Цирк уехал, а клоуны остались

      Вот никто из окружающих не знал, как мне хотелось сейчас упасть на колени, схватиться за голову и орать благим матом о том, как несправедлива ко мне жизнь. Очень хотелось.       Марко и Харуто всё ещё стояли рядом, и, пока я зенками хлопала в прострации, мелкий выхватил из мои рук листовку и побежал сообщать радостную весть о том, что я ещё только в должность комдива вступила, а уже столько стою.       — Багги, — Марко положил мне руку на плечо, видя мои внутренние страдания, снаружи же я просто пялилась в никуда с каменным лицом и стеклянными глазами.       Я, конечно, понимала, что рано или поздно мне придется стать Багги, потому что быть Харли Квин меня честно достало, ведь это тупой плагиат. Имя не моё, и с ним меня больше ничего не связывает, но теперь от этого имени мне никогда не избавиться, а всё из-за Неуловимого Джо, чтобы его понос прихватил, а когда он окажется на толчке, во время важного процесса узнал, что туалетная бумага закончилась.       — Марко, Отец где? — взяв себя в руки, спросила я.       — У себя, у него только-только закончился осмотр, ты хочешь с ним поговорить о статье? — руку он убрал и смотрел на меня тяжёлым непонятным взглядом своих стальных глаз.       — Нет. Есть разговор посерьёзнее, — поднимаясь с лавки, проговорила я, направляясь в каюту капитана.       Отец сидел в кресле и читал книгу, за бортом была пасмурная погода, поэтому он не сидел на палубе, как привык. Бросила быстрый взгляд на талмуд в его руках. Ёптить! Да те книги, которыми мучал меня Клевер, по сравнению с этой книгой просто брошюрки про шторки.       — С добрым утром, Отец.       — Пацаненок, что случилось? — мне не надо было сообщать о том, что надо серьёзно поговорить, он уже всё знал и, видимо, просто ждал, когда я очухаюсь от вчерашней попойки. Возможно, он уже всё знал ещё вчера, но просто не хотел серьёзными разговорами портить праздник своих детей.       — Отец, мне надо тебе кое-что рассказать, только, пожалуйста, не перебивай, — он кивнул, а я начала.       Спустя столько лет было не так тяжело рассказывать о прошлом, время притупило боль, особенно от смерти. Я рассказывала о том, как мать оставила меня в роддоме, как жила в приюте, как дядя Вася учил играть на гитаре, как директриса разрешила разрисовать стены приюта персонажами сказок. Рассказала о болезни, где обезболивающих хватало на два-три безболезненных приёмов, а потом они переставали работать, и приходилось колоть наркоту сильнее, чем была прошлая.       Отец слушал, не перебивая. Когда я рассказала о своей прошлой жизни, я начала рассказ о том, что смотрела интересное аниме. Рассказала о нём и чем оно закончилось.       Я также рассказала о том, что когда узнала об Одене, то подумала, что Белоус хотел таким макаром насолить Роджеру.       Рассказала всё, вплоть до событий после Импел Дауна. Ведь мои тайны могут стать известны мировому правительству, а мало ли какие у них есть технологии, может, они могут копаться в мозгах и доставать оттуда всю имеющуюся информацию, да и подобные Дьявольские фрукты списывать со счетов не стоит. Не зря же даже неизвестные фрукты скупают по сто лямов Белли. И это неизвестные, а некоторые достигают миллиардов, как тот Опэ-Опэ но Ми.       — Если раньше о том, что я из другого мира, знал только Роджер и Руж, которые уже двадцать лет как в мире мёртвых, то сейчас об этом стало известно Вегапанку, и потому я могу навлечь на всех вас беду, а я этого не хочу.       Если честно, когда вся эта катавасия с гениальным учёным произошла, то я действительно думала о том, чтобы дать дёру и не подставлять Отца и весь флот, но перед этим рассказать ему обо всём.       О том, что я узнала из бумаг Вегапанка, я тоже рассказала, схожие моменты были, вот только Доффи убила я, а не Луффи и Ло, хотя сейчас схожая ситуация: малыши идут на Кайдо, и вместо войны в Маринфорде рисуется Война в Вано. И я не питаю иллюзий насчёт Вегапанка, он уже как пить дать сообщил Дозору, что я нужна ему только живой, возможно, без рук или ног, но живой.       — Я никуда тебя не отпущу, — только и проговорил Старик, потрепав своей большой ладонью мои волосы. — Неважно, кем ты была раньше, сейчас ты Пацанёнок Багги из пиратов Белоуса. Здесь твоя семья, и потому мы сделаем всё, что только можно, чтобы защитить тебя.       — Я знаю, Отец, но ты как тот атлант, что держит небо, если тебя не станет, то всё! Эра пиратов закончится. Весь мир перевернется с ног на голову, и я возможно стану тем, из-за кого это произойдёт. Я не хочу убивать тебя...       — Багги, всё будет хорошо, — с улыбкой проговаривает он. — Мы справимся со всем, что готовит нам судьба.       — А если ты так трясёшься, то можно, конечно, поискать, — вставляет свои пять копеек Марко, который каким-то образом оказывается за моей спиной.       — Ты всё слышал, — могла бы и не спрашивать: это же Марко, который всё всегда должен знать.       — Слышал и знаю, как решить вставшую проблему, — он улыбается так, что у меня пальцы на ногах от страха поднимаются. — Ты не фруктовик, а потому вполне сможешь сделать это.       — Марко, это всё сказки и байки, — тяжело проговаривает Батя, видимо, птеродактиль не в первой заговаривает о подобном. Вот только о чём речь? И причём здесь отсутствие у меня силы фрукта?       — Отец, Марко, вы о чём? — я удивлённо перевожу взгляд с одного на другого.       — Как я и сказал, это сказки, — по-прежнему гнёт свою линию Старик.       — Нет, Отец, Фрукт Триста Лет существует.       — Ээээ, — я вообще ничего не понимаю, но мне надо это понять. — Слышь, ананас пернатый, а теперь всё взял и по полочкам разложил для таких шибко умных, как я, — я буквально дыры в парне прожигаю своим взглядом, вот только ему всё равно вреда не будет, он же курица бессмертная.       И что это за Фрукт Триста Лет?       Запор? Понос? Стояк? Что там делает этот Фрукт?