То, что дороже всего

Через сугробы тихо крадётся волк, Тот, что из стаи чудом остался цел Смотрят за волком чьи-то глаза в прицел. Жить будем столько, сколько отмерил Бог, Только откуда вдруг эта пуля в бок? Весь истекая кровью, уходит волк. В этих широтах всё умножай на сто! Даже матёрый перед ружьём никто...*

Петербург встретил их как никогда пронизывающим ветром, сильно контрастирующим с мягким морским бризом, которым они наслаждались всего пару часов назад. Закутавшись в лёгкую куртку, что здесь была явно не по сезону, пока машина ещё не прогрелась, Марго печатала брату сообщение, что они уже в городе и будут через минут сорок. В душе у неё боролись два нестерпимо сильных чувства. Как же было жаль ей покидать тот маленький домик на берегу моря, где они с Олегом были лишь вдвоём, просто до боли обидно. Но тревога за брата не покидала её, а в голове навязчиво внутренний голос противно твердил, что она плохая сестра, если оставила Серёжу и уехала от него. От улыбчивого и расслабленного Олежи не осталось и следа, теперь по левую руку от Марго сидел хмурый Олег, внимательно всматривающийся в поток машин перед собой. Волков сосредоточился на дороге, выискивая просветы в сковавших город постоянных пробках, от которых он даже успел отвыкнуть за те пару дней, что приходилось ездить только по полупустым горным тропкам. Лобовое стекло время от времени пересекали дворники, убирая мелкую противную сыпь, постоянную спутницу Петербурга. Все надежды сейчас были на то, что она не превратится в настоящий ливень, иначе город встанет окончательно. Над приборной панелью мерно покачивались увесистые черные четки, потертые и с растрепанной кисточкой на конце. Марго часто могла наблюдать, как Олег успокаивал себя в бесконечных пробках, перебирая крупные бусины, и в свое время с их же помощью после ранения разрабатывал мелкую моторику. Перед ними плёлся небольшой черный фургончик, похожий на инкассаторский и раздражающий своей медлительностью дерганого Олега, что про себя уже проклял еле плетущегося водителя и всю его семью до третьего колена на русском вперемешку с татарским. — Да чтоб тебя, — мужчина вытянулся в кресле и повернул руль, стараясь обогнуть машину. Из головы никак не выходил Серёжа. Неужели всё-таки поцапался с кем-то? Пусть только это будет не Бехтиев, а очередной тупой журналюга, которого можно прижать. Волков лишь надеялся, что рядом сидящая Марго не накрутит себя до истерики, пока они едут домой, петляя по боковым улочкам Петербурга. На очередном светофоре фургон наконец-то замигал правым поворотником, тогда как им нужно было дальше ехать вперёд. Волков подобрался, собираясь наконец-то наплевать на скоростной режим и будущую россыпь «писем счастья», прилетающих на почту, но в задней двери машины открылось маленькое окошечко, настоящая бойница, а из него показалось автоматное дуло. Тут стало совсем не до смеха, как в старом анекдоте про Штирлица. Этот черный глаз, последнее, что зачастую видели такие как Олег перед смертью, и он его ни с чем не спутает. Слишком часто сталкивался с подобным, давно, в будто бы уже другой жизни. Он напрягся всем телом, начиная молиться всем известным богам, чтобы они смогли добраться до дома, что с помощью всего пары манипуляций и схрона оружия становился неприступной крепостью. — Воробушек, ты пристёгнута? — он не повернул головы, боковым зрением оценивая, что за автомобили по бокам и сколько секунд до конца светофора. Целых полторы минуты. Долго. — Да, конечно. Олеж, ты чего? Сразу не выстрелили, значит, что-то нужно. Волков вцепился в ручку коробки передач, чтобы быстро переключиться и газануть назад, там ещё было свободное место, конечно, помнёт и свою, и чужие машины знатно, но будет возможность затеряться в Питерских дворах, а здесь широкий проспект, не факт, что, играя в шашечки, получится оторваться. Автомобили справа и слева одновременно просигналили, привлекая внимание. — Телефон далеко, у тебя геолокация включена? Быстро достань нож в бардачке, — голос сел от волнения, стал хрипеть больше обычного, он произносил это почти не размыкая губ, сквозь зубы. Волков повернул голову налево, где с тихим шуршанием опускалось тонированное стекло темно-синего автомобиля. Показались два крепкого вида мужика в черных балаклавах, не скрывающих только глаза, у одного из них на предплечье тяжеловесно лежал пистолет. — Двери разблокируй. Скрипнув зубами под пристальным взглядом пассажира иномарки и не менее внушительным пистолетом, Олег сто тысяч раз вспомнил, что так и не установил бронированное стекло, как на каком-нибудь Аурусе. Послышался тихий щелчок, после которого кто-то сел сзади. Волков нечитаемым взглядом оценил ещё одну балаклаву в зеркало заднего вида и очень пожалел, что не прихватил с собой ту сумку с оружием. Один нож, лежащий на сидении между ног, ему сейчас явно погоды не сделает. Марго заерзала в кресле, не понимая, что происходит, но рта не открывала и лишних вопросов не задавала, только испуганно взглянула на Волкова, когда отдавала нож. Когда какой-то левый мужик с пистолетом сел в машину, она постаралась вжаться в кресло, а на лице ее читался животный ужас. Она не боялась оружия, давно привыкла к его виду, Олег даже как-то разрешил ей по банкам пострелять, что для него было верхом доверия. Но здесь огнестрел был в чужих руках и представлял явную угрозу для них. — Телефоны сдаём сюда, Маргарита, руки на колени. А ты, как учили в автошколе, на два часа и на десять, — мужчина дождался, пока его приказы будут выполнены. — Поехали, а то все заждались, — слева послышался подбадривающий сигнал, сзади мигнула фарами такая же тонированная иномарка, подгоняя. — Сделай всё, как сказали, — Олег проводил долгим взглядом проспект, куда они должны были поехать, но всё же свернул вправо, предостерегающе взглянув на Марго. В ответ он получил лёгкий кивок, мол, гео всегда включена. Судя по внешнему виду, она скорее всего еще не поняла, что именно происходит. Дальше ехали в тишине, только будто бы слышно было, как крутятся шестерёнки в голове Волкова, прикидывающего, почему за ними пришли. Врагов, что могли громом среди ясного неба вернуться через много лет, он нажить не успел, а те, что и появлялись по большей части сгинули в дальних странах. Значит, это Серёжины, а вот тут списочек был явно обширнее. Неприятелей Разумовский имел больше, но не до похищения же людей. Хотя пару криминальных личностей всё же имелось, Олег не верил, что могло до такого. И почему-то не нравилось Волкову, как всё складывается: звонок Серёжи, теперь это. Скорее всего Разумовский все-таки успел наворотить дел. Олегу же оставалось только в очередной раз скрипнуть зубами, да проверить замершую Марго. Время от времени Олег поглядывал назад, но мужик будто скучал, не заводя разговора, не запугивая, но и с ходу не выставляя никаких условий, значит, он тут явно не главный. Тяжёлый пистолет уверенно лежал на бедре, дулом в сторону Олега, что безумно его нервировало, до чертиков и всех всплывших триггеров, укоренившихся в голове. Но он не был уверен, что нервничал бы меньше, если бы оружие было направлено в сторону Марго. Девушка на соседнем обмерла, не шелохнувшись, пока они по указке неизвестного пассажира и в сопровождении минимум четырех машин, что насчитал Олег, кружили сначала дворами Петербурга так, что даже Волков на несколько минут потерялся в хитросплетении арок. В одном из дворов сзади приоткрыли окно, и Марго увидела, как, сверкнув хромированным боком, в окно полетели их смартфоны, вдребезги разбиваясь об асфальт. Потребовалось еще несколько минут, чтобы они выехали из паутины проездов и стали двигаться в сторону выезда из города. Просто великолепно, скрылись в неизвестном направлении. Всё чаще появлялась до боли гениальная мысль пырнуть балаклаву и постараться укатить в закат, но уж слишком близко притирались автомобили конвоя. Был бы Олег один, поиграть в камикадзе не составило бы труда, но рядом сидела Марго. Она мельком глянула на время, вот буквально сейчас они уже должны были быть дома даже с учетом пробок, значит, совсем скоро Серёжа начнёт им названивать, а когда не ответят — поднимет панику. На напряженного и будто напружинившегося перед броском Олега смотреть было страшно, назад еще хуже. Разумовская поверить не могла в происходящее. Похищение? Да вы издеваетесь. Такое только в кино бывает, да и кому она или Олег могли перейти дорогу, смех да и только. В какой-то момент девушка поняла, что всё вокруг кажется до ужаса иллюзорным, будто ненастоящим, сердце зашлось в нескольких безумно быстрых ударах. Серёжа как-то рассказывал ей о некоторых признаках панических атак, время от времени накрывающих мужчину, и что лучше всего в этот момент делать. Но всё это куда-то улетучилось, во рту пересохло так, что невозможно было и слова сказать, холодный пот противно прошиб спину. Отъехав на несколько километров от города, видимо, чтобы не встретить непрошенных зрителей, они свернули в сторону неприметного съезда и растянулись в вереницу конвоя. Олег чувствовал, как адреналин начинает перекрывать сознание, но хуже этого был затапливающее чувство страха за Марго. Отбиваться и драться? Не смешите, он тут вообще-то главный защитник с подбитым крылом, что скорее всего будет бесполезен перед спланированной операцией. Он уже бездумно проворонил момент, когда их взяли в коробочку, а девушка даже не посмотрела на него ни разу, стеклянными глазами уставившись вперёд и не различая дороги. Она даже пальцы оставила в покое, замерев в страхе. — На выход, — машины перед ними остановились, ослепляя в предвечерних сумерках алыми огнями аварийки. Волков открыл дверь, попутно оценивая количество противников и время, которое ему понадобится, чтобы получить пистолет. Припрятанный за пазухой нож неприятно холодил поясницу. Марго не двинулась с места, рассеянно глянув на Олега большими, как блюдца, глаза, в которых осознания ситуации было ровно ноль. Вместо него было столько страха и обреченности, что мужчина хоть сейчас готов был голыми руками удавить первого приблизившегося к ней. — На выход, быстро! Балаклава повторил приказ, нацеливаясь на девушку, но сделал только хуже, её начало мелко трясти. Дело плохо. — Марго, выходи, — Олег хотел бы затолкать эти слова обратно в глотку и не произносить их. Себе самому устроить хорошую взбучку, за то, что вообще задумался о таком. Но не мог. Девушка встрепенулась, дверь с её стороны распахнулась, и Марго вытащили из машины, легонько встряхнув. Зелёная балаклава будет первым. Вокруг было четыре машины, в каждой Олег насчитал около трёх бойцов. Огромный численный перевес, но уровень адреналина медленно подкатывался к критическим значениям. Будь Волков в лучшей форме, как до ранений, даже подумал бы над исходом, сейчас же у него была мотивация, позавидовать которой мог любой наёмник. Пока мужчина примеривался, будучи под защитой двери машины, Марго утаскивали всё дальше. Олег, не успев даже развернуться, получил первый точный удар под рёбра. Он покачнулся, но рукоятью тяжелого ножа, тут же выхваченного из-под пояса джинсов, уложил нападающего с явным хрустом сломанного носа. Где-то впереди светлым пятнышком мелькала Марго, но он ничего не слышал и не видел, в ушах застучало собственное сердце и гонимая по артериям кровь. Волков встряхнулся всем телом, готовясь к новым ударам и поудобнее перехватывая нож, чтобы он был ближе к предплечью. Несколько человек были в брониках, до полной боевой выкладки им только каски не хватало. Выхватив из ослабевших пальцев противника пистолет, Олег хотел было выстрелить на поражение, но с левой он стрелял чуть хуже, чем с правой, так что, получив прямой наводкой под колени, понять, куда ушла пуля, не смог. Ноги рефлекторно подогнулись, очередной кулак прилетел в скулу, которую сразу начало нестерпимо печь. Дернувшись вперед, он ножом подрезал мышцы нападающего, что кулем упал на землю, Олег снова вскочил в стойку. Доли секунды хватило, чтобы тут же четким броском отправить нож точно в грудь ближайшему нападающему, он покачнулся и, захрипев, безвольной куклой повалился в придорожную пыль. Прогремел ещё один выстрел, Волков абсолютно не понимал, почему его самого до сих пор просто не застрелили прямой наводкой, но задумываться о чем-то серьезнее следующего движения не мог. Зелёная балаклава, на которого изначально нацелился мужчина, орал благим матом, зажимая пулевое в бедре, пуля его все-таки нашла. Олег всё кружил у машины, чтобы хотя бы с одной стороны не прилетело. Он у четверых на прицеле, ещё несколько в отдалении, но тоже на готове. — Пистолет в сторону! — повисшую тишину разрезал приказ, за которым последовал болезненный вскрик Марго, его Волков еле расслышал из-за грохота крови в ушах. Олег повернулся к ней и тут же почувствовал, как кто-то хорошенько приложил его по затылку, перед глазами всё почернело и звёзды заплясали, его повело, но он не упал. Он видел, как чужой локоть всё сильнее сжимал тонкую шею девушки, ноготками она драла камуфляжную форму, но от этого вряд ли был какой-то толк. Волков медленно поднял руки над головой, роняя оружие к ногам, что легонько потряхивало. — На колени. Руки за спину. Олег подчинился и сразу почувствовал пластиковую стяжку, надежно фиксирующую запястья. Неприятные воспоминания плена охотно всплыли из глубин памяти, дышать стало нечем, несмотря на ранее не ощущавшийся пронизывающий ветерок. На следующие несколько минут он постарался уйти в себя, чтобы не чувствовать разрывающей боли в спине, треска рёбер и ручейка горячей крови, заливающей глаза, пока раз за разом тяжелые берцы опускались на податливое тело. Его били, как когда-то в подворотнях, когда они с Разумовским не успевали убежать от очередных гопников, притаившихся в темной арке. Били основательно, с небольшим замахом, но точно зная, куда придётся удар: ребра, грудная клетка, бедра и ноги, но странно мало ударов приходилось на почки. Значит, убивать и калечить до инвалидности не будут, промелькнула и погасла за новой волной боли мысль. В мгновения между ударами он даже вроде бы слышал, как Марго что-то кричала, но ему было бы легче, если бы она не издавала ни звука, не звала его, неспособного никак помочь не то, что ей, но даже себе. Олег не видел, как она билась в чужих руках маленькой птичкой, пытаясь отцепиться, тянулась к нему, лежащему в придорожной пыли и собственной крови. Не видел, как её просто закинули на плечо и унесли, пока она упиралась и беспорядочно пыталась отбиваться руками и ногами. Волкову же перетерпеть даже такую физическую боль было реально, не впервой ведь, несколько пулевых пережил, значит, уже ничего не страшно. Но её крик, визгом банши въевшийся в уши, теперь будет преследовать его и во сне, и на яву знаком, что он не справился и не уберёг своё сокровище, когда она нуждалась в нем больше всего. Вдруг надрывный вой девушки прекратился, его прервал громкий хлопок двери фургона, прозвучавший для Волкова как приговор. Пара минут и несколько десятков ударов, казалось, тянулись целую вечность. Его посадили к колесу, чтобы он хоть как-то сохранял вертикальное положение, напоследок вдарив так, что голова мотнулась, запрокидываясь назад. Перед глазами снова взорвались звезды, похожие на те, что они с Марго высматривали на небосводе тёмной южной ночью, сидя на террасе в обнимку. Олег тряхнул головой, пытаясь прочистить сознание, но сделал только хуже, запустив бешеную карусель на очередной круг. Зрение его подводило, всё вокруг плыло и двоилось, не желало приходить в норму, но сквозь пелену, застившую глаза, и кровь, залившую правую сторону, он разглядел, что к нему приближался мужчина. Что-то до боли знакомое было в этой расслабленной до расхлябанности походке. Пальцы начинали неметь, Волков чувствовал, как на виске коркой подсыхает кровь, стягивая кожу и волосы. Ее пряный привкус, казалось, намертво въелся в него, сейчас возрождая в памяти желтый горячий песок, отдаваясь запахом пороха и огня. Всё лицо саднило, про тело и говорить было нечего, губы были разбиты в мясо. Мужик присел перед ним на корточки, единым движением подтянув штанины камуфляжки, и, упершись локтями в колени, стал с интересом рассматривать Олега. — Добрый вечер, я диспетчер… А дальше ты знаешь, да, Олежик? — широкая ладонь легла на затылок, стягивая балаклаву, мешающую рассмотреть лицо. Он рассеянно пошкрябал макушку, приводя в порядок светлые торчащие колышками волосы. — Теряешь хватку, Поварёшкин. Был бы один, да пару лет назад, минимум троих успел положить, а женщины как обычно нарушают все планы, — мужчина плотоядно ухмыльнулся, отчего у Волкова волосы встали дыбом на загривке, а внутри все похолодело. Олег знал этот взгляд, и он не предвещал ничего хорошего. — Симпатичная, кстати, девчонка, твоя? Или мне можно разлечься, не нарвавшись на дуэль? — сразу прощупывал болевые точки наёмник, цепко щурясь на Волкова. Олег окончательно сфокусировался на мужчине, вглядываясь в знакомое до ёкающего сердца, дрожи в коленях и зубовного скрежета лицо: широкое скуластое, со шрамом, рассекающим белёсую бровь, изогнутыми в постоянной усмешке губами и серыми нечитаемыми глазами змеи. Сейчас ему стало по-настоящему страшно. Кому же они так насолили, что за ними пришёл он? Этот человек сгинул в горячих песках почти со всей группой, только сам Олег да несколько ребят смогли тогда унести ноги из засады, так ещё и чуть под трибунал не попали. Настоящий солдат удачи и адреналиновый наркоман, готовый на всё ради денег, за что получил нелицеприятный позывной Кукушка. Такие едут на войну кормить внутренних демонов, насиловать и грабить. Ему казалось, что Игнисов подорвался тогда на снаряде, после такого никто не смог бы выжить. А сейчас Вадик перед ним, сука, живой и пышущий здоровьем, довольно скалится, поигрывая небольшим ножичком, будто раздумывая, пырнуть Олега по старой памяти или нет. Волков не смог скрыть удивления, темные брови съехали к переносице, оскалился в ответ — только не зарычал, так был зол, удивлён и напуган одновременно, что волосы на затылке дыбом встали. — Ты будто не рад меня видеть, — протянул Вадик обиженно, чуть не надув губы, как детсадовец. — Я все равно знаю, что рад. Сырой Петербург растаял, перед глазами забрезжил бесконечный песок, затерянная на границе учебка, где Вадик также скалился над ним, зажатым в очередном болевой захвате на ринге в спортзале. Вместо тёмного броника — набившая оскомину светлая "песочка", на которой кровь мгновенно расплывалась бурыми пятнами. Улыбающийся ему одними глазами, выглядывающими над повязкой, защищающей от песка, блондин, когда Волков, поддавшись в очередной раз, проигрался в карты, за которыми они коротали дежурство, сидя около шуршашей незакрепленными краями палатки. А через несколько недель взрыв и засада, что унесла жизнь Вадика. Вроде бы унесла. Огрызаться и щёлкать в ответ зубами не было сил, все уходило на то, чтобы не заорать от боли, волнами накатывающей на уже незащищенное адреналином тело, и нож, все гуляющий перед лицом, в этом не помогал совершенно. Олег мысленно прикинул, что у него гематомы по всей спине и ногам, разбита голова так, что придётся скорее всего зашивать, трещины в двух-трёх рёбрах, небольшой сотряс, из-за которого кружится даже запрокинутая на крыло машины голова. — Передавай привет Разумовскому от его самых преданных партнёров. Он очень расстроил моих нанимателей, но ты же хороший мальчик, точно все передашь? — Волкова потрепали по щеке, будто какого-то шелудивого пса. Перед глазами опять всё смазалось, теряя чёткие очертания. — А теперь тебе пора баиньки. Рад был повидаться. Коротко замахнувшись, Вадим ударил точно в челюсть, и Олег окончательно потерял связь с реальностью.