Тень на стене

Спустя пару недель после нового года, абуэла собрала всю семью за столом. Обведя их суровым взглядом, она откашлялась и начала: — Дорогие мои все. Я не теряю надежды все-таки застать момент, когда в этом доме вновь прозвучит топот маленьких ножек… — мимо столовой с шумом промчалась носуха, по пути задев столик, и абуэла, не меняясь в лице, продолжила, — не принадлежащих зверям Антонио. Изабелла нервно кашлянула, заерзав на своем месте. — У нас новая помолвка намечается? — неловко пошутил tío Феликс, и абуэла скорбно покачала головой. — Пока еще нет, но я стараюсь смотреть в будущее с надеждой. Я хочу сказать… что нам нужно подумать о возможном пополнении семьи заранее и пристроить к Касите детскую. — Но, у нас ведь уже… Ох, — Луиза вдруг встрепенулась, глядя на Мирабель. Та неловко помахала рукой: — Да, привет, я живу там. Над столом повисла тишина, которую нарушило тихое шипение Агустина: — Miércoles… — Дорогой! — одернула его Джульетта и тут же прикусила губу, виновато глядя на Мирабель. — Mi vida, прости. Мы как-то… забыли об этом. — Мам, все в порядке. Я уже и привыкла как-то… — Вот именно поэтому я и предлагаю сделать новую детскую комнату, а не переселять Мирабель, — перебила ее абуэла. — Все-таки, довольно неловко, если взрослая девушка будет жить в одной комнате с ребенком. — Можно позвать Лукаса, — будто ненароком предложила Долорес, стрельнув глазами в Изабеллу, и та, ехидно прищурившись, поддержала кузину: — Да. И Мариано, разумеется. Ведь он так силен… — Девушки, — кашлянула абуэла. — Не забывайте, что наша репутация в городе все-таки пошатнулась. Так что, я сомневаюсь, что у нас тут выстроится очередь из помощников. Придется справляться своими силами. Но все-таки, пусть и без магии, мы — La familia Madrigal, и нас такие трудности не смутят. Мирабель подняла руку. — Абуэла, а можно мне новую кровать? Потому что в моей пружины скрипят так, что я каждую ночь боюсь, что провалюсь на пол… — Если бы вы с Камило поменьше на ней прыгали в детстве, то ничего бы не скрипело, — строго отозвалась абуэла. — Эти кровати выдержали твоих сестер и моих дочерей. — Можно подумать, только мы на них прыгали, — проворчала Мирабель, и Камило тихо зафыркал в свой стакан сока. Изабелла гордо задрала нос. — Я вот точно не прыгала. — И я, — виновато добавила Луиза, Долорес тоже кивнула, а мама и tía Пеппа переглянулись и захихикали. Абуэла укоризненно вздохнула. — Я была о вас лучшего мнения, девочки… Хорошо. Новая кровать для Мирабель и новая детская для будущего маленького Мадригаля, которого я все-таки надеюсь увидеть. — Мама, — Джульетта, нахмурившись, взглянула на нее. — Это вторая чашка кофе. Если ты действительно хочешь дождаться появления правнуков, то поставь ее на место и возьми апельсиновый сок. Абуэла удивленно приподняла бровь, но Джульетта упрямо прищурилась, глядя ей в лицо, и Альма негромко рассмеялась. — Надо же. А ты отрастила зубы, mi linda. Это на тебя так врачебная практика действует? — Наверное, — Джульетта неуверенно улыбнулась, и абуэла, кивнув, взяла сок. Вопреки опасениям Альмы, желающих помочь семье Мадригаль все-таки хватало. Конечно, сеньора Ортиза в их числе не было, — тот, к слову, так и продолжал демонстративно креститься при виде Мирабель и бормотать себе под нос что-то очень похожее на «Padre nuestro» — но Мариано и Лукас вызвались сразу, а следом за ними подтянулись и другие горожане. Мирабель, кусая губы от еле сдерживаемого смеха, наблюдала за Изабеллой, которая так старательно не смотрела на Лукаса, что это, кажется, уже весь город заметил. — Суккуленты творят чудеса, — насмешливо пробормотала Долорес, остановившись рядом с Мирабель. — Только если наша Señorita Perfecta не прекратит делать из себя ледяную статую, никакие цветочки не помогут. — Предлагаешь ее слегка… подтолкнуть к светлому будущему? — с азартом предложила Мирабель, и Долорес закивала. Кружным путем они подобрались к Изабелле и подхватили под руки с обеих сторон, будто случайно подводя к тому месту, где стояли Лукас и Мариано. Мирабель заметила, как Долорес подмигнула кому-то, и Мариано, широко улыбнувшись, протянул им руку. — О, к слову, Лукас, ты знаком с Изабеллой? — Я вам это при… Да, кхм, добрый день, — Изабелла одарила их уничижительно-испепеляющим взглядом и улыбнулась Лукасу. — Я слышала вы тоже любите растения? — Да. Но не взаимной любовью. У меня только суккуленты живут. Я даже авокадо не могу прорастить. — Я тоже! — Изабелла, встрепенувшись, шагнула вперед. — Это какое-то ужасное растение… — Полностью согласен! Долорес, Мариано и Мирабель тихонько пожали друг другу руки. Мирабель, заметив, что рукопожатие у Долорес и Мариано слегка затягивается, быстро улизнула в сторону. Рассудив, что от нее сейчас никакого толку нет, Мирабель решительно двинулась к сеньору Гонсалесу. Тот, к счастью был дома и как раз курил в кресле-качалке в патио. Заметив Мирабель, он дружелюбно кивнул ей и поманил к себе. — О, малышка Мадригаль… давно тебя не видел. Как дела? Все летаешь на козлах по небу или уже на метлу пересела? — он хрипло рассмеялся, и Мирабель не удержалась от улыбки. — Нет, только ногами по земле. — Непорядок… в каждом городе должна быть своя ведьма, это я тебе говорю. Старик Рестрепо мог сколько угодно плеваться желчью, но где ведьма — там урожай хороший и звери плодятся… Видать, Альма чего-то недоглядела, раз ушли силы, ну да, пустое, — сеньор Гонсалес вздохнул, делая затяжку. — Что случилось-то? Тарелка нужна новая или ваза? — Тарелка, — кивнула Мирабель. — С цветами и листьями, или как? — С бабочками, — попросила Мирабель, и Гонсалес хмыкнул. — Будут тебе бабочки. Только через пару-тройку дней приходи за ней, ладно? У меня уже руки не те, а сынок мой у вас на стройке торчит. Ну и молодец, как по мне, вы нас столько лет поддерживали, Педро, светлая ему память, вообще жизнь за нас отдал… Дома уже было тихо — на сегодня стройка была закончена. Мирабель, потянувшись, шагнула в гостиную и улыбнулась: tía Пеппа и Изабелла сидели в гамаке, и tía Пеппа учила Изабеллу плести какую-то необычную косу. — Нет, смотри, держишь эту прядь, и пропускаешь вот эту… — Изабелла, закусив губу, повторяла движения. Мирабель, помедлив, забралась в соседний гамак, и почти сразу к ней присоединилась Луиза. — Я с такой прической замуж выходила, — tía Пеппа мечтательно улыбнулась и погладила Изабеллу по плечу. — Не расстраиваешься, mi corazón, что твоя помолвка не состоялась? — Не-а, — Изабелла даже головой замотала. — Мариано мне совершенно не нравился. Только, боюсь, моего следующего жениха не одобрит абуэла… — Тогда ты будешь истинной дочкой своей мамы, — tía Пеппа обвела взглядом своих племянниц и вскинула брови. — Вы что, не знаете эту байку? Я думала, Джульетта вам это уже давно рассказала… Долорес, вернувшаяся с улицы, забралась в гамак и положила голову на колени к матери, довольно зажмурившись, когда tía Пеппа слегка взъерошила ее волосы. — Ох, ладно, надеюсь, Джули меня не побьет… В общем, сначала у нее был другой жених, не Агустин. На вашего папу наша мама смотрела косо — как же, явился невесть откуда, музыкант… А Джульетта… кажется, это называется «любовь с первого взгляда», — tía Пеппа тепло улыбнулась. — И вот представьте. Торжественный вечер. Мануэль уже опускается на одно колено, и тут Джульетта срывается с места с громким криком: «Я сердцем чувствую, его опять покусали пчелы!» и только ее и видели. Один только Мануэль с кольцом стоит, и задумчиво так: «Кажется, помолвка не состоится». От раздавшегося хохота, казалось, дрогнули стены. — В общем, тогда наша мама поняла, что не выйдет у нее дочь пристроить за ювелира, и сдалась. Так что, Иза, не бойся отстаивать свое, — с улыбкой закончила tía Пеппа, и Изабелла, приободрившись, прислонилась к ней с другой стороны. Через месяц, когда Касита обзавелась новой дверью — на этот раз, совершенно немагического происхождения, а Мирабель — кроватью, которая не скрипела при каждом выдохе, падре Себастьян, втайне увлекавшийся астрономией, сделал объявление во время воскресной мессы: — В этом году нас ждет удивительнейшее событие, которое выпадает увидеть от силы два раза за всю жизнь. Седьмого марта мы с вами сможем наблюдать солнечное затмение… — На день раньше — был бы тебе подарок, — Камило ткнул ее в бок и Мирабель, честно проспавшая всю мессу с открытыми глазами, встрепенулась: — Какой подарок? Кому? — Ты что, спишь? — Камило снова потыкал ее в ребра, и Мирабель толкнула его коленом: — Как можно, мы же в церкви! — она стыдливо прикрыла зевок ладонью. Камило захихикал, и абуэла, обернувшись, прожгла их сердитым взглядом. — Вы как себя ведете? Вам что, снова по шесть лет?! — строго отчитала она их по дороге домой. — Проявите капельку уважения к падре Себастьяну, он, все-таки, протянул нам руку в трудный час. — Да я-то что? — вяло возмутился Камило, а Мирабель, и впрямь почувствовав раскаяние, извинилась: — Прости, абуэла. Я почти всю ночь не спала… — И чем занималась? Опять сочиняла представление или вышивала? — Мирабель кивнула, и абуэла, закатив глаза, скорбно покачала головой. — В следующий раз, Мирабель, будь добра вести себя прилично. Она горячо закивала и, заметив что Камило отстал, обернулась, чтобы увидеть, как он подбирает с земли какую-то бумажку. Заметив взгляд Мирабель, он дурашливо улыбнулся, быстро пряча бумажку в карман брюк. — Секреты и тайны? — поддела она его, и Камило важно надул щеки. — Разумеется. Такова жизнь взрослого человека, дитя мое. — Молчи уже, абуэло Камило. Мирабель очень быстро выбросила это из головы, вот только через пару недель, когда она специально встала пораньше, чтобы приготовить завтрак для всей семьи, она увидела своего кузена, крадущегося через кусты за Каситой. Весь взъерошенный и с непонятной, шальной улыбкой на все лицо, он растерянно застыл в дверях, столкнувшись с Мирабель. Та непонимающе вскинула брови, и Камило, поколебавшись, гордо выпрямился. — Не святой. И не невинный, — объявил он, задрав нос. Мирабель хлопнула себя по лбу, чуть не смахнув очки. — Dios mío, Камило… кто? Кто эта бедная девушка, которой ты вскружил голову? — Ну, во-первых, это еще вопрос, кто кому что вскружил, а во-вторых, mi prima favorita, такие вещи порядочные кабальеро уносят с собой в могилу, — Камило показал ей язык и двинулся к лестнице на второй этаж. Мирабель, вздохнув, шепотом крикнула ему: — У тебя пончо наизнанку! — и довольно захихикала, когда кузен, ускорив шаг, быстро скрылся наверху. На собственный день рождения Мирабель не обратила внимания — впрочем, как и всегда. Только в прошлом году она согласилась его отметить, потому что не отпраздновать Кинсеаньеру было бы неправильно. Она старалась не вспоминать о том вечере — потому что тупая боль в груди становилась только сильнее. А когда Камило и мама поставили на стол торт с шестнадцатью свечами, Мирабель показалось, что ей нож воткнули в сердце. — Поздравляю, теперь ты на шаг ближе к старости! — радостно объявил Камило и тут же осекся, увидев ее мокрые глаза. — Мира? Ты чего? Я дурак и шутки у меня дурацкие, не обижайся!.. Мирабель молча помотала головой, борясь с собой, и широко улыбнулась: — Это я от счастья, что мой дряхлый кузен так старался меня поздравить. — Сама ты дряхлая, — тут же отозвался Камило, и вечер был спасен. Мирабель набрала в грудь побольше воздуха, и зажмурилась, загадывая желание. Единственное, вот уже на протяжении двух месяцев. Свечи погасли разом, и Мирабель взялась за нож, чтобы отрезать кусок торта, но рука дрогнула, и на скатерть капнула кровь. — Вот это моя девочка, — вздохнул Агустин, протягивая ей салфетку. — Ничего, сейчас все точно пройдет. Мирабель кивнула, глядя на красное пятнышко на скатерти. Пройдет. С самого утра небо было укрыто тучами, и Мирабель почувствовала разочарование — видимо, не судьба им посмотреть на затмение. Жаль, что tía Пеппа не может разогнать облака, как раньше… К счастью, ближе к обеду ветер справился с этим самостоятельно, и почти весь город собрался на холме. Падре Себастьян, не обращая внимания на сбившийся парик, раздавал всем желающим закопченные стекла, громко повторяя, чтобы никто не смотрел на небо без них. Джульетта и молодой доктор Толедо тоже повторяли эти указания — и, глядя на свою непривычно суровую маму, Мирабель не могла не признать, что их увещевания звучали более грозно. С умилением полюбовавшись Изабеллой и Лукасом, которые склонились над каким-то кустиком с одинаково восторженными лицами, Мирабель перебралась поближе к маме, помогая ей раздавать стекла. — Только осторожней, mi vida, не порежься, — рассеянно добавила Джульетта, кивнув на отца, который помахал ей забинтованной рукой. Мирабель кивнула, призвав на помощь всю свою осторожность. В какой-то момент голову словно сдавило обручем, и она остановилась, прижав пальцы к виску. Серхио Толедо бросил на нее встревоженный взгляд. — Некоторые люди крайне чувствительны ко всем астрономическим явлениям, — сказал он, протягивая ей стакан сока. — Если почувствуете дурноту, лучше идите домой. Вас, донья Мадригаль, это тоже касается, — добавил он, глянув на абуэлу. К счастью, Альма чувствовала себя превосходно, с царственным видом устроившись на вышитом покрывале. На ее плечах красовалась новая шаль — со свечой и гусеничками, и Мирабель почувствовала гордость за свою работу. — Начинается! — воскликнул падре Себастьян, и все разом задрали головы к небу. — Стекла! Не забывайте про стекла, ¡Por el amor de Dios! Мирабель заморгала — ей показалось, что это у нее в глазах потемнело, но нет. День, еще минуту назад яркий и солнечный, словно поблек и выцвел. Она осторожно взглянула на небо через темное стекло и вздрогнула: на жутковатом, угольно-черном небе ярко выделялся белый диск солнца, на который самым краешком наползла луна. «Чиа решила навестить своего супруга» — отстраненно подумала она. Повеяло холодом и Мирабель передернула плечами, опуская руку со стеклом и оглядываясь. Мир словно замер между днем и ночью, на стремительно темнеющем небе мелькнули огоньки звезд. — Жутковато, да? — спросил папа, становясь рядом. Мирабель кивнула и вновь взглянула на небо: еще кусочек солнца скрылся в тени. Возбужденные голоса потихоньку стихали, кто-то бормотал молитву, и падре Себастьян, услышав это, успокаивающе поднял руку: — Не надо бояться, ибо это — небесная гармония, которую сотворил сам Бог. Раньше люди считали, что затмение — это конец света… «Всего лишь встреча мужа и жены» — Мирабель отвлеклась от падре, разглядывая уже ставшее чернильно-синим небо. Она поднесла стекло к глазам и тихо ахнула: луна уже почти полностью закрыла солнце. Мирабель увидела, как вокруг черного круга луны вспыхнуло ослепительно-белое кольцо, и ее пробрало ознобом. Порыв холодного ветра прошел над ней, растрепав волосы, и она раздосадовано вскинула руку, пытаясь пригладить вздыбившиеся кудряшки. — Ты в порядке? Вся дрожишь, — мама отточенным жестом приложила ладонь к ее лбу и нахмурилась. — У тебя, случаем, не температура ли? — Нет, — Мирабель сглотнула. Она и правда чувствовала себя странно, а головная боль в висках пульсировала все сильней. — Я… пойду наверное домой. — Тебя проводить? — обеспокоенно спросила Луиза, отвлекаясь от затмения, и Мирабель покачала головой. Дома она, с трудом переодевшись в ночную рубашку, забралась в кровать. Ее трясло, как от холода, и в то же время было невообразимо жарко. Прижав к себе игрушечного дракончика, Мирабель закрыла глаза, постепенно проваливаясь в дремоту. Мир слегка качался вокруг нее, все время казалось, что она сейчас упадет на потолок, потому что комната перекрутилась вверх тормашками. Дракончик в ее руках дрогнул, вырастая, и Мирабель плотнее вцепилась в него, радуясь, что теперь точно никуда не упадет. — Дева моя. Отпусти. — Не дождешься, — сонно буркнула она, не открывая глаз. — Я тебя сшила. — Да, это так, — дракончик… хотя, уже дракон, судя по размерам, осторожно шевельнулся, и Мирабель, заворчав, закинула на него ногу. Дракон замер. — Дева. Это не сон. — Не мешай, я сплю, — Мирабель заерзала, обхватывая драконью шею… которая почему-то казалась совсем не драконьей, а почти человеческой даже. Она приоткрыла один глаз, прищурилась — зрение расплывалось, и она видела только смутный силуэт. Тряхнув головой, Мирабель приподнялась на локте, уставившись на Идакансаса, который лежал рядом с ней, и с придушенным воплем стиснула его в объятиях. — Ты настоящий? — уточнила она, боясь хоть на секунду ослабить руки. — Более или менее. Из мира мертвых очень… непросто выбраться. К счастью, мне повезло. Мне придется ненадолго уйти, чтобы не бродить духом и не приманивать к тебе Гуахайоке. Тот не очень-то доволен… твоим участием в моем посмертии. — Странно, но я вот своим участием вполне довольна, — Мирабель, сообразив, что так и лежит, закинув на него ногу, поспешно ее убрала, не обращая внимания, что ночная рубашка задралась выше колена, открывая панталоны. Она села на кровати, разглядывая его. Он казался… почти человеком. Исчезли перья — только руки все еще заканчивались когтями, да глаза оставались звериными. Мирабель коснулась плаща, темного на груди, и вздрогнула. Идакансас осторожно накрыл ее руку своей. — Это уже в прошлом. Ты меня действительно вернула. Мирабель кивнула, и дотронулась до застежки плаща — совершенно бездумно, просто чтобы убедиться, что это не сон… Она с глухим звуком упала на кровать, и плащ медленно сполз вниз под ее руками. Идакансас запрокинул голову, пока она вела ладонями по его груди к горлу. Она видела темный силуэт на его коже и прищурилась, жалея, что в комнате слишком темно, чтобы толком хоть что-то разглядеть. Мирабель вздрогнула, когда его ладони накрыли ее руки и медленно двинулись выше, обхватывая за плечи. Идакансас резко сел, и их лица оказались слишком близко. Она ощутила прикосновение когтей к спине — еле заметное, будоражащее — вдоль позвоночника, вверх и вниз. — Я боюсь, что я тебя располосую, жизнь моя. — Я в тебя верю, — пробормотала Мирабель ему в губы. У нее в голове царила восхитительная легкость и ясность, и она только зажмурилась, обводя ладонями его спину. Внизу живота словно разгоралось пламя, пробегающее по коже, заставляя ее извиваться, задыхаясь от неясных, смутных еще пока желаний. Ночная рубашка, перекрученная вокруг тела, обтянувшая колени и мешающая двигаться, раздражала, и Мирабель, отстранившись, резко, одним движением избавилась от нее, с вызовом глядя на Идакансаса, который замер, не сводя с нее горящих зеленым глаз. — Ты способна затмить Чиа, дева. Во всех ее ипостасях, — Мирабель только неловко улыбнулась, опуская голову. — Надеюсь, она этого не слышит, — пробормотала она, водя пальцами по его рукам. — Она поймет, — отозвался Идакансас, касаясь губами шеи, ведя их ниже, к груди, и Мирабель задохнулась от жгучей, ослепительно-яростной вспышки, скрутившей внутренности словно огненная змея. Осмелев, она перекинула ногу через него, садясь сверху и почти сразу теряясь в ощущениях — может, он и наполовину дух из мира мертвых, реакции-то у него вполне себе… живые. Совсем уж наивной и незнающей Мирабель не была, знала, откуда и как появляются дети, но знать это одно, а чувствовать, пусть даже через ткань… Совершенно другое. Она поерзала, пытаясь устроиться поудобнее и услышала сдавленное шипение — его ладони легли на бедра, удерживая ее от движения. Мирабель приоткрыла глаза, заглядывая ему в лицо. — Только не говори, что боги не одобряют, — попросила она, погладив его затылок. — Тебя ведь это все равно не остановит, да? — он улыбнулся и Мирабель согласно кивнула, вновь целуя его. Только уже иначе — размыкая губы, осторожно касаясь языком и мир перевернулся. Теперь уже он прижимал ее к кровати, осторожно обхватив запястья, чтобы не ранить когтями, прижимаясь между ног — так, что от каждого движения по телу пробегали колючие искорки. Она застонала, пряча лицо у него на плече, подхватывая ритм, настолько простой и легкий, что даже удивительно. Мирабель слышала, как он шепчет что-то на своем языке ей на ухо, но за шумом собственного дыхания почти ничего не могла разобрать, лишь твердила пересохшими, искусанными губами: «Еще, еще, еще…» Движения стали более лихорадочными, между ног все пульсировало, наливаясь тягучим жаром, и Мирабель обхватила его за шею, боясь, что сейчас проснется, что кто-нибудь постучит в дверь, что все боги муисков заявятся в ее спальню, чтобы высказать осуждение… Она выгнулась, захлебываясь беззвучным стоном, глядя в пустоту широко распахнутыми глазами, чувствуя, как под кожей разливается огонь. Спустя пару мгновений Мирабель обессилено обмякла, крепко обнимая Идакансаса. — Не пущу, — хрипло произнесла она ему в шею. Он тихо рассмеялся. — На этот раз — действительно ненадолго, дева. Я, знаешь ли, хочу прикоснуться к тебе не опасаясь случайно растерзать. Мирабель с трудом заставила себя разжать руки. Она медленно села, прижимая ладонь к горящему лицу. Такое поведение не то, что боги, даже ее родители бы не одобрили… с другой стороны, нельзя же всю жизнь делать только то, что они разрешают? Идакансас поймал ее руку и поцеловал в открытую ладонь. — Я скоро вернусь, дева моя. Обещаю. А сейчас мне пора, пока солнце не поднялось. Мирабель кивнула, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке. Ладно… она ведь сможет выдержать еще немного? Она проследила, как он исчезает в тенях, и, переодевшись, вновь легла в кровать. Все-таки, вовремя ее заменили — в противном случае они бы точно скрипели на весь Энканто… Мирабель вдруг хихикнула и истерически расхохоталась, пряча лицо в подушку. То, что игрушечный дракончик тоже пропал, она обнаружила только утром. А через пару недель Камило и Антонио принесли новость, что в город пришли люди «из-за гор». — Там вроде как беженцы, — Камило с аппетитом жевал эмпанаду, покачивая ногой. — В стране-то, как оказалось, опять все сложно, вроде, консерваторы и либералы снова сцепились… — Словно ничего и не поменялось в мире, — проворчала абуэла. — Ну и с ними еще… я так и не понял, то ли это бродячий цирк, то ли просто цыгане, — Камило пожал плечами и нацелился на еще одну эмпанаду. — Главный у них так точно из цыган, говорит, он внук какого-то Мель… Меки… — Мелькиадеса, — подсказал Антонио, и повернулся к Мирабель. — А еще у них там есть предсказатель! И у него есть крысиный театр! — Шарлатан с крысами. Чудесно. Нам только этого и не хватало, — абуэла подперла голову ладонью, а Агустин, встрепенувшись, недоверчиво переспросил: — Погоди-ка, внук Мелькиадеса?! — Ты его знаешь? — абуэла с интересом взглянула на зятя, и тот покачал головой. — В Макондо все знали его деда. Я, в детстве, иногда заходил в гости к полковнику Буэндиа, и пару раз заглядывал в ту комнату, где хранились его записи… — Мирабель отвлеклась от рассказа отца, почувствовав, как Антонио тянет ее за руку. — Мира, а давай ты поговоришь с этим предсказателем? Ну, у него ведь крысиный театр, а у тебя есть пьеса… И крысы там такие миленькие, он мне даже разрешил погладить одну, — громким шепотом сказал Антонио. — Ну пожалуйста! — Ладно, — Мирабель пожала плечами. В конце концов, от нее ведь не убудет просто спросить?