То, что дороже всего

Девочка кровь с молоком Как соблазнительна ты! Ради такой красоты Можно нарушить закон. Девочка кровь с молоком Носит ключи в кулаке, Перцовый друг в рюкзаке, В горле нарывистый ком.*

Кружка с чаем опустела быстро, мелкими судорожными глотками Марго выпила горячий и слишком сладкий для нее напиток за пару минут, но есть не хотелось совершенно. Если Серёжа на нервах всегда начинал есть так, что даже Олегу становилось немного не по себе, то Марго маковая росинка казалась первым, вторым и компотом с полдником. Бутерброды так и остались нетронутыми, Вадик через несколько часов лишь сменил их на какой-то суп, на который девушка даже смотреть не могла. — Если устраиваешь голодовку, так и скажи, продукт переводить не буду, — Вадим строго глянул на девушку, хмуро хмыкнув про себя. А вот мужик и показал себя настоящего, без шуток и напускной веселости. Уже к ночи ситуация в точности повторилась, но Марго было все равно. Все казалось нереальным до абсурда, такого в обычной жизни просто не бывает. Не попадают обычные люди в боевик, где крутой герой никогда не смотрит на взрыв, плохие парни сразу поднимают лапки, как только он заходит в здание, спасая свою даму. Не бывает такого в нормальной жизни, но, к огромнейшему сожалению девушки, ей оставалось только смириться с объективной реальностью. Мысли о том, что Серёжа и Олег не заберут её отсюда даже не появлялось, вера в этих двоих у Марго была абсолютно непоколебима, это всего лишь вопрос времени. Разумовский же точно найдет выход даже из такого положения, он же лучший старший братик. А еще именно из-за него она в чужом доме непонятно где, ощущает себя принцессой в башне. Как они дошли до этого? Кто те серьезные люди? Но эти вопросы лишь быстро мелькали в её сознании, единственным, что по-настоящему её тревожило, это было состояние Серёжи и Олега. Как они там? Жив ли Волков? Марго с содроганием поняла, что мало что помнит: она вышла из машины, грохот пистолетных выстрелов, да Олега, стоящего на коленях, что потом лежал в пыли, покорно принимая чужую злобу. Горло сдавило спазмом, она бы заплакала навзрыд, оплакивая каждый удар, что он не выдержал, но слёз почти не осталось, по щеке скатилась пара солёных капель, да и только. Она так и сидела на подоконнике, будто впав в транс, не отрываясь рассматривала капельки дождя, убаюкивающей дробью стучащие в окно. На пальцах не осталось живого места, весь лак, что был, уже отгрызен, заусенцы превратились в мясо и неприятно саднили. Вадика, время от времени проверяющего по камерам, чем она занимается, начинала бесить ее безэмоциональность. Он просто не понимал такого поведения. Если затаилась и продумывает, как сбежать? Да не смешите, вроде девочка не глупая, должна понимать, что побег в сложившейся ситуации сопоставим с утопией. Обычно в таких ситуациях люди бьются в истерике, просят их отпустить, хоть что-то делают, а тут сразу смирилась с участью средства удержания Разумовского в узде. Необычно, но для него так даже легче, можно обойтись без успокоительных и не трепать себе нервы дергаясь о выборе дозировки, чтобы она не окочурилась. — Мальвина, в этот раз ты за доброго полицейского. Волков нам всем и без этого готов глотку перегрызть, а если вернем ее скелетом на ножках, легкой смертью не отделаемся, — Вадим похлопал по плечу парня, спокойно сидящего в гостиной на диване. Он только удобно устроился, позволив себе на миг отвлечься от насущных проблем, но Дракон будто учуял, что кто-то собрался отдохнуть. Через несколько минут в комнату Марго вошел молодой человек. Он был куда меньше того мужика, что заходил утром, и выглядел будто бы менее опасно, но она не стала обманываться миловидной мордашкой и небольшими татуировками черных крестов, что виднелись одна на шее, а другая — на тыльной стороне правой ладони. Он ничего не сказал, не попытался приблизиться, спокойно сел в кресло и начал неторопливо что-то печатать в ноутбуке, после чего явно залип на какое-то видео. В резко меняющемся свете экрана синие волосы выглядели особенно интересно, переливаясь разными оттенками. Аниме, что ли смотрит? Марго на секунду прикрыла глаза, пытаясь вернуться домой, где по вечерам Сережа задерживался за работой, а она засыпала у него в кабинете под мерное постукивание клавиш, засидевшись за уроками. Через несколько минут, хотя она плохо ориентировалась сейчас во времени, он начал что-то напевать про себя, но, к удивлению, это не раздражало. Удобно устроив голову на согнуть коленях, она беззастенчиво рассматривала парня, прикидывая, чем бы он мог заниматься в реальной жизни. Студент старших курсов, диджей в модном московском клубе, какой у него натуральный цвет волос? Марго понимала, что все это просто затишье перед возможной бурей, но пока её не убили, не пытали, ничем даже не угрожали и сразу дали понять, что вроде бы ей ничего не грозит, а значит, планы у этих серьёзных людей не предполагали издевательств над Разумовской. Скорее бы Серёжа разобрался со всем этим. — Можно мне крем для рук какой-нибудь заживляющий и что-то почитать? — подала она голос впервые за вечер. — Если ты хоть что-то поешь, могу найти нечто конкретное. Проза или поэзия, ужасы, романтика? Можешь меня Мальвиной звать, кстати, — он поднял взгляд от ноутбука, чуть улыбнувшись. А вот и небольшой изъян в идеальной внешности. На боковых зубах небольшие выщербинки, видимо, тоже зубами рвет и раскусывает попавшие в немилость нитки и лески. Олег с Серёжей тоже постоянно ругали Марго за это, одергивая и отправляя за ножницами, когда неугодная нитка была уже почти побеждена. — Булгаков, Чехов, Хейли, да что-нибудь, хоть сборник сказок, — Марго вылезла из гнезда, только сейчас почувствовав, как же затекло все тело, и забрала тарелку с двумя небольшими котлетами и макаронами с тумбы. По рукам и ногам прошлась приятная горячая волна, восстанавливалось нормальное кровообращение, а за этим последовало покалывание, особо сильное в пальцах. Марго с грустью взглянула на еду, понимая, что есть не хочется совершенно, но в данный момент на хотелки и нехотелки обращать внимания нельзя — нужно просто заставить себя что-то поесть, лишь бы потом в голодный обморок не падать. Ради Олежи. — Приятного аппетита, — парень прикрыл ноутбук, где на самом деле мелькнула вроде бы «Атака Титанов» на паузе, и вышел из комнаты так же тихо и спокойно, как и зашёл. Марго неприязненно потыкала в еду вилкой, но все же впихнула в себя половину порции, отметив, что котлеты оказались ужасно пересолены, не чета Волковским. Влюбился, что ли, кто-то? Покончив с самым важным, она вытащила из пакета комплект вещей и закрылась в ванной. Вряд ли бы того громилу остановила небольшая щеколда, но создавалась хотя бы видимость уединения, на большее сейчас рассчитывать не приходилось. В жизни она не принимала душ так быстро, буквально две минуты на тело, ещё две-три на волосы, что уже успели превратиться в паклю. Девушка за это время смогла смыть с себя болезненную тревогу и неприятный резкий пот, из-за которого майка липла к телу. После горячего душа даже жить как-то стало легче. В почти не успевшем запотеть зеркале она рассмотрела темные круги под глазами, а на предплечьях и ногах достаточно четкие следы чужих рук, лилово-красные отпечатки с переливом в любимый Сережей фиолетовый. Через несколько дней они станут неприятно жёлтыми, сейчас же при касаниях неприятно саднили. После обжигающего душа намного приятнее было возвращаться в разворошенную ещё с утра кровать, сон долго не шёл, но через какое-то время он всё-таки сморил девушку, что все равно вздрагивала и просыпалась от каждого шороха и скрипа в соседних комнатах. Часов в спальне не было, и понять который час было невозможно, но по ощущениям где-то около полуночи в недрах дома громко хлопнула входная дверь, через несколько минут комнату расчертили автомобильные фары, окончательно отгоняя сон. По потолку проскользили яркие полосы света — кто-то уезжал. Сердце сжала глухая тоска по брату и Олегу. Она пыталась вернуть то чувство защищенности, что испытывала рядом с ними, поплотнее заворачиваясь в одеяло. Перед глазами тут же появился теплый Волков, что буквально мог спрятать девушку в своих объятиях, уютные и ласковые руки Серёжи, прогоняющие любые ночные кошмары. Она хотела забыться, утонуть в собственном сознании, хотя бы там спрятавшись от ужаса, подстерегающего в реальности. Неизвестно, сколько прошло времени, но скоро Марго вздрогнула от особенно громкого скрипа, нервно дернувшись в постели. В спальне будто резко упала температура, а атмосфера стала гнетущей. Невольно она вспомнила всех, кто появлялся рядом с ней за сегодня, ведь почти все заложники в том ужасном сне обрели лица. Когда утром залетел татуированный, он сразу заполнил собой всю комнату, находиться вместе с ним в замкнутом пространстве было страшновато, но он не выказал явной угрозы в её сторону. В противовес ему, с Мальвиной она смогла ненадолго успокоиться, отвлекшись от неотпускающего ночного кошмара и мыслей, что разъедали изнутри, так ещё он обещал принести что-нибудь почитать, подкупив этим девушку. Сейчас же вдруг стало до чертиков жутко. На фоне светлого дверного проема стоял темный мужской силуэт. Незнакомец, тихо прикрыв за собой дверь до характерного щелчка, в два шага пересек комнату, Марго даже пикнуть не успела, когда он оказался рядом. Кокон, в который она сама же и замоталась, будь он неладен, исключил возможность нормально двигаться и хотя бы попытаться закрыться в ванной. Она широко распахнула глаза, не понимая, то происходит. У похитителей поменялись планы, и человеческое отношение теперь ни к чему? Над ней был ничем не примечательный мужик лет сорока, такого увидишь на улице и пройдешь мимо, совершенно не заметив. В полутьме комнаты мало что было видно, но карие глаза напротив на миг всколыхнули воспоминания об Олеге. Но только Волков всегда смотрел на нее мягко, его карий был сладким шоколадом, терпким пьянящим коньяком, а эти казались девушке бездонными провалами, смотрели голодно, оценивающе, пытаясь сразу подавить любые поползновения к сопротивлению и желающие сожрать целиком. Марго дернулась, но её лишь сильнее вжали в матрац. — Ни звука, Ритуль, тебе же хуже будет, — раздалось над ухом и без того оцепеневшей девушки. Когда к тебе пристает в темной подворотне пара гопарей, шугающихся первого прохожего, страшно, но не до дрожи в коленях. Сейчас же ситуация приняла самый худший из возможных вариантов. Она в заложниках, здесь ей точно никто не поможет. Глухое дыхание опалило шею, чужая рука с силой вцепилась в щеки, не позволяя даже не то, что рот открыть — даже закричать. Марго попыталась отмахнуться, вцепиться ногтями в обидчика. Извернувшись и сильно вдарив пяткой по чужому бедру, она смогла один раз удачно махнуть рукой и зацепить остатками ногтей щеку обидчика, царапая от всей души — в неясном свете садовых фонарей заалели три яркие полосы на чужой щеке. Ей бы закричать, хотя бы попытаться кого-то позвать, но в лёгких будто закончился воздух, да и смысл, все равно помощи ждать неоткуда. Она билась, пытаясь выпутаться, но все было тщетно. Чужая рука переместилась на шею, сдавливая так, что перед глазами поплыли цветные круги, а тело начало обмякать от недостатка кислорода, девушку вдруг перехватили, переворачивая на живот и заламывая руки за спиной. К старым синякам теперь точно добавятся новые. Он навалился, подцепляя её трико, а в тишине показательно громко звякнула пряжка чужого ремня. Марго все пыталась выпутаться из грязных рук, в последней попытке сохранить себя. — Не надо, пожалуйста… — одними губами повторяла она, хрипя от нехватки воздуха, глотая слезы и понимая, что все уже предрешено, и в данный момент ломается её жизнь, а нервы истончаются окончательно. Марго безумно сильно хотела, чтобы рядом оказался Олег, рядом с которым она ощущала трепет каждого прикосновения и нежность, а не насилие. Только она смогла почувствовать себя любимой рядом с Олегом, раствориться в его нежных и пока что боязливых объятиях, ночью представляя, как снова поцелует его и что все будет как в тех сопливых романтических фильмах, но все это перечеркивалось. Грубо и бесцеремонно. Сейчас она могла лишь попытаться успеть спрятаться в воспоминаниях. Мужчина вдруг резко дернулся и давление пропало, девушка смогла вздохнуть полной грудью, сипло всхлипнув. Двинуться хотя бы на миллиметр было страшно, но ослабевшими руками Марго вернула одежду на место, обернувшись через плечо. Миловидное лицо Мальвины исказила гримаса отвращения, в руке чуть подрагивал пистолет, а неудавшийся насильник лежал на полу, пытаясь подняться, но перед глазами у него было лишь цветное мельтешение, а в ушах — монотонный шум. Марго отползла по кровати, чуть не упав с другой стороны, но вовремя остановилась, вжимаясь в изголовье. Она перебралась на подоконник, ничего не видя перед собой, откинула голову в попытке собрать растрепавшиеся волосы, но затылком легонько ударилась о холодное стекло. Девушка подтянула к себе колени, обхватывая их руками, только бы закрыться, слезы не останавливались, перемежаясь лишь истеричной икотой. Ничего не произошло. Ничего не было… Мальвина замахнулся, чётко под ребра заезжая ногой для дополнительного успокоения уже несопротивляющегося мужчины, и вылетел в коридор. Голосов людей, что зашли в комнату и волоком вытащили его она не слышала, кровь набатом била в ушах, а слезы пеленой закрыли обзор. Ей осточертело быть беспомощной в чужих руках, полагаться лишь на помощь других, но об этом она подумает потом, а сейчас кожу хотелось содрать там, где это чудовище её касалось. Марго не знала, какого ангела-хранителя ей благодарить, за то, что самого страшного не произошло.

***

Распрощавшись с Вадиком и передав пожелания Маргариты, Шура откровенно заскучал. Они выполнили основную часть работы, теперь же оставалось просто сидеть и сторожить девчонку, дожидаясь, пока Разумовский и Дагбаев намеряются достоинствами. В очередной раз залипнув на netflix и даже успев перекинуться с Женьком в карты, он решил проверить, что есть из продуктов в холодильнике. Заказывать доставку не особо палевно, но командир настоял не использовать её, поэтому приходилось обходиться собственными кулинарными навыками. Завтра его очередь по кухне, так что передаст Вадиму списочек, чего не хватает. Чайник закипел быстро, Шура заварил себе какую-то кофейную растворимую муть и уже шел в комнату, где они отдыхали между пересменками, чтобы прикорнуть пару часиков, когда решил завернуть к Феде. Мужику до самого утра пялиться в экран, наблюдая за подъездами к дому и комнатой девчонки, что для самого парня было бы полным издевательством, но делать нечего — приказ есть приказ, тем более от Дракона, дисциплина у которого держалась скорее на страхе, чем на авторитете. Хотелось хоть как-то подержать его, даже несмотря на то, что с виду он казался немного странным: даже на подначки Вадика при первом сборе команды не ответил ровным счетом ничего, хотя все знали, что в ответ сказать обязательно нужно как минимум пару слов. Своеобразная, конечно, у командира проверка на вшивость, ну да ладно, у всех свои причуды. В небольшой комнате без окон, что могла бы служить рабочим кабинетом или гардеробной, оборудовали наблюдательный пункт: несколько компьютеров, куда стекалась информация со всей территории, металлический контейнер с оружием и бронежилетами. Феди на месте не оказалось. Начальство уехало, все разбежались как тараканы по своим делам, здравствуй дисциплина и прекрасное отношение к собственным обязанностям. От нечего делать Шура уселся в кресло, кулаком подперев подбородок, скучающе начал пролистывать камеры, прихлебывая начавшую остывать пародию на кофе. Пусто, еще раз пусто и чисто, а тут кошка какая-то через улицу пробежала, а тут… Вот же долбаеб. Какой же долбаеб, чтоб его и всех его родственников… Схватив первое, что попалось под руку и чуть не своротив стол с техникой, он метнулся к комнате Марго, но резко притормозил у самой двери. До невозможности медленно приоткрыл дверь, только чтобы она не скрипнула, и в мгновение ока подлетел к мужчине, от души замахиваясь прикладом. Вот же идиот, где только Дракон таких отморозков находит. Русским же языком сказали даже не дышать в её сторону, а этот оказался в край отбитым, видимо, решив, что она сейчас все равно никому не скажет, а Разумовский и Волков, даже если узнают, не всесильные и из-под земли его не достанут. Влетев в комнату, Шура не решился стрелять, чтобы не было даже шанса зацепить Маргариту, потому использовал приклад. Мельком оглядев девушку, он с облегчением понял, что успел вовремя. Она побледнела, губы неестественно побледнели, а ноги и руки тряслись. Прогадал мужик по всем пунктам, за что и оказался заперт в подвале до приезда взбешенного до пожара в глазах Дракона, рычащего благим матом в трубку Шуре, доложившему о происшествии. Вернувшись в комнату после звонка Вадику, он обнаружил Марго все в том же положении у окна и с той же непрекращающейся истерикой. Такими темпами у нее крыша от нервов поедет раньше, чем дело выгорит. Бегающий взгляд нигде не задерживался, она нервно перебирала мелко подрагивающие пальцы, сотрясаясь тихими всхлипами. Парень приблизился, чтобы отдать стакан с водой, куда щедрой рукой накапал валерьянки, от которой сейчас точно хуже не станет. Марго только отодвинулась в угол, будто сжавшись еще больше, пытаясь стать настолько крохотной, чтобы ее просто не заметили и оставили в покое. Шура не стал настаивать, поставил стакан рядом и сел на пол, прокручивая в голове, как бы ее успокоить. — Тебя никто не тронет, ты меня слышишь? Рита? — ему хотелось пощелкать пальцами у её лица, чтобы привлечь к себе хоть какое-то внимание. — Марго. Не называй меня так, — девушка скривилась, некрасиво изогнув обкусанные губы, но вцепилась в стакан, что дробно цокнул о зубы. Он трясся в ее руках, но несколько больших глотков она все же смогла сделать. Девушка не любила, когда используют ее полное имя, так теперь еще и с Ритой будут связаны ужасные воспоминания. Оно и раньше крепко ассоциировалось у нее с детдомом, где воспитатели и учителя не проявляли тепла по отношению к воспитанникам, все было строго и четко. А вот в Марго было что-то необычное, не вписывающееся в обшарпанные стены и жестокий коллектив, впрочем, она всегда была будто лишней, именем только подчеркнув это. — Волков бы за такое нарушение приказа тут же пристрелил, — Шура пошел с козырей, зная, что упоминанием об Олеге точно сможет вывести ее на разговор и успокоить. Что и требовалось доказать. Взгляд девушки стал более осмысленным, она повернулась к нему, даже появилась какая-то заинтересованность. Слез уже не было, остаточные сотрясания, да слегка подрагивающий голос — последние отголоски истерики. Ну наконец-то. — Ты знаешь Олега? — все еще всхлипывая на каждом слове, выдавила из себя Марго. Ей до сих пор было страшно, чертовски неприятно, а следы на коже неотвратимо багровели, новыми узорам покрывая тело. Но титаническим усилием воли она сдерживалась, пыталась переключиться. Хватит плакать. — Мы служили вместе. Я, Поварешкин, Дракон и еще пара ребят. Работать под волковским началом было спокойно, у него ведь все четко по линеечке. — Пожалуйста, Мальвин, скажи честно, он жив? — Марго с мольбой взглянула на парня, тыльной стороной ладоней смазывая влагу на щеках и подбородке. Шура отвел взгляд, будто прикидывая что-то в уме. Что плохого случится, если я ей расскажу? Похуй. — Если тебя это успокоит, то он сейчас жив, не совсем здоров, понятное дело, и очень зол, — он пятерней прочесал переливчатые волосы, на секунду задумавшись над чем-то. — Ты когда рассказывать про это будешь, привет от Мальвины передавай, хорошо? Может, мне зачтется, — Шура заискивающе глянул на девушку, улыбнувшись уголками губ. Напряженные плечи опали, она с облегчением выдохнула. Закрыв лицо руками, Марго впервые за последние сутки смогла искренне улыбнуться, теперь точно зная, что с Волчиком все хорошо. Самое главное, что он жив, а это значит, что Сережа не один, и ему есть на кого положиться. Она снова сможет обнять его, подарить частичку себя, прижавшись к нему всем телом. Ее пробрал нервный смех, она горько усмехнулась, подумав, что требовалось успокоительное явно посильнее, чем валерьянка, которую она почувствовала в том стакане. — Поварешкин? Это из-за того, что готовит вкусно? — решилась продолжить разговор Марго, вспомнив, что все еще не одна в комнате. — В наряды по кухне его часто отправляли, вот почему. А о его умении вытянуть на нескольких сухпайках неделю в условиях боевых действий до сих пор легенды ходят. Шура поразился тому, как всего несколько слов могут изменить человека, несколько минут назад девушка по виду готова была буквально из окна выйти, а сейчас Марго на подоконнике уже не походила на натянутую пружину, в любой момент готовую выстрелить или порваться от напряжения, но все еще смотрела чуть настороженно. Парень проверил телефон, несколько раз пикнувший сообщениями. Вадим писал, что скоро приедет и просил приготовить его инструменты, остаток ночи обещал быть кровавым, благо, это уже не его проблемы. Успокаивать ее больше не было смысла, дальше помочь могут только возвращение домой и работа психолога. — Тебе что-то нужно? Если нет, то я пошёл, — парень встал, поправляя джинсы. Марго быстро глянула в сторону ванной, но осеклась, опять уткнувшись в колени. Мальвина понятливо кивнул. — Я посторожу, если тебе будет спокойнее. И с чего его вдруг потянуло на такую обеспокоенность ее чувствами и состоянием? Не уж-то уже стареет? Да быть того не может, скорее всего просто каждый раз, когда смотрел на девчонку, в памяти всплывал Волков и то, что он делал с неугодными. Страх перед старым командиром до сих пор держал его в узде, заставляя проявлять несвойственное ему сострадание. Девушка попыталась улыбнуться, но глаза все ещё оставались полустеклянными, а улыбка вышла натянутой, ломаной. Схватив оставшиеся вещи с тумбы, она метнулась в ванную, захлопывая за собой дверь. Прохладная плитка в несколько секунд покрылась конденсатом от хлынувшего кипятка. Следующие двадцать минут она с остервенением терла мочалкой руки, спину и шею — все, куда мужчина успел дотянуться. Там словно что-то копошилось, будто сколопендры под пергаментом кожи, и если бы можно было стереть все его следы, багровые отпечатки пальцев, чтобы новая кожа не хранила подтверждение чужих прикосновений. Через несколько недель все следы пройдут, но вот в памяти они останутся навсегда, возвращаясь ночными кошмарами и страхами. Все тело было воспаленно-красным, кое-где появились красные капельки — ещё немного сотрет кожу до крови. В крохотной комнате было до невозможности душно и влажно, химозно воняло клубничным шампунем и гелем для душа. Марго заливала чужой запах, лишь бы больше не вспоминать об этом, пыталась вытравить даже намек на присутствие этого человека в ее жизни, с содроганием понимая, что это не в ее власти. Шура настороженно вслушивался в звуки, доносившиеся из ванной, когда с улицы послышался шум двигателя. Видимо, вернулся Вадим, но оглушительный грохот захлопываемой двери вдруг отбил всякое желание парня его встречать. Не дай бог, попадет под горячую руку, а она у Дракона ой какая тяжёлая. Через несколько секунд дверь в спальню распахнулась, наотмашь грохнув о стену и явив Шуре Вадима, скалящегося не хуже собственной татуировки, выглядывающей из-под низкого ворота водолазки. Жуткий адский Цербер, только огня в глазах не хватает. — Где она? — рыкнул он, бегло оглядывая комнату. В ответ Шурик кивнул в сторону ванной, из которой выглянула Марго, красная, как вареный рак, что было не сильно далеко от реальности. С платиновых волос капало на пол, девушка попыталась закрыться, испугавшись Вадима, но он перехватил дверь, не позволяя замкнуться. Припоминая про себя все русско-турецкие, чтобы ненадолго утихомирить разыгравшиеся эмоции, он дождался, пока Марго выйдет и сядет на кровать. — Миледи, — Вадик присел перед ней на корточки и смотрел теперь снизу-вверх, стараясь говорить максимально аккуратно. — Прошу простить моих подчинённых за столь грубое к вам отношение. Уверяю вас, к ним будут применены самые жесткие санкции. Особые пожелания увечий имеются? Девушка совсем не понимала, что происходит, а смысл слов, что автоматной очередью извергал из себя мужчина, не доходил до ее сознания. По потерянному выражению лица Вадик осознал, что ей это все как об стенку горох, так что выразился более четко и доходчиво: — Лапонька, ты не переживай, мы ему хуй отрежем, в задницу засунем, и проблем больше не будет. Мужчина радушно улыбнулся, поймал ее взгляд, в котором с каждой секундой разгоралось понимание. Он удовлетворенно хлопнул ладонями по коленям, поднялся и вышел, напоследок отметив красные скорее всего уже от стыда уши. Мальвина хвостиком последовал за Вадимом, аккуратно закрыв за собой дверь на ключ.

***

Отлежавшись дома пару часов, той же ночью они перебрались в башню, и почти до утра Разумовский вел переписку с Дагбаевым, сразу ответив на его сообщение. Дошли эти двое лишь до того, что Сережа клятвенно поклялся в трехдневный срок собрать столько, сколько сможет заплатить разом с помощью неотслеживаемых счетов и чистой налички. Алтан же пошел на уступку, в очередной раз пообещав, что Марго в полной безопасности, и она вернется к брату после встречи, место и время которой они обговорят позже, а не после полной выплаты долга. Сергей засел за компьютер вскрывать свои офшорные незасвеченные счета и вклады и несколько раз проверил безопасность файлов на личных серверах. Неизвестно, как еще Дагбаевы могут испортить ему сейчас жизнь. Как только рассвело, Олег тоже начал заниматься поиском денег, показательно весело разговаривая с кем-то по телефону в течении нескольких часов. Как потом выяснилось, знакомый барыга, держащий в Питере сеть подпольных бойцовских клубов, согласился дать в долг крупную сумму наличкой. Когда Рыжий попытался бухтеть, что он еще не все возможные акции продал и вообще есть много вариантов, Олег доходчиво объяснил, что нужно заканчивать с Дагбаевским долгом раз и навсегда, и лучше сидеть на процентах у хорошо знакомого и почти родного питерского делюги, чем у криминального клана. Пререкаться с Сережей у него не было ни сил, ни желания, все тело ныло, старые шрамы и ранения спелись с новыми, двигаться было просто невыносимо. Каждое поползновение к действиям отдавалось какофонией боли и слабости в костях и мышцах. Обезболивающие действовали, но до конца тяжесть в теле побороть не могли. Попрощавшись с Разумовским и пожелав ему удачи, он отправился в спальню, тут же растянувшись на кровати поверх одеяла. Темнота комнаты успокаивала. Несколько минут Олег потратил, чтобы расслабить все мышцы, будто сведенные спазмом: шея, плечи и руки, торс, ноги. Он пытался продумать их следующие шаги, гадал, как же там сейчас Марго (что ещё даже не проснулась и не осознала произошедшего), но воспаленный и перегруженный за последние несколько часов чувствами мозг не мог больше выстраивать какие-то причинно-следственные связи, требуя перезагрузки или хотя бы временного отдыха. Волков не стал противиться этому, проваливаясь в поверхностный и тревожный, но все же сон, не принёсший желаемого успокоения. Я в полусне в ожидании рейса, может из дома, может домой. За горизонтом сходятся рельсы, тысячи миль у меня за спиной. * Легкий ветерок из приоткрытого окна почти не разгонял удушливой атмосферы в машине, лишь горячим воздухом трепал отросшую темную челку водителя. Горизонт вдали дрожал раскаленным маревом, по бокам клубилась пыль, налипая на лобовое. На заднем сидении устроились Джесс и Джимми, из колонок под стать меланхоличному настроению Волкова медитативно тянет ноты Лева Би-2. Вадим лишь хмыкает и просит сменить пластинку, не на похороны ведь едут, атмосфера вообще неподходящая. До точки ехать еще несколько часов, а у него уже настроение ни к черту. Вдоволь наигравшись с перочинным ножичком и знатно подзадолбав Олега, сосредоточившегося на дороге, тот успокоился и, все-таки отвоевав магнитолу, включил что-то попсовое и легкое. Задание не планировалось легкой прогулкой с привычными Шуриными приколами: «ой, да ладно вам, приключение на двадцать минут. Зашли и вышли.» Стандартное вызволение заложников, с особой пометкой сведения урона этих самых заложников к минимуму и максимально уважительного к ним отношения. Но для Олега каждая новая миссия как первая. Никогда не притупляется чувство ударяющего в кровь адреналина, особо остро ощущается первая пуля, выпущенная тобой на новом задании. Волкова тогда часть сослуживцев считала молодым и зелёным, меньше года как контрактник, а не срочник. Но, видимо, начальство придерживалось другого мнения, опираясь на несколько успешных заданий, выполненных Олегом с хирургической точностью, поэтому в этот раз его официально поставили главой группы. Обычно же получалось, что Волков самовольно становился И.О.командира, когда ситуация выходила из-под контроля, и брал на себя ответственность за выполнение операции. Все начиналось по давно отработанной схеме. Пустили несколько автоматных очередей, подорвали пару машин для эффекта, навели сумбура и суеты, пока остальная часть группы пробиралась по коридорам в сторону заложников. Богато украшенные карминовые стены составляли ужасный контраст с мешками песка, использующимися для укрепления перекрытий, автоматными гильзами, разбросанными по полу, и кровью, насквозь пропитавшей персидские ковры ручной работы. Одинокой звездочкой у Олега проскочила мысль, что Сережу бы инфаркт хватил от такого отношения к предметам искусства, за очередным поворотом пуля, предназначавшаяся ему, вдребезги разбила особенной красоты вазу. Они почти прорвались к дальним комнатам, где держали заложников, когда начались проблемы. Олег методично отстреливался, прикрываемый Вадиком, белобрысой макушкой выглядывающим из-за угла. Шуру загнали в тупик, неотмеченный на их плане здания, а рация Волкова разрывалась от благого нерусского мата Джесс. Оставив Вадика на позиции, Олег с боем прорвался к Саше, медленно но верно истекающему кровью. Один поворот коридора, второй, третий… Да когда этот лабиринт уже закончится? Наспех закрутив жгутом ремень, Волков вытащил парня к машине, где остался Мигель, нервно газующий каждые несколько секунд и готовый сорваться в любую минуту. Из здания с пылью и автоматной очередью высыпала остальная группа, среди них мелькала белая рубашка русского дипломата и рыжие волосы девчонки-журналистки. Как таких только в военные корреспонденты берут, ей бы на федеральном канале про природу-погоду рассказывать, сверкая в кадре белозубой улыбкой и декольте, но нет, ее черт дернул на ближний Восток поехать, куда же еще. Вместе с Шурой, полулежащим на заднем сидении, Олег прикрывал их отступление, но всего проконтролировать он не смог. Они уже были у машин, мужика Вадим одним движением закинул на пассажирское, девчонку перехватил Волков, когда почувствовал, как она буквально валится на него. Медный отблеск волос, напомнивший Серёжу, вдруг сменился на снежно белый, и вот уже на руках лежит Марго, широко распахнутыми глазами глядя прямо на него. По ладоням растеклось что-то мерзко теплое, пропитывая рукава куртки, а она захрипела на новом вдохе. Гул перестрелки, резкие свистки пуль — всё стихло, остались лишь ее надсадные хрипы и голубые глаза, в которых он готов был утонуть. Подхватив ее на руки, Олег запрыгнул в машину, но уже понимал, что никуда доехать они не успеют. Она полулежала у него на плече, а ему оставалось лишь заляпанными кровью руками, наспех вытертыми о форму, обнимать девушку, да успокаивать, прижимая к себе. Пухлые губы окрасились красным, кровь уже шла горлом, а она все цеплялась за него, когда Олег пытался что-то говорить, обещать, что все будет хорошо, только бы она не теряла связи с реальностью. Но было уже поздно. Те хрипы, что издавала девушка во сне, оказались его собственными, эхом отражающимися в тишине комнаты. В уголках глаз выступила жгучая влага, но мужчина тыльной стороной ладони быстро стер все, будто скрывая улики преступления. Олег медленно перевернулся на спину, широко раскидывая руки и прислушиваясь к собственному телу. Он пытался отдышаться, но в горле стоял ком. После сна голова будто ещё больше потяжелела, ребра надрывно ныли, огнем горели суставы, их будто выкручивало наизнанку. Ему часто снились кошмары, особенно в первое время после возвращения, когда, будто слепой кутенок, он не знал, куда податься. По ночам долго не мог уснуть от того, что подушка и кровать слишком мягкие и в них будто утопаешь, они не шли ни в какое сравнение с жестким спальником, разложенными прямо на земле. Рядом с кроватью он всегда оставлял бутылку с водой, потому что вскакивал от резко пересохшего горла, будто забитого пылью и песком. Хуже всего было, когда он снова во сне попадал в плен, связанный по рукам и ногам, беспомощный, изрешеченный чужими пулями и неспособный выбраться из этой ужасной петли. Тогда чувство страха не отпускало его ни на секунду, будто вплавившись в него, навсегда оставшись где-то на подкорке. Иногда в сновидениях умирал он сам, иногда кто-то из команды, но сейчас подсознание сыграло с ним злую шутку. Оно вывернуло наизнанку успешно закончившуюся миссию, ведь они тогда вытащили целыми и почти здоровыми и мужика, и журналистку, только Шура пулю словил, да и то несерьезно, по касательной задело. Парень тогда больше строил из себя раненого, в надежде пару денечков отлежаться в госпитале, куда его так и не отправили. Хотелось закричать, чтобы все мысли и переживания растворились в этом крике, отпустили его и не терзали больше. Олег до лопнувшей под резцами кожи с невымывающимся грязноватым загаром закусил костяшку указательного, окончательно разрывая все связи со сновидением резкой болью и металлическим привкусом на губах. С трудом встав, мужчина, чуть пошатываясь, добрался до ванной. Взглянув на себя в зеркало, Олег пришел к выводу, что выглядит, как побитый жизнью пёс, и не удивился бы, обнаружив на висках новые росчерки первой седины. Вернувшись в главный зал с надеждой, что Сережа перебрался на диван, он нашел того спящим прямо за столом. Он подсунул ладонь под рыжую голову и свернулся калачиком в большом кресле, нервно подергивая длинными ресницами во сне. За панорамными окнами жил хмурый осенний Петербург, равнодушный к их проблемам.