованно, девочка, — От тебя, наверное, чтобы ты перестал заниматься…чем ты там занимаешься. — Искусством, — ответил он спокойно, смотря ей прямо в глаза. — Создать подобное – действительно настоящее искусство, — похвалила она, растягивая губы в улыбке, — Такая эйфория, столько энергии… Ты гений, не иначе. В Конохе годами бьются над пищевыми пилюлями, а ты так быстро меняешь формулу. — Льстишь мне, партнёр, — в его голосе появились рычащие ноты, и Вероника поняла, что действует слишком грубо. Пришлось немного отступить и свести всё к шутке. — Конечно, — она пожала плечами, — Вдруг выбила бы себе скидку за хорошее отношение. — Я и так отношусь к тебе лучше, чем к кому-либо ещё, — фыркнул Создатель и неожиданно опустил ладонь ей на ступню, слегка сжимая пальцы. Вероника чудом не вздрогнула, оставаясь на месте, — И больше всего ценю в людях честность. — Не самое полезное качество. Ладонь двинулась чуть выше, накрыла собой лодыжку и двинулась к икре. Вероника ухмыльнулась в ответ. Дышать носом и смотреть в его глаза – вот и всё, на что она была сейчас способна, вопреки демонову аутотренингу. Кожа непроизвольно покрылась мурашками, но он воспринял это по-своему. Улыбнулся ломко и как-то нервно, облизнул губы. Вероника прикрыла рот ладонью и мягко одёрнула ногу, превращая побег в заигрывание. Толкнула его бедро пальцами и опустила ступню на пол. — Сначала работа – потом остальное, — она подмигнула ему и поднялась на ноги, увеличивая расстояние, — Но я правда надеюсь, что ты найдёшь время на пару встреч. Не люблю бесконечные переписки, в них нет души. Или я смогу появляться около…твоей территории. Чем бы оно ни было. — Интересует моя территория? – ответил он, пожирая её взглядом. — Не особо, — Вероника пожала плечами. Рано подсекать, ещё рано, – Но, если судьба сведёт нас за пределами Суны… Впрочем, неважно. Забудь. Главное, что пока у меня есть товар и деньги. — Меркантильная женщина, — покачал головой Создатель не без улыбки в голосе. — Ты знал об этом с самого начала. — Этим ты мне и понравилась. — Наши чувства взаимны. Вероника пожала плечами, спрятала всё в свитки, скрывая следы их общего преступления. Стоило заканчивать этот разговор, чтобы не вызвать у него подозрений. Двух не особо тонких намёков было достаточно – дальше он может заподозрить её, если уже не начал. Хотелось выпытать у него, выжать хоть что-то, но это могло слишком дорого ей стоить. Основная работа была сделана. Как и обещано Казекаге, её ждёт новая встреча. Но прийти на неё было не с чем. Хитрый химик опять ничего о себе толком не рассказал. Она затолкала свиток за пояс и поднялась на ноги, чтобы заварить себе чай. Когда газовая плита с треском заработала, поднимая вверх синее пламя, в голове будто из глубины подсознания всплыло одно воспоминание. Вероника вцепилась в него зубами, ведомая странной, непривычной самой себе жадностью. — Там, откуда я родом, есть книга об одном очень талантливом учителе, — начала она, ставя на плиту чайник, — Он обожал науку, любил преподавать её другим, всегда жил по совести. Но в какой-то момент здоровье подвело его – мужчина очень тяжело заболел. Всех денег, что он заработал, оказалось недостаточно, чтобы исцелить его. А все его ученики и само государство – отвернулись. — Звучит знакомо, — хмыкнул Создатель, наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц, — судьба половины исследователей этого мира. — Читаешь мои мысли, — согласилась она, насыпая заварку прямо в чашку, — но на этом его история не окончилась. Мужчина обозлился на государство. Он решил, что если честная жизнь не помогла ему, то поможет другая. Настоящая. Он едва ли не из подручных средств сделал себе небольшую подпольную лабораторию и начал изготавливать запрещённые вещества. И, — она подняла палец вверх, смотря на Создателя. Тот внимательно слушал, — оказалось, что это и есть его истинный талант. Потому что в этом он преуспел настолько, что заработал на все свои тайные и явные желания. Просто потому, что перестал строить из себя святошу, как пытался раньше. — И опять у тебя всё сводится к деньгам, — хмыкнул он. Но Вероника видела, как раздулись его ноздри. Кажется, получалось. Она облизнула губы и продолжила, опасаясь спугнуть. — Не совсем тот случай. Деньги были скорее вознаграждением за его труд. Потому что он нашёл место, где его талант ценили. Перестал думать только о «правильности» и просто начал наслаждаться жизнью. — И чем закончилась эта история? Она замялась. Подумав, немного, решила рассказать правду. Ту, что помнила. Ведь он ценил честность. — Он стал слишком жадным и забыл с чего начинал. – Чайник начал свистеть. Вероника сняла его с газа и залила заварку кипятком, — Такое порой случается со слабыми людьми. Но ты, я вижу, держишься. Это показатель. Надеюсь, ты не забудешь о своей подпольной лаборатории, когда станешь большим и сильным. — А сейчас я не такой? – услышав веселье в его голосе, Вероника хохотнула. Создатель подпёр голову ладонью и ухмыльнулся, — Не забуду, я не из тех, кто легко теряет голову. — Надеюсь, обо мне ты тоже будешь помнить. Всё-таки, один из первых партнёров. — Один из самых важных. — Я польщена. — Если не будешь лениться – станешь ещё и самым перспективным, — он окинул её взглядом с ног до головы, — Страна Ветра – немаленькая. Работы много. — Всё ради моего дорогого партнёра. Подув в кружку, Вероника сделала первый глоток и вернулась к столу. Вот теперь она сделала всё, что могла. Затягивать диалог дольше и напирать на него действительно было бы опасно. Все их беседы были короткими, а эта и так уже перевалила за полчаса. Оставалось надеяться, что он поймёт намёк и подумает о её словах до следующего контакта. Протянет ей руку или начнёт немного откровенничать, если сегодня был, как обычно, немногословен. Тогда она сможет вытянуть из него что-то полезное. В следующий раз они встретятся через две недели. И вот в этот раз в случае неудачи можно будет согласиться на план-перехват. Внутри росло разочарование в себе. Демоны, он чувствовал каждую попытку развязать себе язык… Или он действительно был настолько умён или она, на самом деле, была отвратительным агентом. Скорее, второе. И как у неё хватило самоуверенности убедить Итачи в своей состоятельности? Вероника неосознанно заправила за ухо прядь волос, прикусила нижнюю губу, погружаясь в свои размышления. И дёрнула головой, когда почувствовала рядом движение. Создатель поднялся на ноги. — Хочешь, покажу свою территорию? – спросил он вкрадчиво. Вероника приподняла вверх брови, поймав дразнящие ноты. Тест. Это был очередной тест. Или сработало? — Это какой-то шифр, с которым я незнакома? Сексуальный эвфемизм? Создатель хохотнул беззаботно и, пройдя мимо, игриво ткнул её пальцем в плечо. — Нет, глупышка. Это приглашение. Она невольно напряглась. — И что же побудило его тебя сделать? Создатель забрал у неё из рук чашку, не дав допить даже половины, помыл посуду, сложил её в сушилку и, подумав, ответил: — Потому что я так захотел. Звучало, как нечто в его духе. Или как самая очевидная на свете ловушка, в которую попадались разве что герои фильмов ужасов. Вероника прищурила глаза, наблюдая за тем, как он легкомысленно улыбается, направляясь к выходу. Уже обувая свои сандалии, он смерил её взглядом и подмигнул: — У тебя пять минут на сборы. Да. Это была ловушка. Но Вероника не была бы собой, если бы не попробовала. Потому что, если он обо всём догадался, то уже спустя пять минут исчезнет, растворившись в пустыне и оставив их с носом. Упустить такую крупную рыбу она не могла, пусть имела на руках всего лишь самодельную удочку из тонкого бамбука. Задрав нос кверху, Портер поправила волосы и, развернувшись на пятках, неспешно направилась к себе в спальню. — Десять – мне нужно накрасить ресницы. Создатель выразительно фыркнул. — Женщины.

*

После заката пустыня Суны походила на застывший волей чужой техники океан. Сколько не вглядывайся в горизонт – увидишь только бесконечные мягкие волны, по которым можно идти, даже не активируя чакру. Ветерок гонял мелкие золотистые частицы, формировал на гладком полотне дивные рисунки, похожие на тысячи мелких высохших речушек шириной не больше трёх пальцев. Ноги вязли с каждым шагом, обувь черпала песок и тяжелела. Вероника вертела головой, высматривая мелких животных и хищных птиц. Темари недавно говорила, что грифы настолько обезумели от голода, что начали нападать на неосторожных шиноби. Создатель неспешно шёл впереди, опустив ладони в карманы брюк. Он обходил редкие верблюжьи колючки, пинал камни и что-то задумчиво бормотал себе под нос, продвигаясь строго на юг. Прямая спина его слегка сутулилась, словно наедине с природой он растерял всю свою мнимую уверенность. Вероника зябко передёрнула плечами и обняла себя руками. Полчаса назад она демонстративно ныла ему о том, что не готовилась к такому долгому путешествию и он, наверное, на все лады проклинал её. Сам виноват. Нужно было предупреждать. — Не думала, что ты решил разместиться так близко к Суне. Это же опасно. «Не думала, что пойду за тобой в очевидную ловушку и позволю себя убить». Мужчина обернулся. — Самое безопасное место – прямо под носом у врага. Никто не будет искать меня прямо здесь. — Логично, — не могла не согласиться Вероника. Звучало…правдоподобно. Кто стал бы искать подпольные лаборатории под стенами Суны. Но тогда, выходит, они были прекрасно скрыты от посторонних глаз, чтобы не привлекать внимание патрульных. Гендзюцу, подземные тоннели, подобные тем, что вывели их из деревни, не привлекая внимание стражи? О последнем Вероника должна была доложить Канкуро, как только вернётся обратно. Вот как этот ненормальный обходил все защитные контуры и совершал постоянными вылазки, не привлекая внимание стражи. Он просто гулял под Суной, как крот. Откуда он мог знать об этих проходах? У кого добыл информацию, с помощью которой при должном старании можно было поднять на воздух всю Сунагакуре? Любая пустыня под тоннами песка была полна полостей, оставшихся после древних высохших рек и озёр, но эти были сделаны руками человека. Шагая следом за химиком каменными коридорами, Вероника чувствовала ползущую вдоль конечностей дрожь. Когда получасовая прогулка, начавшаяся в подвале чьего-то дома, вывела их к небольшому круглому люку, она думала, что они всё ещё внутри Суны, однако, наверху её ждала пустыня – древняя и могучая. Она надеялась, что ровное тепло маячка, греющее ложбинку между грудей, означало, что Итачи идёт по следу. Ещё бы он остался на месте, когда она без поддержки решила уйти в неизвестность вместе их целью, засветившись перед всеми его звериными шпионами. Такой сценарий Учиха проговаривал одним из первых. Слишком хорошо её знал. Путь их длился почти три часа. Под конец Создатель перешёл на бег, так что Веронике пришлось немного попотеть в попытках его догнать. Отсутствие нормальных тренировок плохо сказывалось на её выносливости. Роль не предполагала регулярной физической нагрузки, а домашних упражнений не хватало для того, чтобы выдерживать длительный бег. Когда мужчина резко остановился посреди ровного, совершенно пустынного участка потрескавшейся земли, Вероника наклонилась и облокотилась ладонями о колени. — Не похоже, что мы пришли, — она с трудом отдышалась, — Ты уверен, что мы не потерялись? Создатель хмыкнул и, прикинув что-то в голове, сделал, несколько шагов в сторону, наклоняясь к одинокому кусту джузгуна. Он щёлкнул пальцами, сложил несколько печатей и хлопнул ладонью прямо по земле. Та в ответ мелко задрожала под ногами и загудела, словно двигатель самолёта. Вероника испуганно завертелась на месте, неосознанно принимая боевую стойку. Оружия при себе у неё, кроме вшитых в высокие сандалии сенбонов, не было. Она сконцентрировала было чакру в ладонях и приготовилась атаковать, как ближайшая дюна выпустила в небо облако песка и…открыла в себе проход, похожий на вертикальную пещеру. Две металлические створки со скрипом распахнулись, внутри приветливо зажёгся электрический свет. Вероника хлопнула глазами. — Ну…как тебе? – спросил Создатель с немного нервной улыбкой на лице. Вероника озадаченно помялась на месте. Он что, действительно ждал её мнения? Она подошла к «дыре» и осторожно заглянула внутрь. Лестница на два десятка ступеней вела в какой-то коридор, подозрительно напоминавший старое логово Орочимару. Не самые приятные воспоминания. — Внушительно, — она уважительно кивнула, — Я, конечно, не эксперт, но… Тебе не кажется, что это слишком заметно? Химик покачал головой и с важным видом прошёл мимо, спускаясь вниз. Он перепрыгивал через ступеньку, по-мальчишечьи насвистывая что-то под нос. — Пустыня очень большая, партнёр, — крикнул мужчина откуда-то снизу, — Нет нужны переживать. Спускайся. Вот оно. Её самый большой подвиг и вместе с тем – самая огромная ошибка. Боязливо оглядевшись по сторонам, Вероника коснулась всё ещё тёплого маячка, набрала полные лёгкие воздуха и сделала первый шаг навстречу своей смерти. Она сама этого хотела. Сама высказала идею о том, что может втереться к химику в доверие настолько, что тот позовёт её к себе «в гости». Она взяла на себя эту ответственность и теперь должна за свои слова отвечать. Нечего пятиться назад, когда уже ступила на эшафот. Это решение шиноби. — А как закрыть обратно? – спросила она легкомысленно, смотря наверх. — Сама закроется. Очень плохо. Металл заскрипел, когда лестница осталась позади. Вероника вздрогнула, слыша в этом звуке хруст собственной шеи. Сглотнув, она натянула на лицо улыбку и последовала вдоль недлинного коридора в большое просторное помещение, заставленное металлическими стойками, тумбами и бочками. Вдоль дальней стены были установлены целые системы стеклянных колб разного калибра, в углу работал большой выпариватель, коптя собой примитивную, заплывшую хлопьями грязи и пыли вытяжку. На двух ржавых столах просушивался готовый «песок», на глаз – примерно полфунта. Медицинские шкафы были забиты порошками и жидкостями в немытых ёмкостях, на кафельном полу валялось несколько практически чёрных от грязи тряпок, холодный свет в люминесцентных колбах моргал и бликовал из-за перепадов электричества. Тяжёлый воздух при каждом вздохе покрывал гортань тонкой плёнкой химических взвесей. Воняло сыростью и, почему-то, йодом. Ками, как в том самом кино про отпиливание конечностей напильником. Только куклы на велосипеде не хватало. — Впечатляет? Голос раздался буквально из-за спины. Вероника подскочила и обернулась, сталкиваясь взглядом с химиком. Тот улыбался, блестя глазами так, словно находился под действием своего товара. Будто не замечая её перепуганного лица, он обвёл ладонью свои владения и вдохновлённо произнёс: — Полгода тяжёлого труда. Признаться честно, пришлось попотеть, чтобы всё это достать, но, когда первая партия была готова, я понял, что всё было не зря. Здесь, на своей вотчине, он словно сбросил все свои маски, обратившись не психопатом, а восторженным юношей, увлечённым необычным хобби. Химик упивался своим творением. Обходил помещение, трогал каждую деталь, словно не мог определиться, какая нравится ему больше. Был так поглощён происходящим, что не удержался от хвастовства перед человеком, который, по его мнению, мог оценить его старания по достоинству. Поддался на её попытки погладить его эго, как неопытный мальчишка. Даже если он после экскурсии решит её прирезать – она своего добилась. Вероника не сдержала нервной улыбки. Надо же. Подарит себе на том свете пластиковый кубок. Пока Создатель осматривал выпариватель и ворковал над колбами, она позволила своему паникующему мозгу обработать полученную информацию. Выводы потрясали своей простотой. Полгода. Первая партия… Он всё это время был у Гаары под боком. Тестировал всё за пределами страны Ветра, оттачивал в Конохе формулу, чтобы вернуться на «родину» уже с готовым наркотиком. И теперь, очевидно, собирался устроиться здесь навсегда, раз имел доступ к подземным туннелям. Из чьей головы он достал эти сведения? Или исследовал опытным путём, как местный? — Ты…сделал всё это сам? – Вероника попыталась изобразить на лице восторг и зайти, для начала, издалека. Не напирать, не спешить. Он всё расскажет. Видно было — хочет, — Один на всё это? Позволь снова польстить. Ты всё же гений. Техниками земли рыл? — Нет, эта пещера была здесь изначально, — отмахнулся он, но тут же добавил: — Но когда я её нашёл, то понял – это идеальное место. Только в ремонт пришлось вложиться, чтобы здесь стало комфортно. Тебе нравится? — Пыли многовато, но для подпольного штаба здесь практически императорские покои. — О, покои дальше, — он махнул рукой и направился к одному из углов, где за шкафом пряталась неприметная деревянная дверь, — Иногда я живу здесь, когда устаю от внешнего мира. Помогает сконцентрироваться на работе. Замкнутый, погружённый в себя, считает себя творцом… Он чем-то напоминал ей кукловода Сасори, о котором рассказывал Итачи. Разве что в разы опаснее. Уставал от людей, нуждался в личном пространстве и одиночестве, что не мешало бы творить. Но при этом не был лишён потребности в признании и чужом восхищении. Вероника видела, как он жадно ловил её эмоции. Можно было попробовать воспользоваться этим. Улыбнувшись, она подошла к нему и заглянула в «покои». Те представляли собой небольшую земляную каморку с кинутым на пол матрасом и пустыми коробками от материалов. Шаткий рабочий стол был завален бумагами, рядом с умывальником стоял выбивающийся из общей «немытой» массы белоснежный унитаз. Ничего лишнего. И правда, настоящая мастерская. — Здесь так тихо, — протянул Создатель мечтательно. По позвоночнику против воли поползли мурашки – он выдохнул ей прямо на ухо, — Никто не мешает и не гонит прочь. Я думал взять себе помощника, но потом рассудил, что он будет отвлекать. Вероника сглотнула, пытаясь избавиться от мутной плёнки в горле. — Думаю, с правильным помощником ты сможешь успевать больше, — она вернулась обратно в «лабораторию». Нужно было взять с собой воды, — Если будешь готов делиться, конечно. Вряд ли кто-то согласиться работать за еду. Вероника скрестила ладони за спиной и обошла один из столов, не без любопытства рассматривая инструменты. Большинство она видела в госпитале, такие можно было заказать или украсть. Но вот все эти перегонные кубы и склянки необычных форм… Строго под заказ. Интересно, у кого брал? И неужели не привлекал никого для «ремонта»? И где тогда бывшие партнёры, на том свете? Затылок и спину пекло чужим взглядом. Вероника чувствовала, как Создатель коршуном следил за каждым её шагом. И это было, нет, не страшно. Страха в ней отчего-то не осталось. Оказавшись в сердце его крошечной империи, она почувствовала себя удивительно спокойно. Вероника знала, что ей не помогут. Даже если шиноби нагонят их с химиком, то не смогут попасть сюда без применения техник, способных обрушить шаткие природные потолки. Она была заперта под землёй наедине с не самым здоровым человеком, и могла рассчитывать только на себя. — Спасибо, — кивнула она задумчиво, обернувшись к Создателю, — за то, что показал. Редко кого благодарю, но ты определённо это заслужил. Великая работа. — Уже уходишь? — в его голосе появилось напряжение. Вероника не позволила себе растеряться. — Ну, ты меня вроде пока не гонишь, — поджавшиеся плечи мужчины расслабились. Значит, не хотел отпускать? Интересно, — Мне здесь даже нравится. Что-то во всём этом есть. — Тогда располагайся, — Создатель выкатил из-под стола продавленный табурет на колёсиках. Кажется, когда-то это было офисное кресло. Вероника отряхнула бриджи и присела на него, любезно воспользовавшись приглашением. Мужчина улыбнулся, — Я бы предложил кофе, но у меня нет чайника. — Всё в порядке, — успокоила она его и, рискнув, опустила ладонь на предплечье в лёгком поглаживающем жесте. Создатель вздрогнул и, отшатнувшись, направился в дальний угол, чтобы притащить разваливающийся деревянный стул. Расчистил ближайший к ним стол, сел рядом, попытался устроиться поудобнее. Вероника силилась найти тайный смысл в его суете. Он будто…нервничал? Хотел задержать её подольше? Угодить? Уж очень на него не похоже. Или всё это время он просто притворялся самоуверенным, а на деле трясся ещё сильнее неё? Нет. Точно нет. — Как ты пришёл к этому? Вопрос застал его врасплох. Создатель приподнял брови. Его тёмный взгляд стал открытым и каким-то потерянным. — Пришёл? — Да. Помнишь историю про учителя? – Она опустила локти на стол и наклонилась к нему ближе, — У него была очень серьёзная причина. Болезнь. — Я не болен, — он свёл брови к переносице, нерв под его глазом неожиданно дёрнулся. Лицо перекосилось на миг, словно она задела неприятную для него тему. Пришлось замять. — Но что-то же сподвигло тебя. Не каждый решится на подобный «бизнес». Это всё же риск. Благородный. Требующий силы воли и решительности. Я бы не рискнула. В этот раз её лесть сработала. Мужчина немного расправил плечи и прокашлялся, словно готовился к очень долгой речи: — Мне нравились химические эксперименты. С детства, я занимался ими всё свободное от миссий время. Но эти олухи меня не понимали, считали всё это чушью, забирали у меня деньги и ресурсы. — Судьба половины исследователей, — процитировала она его же слова. Химик кивнул и ухмыльнулся, польщённый тем, что она запомнила. — Они были просто слишком глупы, чтобы оценить мой потенциал. Настолько, что с позором выперли меня прочь. Я хотел…создать что-то великое. Заставить их ответить за свои слова. Это толкнуло меня на путь творца. Как видишь, скоро они все пожалеют. Улыбка застыла на губах, неживая, искусственная. Вероника почувствовала, как леденеет под его восторженным взглядом. Она моргнула и вежливо поинтересовалась, заранее зная, какой ответ получит: — Пожалеют? Думаешь, Суна пострадает от этого? — Конечно, — он легкомысленно пожал плечами, — если некому будет её охранять. Обиженный мальчишка – вот кем он оказался. Не гений бизнеса, не карикатурный злодей, мечтающий погрузить весь мир в хаос. Не будущий хозяин крупного картеля, купающийся в грязных деньгах. Просто зацикленный на своих идеях интроверт, над интересами которого смеялись. И который теперь собирался мстить из-за непрожитых эмоций, обернувшихся ненавистью к тем, кто делал больно. Он не собирался строить империю, зарабатывать миллионы и упиваться властью. Хотел лишь неравноценного возмездия и признания. — Ты планируешь подсадить на «песок» всю Суну? — Да! – Неожиданно вскрикнул мужчина. Он схватился ладонями за сидение стула, подпрыгнул вместе с ним ближе к ней, наклонился и взял Веронику за предплечья, — Весь военный состав и даже часть гражданских. — Это…большая работа. — С твоим талантом мы справимся за несколько месяцев. А когда они все будут нашими, тогда мы и решим, что с ними делать дальше. Дальше? А вот теперь стало жутко. По-настоящему. Что этот чудик собрался сотворить с тысячами зависимых? И почему говорил с ней так, будто… Ладони его, вымазанные в химикатах, скользнули выше, накрыли её локти, а затем и плечи, оставляя за собой масляный след. Создатель улыбнулся, почти нежно, привстал на ногах и оказался так близко, что она почувствовала, как нос защекотало от вони дезраствора. — Тебе ведь нравится здесь, партнёр, — чёлка от его дыхания дёрнулась и упала на глаза. Но Вероника не рискнула двинуться – сидела и как завороженная смотрела на его лицо. Такое юное, красивое… и отталкивающее: — Нравится быть частью всего этого. Ты говоришь, что занимаешься всем этим только ради денег, но я же вижу, как ты всё здесь рассматриваешь, как задаёшь вопросы. Стала бы ты сбегать ко мне в Суну просто ради дрянных рё. Спорить с умалишённым, а он теперь казался ей именно таким, было опасно. С подобными ему стоило во всём соглашаться и не вызывать агрессии. Вероника выдавила из себя улыбку и попыталась расслабиться в его руках. Ключевое слово – попыталась. Зажатые его грязными пальцами мышцы деревенели от давления и боли. Она облизала губы и попыталась поднять руки выше, чтобы выставить между ними хотя бы иллюзию преграды. — Деньги – это ресурс, — выдавила она с трудом, — Способ вести красивую жизнь. Но кроме этого – ничего больше. Есть вещи куда важнее. — Верно, — поощрил он ход её мысли, немного потряс за плечи и поднялся на ноги, утягивая за собой, — есть кое-что намного важнее. Справедливость. Когда она восторжествует, и они все исчезнут, благодаря нам с тобой, я смогу вернуться к своей работе. Тогда уже никто не посмеет насмехаться над моими трудами. — Звучит, как прекрасный план, — нервно хихикнула Вероника, пытаясь устоять на ногах. Создатель держал крепко, едва ли не отрывая её от пола. — Да, прекрасный. – он снова улыбнулся, прищурил глаза и мечтательно вздохнул: — Демоны, я до последнего не верил, думал, ты совсем как Кумотаро. Но ты так подходишь мне. Понимаешь, не осуждаешь, поддерживаешь. Почему они не могли? Вероника сглотнула: — Потому что они были глупы? — Точно, — он кивнул и, растеряв свою мечтательность, ухмыльнулся: — Они все глупцы. И они все умрут. Как? Что он собрался с ними сделать? Спросить его о планах Вероника не успела. Время стало вязким, будто подверженным влиянию неизвестной техники. Освещение стало невыносимо ярким, запах йода забился в ноздри и перекрыл собой все остальные. Она как в замедленной съёмке наблюдала за его приближающимся лицом, пока Создатель не прижался к ней губами, вовлекая в поцелуй. «Белый шум», — проговорила мысленно, чувствуя, как леденеет внутри, как покрывается колючей проволокой сердце: «Полная, абсолютная пустота». Расслабилась, вопреки кричащему о недопустимости происходящего подсознанию. Позволила себе быть аморфной. Полой, как сосуд. И готовой на всё, ради демоновой миссии. Пальцы на её плечах сжались сильнее, стоило химику почувствовать, что Вероника стоит на месте, не пытаясь вырваться. Он вдохнул носом, отстранился ненадолго и ткнулся снова, клюя её в уголок губ. Портер опустила веки и немного наклонила голову, покорно принимая следующее его касание. Приоткрыла губы и охнула, когда жёсткие ладони резко отпустили её руки, чтобы сомкнуться железным хватом на талии. Она наблюдала за собой словно со стороны, покинув ненужное тело. Не чувствовала ни его слюнявых поцелуев, ни попыток прикусить её за нижнюю губу или оставить мокрый след на шее. Смотрела безучастно за тем, как он шумно дышал носом, скользил руками по её телу, пытаясь потрогать всё, до чего мог дотянуться. Неумело будто, неуверенно. Не получая при этом, она чувствовала, ни капли удовольствия от собственных действий. Химик словно пытался казаться заинтересованным в ней, выдавить из себя страсть, которой не было и в помине, вопреки всем горячим взглядам. Заполошный, беспокойный, он будто опаздывал куда-то. Не должен так суетно вести себя мужчина, одержимый женщиной. С ним что-то было не так. Но у Вероники не хватало опыта, чтобы понять, что именно. Она лишь пыталась подыгрывать ему, медленно поднимая руки выше, вдоль беспокойных рук, к плечам и шее, где билась выступившая артерия. Одно правильное нажатие, один умелый удар – и… — Что это? Прозвучало внезапно, почти мёртвым, лишённый всяких эмоций голосом. Вероника открыла глаза и наткнулась на горящий яростью янтарный взгляд, опущенный вниз. Там его рука, лежавшая чуть ниже ключиц, спешно расстёгивала пуговицы блузы, под которыми прятался за бельевой майкой чёртов маячок. — Это…, — она замялась, отчётливо ощущая, как волоски на затылке становятся дыбом от ужаса, а губы начинают подрагивать, — Кулон. Подарок. Рот химика скривился в ухмылке. Рывок – он дёрнул блузу вместе с майкой, наполовину обнажая её грудь. Вероника охнула, пытаясь прикрыться, но он схватил её за запястье, открывая себе путь к заветной цели. Аккуратный каплевидный кулон едва не выпал ему в руки, по-прежнему тёплый от работающего сигнала. Какого демона? Он же сделан по индивидуальному заказу. Как Создатель мог почувствовать? Он что, сенсор? — Не делай из меня идиота, девочка, я знаю как выглядят поисковые маячки, — проворковал он, обхватывая кулон и накручивая цепочку на пальцы. Шею немного сдавило, Вероника поднялась на мысочки, когда он притянул её к себе, как собаку за поводок: — Маленькая дрянь, ты… Я поверил тебе. Подумал, ты особенная. Не такая, как жалкий идиот Кумотаро. Но ты просто мелкая конохская потаскуха. Обида в его голосе мешалась с яростью. С каждым словом голос всё сильнее набирал силу, пока под конец он буквально не выплюнул ей в лицо обвинения, скручивая цепочку так, что стало тяжело дышать. Вероника схватилась за неё ладонями, пытаясь ослабить удавку. Паника затопила разум, вытесняя собой всё остальное. Разоблачение, такое тупое и внезапное, совсем сбило её с толку. Она даже не знала, как оправдать себя и выкрутиться из ситуации. Просто дрожала, молча смотря на то, как ещё недавно добродушный партнёр обращается зверем. Готовым мучительно убить её и выкинуть на съедение грифам, как делал со всеми, кто становился у него на пути. Доигралась. «Мне конец», — только и успела подумать Вероника перед тем, как получить первый мучительный удар в живот. Боль скрутила её пополам, к горлу подступила тошнота. Мучительно, с хрипом вдохнув она со всей силы дёрнула чёртову цепочку, разрывая её пополам и отшатываясь от нападавшего. Шею хлестнуло плетью, вниз потекло мокрое и горячее. Попятившись назад, она попыталась выпрямиться и отбежать на безопасное расстояние, но химик схватил её за волосы и дёрнул в сторону, заваливая на стол. От столкновения заныли рёбра, из глаз полились слёзы, заволакивая и так плывущее после первого удара зрение. Вероника со стоном осела вниз, чувствуя, как он хватает её за ногу, чтобы притянуть к себе. Плана не было. Набатом бьющий по голове страх не давал думать и анализировать. Тело действовало будто на рефлексах, пытаясь спасти себя от мучительной смерти и хотя бы на жалкую минуту продлить существование. Вероника вслепую пнула мужчину пяткой и услышала болезненный стон – попала. Отползла назад, достала из сандалия сенбон и метнула в него, целясь в шею. Задела плечо, но по касательной. — Дьявол, — ругнулась, поднимаясь на ноги и прячась от него за ближайшую каталку, нагруженную «песком». Химик же невозмутимо провёл ладонью по ранению, оценивая глубину повреждения. — Слабо, — заключил он, — Чего ещё можно ожидать от генина. — Приятно слышать высокую оценку своим способностям, — проблеяла Вероника, стараясь казаться уверенной в своих силах. Но она не была. Её, как ребёнка, колотило от ужаса, всеобъемлющего, почти парализующего. Тело казалось тяжёлым и непослушным. В голове стоял шум. Ей было страшно, совсем как в тот день, когда она впервые оказалась в подземельях Орочимару и осознала, куда именно попала. В место, откуда выбраться живой можно только чудом. «Пожалуйста», — обратилась она к Проводнику. Но, естественно, он её не услышал. Химик схватил с поверхности ближайшего стола небольшой нож и кинулся на неё тенью, пытаясь застать врасплох. От обидной смерти спасли рефлексы – Вероника с силой пнула каталку в его сторону, сбивая мужчину с ног и поднимая в воздух облако порошка. Пользуясь заминкой, она метнулась в угол помещения, где стоял огромный в своих размерах многоступенчатый перегонный куб из плотного стекла, плюющийся в потолок плотным паром. Активировав в ладонях чакру, она схватилась за самый крупный сосуд, игнорируя жар на коже. С той стороны стола донеслось истеричное: — Нет, не смей! Немедленно отпусти! Слушать человека, намеренного мучительным образом её убить, она не собиралась. С громким «Да пошёл ты» Вероника выплеснула чакру и завалила всю конструкцию в сторону заливающегося руганью Создателя. Мужчина вовремя отскочил в сторону, чтобы не обвариться о кипящие реактивы. Колбы с громким звоном разбились и рассыпались по земле осколками, спирт загорелся, поднимая вверх синее пламя. Между ней и химиком образовалась кратковременная паровая завеса, пользуясь которой Вероника наклонилась вниз и достала второй сенбон, готовясь к обороне. Она судорожно огляделась по сторонам, выискивая путь к спасению и едва не застонала в голос, когда поняла, что единственный выход был как раз за спиной химика. Приметив неподалёку от прохода к лестнице колченогий табурет, Вероника быстро сложила печати и приготовилась к технике замены. Но стоило ей только сложить печать концентрации, как Создатель буквально вырос перед ней, занося для удара нож. Увернуться удалось в последний момент – лезвие задело кожу на плече, оставляя неприятный порез. Руку обожгло от боли, инерция от рывка увела ближе к озеру из химикатов. Лёгкие тут же защекотало изнутри кашлем, во рту осел металлический привкус. Задержав дыхание, Вероника снова сложила печать и успешно прыгнула к противоположной стене, в последний момент заменяя себя на предмет мебели. Вот только Создатель прыгнул за ней следом. — Стоять! Удар в спину она почти не почувствовала. Зато своё столкновение со стеной – в полной мере. Челюсть неприятно щёлкнула, левая половина лица онемела, перед глазами заплясали звёзды. Звон в голове стал настолько сильным, что за ним она не слышала даже обрывков мыслей. Охнув, Вероника попыталась развернуться и достойно принять бой, но Создатель сильной рукой схватил её за шиворот и потянул назад, заваливая на спину. И вот это падение она прочувствовала уже в полной мере. Лёгкие едва не отбило от падения на твёрдый кафель, выше лопатки под кожу врезался осколок, ещё один впился ниже грудины, рядом с почкой. Бесполезный сенбон выпал из пальцев и покатился куда-то в догорающую лужу химикатов. Вероника судорожно втянула ртом пропитанный реагентами воздух и закашлялась, чувствуя, как по дыхательным путям спускается что-то острое, стягивающее гортань и трахею. Прикрыть бы лицо тканью и перекатиться в сторону, но она едва успела выставить руки вперёд, когда Создатель попросту сел ей на живот и замахнулся ножом, крепко сжав его обеими ладонями. Лезвие резко и со свистом опустилось вниз, замирая буквально в паре дюймов от её межключичной впадины, остановленное подрагивающими предплечьями. Вероника охнула от давления, упрямо впустила в руки чакру, подпитывая мышцы и пытаясь пересилить свисающего сверху мужчину. Было невыносимо больно, каждый новый вдох давался тяжелее, чем предыдущий. Чакровый покров дрожал и периодически исчезал, потому что сконцентрироваться на нём удавалось с трудом. Перед глазами стояла муть, к вискам текли злые слёзы. — Да что тебе от меня надо, — прошипела она, едва сдерживая подступающую истерику. — Надо? – Создатель хохотнул, нависая над ней всем телом и, видимо, наслаждаясь её попытками сопротивляться, — Отплатить тебе за предательство, партнёр. Троекратно. — Ты…, — она попыталась направить в руки больше чакры, но мужчина попросту надавил на неё всем весом, — оставь меня в покое. Как же трещали кости. Как же было больно. Невыносимо. До демоновой агонии, схожей с той, что она испытывала, лёжа на операционном столе без анестезии. Как же хотелось всё закончить. — В покое? Знаешь, что я с тобой сделаю? – прошептал химик, наклоняясь ближе. На его губах снова появилась улыбка – дикая, кривая, и такая злая, что стало совсем не по себе. Он смотрел прямо на её обнажившуюся грудь, жадно блестя глазами, — Закончу то, на чём мы с тобой остановились чуть раньше. А потом разберу на запчасти и пришлю твоему поганому мужу по почте. Думаю, ему понравится такой подарок. Вероника всхлипнула, из последних сил стараясь держать бессмысленную оборону. Чакра иссякала, лезвие опустилось ещё на дюйм, опасно приближаясь к тонкой коже. Её затапливало отчаяние, ясное осознание того, что живой она отсюда не выйдет. Что когда кровь пойдёт горлом и она захлебнётся ею, химик воплотит в жизнь все свои угрозы, как и обещал. Как поступил с Йоруске, Тенчи, продавцом специй и тем юношей, тело которого занимал сейчас. Перед глазами само по себе снова всплыло бледное, лишённое всех красок лицо Итачи. Его тонкие губы и проникновенный голос, который ещё вчера предупреждал мягко: «Если ты сорвёшься, я не могу обещать, что удержу себя в руках». Однажды он уже похоронил её, и от чистого упрямства почти ушёл за ней следом. Чёрта с два она позволит ему снова довести себя до предела. Чёрта с два она оставит его и двух проблемных подростков, никак не способных разобраться со своей личной жизнью. Зарычав зверем от накатывающей злости, Вероника свела зубы и выдавила из себя: — Я бы на твоём месте придержала язык. Добавляешь себе статей обвинения. Мужчина захохотал, улыбаясь ей умильно, как котёнку. — Правда? И что же ты сделаешь? Она знала. Теперь, поддавшись застилающей глаза ярости, нырнув в неё с головой, видела отчётливо и ясно. Вероника собрала внутри остатки резервов, вдохнула поглубже, давясь ползущими по полу летучими парами, и резко дёрнулась ему навстречу. — Свою. Демонову. Работу. Мощный импульс чакры придал ей сил достаточных для того, чтобы на жалкую секунду поднять нож выше. Спина, оторвавшись от кафеля, сдвинулась немногим вбок, лезвие с противным хлюпающим звуком впилось под правую ключицу, прямо в мышцу, не задевая важных артерий. Вероника непроизвольно вскрикнула, оглушённая на краткий миг болью. Химик по инерции всем весом навалился сверху, обе его ладони, сжимавшие рукоять оказались заняты. И это было именно тем, чего она добивалась. Свободная левая рука метнулась вверх, вокруг появился дрожащий покров чакры. Замахнувшись, Вероника разжала пальцы, напрягая их до предела. Со всей точностью, на которую был способен полевой иръёнин, она прицелилась и ударила химика ровно по третьему позвонку, выбивая его так, чтобы повредить спинной мозг. Раздался неприятный хруст, рука отозвалась болью. Создатель как-то странно замычал, закатил глаза и завалился на неё, резко обмякая всем телом. Его немаленький вес прижал собой и так пробивший тело насквозь нож, дышать стало в разы тяжелее. Вероника застыла на несколько секунд, прислушиваясь к его сбитому хрипу и слепо смотря в закопченный потолок. Подождала, сама не зная чего, скосила взгляд вбок, чтобы увидеть только безвольно опущенную голову с некрасивой линией травмированного позвоночника. Полностью парализован. И никаких злобных улыбок. И больше никаких угроз. Едва веря в то, что её отчаянный план сработал и она, кажется, спаслась, Портер с тихим стоном толкнула тело в попытках перевернуть. Не вышло. Пришлось выползать из-под тяжёлого безвольного куска мышц, как гусеница. Когда Создатель, наконец, подарил ей свободу, Вероника приподнялась на единственной функционирующей руке и с трудом встала на слабые ноги, жадно вдыхая относительно свежий воздух. Горло драло изнутри нещадно, голова шла кругом то ли из-за отравления, то ли из-за потери крови. Сделав несколько тяжёлых шагов в сторону вытяжки, она интуитивно потыкала в кнопки и подёргала за рычаги, пока допотопное устройство с утробным гудением не принялось работать на пределе возможностей, очищая воздух лаборатории. Куда бы оно не выдувалось – главное, чтобы внизу стало легче. В душе было как-то пусто. Вероника не чувствовала удовлетворения или облегчения, только желание вновь разрыдаться и свернуться на полу клубком, накрывшись вонючим одеялом из соседней каморки. Этот псих из неё все соки высосал, как вампир, и теперь лежал мешком на грязном кафеле, конвульсивно подёргиваясь и прожигая её взглядом. В сознании. Удивительно, при такой-то травме. Позлорадствовать бы, да не было сил. Поспать бы, да может задохнуться. Сев на ближайшую каталку, Вероника с поражающим её саму спокойствием опустила взгляд на торчащий из мышцы нож и аккуратно потрогала рану вокруг, оценивая последствия. Выглядело не очень приятно, так что для начала стоило заняться остальным. Она завела руку назад, со стоном достала из ран на спине стекло и швырнула осколки вниз. Опустила веки, размяла шею и начала подпитываться чакрой за счёт окружения. Скудновато. В металле и камне она отчего-то всегда находила энергию с трудом, но вот сам химик стал хорошим топливом. Уже спустя несколько минут медитации Вероника почувствовала, что раны на теле, за исключением самой крупной, начали неспешно затягиваться. Прошептав под нос формулу и сложив печать концентрации, она прислушалась к ощущениям тела, как учила Цунаде-сама. Самодиагностика показала, что мелких осколков внутри не осталось, а значит, она могла выдохнуть с облегчением. С отравлением бы разобраться, но для этого нужно выйти на свежий воздух. На то, чтобы избавиться от ножа, ушло ещё пятнадцать минут. Мысленно посчитав до пяти, Вероника резко достала оружие, отшвырнула его в сторону и тут же приложила сверху ладонь, закрывая рану чакрой. Помогло относительно – блузку всё равно залило кровью, а голова пошла кругом ещё сильнее. Прислонившись затылком к стене, она опустила веки, концентрируясь на процессе исцеления. Стянула мелкие сосуды и нервы, срастила мышцы и частично свела кожу, чтобы не пугать окружающих своим внешним видом. Когда к правой руке вернулась подвижность, Вероника размяла пальцы и суставы, проверила способность концентрировать чакру и медленно спрыгнула на пол. Мир вокруг покачнулся, её повело в сторону, голова неприятно загудела. Выставив руки в стороны, Вероника переждала неприятный приступ тошноты и медленно двинулась к каморке. Там она обработала руки, умылась, осмотрела себя в небольшое битое зеркальце, кое-как убрала с лица опухлость, а с шеи неприятный кровавый след. В чистоте воды она сомневалась, но всё же наклонилась прямо к крану, набрала полный рот воды и несколько раз хорошенько его прополоскала. Подумав немного, ещё и напилась – от потери крови и отправления жажда мучила просто невыносимая. После занялась одеждой. Безуспешно попыталась прикрыть грудь, перевязав порванные майку и блузу. Поняла, что сделала ещё хуже и решила придумать другой способ. В основной комнате в одном из шкафов нашёлся немного потасканный халат с оторванным карманом. Надев его, Вероника застегнула все пуговицы до единой и покрутилась на месте. Если не считать того, что рукава пришлось закатывать – выглядело даже прилично. — Ну, теперь можно и людям показаться. Создатель что-то невнятно замычал с пола. Он снова рефлекторно дёрнулся, но парализованное метким ударом тело не отзывалось на сигналы мозга. Стало его по-человечески жалко. Должно быть, сейчас он находился в абсолютнейшем ужасе от осознания того, что превратился в безвольный овощ. Даже слюна на пол стекала, а язык вываливался наружу. Вздохнув, Вероника подошла к нему и присела на корточки, борясь с болью в спине – всё же регенерация работала не идеально. — Не переживай, медики помогут тебе восстановить подвижность тела, — успокоила она несчастного. Недостоин он был этого после всего, что успел натворить. Но сердце всё равно сжималось от собственной жестокости, — Главное, не повторяй на допросе то, что говорил мне… Ну там, про продолжение и разборку по частям. А теперь иди сюда, а то вижу – скоро задохнёшься. Взяв его под руки, Вероника с кряхтением и руганью приподняла безвольное тело и потащила в сторону выхода, где все вредные пары уже благополучно всосала в себя вентиляция. Там она аккуратно усадила его у стеночки, зафиксировала голову, чтобы не добить окончательно и направилась к лестнице. От нагрузки, даже такой лёгкой, снова закружилась голова, так что жалкие два десятка ступеней она преодолевала черепашьим шагом, делая остановки каждый раз, когда становилось плохо. На металлической двери никаких кнопок не оказалось, зато она прекрасно среагировала на примитивную комбинацию открывающий печатей. Стоило ей хлопнуть ладонью по центру конструкции, как механизм заскрипел и пришёл в движение. Вероника блаженно прикрыла глаза, вдыхая полной грудью ворвавшийся внутрь свежий, чистый, отдающий морозцем ночной пустынный воздух. Открыла глаза… …и столкнулась нос к носу с Темари. Блондинка хлопнула ресницами, бегло осмотрела её и расплылась в добродушной улыбке. — Подруга! А вот и ты! – Она подняла руку, хлопнула её по больному плечу. Вероника зашипела, — Говорила же, что в порядке. А то тут такую панику развели, словно тебя даймё в сексуальное рабство продали. — Он меня бы не взял, — отшутилась Вероника на автопилоте, — Я для такого, как он, слишком старая. — Тю, да вы посмотрите на неё, — вскинула руки Сабаку но, оглядываясь куда-то назад, — Старая она. Слышал, братец? Прекращай о ней фантазировать. — Темари-сан, пожалуйста, осторожнее. Она может быть ранена, — вместо Канкуро ответил ей родной голос, пуская собой мурашки по телу. Итачи вырос словно из-под земли. Просто появился рядом с Темари, пытливо изучая её взглядом от макушки до пят с таким видом, словно думал увидеть отрубленные конечности или торчащие из тела металлические штыри. Убедившись в том, что она цела и самостоятельно стоит на ногах, Учиха нахмурился, отмечая её растрёпанный внешний вид, и спросил прямо: — Ты в порядке? Горло стянуло. Вот только в этот раз виной тому была не металлическая цепочка маячка, а душащие эмоции. Проснувшиеся, рвущиеся теперь наружу. Вероника поджала губы, стараясь сдержать надвигающийся шторм, и кивнула головой. Подумала немного, и растянула губы в улыбке: — Миссия выполнена, капитан. Цель захвачена и обезврежена. — Я спросил не об этом. Она видела, даже в отвратительном искусственном освещении, как горели его глаза. Тревогой за неё, иссушающим страхом, тоской и вместе с тем – ни с чем не сравнимой гордостью. Чистейшим восхищением, от которого поджимались пальцы на ногах и становилось как-то жарко в холодной ночной пустыне. Шмыгнув носом, Вероника снова кивнула ему и улыбнулась ярче, стараясь не реагировать на откровенные провокации. — В полном порядке, — выдохнула и тут же закашлялась, чувствуя, как дерёт горло, — Но не отказалась бы от воды и чакровых пилюль. — Сейчас, — тут же нырнул он в подсумки, немного суетливо разыскивая среди экипировки искомое. Вся его внутренняя горячность испарилась, оставляя только беспокойство за её состояние, — Что-то ещё? Бинты, обеззараживатель, стяжки, нить и игла? Шторм внутри отступил, спугнутый деловитым голосом, перечисляющим всё содержимое многочисленных кармашков. Наблюдая за тем, как он со сведёнными к переносице бровями достаёт пилюли и отсчитывает ей нужное количество, передавая прямо в крышечке, без прямого контакта с грязной кожей, Вероника ощутила бегущие щеками слёзы. Не от боли, нет. От облегчения и абсолютного счастья. — Итачи, — позвала она тихо. Он поднял на неё взгляд, застыв с распечатанной бутылкой в руках. Нахмурился пуще прежнего, когда заметил слёзы, опустил ладонь на плечо, мягко поглаживая кожу. — Что-то случилось? Тебе больно, плохо? У нас нет с собой иръёнина, если нужна помощь, придётся бежать в Суну. Она покачала головой. Попыталась стереть слёзы рукавом, но он мягко перехватил руку и сделал это сам – у него то ладони явно не были вымазаны всякой дрянью. Всхлипнув, она всё же позволила себе ненадолго расклеиться несмотря на то, что вокруг них собрался весь спасательный отряд. Обвела присутствующих взглядом и неожиданно для самой себя тихо, немного неуверенно рассмеялась, будто сама не верила в происходящее. — Я справилась, — негромко призналась она, не зная даже, стоит ли гордиться тем, что недавно совершила. Она ведь просто выполняла свой долг, верно? – Сама не понимаю, как это сделала. Стоявший рядом с Темари Канкуро легкомысленно опёрся локтем о распечатанную Карасу и ухмыльнулся: — Конечно справилась. Абы кого на такое задание не отправили бы, принцесса. Выше теперь только звёзды. Неловкий, но искренний комплимент из его уст вызвал новый приступ смеха. Вероника искренне и широко улыбнулась, чувствуя, как медленно иссякают слёзы. Успокоившись, она всё же приняла из рук Итачи воду, разжевала пилюли и запила их, чувствуя, как тело наполняется энергией. Полчаса и она даже способна будет самостоятельно вернуться в Суну. — Я там позвонок ему выбила, — неожиданно легкомысленно призналась она, указывая ладонью в проход, — Не дёргайте лишний раз, а то добьёте. Лучше позовите — я обратно как-нибудь вставлю. И осторожнее. Там весь пол в химикатах, «песке» и битом стекле. Не трогайте лишний раз ничего. Шиноби переглянулись между собой. Канкуро уважительно присвистнул: — Какая же ты опасная женщина, принцесса. Вероника перехватила его взгляд и, не сдержавшись, подмигнула. — Сочту за комплимент. — Ну ещё бы, — захохотал Сабаку но и тут же направился в проход, ведомый своим любопытством. Следом за ним потянулись остальные. Итачи остался рядом с ней. Убедившись в том, что посторонних глаз больше нет, он взял в ладони её лицо, порывисто коснулся губами лба, затем кончика носа и уголка губ. Накрыл зябнущие на ночном холоде плечи ладонями, провёл несколько раз по рукам, пытаясь согреть, обнял ласково, даря на краткий миг чувство комфорта и безопасности. Вероника едва подавила в себе порыв отстраниться. На коже до сих пор ощущались другие касания – липкие, влажные, чужие. Нужно было ему рассказать. — Подождёшь несколько минут? – спросил Итачи так, будто извинялся за собственную работу, — Я должен оценить обстановку. Она мягко вывернулась из его рук. Это было неправильно – позволять себе беззаботно нежиться, когда на ней до сих пор стыли следы надругательства химика. — Да, конечно, — чтобы скрыть заминку, Вероника сделала ещё пару глотков из бутылки. Напиться никак не получалось, — Я пока полежу тут. Отдохну немного. — Тогда возьми, — Итачи снял с себя и накинул ей на плечи дорожный плащ, словно не замечая её странного поведения, — Песок холодный, ты можешь замёрзнуть. — Спасибо. Он улыбнулся едва заметно, погладил её по голове, как ребёнка, и неожиданно игриво дёрнул за прядь волос. Совсем как когда-то, той далёкой весной. — Я так сильно горжусь тобой, — признался он тихо, вкладывая в эту короткую фразу весь тот спектр чувств, который испытывал. Вероника почувствовала, как запекло под рёбрами, — Думаю, ты до сих пор до конца не осознаёшь, какую работу сделала. И с каким достоинством прошла через это испытание. — Мне просто повезло, — шмыгнула носом Вероника. И была права. В конце концов, химик сам предложил прогуляться к убежищу, которое чудным образом оказалось недалеко от Суны. И победить его она смогла тоже благодаря стечению обстоятельств. Не было в этом её заслуги. Просто какое-то провидение. Но у Итачи было на это своё мнение. — Даже если так. Не каждый сможет справиться с подобным, не имея за плечами опыта работы под прикрытием. Не каждый сможет воспользоваться подвернувшейся возможностью, вовремя взять себя в руки, не поддаться эмоциям в критический момент, — он снова дёрнул её за прядь, в этот раз куда мягче. Наклонился и коснулся губами макушки. – Ты молодец. Теперь отдыхай, моя храбрая девочка. Мы недолго. И покинул её, спешно спускаясь вниз. Оставшись в одиночестве, Вероника выдохнула, выпуская из лёгких остатки воздуха и осела вниз, упираясь щекой в холодный песок. Марионетка без нитей, она чувствовала, что не может пошевелить и пальцем. Несмотря на то, что чакровые пилюли уже начали свою работу, энергия внутри почти не ощущалась. Она просачивалась сквозь кожу и утекала куда-то вниз, неспособная удержаться внутри. Неужели настолько вымоталась? А может, дело было в слабости совсем не тела… Вероника просто устала от всего, что происходило с ней в последние семь месяцев. Выжала себя досуха. Нужно будет потребовать у Цунаде-сама небольшой отпуск, иначе она попросту не вывезет резкое возвращение к обычной жизни. — Отдыхать, так отдыхать, — пробормотала Вероника еле слышно, всё же переворачиваясь на бок. Она подложила под голову руку, чтобы песок не забивался в ухо, и просто отключилась, ныряя в глубокий целительный сон. Наконец-то. Всё закончилось.