Тень на стене

Разумеется, никто бы не отпустил Мирабель к новоприбывшим людям в одиночестве. Впереди их небольшой делегации шел Агустин, рядом с Мирабель, крепко держа ее за руку, шагал Антонио, без умолку рассказывающий о крысах, которые его просто покорили, а позади них шли Изабелла и Долорес, старательно делающие вид, что они тут просто за компанию, а не для того, чтобы получить предсказание будущего. Лагерь беженцы разбили возле расколотой горы, поближе к реке. Мирабель заметила настороженные взгляды, да и в воздухе чувствовалось напряжение. Неподалеку от лагеря стояло три шатра, от которых вышел мужчина в щеголеватом цилиндре и темно-фиолетовом пиджаке с зеленоватым отливом. Остановившись возле Агустина, он снял шляпу и протянул ему руку. — Дон Хуан Мелькиадес Терсеро, глава нашего небольшого табора… и, в данный момент, еще и проводник для этих заблудших душ, — он махнул рукой в сторону беженцев, а Мирабель заметила, что глаза у дона Хуана были разного цвета: левый небесно-голубой, а правый — карий. Агустин с удовольствием пожал протянутую руку. — Вы тоже из Макондо? — Увы, нет, мой отец был внебрачным сыном Мелькиадеса, а я его, так сказать, дважды внебрачный внук, и о Макондо я слышал только от нашей Ремедиос Прекрасной… Мирабель почувствовала, как Антонио нетерпеливо дергает ее за юбку, и вежливо кашлянула. Дон Хуан отвлекся от беседы с ее отцом и взглянул в ее сторону. — Полагаю, юные сеньориты хотят узнать будущее? — Долорес и Изабелла быстро замотали головами и почти в один голос сказали: — Вовсе нет, это все сказки… — Я вообще пришла ради крыс, — добавила Мирабель, и Антонио закивал. — Ну, наш провидец вон в том шатре, — дон Хуан ткнул пальцем в темно-зеленый шатер, из которого выбралась весьма недовольная сеньорита Лорена. — Шарлатан! — сердито заявила она, заметив Мадригалей. — Он заявил, что мне нельзя заводить рыбок… да что он вообще понимает, тьфу! Сплюнув на землю, она гордо вскинула голову и зашагала прочь. Дон Хуан вздохнул и развел руками. — Увы, наше будущее не всегда такое, каким мы его хотим увидеть. Мирабель заметила, как Долорес и Изабелла, держась за руки, осторожно, бочком, пробираются поближе к шатру и тяжело вздохнула. Потянув Антонио и догнав сестру и кузину, она шагнула вместе с ними внутрь. В шатре было темно, и после солнечного дня глаза почти ничего не видели. Мирабель заморгала, чувствуя, как Антонио покрепче схватил ее ладонь. — Вы пришли узнать свою судьбу? Мирабель вздрогнула. Ей же это кажется, да?.. — В-возможно, — Долорес, нервничая, стала говорить еще тише, чем обычно. — Я бы… я бы хотела узнать, что ждет меня и… мою любовь. Раздалось чирканье спички о коробок, и Мирабель спешно прижала ладонь ко рту, сдерживая крик, когда огонек осветил провидца. Это был он. Это действительно был он! Мирабель почувствовала, как ее губы расползаются в абсолютно счастливой и дурацкой улыбке, когда их взгляды встретились. Темноту разогнало зеленое пламя, и у Долорес вырвался еле слышный писк. Она вцепилась в руку Изабеллы, заворожено глядя на предсказателя. Он сидел на земле возле жаровни, которая сейчас освещала шатер призрачным, зеленым светом. — Проведите рукой над огнем, сеньорита, — Идакансас перевел взгляд на Долорес и та, нервно сглотнув, быстро махнула рукой над плясавшими язычками огня. — Между тобой и твоим избранником стоит одна женщина. Она не желает зла тебе, но и не желает вашего брака. Мирабель с каждым словом улыбалась все шире, а внутри у нее словно разгоралось солнце. Долорес закрыла лицо руками, и Изабелла обняла ее, сердито глядя на предсказателя: — Послушайте, вы… — Бруно. — Вы, Бруно! Все эти ваши гадания просто… Злые и гадкие шутки. — Даже если я скажу, что однажды вы не только авокадо, но и азалии заставите расцвести? — насмешливо поинтересовался он, и Изабелла растерянно притихла на секунду. Правда, тут же взяв себя в руки, она гордо выпрямилась, все еще поглаживая Долорес по плечу: — Все равно глупости. Никто не может знать будущее! Бруно на мгновение склонил голову, не желая спорить и взглянул на Мирабель. — А тебе, дева, интересно, что тебя ждет? — спросил он с улыбкой и Мирабель покачала головой. Антонио умоляюще прошептал: «Крысы!» — Я здесь по просьбе моего кузена, — она погладила Антонио по голове. — Он сказал, у вас есть крысиный театр… — Все так. Пойдем. Зеленое пламя погасло так же быстро, как вспыхнуло, и шатер погрузился в темноту, раздался шорох — Изабелла и Долорес вышли первыми, откинув полог и пропуская внутрь солнечный свет. Мирабель почувствовала прикосновение к ладони и сжала его пальцы. Теплые. Настоящие. Они выбрались наружу — Мирабель краем глаза заметила, что рядом с папой и доном Хуаном стоит коротко стриженная девушка в безразмерном балахоне, больше похожем на простыню с прорезанной для головы дыркой посредине и кое-как схваченной по бокам, и обернулась к… Бруно. Она вглядывалась в его лицо, одновременно похожее и не похожее на то, которое она привыкла видеть — он казался немного моложе, чем… в ее снах? своем прошлом?.. Черные волосы с редкими серебристыми прядями опускались до плеч, и в его глазах то и дело вспыхивали зеленые искры, а на губах была такая же широкая улыбка, как и у нее самой. Вместо плаща на плечах была зеленая руана, опускавшаяся почти до колен, с геометрическим узором по краю — два треугольника, соприкасающиеся вершинами, чем-то похожие на песочные часы. Мирабель поняла, что все еще держит его за руку и нехотя разжала пальцы. Антонио тяжело вздохнул и Мирабель смущенно отвернулась. — Да, крысиный театр, — задумчиво протянул Бруно, смаргивая. — Так… Я вижу, юный сеньор очень впечатлен им? Антонио закивал и тихо сказал: — У вас очень ухоженные крысы, сеньор Бруно. И они кажутся… довольными. — Я буду очень рад, если они и вправду довольны своей жизнью, — серьезно ответил Бруно. — Прошу сюда. Они подошли к крытому фургону, и Бруно достал клетку с тремя крысами. На взгляд Мирабель, зверьки выглядели прекрасно — насколько это вообще можно сказать о крысах, но Антонио с тихим и восторженным писком присел рядом с клеткой. — Мирабель, про театр, — напомнил он, поглаживая одну из крысок через прутья клетки. — Да, я… — Мирабель потрясла головой, пытаясь собрать рассыпающиеся мысли в единое целое. — Я немного пишу пьесы… — Это прекрасный талант, — Бруно пожал ей руку… и так не отпустил ее ладонь. Мирабель кивнула, не отводя глаз. — Спасибо, сеньор… Бруно. И Антонио пришла в голову идея, соединить нас… наши таланты, — поспешно поправилась она, и Бруно коротко рассмеялся. — Ваши крысы-актеры, моя пьеса… Если вы, конечно, тут задержитесь. — Мирабель! — Думаю, дон Хуан с удовольствием здесь останется на какое-то время. За пределами этого края сейчас все очень непросто, — Бруно говорил серьезно, но Мирабель чувствовала, как он осторожно обводит ее ладонь кончиками пальцев, и сделала крошечный шажок навстречу. — А может, ты останешься тут на очень долгое время? — тихо спросила Мирабель, дотрагиваясь до его плеча. — Мирабель! — Ты знаешь ответ, дева моя. Я останусь… надолго, — Бруно отпустил ее руку, невесомым касанием поправляя оборки на рукаве. — Мирабель! — она недовольно обернулась и заметила сердитый взгляд Изабеллы. — Ты что, оглохла? Идем. Мирабель кивнула, отворачиваясь от сестры — Бруно уже сделал шаг назад. Антонио с неохотой поднялся с земли и с надеждой уставился на него. — Вы правда согласны? У Мирабель есть очень хорошая пьеса, там про принцессу, которая хотела спасать рыцаря и влюбилась в дракона, а дракон улетел, и она обещала написать продолжение! Мирабель зажмурилась и застонала, чувствуя, как теплеют щеки. — Антонио, ты не мог бы перестать позорить меня? Пожалуйста? — Замечательная пьеса… Но вас, кажется, уже ждут, — Бруно пожал руки Антонио и Мирабель — и ее почти сразу схватила Изабелла, смерив Бруно сердитым взглядом напоследок. Втроем — Антонио еще что-то рассказывал Бруно, забыв про свою обычную стеснительность, — они подошли к Агустину, который весело смеялся, слушая рассказ той девушки в балахоне. — На простынях? Серьезно? — переспросил он, покачивая головой. Дон Хуан тоже улыбнулся. — Все верно. Представляете — еду я, думаю о всяком… и вдруг с неба опускается что-то белое, будто ангел. И прямо перед колесами моего автомобиля! Я торможу, выскакиваю — а там сидит это чудесное создание, — Мирабель заметила, как он ласково приобнял девушку. — И спрашивает: «А что, я уже не в Макондо?» Вот так я и познакомился с Ремедиос, которую не зря называют Прекрасной. — Надеюсь, tía Амаранта не слишком расстроилась из-за простыней, — девушка вздохнула. — Хотя, я правда хотела их вернуть, но мы не смогли найти Макондо. Мы и вас бы вряд ли нашли, но тут нам попался сеньор Верде. — Он-то хоть не с неба свалился? — спросил Агустин, и дон Хуан расхохотался. — Нет. Просто вышел однажды к нам во время отдыха, и сказал: «Я знаю небольшой город поблизости, и, кстати, по дороге нужно забрать людей, им нужна помощь». Так что, он и вправду провидец, вы не подумайте… — Tío Агустин, мы пойдем домой, — Долорес дотронулась до его руки, и Агустин кивнул. — Да, я тоже уже иду… Был рад с вами поговорить, — добавил он, пожав руку Хуану и поклонившись Ремедиос. — Антонио! — Ага, — мальчик подбежал к нему и протянул руки, на что Агустин только рассмеялся, покладисто сажая его себе на шею. Мирабель оглянулась на прощание — Бруно смотрел на нее и еле заметно кивнул в ответ на ее взгляд. С Антонио на плечах Агустин двигался не так быстро, и очень скоро отстал от них. Изабелла, бросив короткий взгляд через плечо, дотронулась до руки Долорес: — Лола, а что это за женщина между тобой и Мариано? Это точно не я, клянусь девой Марией Гваделупской! — быстро добавила она, и Долорес печально покачала головой: — Не ты, разумеется. Это его абуэла. Сеньора Гузман, конечно, ничего не имеет против меня… Но и разрешить Мариано делать мне предложение она не спешит. — Почему? — возмутилась Мирабель. — Потому что мы теперь — обычная семья. Да, у нас большой участок на кукурузном поле, и кофе у нас лучше, чем у других… Да и только. — Долорес вздохнула и строго посмотрела на нее. — Но еще больше, Мирабель, меня интересует другой вопрос: это что еще такое было?! — Вот именно! — подхватила Изабелла. — Еще немного, и вы бы принялись целоваться на глазах у всего народа! Послушай, hermanita, я понимаю, что в Энканто не так много парней твоего возраста, но… Этот бродяга?! Ему сколько лет: тридцать? Сорок? — Еще хорошо, что tío Агустин был занят беседой, а то он бы точно вмешался… Мирабель застонала и заткнула уши пальцами. — Я вас не слышу, — проворчала она. Впрочем, ее сестра и кузина были правы — стоило слегка сдерживаться, раз теперь Идакансас не дух невидимый, а живой человек… Она запнулась на ровном месте, понимая, что опять улыбается. — Мирабель, опомнись! Ты уже не ребенок, тебе стоит быть серьезнее и следить за своим поведением, — Изабелла разочарованно вздохнула. — Ну правда, чем он тебе так приглянулся?! — А тебе чем так понравился Лукас? — огрызнулась Мирабель. Изабелла пожала плечами. — Он приличный молодой человек, у него есть работа, которая приносит пользу нашему городу, его семью знают… — Подожди, Иза, мы сейчас о породистом осле разговариваем, или о том, почему он тебе нравится? — перебила ее Мирабель. Долорес, тихонько хмыкнув, с интересом следила за их разговором. Изабелла наклонила голову, так, что длинные волосы скрыли лицо. — Лукас… не смотрит на меня, как на медаль, которую можно повесить себе на шею, а потом убрать куда подальше, гордясь самим ее наличием. И ему действительно нравятся растения! Но, послушай, вы с этим… — Бруно. — Хорошо, — раздраженно согласилась Изабелла. — Вы с этим Бруно знакомы от силы… минуту? Две? А ты уже смотришь на него так, словно он — самый прекрасный человек на всем белом свете. — А он на тебя так, будто ты солнце на небе, и весь остальной мир не существует… — подхватила Долорес и Изабелла возмущенно покосилась на нее. — Что? — Долорес, вот это заявление совсем лишнее! — О чем беседуете, сеньориты? — поинтересовался Агустин, наконец догнавший их, и все трое хором ответили: — Ни о чем! Дома их уже поджидала вся семья. Агустин, слегка тушуясь под внимательным взглядом абуэлы, коротко рассказал о гостях, прибывших в Энканто. — Им действительно некуда идти, — закончил он, нервно постукивая пальцами по столу, будто по невидимым клавишам пианино. — Там не только мужчины, там еще дети и женщины, старики… Джульетта и Пеппа взглянули на свою мать, и Альма тяжело вздохнула. — История любит повторяться… Если бы это зависело от меня, уже завтра утром мы бы построили им новые дома, — она кивнула погрустневшей Луизе. — Но сейчас наше слово уже не является решающим. — Думаю, сеньора Гузман не будет против, — неуверенно предположила tía Пеппа, и абуэла пожала плечами. — Как знать? Я в любом случае буду за то, чтобы позволить этим людям остаться… Хотя, конечно, этот цыганский табор мне не по душе, — проворчала она, и Агустин неуверенно улыбнулся. — Ну что еще? — Вы очень похожи на сеньору Урсулу Буэндиа… — Знать ее не знаю, — отрезала абуэла, складывая руки на груди. — Ну да ладно, если их крысы не расплодятся на весь город, пусть остаются. — А сеньор Бруно согласился помочь Мирабель с крысиным спектаклем! — весело сказал Антонио. — И крысы у него очень вежливые, правда, абуэла. — Я надеюсь, ты не собираешься завести парочку у нас дома, — Альма сурово нахмурилась. — Мирабель, я хочу верить, что творчество не станет помехой для выполнения твоих обязанностей… — Не волнуйся, абуэла, — Мирабель покладисто закивала. Она заметила красноречивый взгляд, который бросила на нее Изабелла и, улучив момент, показала сестре язык. — Очень взрослое поведение, — шепнул Камило, хлопнув ее по плечу. Вечером, уйдя в свою — теперь уже точно свою — спальню, Мирабель впервые заперла дверь. Постояв у окна, она решительно распахнула его и выбралась наружу, быстро добегая до раскидистых кусов за Каситой. Стараясь не шуршать, она двигалась в сторону дороги, и нос к носу столкнулась с Камило. Несколько секунд они стояли, глядя друг другу в глаза, после чего Камило быстро протянул ей ладонь: — Я тебя не видел, ты меня не видела. — Поклянись! — громким шепотом потребовала Мирабель и Камило лихо перекрестился, сплюнув на землю: — Да чтоб мне до конца жизни есть жареные баклажаны! Мирабель пожала его ладонь: жареные баклажаны они оба ненавидели с детства, так что это была серьезная клятва. Камило скрылся в кустах — только мелькнуло желтое пончо, и Мирабель двинулась дальше. Она еще издали услышала тихую музыку и замедлила шаг, увидев сидящих у костра людей, слушающих как дон Хуан играет на типле. Ремедиос вполголоса подпевала ему, сидя рядом — они казались абсолютно непохожими и, в то же время, одинаковыми, как брат и сестра. Мирабель неуверенно остановилась и почти не вздрогнула, ощутив теплую ладонь на плече. — И почему же ты не спишь в такой поздний час, дева моя? Вместо ответа она повернулась, обнимая его и чувствуя ответное объятие. Сейчас ей было наплевать, видит ли их кто-нибудь, Мирабель только часто дышала, прижимаясь щекой к шерстяной руане, чувствуя, как бьется его сердце. — Как? — наконец, выдавила она. Бруно глянул на людей и потянул ее за собой. Обойдя лагерь, они вышли к берегу реки и неторопливо пошли вниз по течению. — Помнишь ли ты историю о хитром гончаре? — Мирабель кивнула, осторожно переступая по камням. — Я… прости, дева моя, но я забрал то чунсо, которое ты сотворила. — Ты про дракончика? — Мирабель даже остановилась, удивленно глядя на него. — Но это же просто… игрушка. Бруно осторожно поднял руку, дотрагиваясь до золотой серьги — Мирабель почувствовала, как по спине пробежали мурашки, когда палец скользнул по ее щеке. — В мое время ты была бы уже настоящей жрицей. А то, что творит жрец или жрица не может быть «просто» чем-то. Ты думала обо мне, когда его делала, и ты… сшила меня, — он задумчиво прищурился. — Да, можно и так это назвать. Я спрятал его там, где никто не найдет, надежно привязав себя к этому миру. Мирабель неловко улыбнулась, и они двинулись дальше. Возле камня, наполовину погрузившегося в воду, Бруно остановился, приглашающе махнув рукой и расстилая руану. Мирабель, кивнув, села рядом и почти сразу уткнулась носом в его плечо. Он обнял ее, продолжая разговор. — А сейчас, дева моя, позволь рассказать тебе историю об одном человеке, жившем неподалеку от Сугамукси… который теперь зовется Согамосо. Он ничем не отличался от остальных жителей своего городка, вот только… в пятнадцать лет, во время городского праздника, он упал и ударился головой. Не сильно, но с того дня этот человек изменился. Он мог видеть будущее — очень смутно, очень расплывчато, несвязанными обрывками. Он хотел помочь жителям города… но те посчитали, что он — колдун, насылающий проклятия. «¡Cállate, Bruno!» — кричали они, не желая слушать предупреждений, а когда происходила беда — говорили ему: «Это твоя вина!» — Это несправедливо, — буркнула Мирабель. Она выпрямилась и, разувшись, опустила ноги в воду — ступни сразу заломило от прохладной воды, но она только поболтала ногами, разгоняя кровь. — Люди почти разучились замечать дары богов. Он покинул город, бродил то там, то тут со своими ручными крысами… пока однажды не столкнулся с группой бандитов. Его ограбили, избили и оставили умирать. И тут неожиданно его нашел сбежавший из мира мертвых жрец. Мирабель обернулась, с трудом сдерживая рвущиеся с языка вопросы. — Паук уже почти сплел плот для этого человека, чтобы перевезти его душу в мир мертвых. Жрец и провидец поговорили достаточно долго, чтобы прийти к соглашению. Он попросил лишь об одном… — О мести? — тихо спросила Мирабель, и Бруно покачал головой. — Позаботиться о его крысах. Один дух покинул тело… другой дух занял его место. И с рассветом провидец открыл глаза и пошел вперед — к дороге, по которой скоро проедет один целеустремленный цыган в компании с девушкой, свалившейся с неба на простынях. Мирабель поняла, что ноги у нее окончательно заледенели и высунула их из воды, осторожно ставя на камень. Бруно, вздохнув, перекинул их через свои колени, набрасывая край руаны на ступни. — Значит… Бруно, — задумчиво произнесла Мирабель, обводя пальцем его ладонь. — Бруно Верде? — Да, — он улыбнулся, прислонившись губами к ее виску. — Замечательное имя. Очень…. Незапоминающееся, — она рассмеялась, снова обнимая его за шею. — Какой он, мир снаружи? — Сейчас это не самое лучшее место. Через… семь лет ситуация немного выправится, потом опять ухудшится… Все как обычно. — И что, получается, покидать Энканто опасно? — огорчилась Мирабель, перебирая его волосы. Бруно зажмурился, и она почувствовала, как по затылку у него пробежали мурашки. — Это уже твой выбор, жрица. Прожить всю жизнь в скорлупке, или сделать шаг в неизвестное. Ближайший город в трех часах ходьбы отсюда. Мирабель резко выпрямилась, чувствуя, как внутри все встрепенулось. Три часа? Это ведь можно за один день дойти, увидеть своими глазами мир за этими горами и вернуться — и солнце даже не успеет зайти за горизонт… — А мы можем… — неуверенно спросила она, и Бруно кивнул. — Да. Если вы решите дать приют этим беженцам, вам все равно потребуется выйти наружу — рано или поздно. Но пока не советую. Сейчас там чулавитас, через две недели их выгонят, и вот тогда уже ты сможешь спуститься и взглянуть на этот мир. Мирабель не могла в это поверить. Столько лет она мечтала, грезила наяву о том дне, когда сумеет покинуть Энканто, увидеть что-то новое и удивительное… и теперь оказалось, что эта мечта — осуществима. Она недоверчиво вскинула голову, заглядывая ему в глаза, и внутри словно засияло солнце. Мирабель осторожно потянулась к нему, касаясь губ. Она заново привыкала к его прикосновениям — живым и теплым, и сейчас она уже не была невидимым духом, которого занесло в прошлое. Мирабель чувствовала, как его ладонь скользит по ее спине, и когда пальцы коснулись голой кожи на затылке, ее встряхнуло от вспышки удовольствия и желания большего. Она потянулась к пуговицам его рубашки, и разочарованно вздохнула, когда Бруно перехватил ее ладонь. — Дева моя. Камень не очень-то подходит для этого. Мирабель медленно выпрямилась, садясь ровно. Бруно спрыгнул в реку и наклонился, зачерпывая холодную воду и умываясь, и она, поколебавшись, последовала его примеру. Голова чуть-чуть прояснилась, и Мирабель потерла горящие щеки. — Погоди… Если город так близко — то и к нам ведь могут придти эти… преступники? — она вышла на берег, и хлопнула себя по лбу — сандалии так и остались на камне. Бруно подхватил их, перебрасывая руану через плечо и вышел к ней. — Могут. Но и ты можешь защитить Энканто. — Принеся в жертву курицу? — Мирабель хихикнула, садясь на один из валунов и надевая сандалии. Бруно укоризненно глянул на нее. — Да что ж у тебя за неприязнь к этим бедным птичкам? — он опустился на колено, помогая ей завязать ленты, и Мирабель остро захотелось нырнуть обратно в реку. — Нет. Воззвать к Чакену, защитнику полей и Фу — владыке снов и туманов. — А… ты думаешь, у меня получится? — Мирабель сглотнула. Она совсем не ощущала в себе никаких особых сил и талантов. Бруно пожал плечами, все еще стоя рядом. — Почему нет? Ты жрица этой земли. Ее хранительница. Боги тебя услышат. — Только попробуй заикнуться о том, что я теперь должна быть целомудренной, — проворчала Мирабель, отводя взгляд. Бруно поднялся на ноги, протягивая ей руку. — К жрицам несколько иные требования. Идем… я уже забыл, как сложно быть живым. Особенно рядом с тобой. Они добрались до лагеря, уже погрузившегося в тишину. Луна светила с неба, позволяя разглядеть дорогу. Мирабель неуверенно окликнула его. — Ты ведь… поможешь мне? — Разумеется. Завтра… уже сегодня днем приходи сюда. Без курицы, — добавил он, и Мирабель рассмеялась, прижав лицо к его груди, чтобы никого не разбудить. Бруно довел ее почти до самой Каситы, и к себе в окно Мирабель забралась с абсолютно довольной улыбкой на лице. Утром они с Камило выглядели одинаково невыспавшимися, но, к счастью, семья почти не обратила на это внимания — сразу после завтрака к ним пришла сеньора Гузман. Проследив, как Альма и ее гостья поднимаются наверх, чтобы обсудить вопрос с беженцами, Мирабель принялась собирать тарелки со стола. Tía Пеппа уже ушла куда-то вместе с Луизой и Антонио, папа и tío Феликс занимались уборкой в доме, мама убежала даже не позавтракав, заявив, что у нее много дел. Мирабель ненадолго задумалась, разглядывая свою новую тарелку. Только сейчас она обратила внимание, что бабочки по краям немного похожи на перевернутые песочные часы, и улыбнулась. — Милая, сможешь прибраться в комнатах сестер? — отец заглянул на кухню, услышав, что вода уже не шумит. Мирабель с сомнением покосилась на солнце. — Мне после полудня нужно будет уйти, — жалобно сказала она, делая самые умоляющие глаза, на какие только была способна. Агустин тяжело вздохнул и кивнул. — Ладно. В конце концов, мне тоже было шестнадцать… но, я надеюсь, ты будешь вести себя лучше, чем я в твоем возрасте! Мирабель быстро закивала. Закончив с уборкой, она помахала отцу на прощание и со всех ног побежала к лагерю. Чудом избежав встречи с абуэлой, которая с весьма суровым видом слушала дона Хуана и одного из беженцев, Мирабель заметила мелькнувшую зеленую руану и поспешила следом. — Что делаем? — спросила она, пытаясь отдышаться от быстро бега. Бруно кивнул ей, держа охапку веток. — Набираем ветки, листья, траву… все, что дает дым. Мирабель наклонилась, подбирая упавшую ветку. На холм они поднимались груженые, словно пара мулов, и Мирабель то и дело отплевывалась от особо назойливых листьев, лезущих ей в нос и рот. — Что-то у меня очень… Странные чувства, — пробормотала Мирабель, глядя на то, как Бруно забрасывает в яму ветки и листья. — Не у тебя одной, дева, не у тебя одной… Бруно отряхнул ладони, придирчиво оглядел яму с ветками и довольно хмыкнул. Достав из руаны небольшую флягу, он положил ткань на землю и поманил Мирабель. — Садись сюда. Спину выпрями, плечи расправь… Вот так. Главное, быть уверенной, — Бруно протянул ей флягу. — Лей на ветки. Это чича. Не такая хорошая, как была… но, надеюсь, Чакен не обидится. — А если обидится? — поинтересовалась Мирабель, щедро облив листья резко пахнущей жидкостью. — Превратимся в тростник. Или в два куста. Мирабель поперхнулась воздухом и раскашлялась. — Ты специально, да?! Я и так нервничаю, а теперь еще и буду думать, что превращусь в куст. — Все в порядке, его не так просто разозлить, если ты, конечно, не пытаешься испортить посевы, — Бруно сел ей за спину, и Мирабель издала нервный смешок. — Все хорошо. Мне лучше не привлекать внимание богов, поэтому обряд проведешь ты. Я подскажу, что говорить и когда. Мирабель кивнула и потерла ладони о юбку, туго обтянувшую колени. Огонь, ярко вспыхнувший благодаря чиче, лизнул свежие листья и недовольно зашипел. От костра поднялся густой дым и Мирабель поморщилась, борясь с желанием чихнуть. Бруно наклонился к ее уху, и Мирабель изо всех сил попыталась сосредоточиться, повторяя за ним слова на старом языке. «Чакен, отец полей, великий полководец, услышь зов своих людей. Сбереги поля от чужаков, сохрани землю, что тебе принадлежит» Мирабель почувствовала легкое головокружение, но вряд ли дым был тому виной — он поднимался ровно к небу. По траве прошла легкая волна, будто порыв ветра, но дымовой столб даже не дрогнул. — Теперь Фу. Бруно держал ее запястье и Мирабель неосознанно накрыла его пальцы второй рукой. «Владыка снов, хозяин тумана, укрой эти земли…» Дым стал гораздо светлее, почти теряясь в небе. — Поздравляю тебя с первым обрядом, жрица этой земли, — Бруно слегка сжал ее руку и Мирабель, очнувшись, со стоном повалилась на землю, распрямляя ноги. — Устала? — Я чувствую себя так, словно всех ослов в Энканто перетаскала, — отозвалась Мирабель, закрывая глаза. Почувствовав, как он ее тормошит, она недовольно заворчала. — Пойдем хоть в тень. Или хочешь получить еще и солнечный удар? Мирабель с трудом заставила себя подняться на ноги. Голова, к счастью, не болела, но все тело ломило от усталости и напряжения. Дойдя до раскидистых ветвей, дающих небольшую тень, Мирабель рухнула, как подкошенная, чувствуя, как Бруно устраивается рядом, укладывая ее голову себе на колени и снимая очки. Где-то в зарослях перекрикивались птицы, и она заснула, проваливаясь в уютную темноту. — Дева. Дева моя, — Она недовольно поерзала, пытаясь понять, почему ее подушка настолько жесткая и костлявая. — Мирабель, проснись. Мирабель открыла глаза и, охнув, села, пытаясь сообразить кто она и где находится. — Я долго спала? — спросила Мирабель, протирая глаза. Бруно покачал головой и протянул ей очки. — Час. Может, чуть больше. — Хорошо, значит, еще успею домой и приготовить обед… — она осеклась. — Ты… назвал меня по имени. — Я ведь теперь неинтересен духам из иного мира. Можно не бояться привлечь их к тебе. — Бруно поднялся на ноги, потянулся, и Мирабель поспешно зажмурилась, пытаясь вернуть мысли в приличное русло. Получалось плохо, а тут еще и солнечное затмение вспомнилось… Она прикусила губу, поднимаясь с земли и отряхивая юбку от налипших травинок, поймала взгляд Бруно и поняла, что краснеет. И правда стоило вернуться домой, пока ее отсутствие не стало слишком уж долгим… и пока они еще могут держать себя в руках.