Период неугасимого

      Время считается постоянным.       Решено, что оно протекает в одном направлении — из прошлого, через настоящее, в будущее. Это бесконечная однонаправленность, где мы, проживая настоящее, помним только прошлое и ничего не знаем о будущем. Движение в обратную сторону не рационально и противоречит здравому смыслу. Оно невозможно. Но вся жизнь этой девушки невозможна, глупа, необъяснима и опасна.       Однажды шляпа абсолютно оправданно отправила её на Гриффиндор, приписывая в компанию соратников по несчастью.       На улице стояла слепая ночь: на небе мерцающим сиянием играли крошечные звёзды; ветер, тише чем когда-либо, старался не тревожить спящую природу; а во всеокружающей тишине различалось тихое пение сверчков.       В этой идилличной картине девушку смутило всё.              Перед ней не было ни разрушенного замка, ни битвы, ни погрома, ни криков — ничего. Это действительно Хогвартс, где пару минут назад была кровавая бойня? Точно нет. Там один сражался за всех, а все — за одного. Это была их последняя попытка выжить и оборвать настилающийся кошмар, поэтому, вкладывая все имеющиеся силы, каждый оставался уверенным, что исход развернувшейся войны решится в эту ночь.       Что же произошло?       Абсурдные мысли заполонили её сознание, подкидывая догадки, не имеющие смысла. Может, битва окончена, всё решено, а она, оставаясь без сознания, исчезла на несчитанное время? Или, может, на замок наложили скрывающие чары, стараясь замаскировать его разбитое состояние, горько напоминающие о последствиях произошедшего? И что из этого имеет смысл? В случае победы кто-нибудь заметил бы её отсутствие, а вместо скрывающих чар занимались бы прямым восстановлением разрушенного.       Картинка в её голове так и не складывалась.       Возможно, её мыслительный процесс не соответствовал обыкновенной скорости, до сих пор пытаясь отойти от с ума сводящего замирания сердца. Положение, в котором она оказалась минутами ранее, нельзя было просто принять.       Гермиона Грейнджер — волшебница с выдающимися способностями, которая около года скрывалась от постоянного преследования и ввязывалась в схватки, угрожающие жизни, то есть имела опыт распознавать опасность и бежать от неё, руководствуясь инстинктом самосохранения, — именно она спокойно и неспешно очнулась, как после сладкого длительного сна, рядом с магом, пинающим её в бок. От него исходил пугающий тёмно-магический шум, пропитавший всё в этой комнате. И в такой атмосфере она спала? Лишь вдохнув, она ощутила, как её пронзило осознание, что это конец. Выводы были очевидны: человек перед ней — один из людей Волан-де-Морта, а она угодила в ловушку, и теперь её оставалось достойно принять смерть, приписанную всем магглорожденным. Но разве Гермиона Грейнджер хоть когда-то сдавалась? Никогда. Стараясь воспользоваться эффектом неожиданности, она, собирая пропавшие из вымотанного и избитого тела силы, подскочила и ловким движением обезоружила волшебника, а после, не ожидая подобной удачи, аппарировала.       На доме не оказалось никакой защиты, что при варианте её вечного заключения было слишком самонадеянно, но благодаря этому она сбежала из под носа похитителя, оставляя позади неудавшуюся ловушку, и переместилась в безопасное место, предвидя возможную погоню. Это была лесная поляна, где с ребятами они провели много времени, ещё тогда обезопасив её сложной защитной магией. Здесь можно было бы спрятаться и залечь на дно, но в этом не оказалось необходимости.       За ней никто не следовал. Совсем.       Не упуская подаренную фору, Гермиона покинула безопасное место и переместилась в лес у Хогвартса, надеясь без последствий вернуться к сражению, из которого наглым образом её выдернули, воспользовавшись человеческой поспешностью и неосторожностью. Увиденное же заставило её замереть, из-за чего она начала блуждать мыслями в собственном недоумении.       Где все?       Выискивая ответы, она раз за разом перебирала голове произошедшие события, но в найденных паззлах так и не хватало деталей.       Всё началось в тот момент, когда Волан-де-Морт стал отзывать атаку, как будто в бескорыстных целях даря людям время. Он запугал каждого, используя моральное давление на вымотанных побоищем людях, и зазывал Гарри на аудиенцию в запретный лес. Какие предложения он мог бы выдвинуть ему там? Умереть или принять свою судьбу в виде неотложной смертельной казни? Это было бы в его стиле.       Тогда Гермиона, не раздумывая, отправилась на поиски друга, чтобы вразумить и отгородить его от возможной ошибки, но, путаясь в лицах и разваленных коридорах, она так и не встретила его в замке. Опасаясь страшного, Гермиона сквозь толпы людей поспешила к ближайшему выходу, и именно тогда её уставший, но внимательный взгляд зацепился за тёмную макушку, уходящую вглубь запретного леса. Даже секунду терять было не позволительным, а потому, срываясь на безумный бег, она поспешила за ним.       Её друг пошёл в лес, чтобы умереть…       Подпитанная адреналином и мыслями о возможных последствиях Гермиона не останавливалась ни на секунду — ей позавидовало бы самое быстрое существо на свете, ведь её сумасшедшее стремление обогнать тот же ветер казалось поразительным. Она слепо бежала, не замечая за собой ничего: ни выглядывающих из-под земли корней, ни царапающих кожу веток, ни вырытых повсюду ям. Ничего, кроме одной-единственной цели — расплывчатой фигуры друга, который не реагировал на её самые громкие крики. Возможно, её голос оказался сорван.       Именно в этот момент Гермиона Грейнджер должна была напрочь растерять все запасы удачи из карманов и запнуться за предательски торчащий корень, с глухим звуком распластавшись по земле. Приземлившись в грязь без возможности тут же подскочить, она отлично прочувствовала своё вымотанное состояние, в котором на каждый вдох тратилось больше сил, чем у неё оставалось, а возможность подняться и продолжить бежать казалась запредельной и неисполнимой, когда конечности неподъёмны, а воздуха слишком мало, чтобы вдохнуть.       Оставаясь на трясущихся от бессилия четвереньках, она обрывочно дышала, пытаясь восстановить дыхание, с трудом разлепляла глаза, когда голову разрывала тянущая боль, и видела перед собой лишь грязь, траву и корни деревьев, до сих пор выглядывающие из-под земли и наверняка потешающиеся над её положением. Всё плыло, пока время безвозвратно ускользало от неё. Невольно осматривая всё под собой, её рассеянный от усталости взор зацепился за небольшой камень, лежащий у её ладони.       Остроконечный и тёмный, совсем не контрастирующий на фони грязи, но всё равно чем-то притягивающий и захватывающий её внимание.       Он был глубокого чёрного цвета, совершенной формы и с выгравированным символом, который разглядеть в темноте этой ночи оставалось невозможным. При взгляде на него её завораживало и мыслями уносило далеко из этого леса, далеко от войны и далеко от земли, где сознание постепенно очищалось от существующих проблем, мысли о сражении больше не разрывали её, Гарри забывался и всё переставало иметь значение. Казалось, что, пока она смотрела на камень, течение жизни, времени и пространства замедлялось и останавливалось, выделяя специально для неё особенную передышку. Стало свободнее и легче. Мотивируясь тем, чтобы на полмгновения продлить подаренную паузу, она дотронулась до манящего камня.       Тут же сработал эффект, как при перемещении с порт-ключом, — её закружило и стало выворачивать наизнанку.       На удивление, этот портал оказался неисправным, ведь перемещение, а заодно и неприятные ощущения, были непозволительно длительными. Гермиона точно насчитала сорок восемь секунд с момента, когда усомнилась в происходящем, а после была тьма и вдох воздуха, наполненного отравляющей магической энергией в проклятом доме-ловушке.       Её сознание разрывалось в истеричных размышлениях, пытаясь понять, что происходит и где она оказалась. Глаза бегали, не зная, за что зацепиться, и она от вернувшегося бессилия облокотилась на дерево и спустилась вниз на ледяную, но спокойную и сухую землю, которая, точно её примагнитив, не позволила Гермионе больше встать и покинуть это место.       Где все? Где всё? От непонимания происходящего на неё нахлынул поток беспокойных размышлений, основанных на том, что она не в состоянии понять правды, и происходящее — плод её воображения. Гермионе стало страшно. В таких случаях она мысленно пыталась контролировать дыхание.       Вдох.       Она, как будто специально, отгоняла те выводы, которые были нежелательны, но так очевидны.       Выдох.       Разве такое возможно? Нет никаких подтверждённых случаев подобного.       Вдох.       Не в её случае. Не с ней! Не тогда, когда от неё зависит судьба всего мира и жизнь Гарри!       Выдох.       Неправда! Это дурман, сон, иллюзия, чтобы свести с ума. Её лишь хотят исключить из игры, но она никогда не сдастся!       Вдруг в голове стали появляться картинки смертей, свидетелем которых стала Гермиона. Она видела, как у людей, которых она знала и любила, гасли глаза, а тело безжизненно падало на уложенный трупами пол. Их были десятки.       Она забыла, что нужно было дышать.       Слёзы бесконтрольно полились из глаз, но её всхлипов никто не услышал бы, ведь она не могла ухватить воздух.       Разучилась.       Нуждалась в инструкции.       Грудь до боли сдавило от осознания, что впереди была лишь тьма и смерть.       Её трясло. Её точно сильно трясло.       Но где, что и почему.       Где все, где ВСЁ?       Где она?       Вдох.       Лёгкие до боли наполнились воздухом, глаза устало закатились, и она потеряла сознание, оставаясь лежать на земле под тем же деревом.

***

      Гермиона очнулась на земле и растерялась.       Постепенно в памяти восстанавливались пережитые события, а она нервно хваталась за надежду, что всё произошедшее было лишь сном, фантазией или видением. Она была готова поверить в сошедший на неё дар к прорицаниям, но только не в то, что всё это — правда.       Очень лениво Гермиона приоткрыла веки, встречаясь с ясным небом и лучами солнца, опаляющими чистым светом, и её затопило разочарование. Она до сих пор здесь.       Сопоставив факты, Гермиона решила, что, вероятно, переместилась куда-то, — это мог быть скачок сквозь реальности, в которые она не верила, но в такой ситуации допускала подобный расклад. Например, перед ней альтернативный вариант вселенной. Но также это мог быть скачок во времени, что казалось наименее предпочтительным, но наиболее вероятным, хоть ни один из выбранных вариантов не предвещал ничего хорошего.       После продолжительной отключки её рассудок остыл, а паника в глазах сменилась на хладнокровие и расчётливость, в голове созревал и выстраивался план необходимых действий, что должны были привести её хоть к какой-то зацепке. Крепко встав на ноги, она внутренне приготовилась к тому, что сейчас её ждёт, и аппарировала.       Важно было выяснить, где же ей всё-таки повезло оказаться.       Перемещение в пространстве выдалось болезненным. Считанных часов, что она пролежала в тревожном сне под деревом, не хватило, чтобы хоть немного утолить жажду по недоступному ей отдуху, а восстановить силы было необходимо, к тому же ей не помешало бы привести себя в порядок, учитывая её внешний вид, который точно описывал, что она либо, как полоумная, билась на смерть и спала на земле, либо просто пару дней шлялась по лесу и валялась в грязи. Забавно, что оба варианта оставались недалеки от правды.       По привычке проверив переулок, куда она аппарировала, на наличие возможной слежки, Гермиона очистила с себя заклинанием видимую засохшую грязь и трансфигурировала найденную в сумке тряпку в чёрную мантию, чтобы скрыть разорванную одежду, надетую на ней. Гермиона слишком торопилась, чтобы заниматься чем-то ещё. Если её догадки верны, то она подумает об это позже.       О жуткой разрухе в этом месте не было и речи. То, какой запомнила косую аллею Гермиона во время последнего визита, было пугающе: создавалось ощущение, что, как раньше, здесь уже никогда не будет. Но она ошиблась. Всё, на что падал её взгляд, выглядело точно так же, когда она из года в год приводила сюда родителей за волшебными покупками.       «Родители? Чёрт…», — хмурясь подумала Гермиона, заталкивая неприятные мысли в самый дальний угол, чтобы верно расставить приоритеты.       Не теряя времени, она отправилась сквозь толпу к ближайшим лавкам. Ей нужно было узнать сегодняшнее число, чтобы отмести вариант с путешествием во времени, оттого она стремительно обходила людей, которые охотно обращали на неё внимание. Почти каждый не ленился и оборачивался. Гермиона не помнила, когда в последний раз смотрела в зеркало, возможно, она их вводила в заблуждение своим внешним видом, который не смогли должным образом скрыть чары и мантия. Но это не имеет значения, не сейчас!       Выискав нужную лавку, она в момент оказалась там и, разглядывая с самым заинтересованным видом представленные безделушки, сдерживалась, чтобы не выкрасть газету — ещё больше внимания привлекать не стоит.       И вот, Гермиона скользнула взглядом по сводке новостей и зацепилась за дату, указанную в «Ежедневном пророке».       Какой был день? Какой месяц?       Ей было плевать, ведь год…       Всего четыре цифры подтвердили, что других реальностей не существует.       Она замерла. Теперь излишнее внимание было неизбежно.       Осторожно притянув некупоенную газету чуть ближе, чтобы ещё раз… чтобы убедиться!       «ДАТА ВЫПУСКА 2 ИЮЛЯ 1944 ГОД»       Вдох.       Выдох.       ВДОХ.       ВЫДОХ.       — Мисс, у вас всё в порядке?       «Что?»       Абстрактно оборачиваясь на прозвучавший голос, Гермиона разглядела перед собой человека, снисходительно ей улыбающегося. А ведь он отвлёк её от впадения в кошмар.       «Воскресни, Мерлин, и дай мне сил…», — мысленно произнесла Гермиона, призывая постоянно ускользающую от неё удачу.       — Да, да, — отмахнулась она сквозь из ниоткуда взявшуюся одышку.       Дышать приходилось через силу и с полным контролем.       Всё-таки это прошлое, в которое её унесло на пятьдесят четыре года назад. Но разве порт-ключи имели такую возможность? Конечно, нет! Даже самый усовершенствованный маховик времени не был способен перенести человека так далеко.       Тут же Гермиона поняла, что уже совершила ошибку, выставляя на всеобщее обозрение своё хамское поведение. Отыскав взгляд незнакомца, который так вовремя окликнул её, она пробежалась по нему взглядом и, улыбаясь нежно-скромной улыбкой, уточнила:       — Прошу прошения, мистер…       — Эйвери, — с кивком поправил он и неспеша протянул руку. — А вы, мисс?       — Мисс Грейнджер, — отозвалась она, пожимая протянутую ладонь. — Мистер Эйвери, благодарю за заботу, но у меня, в самом деле, всё в порядке. Прошу, не беспокойтесь.       Наперекор он театрально-обеспокоенно осмотрел её и, вероятно, придя к собственным выводам, продолжил:       — Прекрасно! Мисс Грейнджер, прошу прощения за излишнее любопытство, но... вы не местная?       Гермиона, не настроенная на какую-либо беседу, взволнованно втянула воздух, что наверняка не осталось незамеченным, и всё потому, что ей нечего было сказать. Этот человек что-то заподозрил? Что теперь делать с ним? Может, стереть ему память? Она, очевидно, выглядит, как минимум, подозрительно, но разве так Гермиона Грейнджер привыкла решать упавшие на её плечи проблемы? Совершенно точно нет! Может, в ней играет паранойя, а молодой человек интересуется, исходя лишь из своего любопытства, к тому же, если стирать память всем подряд, ничего хорошего из этого не выйдет.       Повлияет ли этот их разговор на будущее? Если да, то не сотворила ли она уже случайный хаос? Даже то, что она задержала своего спасителя на какие-то мгновения, могло предрешить чью-то судьбу, — вмешание в поток времени и невольное изменение будущего не были предпочтительны ни сейчас, ни когда-либо. Существовал ли шанс отвадить от себя не сдерживающего любопытство человека, или стоило бы воспринять его, как шанс разузнать о времени, в котором она оказалась чуть больше? Поболтав пару минут с незнакомцем, она точно не нарушит никакой вселенский баланс, зато обзаведётся информацией из первых уст.       Внимательно его осматривая, Гермиона пришла к выводу, что этот юноша не старше неё, но с явным перебором альтруизма в сердце. Может, в это время молодые люди считали своим долгом помогать ущербным?       — Если честно, то вы правы, — опуская взгляд, искрящийся от фальшивой скромности, начала Гермиона. — Мне стыдно от того, что это оказалось так заметно. Я только сегодня прибыла в город и как раз выбирала место, где было бы удобнее остановиться. Мистер Эйвери, может вы могли бы подсказать мне что-то здесь?       Тот приподнял бровь, теперь не отводя взора от её глаз, и ухмыльнулся. Возможно, она сказала что-то не так, а этот незнакомец вынужден терпеть её ужасное воспитание. Кто-то вообще просит первых встречных найти ночлег?       — Осмелюсь предположить, что вы приехали к нам из Америки? — прозвучало с приятной усмешкой.       Точно! Считается, что у американцев проблемы с любезностями! Утвердительно кивая, Гермиона повторила понимающую усмешку, словно он окончательно её раскусил, и произнесла:       — Вы абсолютно правы, мистер Эйвери.       Тот, широко улыбаясь, осмотрел улицу за ней и торопливо кивнул.       — Конечно, мисс Грейнджер. Я буду только рад оказать вам помощь в выборе места для пребывания в магической Британии. Как раз знаю подобное недалеко отсюда. Но позвольте спросить, от чего же вы решили остановиться у нас?       До сих пор ослепительно улыбаясь, мистер Эйвери неотрывно всматривался в её глаза, словно выискивая в них соринки. Кто-то точно мог посчитать подобное искренней заинтересованностью, но не она. Подобный взгляд напрямую отражал человеческое неверие. Он начал её в чём-то подозревать? Возможно, и это оправдано, ведь одним своим внешним видом, не говоря уже о поведении, Гермиона задавала предостаточно поводов для этого.       Если он согласился ей помочь, значит нельзя упускать предоставленную возможность чуть лучше разобраться с тем, где именно она оказалось. Если ради этого ей придётся сочинить себе новую биографию, то она утонет во лжи, но узнает всё, что необходимо.              Абстрагируясь от внутреннего шока из-за непланируемого перемещения, который безостановочно стремился вырваться и затмить её рациональность, Гермионе всё происходящее вдруг стало казаться отличной проверкой на стойкость.       — Что ж, на самом деле, это была необходимость. Я приехала сюда для решения семейных проблем. Мои одинокие родственники, оставшиеся в Британии, нуждаются не только в компании, но и в помощи, чтобы разобраться... с финансами, но поездка была запланирована сюрпризом, без предупреждения, поэтому одну ночь мне нужно где-то переждать, чтобы всё организовать.       Что может быть нелепее?       Хоть кто-то в этом времени мог заявиться на порог к своей семье сюрпризом?       — Мисс Грейнджер… очень любопытно, — задумчиво протянул тот, сменяя улыбку на снисходительную ухмылку. — И долго вы планируете пробыть здесь? Может, мы ещё сможем встретиться?       Он хотел бы встретиться? Зачем? Гермиона не видела никакого толка от знакомства с ней. Может, ему что-то нужно? Или он не повёлся на плохо придуманную сказку?       Недоверчивые мысли, сопровождаемые беспрерывными сомнениями, оставались отголосками ещё неоконченной войны, где доверие — это последнее, что можно было себе позволить при встрече с непредсказуемыми незнакомцами. Но сейчас, как и всегда, Гермиона мысленно возмутилась своему поведению, постоянно коря себя за излишнюю педантичность.       Сближение хоть с кем-то, наоборот, может облегчить её положение.       — Срок моего пребывания здесь ничем не ограничен. Что касается встречи, мистер Эйвери, я буду очень рада повидаться с вами вновь.       — Рад слышать! Но, мисс Грейнджер, я правильно понимаю, что причины вашей задержки здесь не так просты? — чуть обеспокоенно, но так же ненавязчиво уточнил тот.       Что он имеет в виду... точно!       Гермиона совсем забыла, что на момент её перемещения над Англией висела угроза в лице Гриндевальда. И Дамблдор... ну, конечно! Как она могла забыть! Дамблдор тоже в этом времени — с ней.       От пришедшего прояснения, Гермиона невольно просияла, глубоко в душе забывая, что человек в этом времени скорее незнакомец, чем её директор, но в тот самый миг это ничего не значило! Она не одна! И, возможно, он смог бы помочь ей вернуться обратно, стоило им только встретиться... Гермионе, как никогда, захотелось сорваться и помчаться за ответами. Всего-то нужно было переместиться в Хогвартс и обсудить случившееся — он же поймёт. Он всегда понимал.       Но могла ли она себе это позволить прямо сейчас? Разве имела Гермиона право взять и исчезнуть перед новым знакомым, с которым наверняка ещё встретится. Это неприлично, а совершать поспешные и не до конца обдуманные решения — это самое опрометчивое из того, чем она могла заняться прямо сейчас, поэтому, скрывая поднявшееся настроение, Гермиона, не подавая виду, понимающе кивнула и серьёзно пробормотала:       — К сожалению, вы правы, обстановка в мире не соответствует частым путешествиям.       Он так же кивнул, понимая о чём речь, и остановился, указывая ей на непримечательный вход с дряхлой лестницей.       — Мисс Грейнджер, я безмерно рад нашей случившейся спонтанной встрече и чудесной беседе. Благодарю вас! Но буду вынужден оставить, — и, переводя взгляд туда же, куда и указывал, он объяснил: — Мы пришли. Вот место, о котором я говорил. Это самый приличный паб из всех имеющихся, с лучшими комнатами наверху — о них знают единицы. Вы точно найдёте свободные. На ночь тут самые комфортные условия — надеюсь, вам всё придётся по душе.       — Конечно, мистер Эйвери, большое спасибо за помощь. Я и не знаю как вас благодарить, — слегка смутилась Гермиона, разочарованная очередным собственным упущением.       Вероятно, на ней сказывалась невозможная усталость, которую ради прояснения происходящего необходимо было изо всех сил пересилить.       — Что вы! Ничего не нужно, — улыбаясь, отмахнулся он. — Я действительно был бы рад встретиться с вами вновь. Вы не против увидеться завтра в шесть вечера? Я мог бы зайти за вами.       — Конечно, мистер Эйвери. С радостью! Ещё раз большое спасибо за помощь. Не представляю, что бы делала без вас.       — Приятного отдыха, мисс Грейнджер!       Она, посылая ему ещё одну ослепительную, наполненную искренней благодарностью улыбку, заметила, что он несколько раз засматривался за её плечо, а после, кивнув и улыбнувшись, подобно ей, поспешил в направлении, куда переводил взор.       Не сдержав порыв любопытства, Гермиона обернулась.       Что же его так заинтересовало?       В одно мгновение всё переменилось. Ни с того ни с сего по телу прошёлся поток тепла, оставляя за собой табун крошечных мурашек. Сглотнуть воздух не получалось, а лёгкая дрожь, пронзившая её до кончиков пальцев, приводила в лёгкое замешательство, скрытое за заворожением.       Глаза, такие манящие и прекрасные, как глубинная пропасть, наполненная липкой кровью, тут же встретили её, моментально завладевая всевозможным вниманием. Ради Мерлина, какая красота…       Возможно, целую вечность лик, затмивший всё вокруг, не отпускал Гермиону от себя, и лишь тогда, когда её немного уволокла толпа, загораживая красные огни скоплением людей, она пришла в себя.       Что это было?       Тревожно оглядевшись, Гермиона поняла, что человек с кровавыми глазами исчез.       Её окатило раздражение и несдерживаемый гнев. Но разве ей было на что злиться? Решив разобраться со своими чувствами чуть позже, Гермиона прошла к пабу, до которого её довёл мистер Эйвери. Но, как только её рука ухватилась за ручку, чтобы войти внутрь, Гермиона замерла.       На её руке было кольцо с тем же камнем, что валялся в лесу.       Быть не может… вот чёрт!