Тень на стене

Мирабель даже не помнила, когда у нее в последний раз так болела голова. На ощупь она нашла арепу и откусила кусочек, молясь всем богам, чтобы она сработала. Резь в глазах стала чуть слабее, но все равно, стоило приоткрыть веки, как боль возвращалась. Она осторожно дотронулась до своих очков — ей казалось, что они потрескались от того жара, но нет, стекла остались целыми. — Скоро пройдет, — Идакансас погладил ее по голове. — Посиди пока с закрытыми глазами. — Тебе тоже было так больно? — спросила Мирабель, чтобы не молчать — потому что сидеть в тишине, настолько близко к другому… ну, почти человеку, было непривычно. — Да. Это… не самый легкий дар, — он все еще гладил ее по волосам, и Мирабель притихла, прижавшись к нему щекой. Может, арепа подействовала, или боль ушла сама по себе, но вскоре она уже смогла приоткрыть глаза. Догорающие костерки давали больше теней, чем света, но все-таки смутные силуэты можно было различить. Она опустила голову и с удивлением взглянула на пластину из зеленого стекла, которая лежала возле ее колен. — Это что? — удивленно спросила Мирабель, осторожно дотрагиваясь до нее. — Это именно та точка будущего, которая является важной, и которую можно изменить, — Идакансас наклонился и поднял стекло, удерживая его напротив слабого огонька. Мирабель, то и дело вытирая текущие из глаз слезы, прищурилась, разглядывая изображение: кольцо в руках Мариано. Мирабель тяжело застонала и зажмурилась. Ну почему из всех возможных моментов для их Чуда важна именно свадьба Изабеллы?! Да проще договориться с разъяренным ягуаром, чем с сестрой… — Пора выбираться, — пробормотала Мирабель. Она выпрямилась и завертела головой. — Так, сандалии. Они точно были где-то… здесь. Ох, ладно, и босиком дойду. Она попыталась встать, и притихшая было головная боль вернулась, ударив в виски изнутри. Мирабель качнулась, взмахнув руками, и ее тут же поймали, удерживая на ногах. — Спасибо, — Мирабель порадовалась, что здесь слишком темно, чтобы заметить румянец, расползшийся по щекам. — Не делай резких движений. И не наклоняйся пока. Обратный путь Мирабель проделала почти вслепую — но хоть не босиком, и то хорошо, пока Идакансас вел ее за руку. Единственная сложность — выбраться из провала. Мирабель осторожно подняла голову, морщась от боли, и смерила взглядом расстояние от пола до выступающих досок — оказалось не так высоко, будь тут ящик, она бы может и вскарабкалась… Идакансас кивнул ей и, сцепив руки в замок, помог выбраться — переваливаясь через доски, Мирабель мрачно подумала, что Изабелла, небось, выбралась бы при помощи своих лиан, да еще бы и цветочки вокруг рассыпала. Не то, что она сама — не бабочка даже, а неуклюжая гусеница, упорно ползущая к цели. Из трещины в стене Мирабель вывалилась уставшая, потная и припорошенная пылью и песком с ног до головы. Благо, что еще была ночь, и никто ее не видел — представив себе взгляд абуэлы, Мирабель только скривилась. Юркнув в ванную, она затолкала испачканную одежду на самое дно корзины с грязным бельем и кое-как вымылась, шипя сквозь зубы — вода уже остыла и холодила разгоряченную кожу. Добежав до детской, Мирабель забралась в кровать: до утра оставалось не так много времени, и стоило бы отдохнуть — но сон отказывался идти к ней. Мирабель вертелась, как змея на раскаленном камне, но успокоиться не получалось. Только в груди словно что-то горело, мешая дышать, а в голове проносились обрывки воспоминаний и собственные ощущения. Мирабель перевернулась на другой бок, на спину, но спокойствия это не принесло. Она засунула голову под подушку, но добилась только того, что чуть не задохнулась. Что с ней творится, что у нее вообще за мысли?! Приличные девушки о таком до свадьбы и думать не должны… Мысли перескочили на грядущую помолвку Изабеллы и Мариано, и Мирабель, взвыв, пару раз стукнулась головой о подушку. Боль, притихшая было, с новыми силами вгрызлась в ее голову, и она застонала, прижимая руки к вискам. Мирабель почувствовала холод и приоткрыла один глаз: тень сидела рядом с ней на кровати. Покачав головой, она протянула руку, накрывая лоб, и Мирабель мгновенно провалилась в сон. Проснулась она от стука в дверь, чувствуя себя так, словно один из ослов сеньора Ортиза всю ночь прыгал у нее на спине, а напоследок еще и лягнул в голову. — Мирабель? Mi sol, ты в порядке? — услышала она взволнованный голос мамы. — Ага, — сиплым от сна голосом отозвалась Мирабель, не открывая глаз — под веками словно горел огонь. Джульетта, не поверив ее словам, вошла в детскую и ахнула. Мирабель почувствовала, как ее щеки обхватывают ласковые материнские ладони. — Ты заболела? Мира, посмотри на ме… Dios mío, что у тебя с глазами?! — Песок попал, — честно отозвалась она. После первой же арепы с пылу с жару, Мирабель смогла открыть глаза, и даже головная боль окончательно ушла, оставив ее в покое. За окном наконец-то тихо накрапывал мелкий дождик, и в открытые настежь окна врывался прохладный ветерок. — Мы все знаем, какой важный день наступит послезавтра, — с ноткой торжественности объявила Альма, тепло улыбнувшись Изабелле. — И всем нам, я повторюсь, всем, стоит приложить еще больше усилий, чтобы ужин с семьей Гузман прошел идеально. Пеппа, ради всего святого, постарайся обеспечить солнечную погоду до конца торжества. — Идет дождь — плохо, светит солнце — плохо, — пробормотала tía Пеппа, постукивая ногтями по столу. — Я хоть когда-нибудь смогу просто нормально жить? За окном громыхнуло, и абуэла строго одернула ее: — Держи себя в руках, дорогая. Джульетта, на тебе праздничный ужин, и я надеюсь, что еда не будет испорчена. Долорес, что-нибудь слышно? — Мариано написал песню для Изабеллы, и хочет ее исполнить после праздничного ужина, — Долорес старательно смотрела в сторону. Альма растроганно вздохнула: — Это будет чудесный вечер. Мирабель захотелось побиться головой о стол. Интересно, абуэла ее проклянет за сорванную помолвку или сразу замурует где-нибудь в подвале? Хотя, нет, стоит начать с другого вопроса: как расстроить помолвку?! Мирабель тяжело вздохнула. Идей не было — разве что, уронить на колени сеньоры Гузман тарелку с супом, чтобы никакого торжества не состоялось. Почему ты не хочешь поговорить с сестрой? — Потому что это Изабелла! — проворчала Мирабель, старательно отмывая посуду. Так и не дошла до сеньора Гонсалеса, вот до сих пор и сидит с безликой тарелкой для гостей… — Она на меня смотрит совсем как абуэла — будто я пустое место, которое почему-то говорит человеческим голосом. И как мне с ней об этом заговорить? «Эй, hermanita, я тут случайно заглянула в будущее и увидела, что твой брак с Мариано разрушит нашу семью, поэтому не могла бы ты отказаться от помолвки», так что ли? — она фыркнула, дернув плечом. Можно просто спросить ее, действительно ли она хочет замуж. И готова ли она всю жизнь терпеть рядом с собой человека, который ей неприятен. — Можно подумать, она мне ответит… Главное, чтобы она ответила самой себе. А ты можешь подтолкнуть ее к правдивому ответу. Мирабель пожала плечами. С другой стороны — за неимением лучшего, оставался именно этот вариант. Мирабель вытерла руки и бросила быстрый взгляд в окно — дождь уже прекратился, но воздух оставался свежим и прохладным. Выйдя из дома, она направилась к церкви — сегодня Изабелла украшала ее к грядущему празднику, на радость отцу Себастьяну. Изабелла стояла возле невысокого здания, а стебли цветов, повинуясь легким движениям пальцев, сплетались в точную копию статуи Девы Марии. Мирабель на мгновение замерла, заворожено глядя на распускающиеся цветы. Все-таки, у ее сестры был прекрасный дар… Да и она сама прекрасна. Встряхнув головой, Мирабель осторожно протянула: — Иза, мы можем поговорить? — Я занята, — сестра даже не повернула к ней головы, только рука дрогнула, и вместо розовой орхидеи выросла колумнея. — Ну вот, видишь? Не могла бы ты меня не отвлекать? Изабелла сердито фыркнула, выдирая цветок. Мирабель закрыла глаза и мысленно посчитала до десяти. — Ты рада своей помолвке? — выпалила она. Изабелла вздрогнула и наконец-то повернулась к ней. — Конечно я рада, — ровным голосом ответила она. — Это будет идеальный союз. Идеальная свадьба. Идеальный муж. Идеальные дети. Мирабель с опаской посмотрела на почти готовую статую: орхидеи стремительно засыхали, будто их опалило огнем. — Все будет идеально. Фигура Девы Марии словно взорвалась изнутри, и их засыпало сухими лепестками. Изабелла, вскрикнув от неожиданности, с яростью взглянула на Мирабель: — Довольна? Зачем тебе понадобилось лезть мне под руку? Dios mío, Мирабель, если тебе нечем заняться, то это твои проблемы! Уйди отсюда и перестань мне мешать! — Иза, если ты не хочешь за него за… — начала Мирабель успокаивающим тоном, но сестра перебила ее: — Какая разница, что я хочу?! Я не ты, я не могу делать все, что мне в голову взбредет! Это ты можешь поступать так, как тебе вздумается, веселиться, сочинять свои дурацкие пьесы и делать эти дурацкие… неидеальные… игрушки! Если бы Изабелла швырнула в нее камнем — было бы не так больно. Мирабель покачнулась, до боли вонзив ногти в ладонь. — Прости, что мешаю. Тебе. Всем вам. Круто развернувшись на месте, она быстрым шагом направилась прочь. Куда угодно, хоть в преисподнюю, лишь бы остаться одной и расплакаться… Прости, дева. Это моя вина. — Нет, это просто Изабелла. Она меня ненавидит, — сдавленным голосом отозвалась Мирабель, перебегая мост. Не думаю, что она ненавидит именно тебя. Да и на ненависть это не похоже. Знаешь, почему охотники опасаются приближаться к раненному зверю? От боли даже олениха становится опасней, чем ягуар. — Не похоже, что Иза ранена, — Мирабель сняла очки и уткнулась лбом в пальму. Раны могут быть не только на теле, но и на душе. Ты знаешь это лучше прочих. Мирабель судорожно кивнула, смаргивая слезы. Знать-то она знала, но легче от этого не становилось. Тень скользнула по земле, поднимаясь и становясь плотной и осязаемой. Идакансас обнял ее, и слезы хлынули из глаз, словно ливень. Мирабель не знала, сколько она так рыдала. Идакансас осторожно, стараясь не поцарапать когтями, гладил ее по голове, что-то тихо говоря на своем языке. Она прижалась щекой к его плечу, чувствуя внутри странную легкость. — Спасибо, — тихо сказала Мирабель, бездумно поглаживая перья. — Я в порядке. Теперь действительно в порядке. Она, помедлив, отстранилась, заглядывая в его глаза — жутковатые, словно из одной радужки, как у зверя, но глядящие на нее с такой с таким теплом и пониманием… Даже мама не смотрела на нее так. Он шагнул назад, возвращаясь в тень, и Мирабель, вздохнув, потерла щеки, которые уже слегка щипало от слез. Перейдя через мост, она почти нос к носу столкнулась с Мариано. — Мирабель? Что с тобой, ты плакала? Тебя кто-то обидел? — встревожено спросил он, заметив ее лицо. — Нет, я просто… На цветы наткнулась, пыльца в нос попала, вот я и… В общем, все хорошо, — Мирабель махнула рукой, а затем внимательно посмотрела на Мариано. Он ведь и правда был… неплохим парнем. Долорес говорила, что он заботится о своей маме, он писал стихи и песни, работал с деревом… — Мариано… А ты правда хочешь жениться на моей сестре? — спросила Мирабель. Мариано вздрогнул, удивленный такому вопросу: — Конечно. А что… Что-то не так? — Просто… Если бы вдруг оказалось, что Изабелла не хочет этого брака, что бы ты сделал? — Погоди, ты хочешь сказать, что Изабелла против? Но… Как? Совсем недавно она ведь была согласна… — Мариано потер затылок, растерянно глядя на Мирабель, а затем опустил руку, решительно вскидывая подбородок. — Если она против, то я, конечно, не стану ее силком тянуть. Я… Это неожиданно, конечно, и абуэлита будет расстроена, не говоря уже о маме, но… Брак без любви ведь не будет счастливым, так? Мирабель опешив, уставилась на него. Неужели все решилось вот так просто? Не потребовалось ни долгих речей, ни споров… Мариано проводил ее до центральной улицы и, попрощавшись, повернул к своему дому. Зайдя в дом, Мирабель услышала Изабеллу — сестра говорила о чем-то с абуэлой. Видеть их сейчас хотелось меньше всего, и Касита, будто чувствуя это, приглушила звук шагов по плитке. Мирабель юркнула в детскую, и притихла, прислонившись к двери головой. Почувствовав прикосновение к волосам она вздрогнула и обернулась. — Лепестки в волосах. Хотя, если это украшение… — Идакансас показал полупрозрачный, высушенный лепесток и Мирабель, поморщившись, замотала головой. — Нет уж, не надо мне таких «украшений». Кое-как избавившись от большей части высохших цветов, Мирабель случайно скользнула взглядом по недошитым куклам. Словно наотмашь хлестнули слова Изабеллы: «Дурацкие игрушки». Да, они были несовершенными. Она сама была несовершенной: не такая красавица, как Иза, не такая грациозная, как Долорес, не такая женственная, как Луиза, не такая яркая, как tía Пеппа и, тем более, не такая нежная, как мама. Захотелось швырнуть игрушки в окно — да и не только их, выбросить вообще все, сорвать со стены свои кривоватые рисунки… Мирабель, нахохлившись, уселась на кровати, обнимая подушку. В дверь стукнули, и она настороженно вскинула голову. В детскую проскользнула Долорес и быстро ее обняла, шепнув на ухо: «Спасибо». На душе стало немного легче, и Мирабель радостно улыбнулась. Может, она впервые в жизни хоть что-то сделает правильно? Не сомневайся в себе, дева, ты и горы сможешь сдвинуть.