Тень на стене

Несмотря на то, что до рассвета еще было как минимум пара часов, естественно никто уже и не думал ложиться спать. Мама сразу потащила Мирабель на кухню, где с неприкрытым умилением выставила на стол заготовленную еще с вечера еду. Жуя тостонес — просто чтобы не обидеть Джульетту, потому как голодной Мирабель себя не ощущала, — она слушала лавину новостей: и что Дары исчезли, и в доме были жуткие трещины, и землетрясение, и гора раскололась, и у старухи Каролины ослица родила слепого осленка, что, несомненно, было признаком грядущих ужасов… — А еще ты стала ведьмой, — радостно заявил Камило, стащив с ее тарелки последний кусочек банана. Мирабель, поперхнувшись, схватила стакан с лимонадом. — Как? — выдавила она сквозь кашель. Долорес, пискнув, пихнула брата локтем. — Да это Ортиз никак не успокоится… Не бери в голову, мы ведь знаем, что никакая ты не ведьма! — Ортизу я лично что-нибудь тяжелое на голову уроню, — сердито добавила Луиза. — Понапридумывал всякие глупости, и давай языком молоть… Мирабель, улыбнувшись, прислонилась к могучему плечу сестры. А уже с рассветом она убедилась в том, что слухи, хоть и придавленные авторитетом падре Себастьяна и дружбой с сеньорой Гузман, все равно ползали по городу, словно ядовитые змейки. Только дети, кажется, не изменились, что радовало. Стоило Мирабель выйти на улицу — и то, пришлось долго убеждать маму, что она не упадет в обморок, пройдя пару шагов — как ее тут же облепили юные друзья. — Мирабель, а ты правда ведьма? — с восторгом спросила Алехандра, повисая у нее на руке. — Глупости! Ведьмы с бородавками, длинным носом и острыми когтями, они злые и смех у них противный, а Мирабель красивая и добрая! — заявила Сесилия, повисая на второй руке, а Хуанчес, держа неизменную чашку кофе, авторитетно покачал головой: — А я слышал, что ведьмы могут быть и очень-очень красивыми, чтобы… — он запнулся, вспоминая слово, а затем, просияв, продолжил, — чтобы искусать добродетельных мужчин. — Ну, я никого кусать не собираюсь, — пошутила Мирабель, обнимая девочек. — И нет, я не ведьма. — Ну вот, — Алехандра, кажется, была немного этим разочарована. — А мы хотели, чтобы ты научила нас летать на метле. Или на козе, это еще интересней! И… — Тихо ты! — Сесилия пихнула подружку локтем. — Если бы Мирабель была ведьмой, нам бы не разрешили с ней играть! Мирабель застонала, прикрыв глаза. Да уж, ее репутации самой бездарной Мадригаль не хватало только этого чудесного штриха. — Мирабель! Ты уже очнулась! — она обернулась и помахала рукой Мариано. — Ну ты и напугала нас всех… Как дома? Новых трещин нет? — Все абсолютно в порядке, — заверила его Мирабель, вытирая ладони о юбку и пожимая ему руку. — Спасибо, что помог их заделать. — Ерунда, тут нужно благодарить Лукаса, — Мариано запнулся, бросил быстрый взгляд на детей, вертевшихся рядом, и предложил ей локоть. — Можно поговорить? Мирабель шикнула на Алехандру, которая запрыгала на одной ножке, явно готовясь выдать что-то в духе «Тили-тили-тесто, жених и невеста», и согласно кивнула. Отойдя подальше, Мариано потер переносицу, явно пытаясь подобрать слова, после чего решительно выпалил: — Слушай, Лукас, конечно, неболтливый, но… что у вас под домом вообще находилось? — Ты о чем? — Мирабель остановилась, как вкопанная. Мариано быстро огляделся, убеждаясь, что никого поблизости нет, и очень тихо ответил: — Ты не знала? У вас за стенами просто настоящий лабиринт был, а под домом… не знаю, то ли старый храм, который еще от индейцев остался, то ли еще что… Все в песке, и… такое чувство, что там совсем недавно кто-то был: какие-то обожженные веточки, зола от листьев. И я вот думаю, а может, вас и правда кто-то проклял? Да еще и эта пластина… — Какая пластина? — Мирабель почувствовала, как по спине пробежал озноб. — Какой храм, что… — Извини, — Мариано пристыжено похлопал ее по руке. — Я не подумал, что тебе, наверное, еще не рассказали… Он говорил что-то еще, а Мирабель, опустив голову, смотрела на свою тень. «Отзовись, пожалуйста! — мысленно просила она. — Покажись мне, только не делай вид, что тебя тут нет, не смей оставлять меня сейчас!» — Мариано, извини, — она отпустила его локоть, кажется, перебив его на полуслове. — Мне надо… Я… извини, я сейчас. Она развернулась так резко, что юбка закрутилась вокруг ног, и быстрым шагом направилась к дому. Вроде, Мариано сказал, что абуэла знает… Она вошла в дом, не глядя по сторонам. Абуэла была на кухне, перебирала запасы специй и составляла список для покупок. Услышав шаги за спиной, она даже не обернулась. — Джульетта совсем распустилась за эту неделю, — сухо сказала Альма. — На кухне сам черт ногу сломит, перца осталось на донышке, а новый купить никто не удосужился… — Что стало с той комнатой под домом? — тихо спросила Мирабель, прислоняясь к проему. Абуэла искоса глянула на нее. — Ничего. Я сказала заложить проход кирпичами. По хорошему, стоило бы вскрыть пол и засыпать ее доверху песком и камнями, чтобы в один прекрасный день наш дом и вовсе не рухнул. — Ты… знала, что она там есть? — Мирабель почувствовала, что ладони опять вспотели и вытерла их о юбку. Абуэла покачала головой, разглядывая пучок засушенного базилика. — Давно уже пора выкинуть… Нет. Но догадывалась, что что-то неладно. Все эти странные звуки и тени в Касите… Но ты об этом знаешь больше меня, не так ли? — она обернулась к Мирабель и прищурилась. — Мне интересно… Где же сейчас этот твой ручной демон? — Он не демон, — огрызнулась Мирабель. Абуэла пожала плечами и выкинула базилик в мусорное ведро, отряхнув руки с брезгливой миной. — Просто ужасно, мне точно нужно поговорить с Джульеттой… Разве не демон? Вы с ним добились своей цели — свеча погасла, наша магия ушла, мы стали такими же… обычными, как и ты. Ты этого хотела? — Я хотела помочь моей семье. Я хотела спасти вас всех, защитить! И он не демон, и никогда бы не причинил зла нам — потому что он… — Мирабель судорожно вздохнула, борясь с комом в горле. — Он тоже любит эту семью, он вообще пришел сюда, чтобы защитить родную кровь: мою маму, tía Пеппу и их детей! Альма, вздохнув, отвернулась и взяла в руки какую-то баночку. Приоткрыла крышку и, поморщившись, сразу выкинула. — Ты себя вообще слышишь? Еще немного, и ты начнешь меня убеждать, что он — ангел господень, только перья слегка подкоптились. В любом случае — где же он? Опять притаился за твоим левым плечом? Мирабель хмуро отвернулась. — Он… исчез. Я не знаю, где он. Абуэла картинно всплеснула руками. — Как неожиданно. Как по мне — пусть и не возвращается из той адской бездны, откуда он явился. — Это нечестно! — Мирабель сжала пальцы в кулак. Злость, ослепительная, горькая и колючая, словно песчаная буря, скреблась внутри, захлестывая волнами и поднимаясь все выше, пока даже язык не начало жечь. — Он дал чудо нашей семье. Не тебе, а семье! А ты… ты просто считала, что так и должно быть! И только требовала и требовала — быть еще лучше, делать еще больше, словно имеешь право… Это только из-за тебя ушло чудо! — Чудо дал нам Педро, и ты… — Чудо дал нам не он! Абуэло Педро стал духом нашей Каситы! — Мирабель чувствовала, что ее уже накрыло этой яростью с головой, вот только остановиться уже не получалось. — Он умер во второй раз из-за тебя! Его больше нет, и это только из-за тебя! — Замолчи! Мирабель резко остановилась, захлопнув рот так, что даже зубы щелкнули. Побледневшая абуэла смотрела на нее с болью и страхом. — Нет… Это ложь… — Мирабель увидела, как ее губы задрожали, и абуэла, вцепившись в кухонную тумбу, покачнулась. — Абуэла! Прости, прости меня! — Мирабель бросилась к ней, помогая сесть. Сердце болталось где-то в горле, грозя задушить. — Мама! Папа! Кто угодно! Абуэла, я сейчас, пожалуйста, прости меня… Альма, словно не слыша ее, смотрела широко раскрытыми глазами на гобелен — на лицо абуэло, которое пересекала трещина. — Педро… любовь моя… Мирабель выскочила из кухни, и в дверях дома почти столкнулась с tío Феликсом и tía Пеппой. — ¡Dios! Мира, ты чего? — tío Феликс едва успел поймать ее за руку. Мирабель вцепилась в него, как в спасение. — Абуэле плохо! Я за доктором Толедо! Пеппа, вскрикнув, тут же поспешила на кухню, и до Мирабель донеслось успокаивающее воркование Феликса, побежавшего следом: «Все в порядке, абуэла, какие ваши годы, да мы на свадьбе Антонио еще с вами спляшем, вот так, сидите, вот водичка…» Чувствуя, что легкие сейчас просто сгорят заживо, Мирабель добежала до дома сына доктора, и тяжело дыша навалилась на дверь, которая, к счастью, была не заперта. Серхио Толедо поднял голову, отрываясь от записей — одного взгляда на ее лицо хватило, чтобы он тут же сорвался с места, подхватив отцовский саквояж. — Никогда не думал, что скажу это, но я соскучился по лечению коз и ослов, — пропыхтел он, стараясь угнаться за Мирабель. — Срочно нужен помощник. Мирабель больше всего боялась, что они опоздали, но, к счастью, абуэла все так и сидела на кухне, тяжело дыша и сглатывая, цедя по глотку воду из стакана, который придерживал Феликс. Тía Пеппа нервно приглаживала косу, привычно бормоча себе под нос про чистое небо. — И снова здравствуйте, — устало выдохнул Серхио. — Сеньор Мадригаль, помогите пожалуйста… ее нужно уложить, но на второй этаж, боюсь, ни она не поднимется, ни мы не дотащим… — Я сейчас, постелю в гостевой, — Пеппа, встряхнувшись, выбежала их кухни, задев Мирабель ледяной рукой. — Что же вы так себя не бережете, донья Мадригаль? — Серхио помог ей подняться. — Голова не кружится? Вы свое имя помните? — Я и твое имя помню наизусть, Серхио Маркос Толедо Моралес, — проворчала абуэла. Голос ее был слабым, но Мирабель чуть не свалилась от облегчения. Серхио рассмеялся. — Вот и славно, давайте-ка… Что вообще произошло, из-за чего у вас сердце прихватило? Мирабель почувствовала взгляд абуэлы и подняла голову, встречаясь с ней глазами. Это продлилось не дольше пары секунд, и абуэла моргнула, отворачиваясь. — Перебирала специи на верхних полках. Потянулась слишком сильно. Tío Феликс и сеньор Серхио повели ее в комнату, услышав приглушенный крик tía Пеппы, что все готово. Мирабель, оставшись в одиночестве, опустилась на стул, пряча лицо в ладонях. Она портит все, что только может испортить. Лучше бы она вообще не просыпалась, чем вот так, на следующий же день, чуть не угробить абуэлу. От двери донесся взволнованный голос Джульетты, которая, даже не заглянув на кухню, сразу прошла к гостевой комнате. — Мирабу? Малыш, все будет хорошо, — она почувствовала, как папа сел рядом и обнял. Мирабель послушно уткнулась в него, чувствуя кроме запаха цветов, маминой выпечки и одеколона, слабый-слабый душок табака, и невольно улыбнулась. Однажды в детстве она наткнулась на папу и tío Феликса, куривших у реки, и те переполошились так, словно это она была суровой родительницей, а они — нашкодившими подростками. С нее, конечно, взяли обещание никогда и никому не рассказывать, но Мирабель догадывалась, что и мама, и tía Пеппа знают о пагубной привычке своих супругов, и секрет этот, скорее всего, хранят только от детей и абуэлы… — Папа. Я сделала очень-очень плохую вещь, — глухо сказала Мирабель, не поднимая головы. Агустин на миг задержал дыхание. — Насколько плохую, mija? — Я сказала абуэле… плохие слова. Они правдивые, но плохие, и она… сейчас она, из-за меня… — Мирабель всхлипнула. — Мирабу… Послушай. Иногда мы все в запале говорим такие вещи, о которых потом жалеем. С твоей абуэлой все будет хорошо, и я уверен, ты попросишь у нее прощения, она рассмеется, скажет, что уже давно простила тебя. Мирабель помотала головой. В кухню вошли Серхио Толедо вместе с Пеппой и Джульеттой. — Постельный режим, полное спокойствие и никаких острых блюд, — строго сказал Серхио, одновременно записывая свои указания на бумаге. — Кофе желательно пить хотя бы один раз в день, а еще лучше — воду и апельсиновый сок. Донья Мадригаль прекрасно сохранилась для своего возраста, но все-таки, уже не юная девушка. Если все будет хорошо, завтра-послезавтра пусть возвращается в свою спальню, а сегодня, повторюсь, полный покой. Серхио выдохнул, надувая щеки и потирая лоб. Взглянув на Мирабель, он издал довольный возглас и, попросив разрешения, взял ее за руку, считая пульс. — Как я и думал, никаких последствий для организма, кроме пользы, этот долгий сон не принес. И, сеньорита, вам бы я рекомендовал почаще отдыхать и не перенапрягаться, если не хотите снова уснуть на неделю, — он добродушно улыбнулся Мирабель. Та лишь кивнула. После ухода доктора вся семья зашла в комнату к абуэле. Та устало повернула все еще бледное лицо к ним и тяжело вздохнула. — И что это за делегация? Я вам что, Симон Боливар на смертном ложе? Джульетта, если ты вздумала убиваться над моей кроватью, то быстро выкинь эту идею из головы, иначе, juro por Dios, я как только встану, оттаскаю тебя за уши, как в детстве! Мирабель заметила слабую улыбку, скользнувшую по маминым губам. Абуэла отвернулась и прикрыла глаза. — Доктор сказал — полный покой? Вот и идите по своим делам. Еда готова? Дом прибран? Марш отсюда. Если мне что-то понадобится, я попрошу Ка… — абуэла замолчала, и Мирабель увидела, как дернулась ее рука. На помощь пришел папа. — Я вам оставлю колокольчик, хорошо? — мягко предложил он, и абуэла еле заметно кивнула. — Годится. А теперь, повторяю, идите по своим делам. Жизнь не остановилась, как и мое сердце. Это был первый раз, когда они ужинали без Альмы, и над столом стояла гробовая тишина, которую почти не нарушал звон вилок. На середине ужина, tía Пеппа, извинившись, сбежала из-за стола, прижимая салфетку к глазам, и за ней сразу сорвались tío Феликс и Камило. Долорес напряженно сидела, так и не притронувшись к еде, и Изабелла, помедлив, пересела к ней, обняв за плечи. Антонио обернулся к Мирабель. — А ты не можешь попросить своего друга из тени, чтобы он вылечил абуэлу? — шепотом спросил он, пользуясь тем, что взрослые вряд ли обратят на него внимание. Мирабель тяжело вздохнула. — Он куда-то исчез, mi gatito. И я не знаю, где его искать. Антонио кивнул, и прижался щекой к ее руке. — Он ко мне приходил. Однажды ночью. Я… ну, немножечко грустил, что ты все время спишь, и он пришел ко мне. Пообещал, что ты обязательно вернешься к нам. Мирабель закрыла глаза, поглаживая Антонио по спине. Она бы душу дьяволу продала, лишь бы снова услышать этот насмешливый, хриплый голос, лишь бы прикоснуться... На следующее утро вновь пришел Серхио Толедо. Закончив осмотр, он зашел на кухню, где уже сидели Мирабель, Джульетта и Агустин. — Все очень хорошо, прогноз благоприятный, — бодро сказал он, и Джульетта прикрыв глаза, тихо шепнула: «gracias a Dios». Мирабель почувствовала, что камень на сердце стал немного легче. — Сеньора Джульетта, у меня к вам предложение. — Мне уже переживать за сохранность нашей семьи? — с улыбкой поинтересовался Агустин, и Серхио рассмеялся, сообразив, как звучали его слова. — Нет, это исключительно деловое предложение. Помнится, в детстве вы частенько заходили в гости к моему отцу, полистать медицинские книги и постоянно расспрашивали о его работе. — Да, было такое… — Джульетта тепло улыбнулась. — Это же сколько мне тогда было… — Лет десять, потому что мне было семь, и я, услышав рассказ о том, как мой отец вырезал чей-то аппендицит, не спал всю ночь, хватаясь за живот и воображая, что смерть моя близка, а вы, вот как сейчас помню, слушали эти ужасы с горящими глазами. И вот это я к чему… — Серхио перекатился с пятки на носок. — Я, признаться, не в отца пошел, мне проще с теми же козами, ослами и лошадьми. С людьми я… боюсь. А вы ведь много чего видели со своей волшебной стряпней. — Мой дар ушел, — напомнила Джульетта, теребя фартук, надетый поверх платья. Серхио закивал. — Да, я помню, но вы ведь не только еду готовили? Все эти снадобья, вы ведь немного разбирались, что от чего? Может… станете вторым доктором в нашем поселении? Тут у юной Гонсалес скоро роды, и мне заранее плохо, как представлю… Джульетта с сомнением покачала головой. — Да какой из меня доктор, я ведь… Агустин, не дав ей договорить, порывисто шагнул и поцеловал ее руку. — Mi amor, не сомневайся. Я уверен, ты справишься. Неважно, есть у тебя волшебный дар или нет. Из тебя будет прекрасный доктор. — Но… готовка ведь, — Мирабель видела, что несмотря на свои слова, глаза у мамы уже загорелись, и поспешно сказала: — Готовить могу я! Или папа поможет, — Агустин горячо закивал, соглашаясь с ее словами. — Может, tía Пеппа… — Пеппу на кухню пускать нельзя, она даже суп может сжечь, — Джульетта расправила плечи и сняла фартук. — Ладно… Полагаю, сейчас мне стоит пойти с вами, сеньор Толедо? — Я буду вам очень благодарен! Мирабель и Агустин переглянулись и хлопнули друг друга по рукам.