***
Очнувшись на земле, первое, что он заметил, запах гари — он был повсюду. Лишь приоткрыв веки, Том вспомнил о своём искусном овладении магией прошлым вечером и ухмыльнулся. Что было в этой ухмылке? Гордость, осознание или стыд? Ведь событий произошло слишком много, чтобы приравнивать её к одному из них: он убил своих родственников, упустил воровку с его крестражем, сотворил дикий огонь и потерял сознание от удушья. Насыщенный вечер. Всё случилось в порыве эмоционального выброса. Том был уверен, что колдовал не совсем в трезвом уме, и в тот момент, заполненный яростью до дрожи в коленях, просто сжёг дом. Это не входило в его планы, но нисколько не испортило вечер, — теперь он точно уничтожил любое напоминание о грязи в его жизни. Жаль, что её невозможно было выскрести прямо из крови, чтобы навсегда очистить свой род. Их больше нет, — ничего больше нет. Говорят, что, лишь истлев, можно раствориться в мироздании. Не зря в древности ведьм казнили сожжением на костре, ведь считалось, что отбирать жизнь тех, кого ты боишься из-за превосходства тебя по силе, можно только отдав огню. Переложить ответственность на непредсказуемое и безудержное явление природы могли в таком случае лишь маглы, что в целом доказывало их беспомощность и неосведомлённость в возможностях их контроля. Каждый раз возникал риск отдать пламени не только неугодную им волшебницу, но и всю деревню. С чего эти немощные создания решили, что огонь им подвластен? Самоуверенные идиоты. Риддл использовал это средство, чтобы наверняка избавиться от неугодного, чтобы всё и сразу, держа дикого зверя в узде. На месте, где ранее красовался особняк, остался лишь пустырь с сожжённой травой. Огонь был так же великолепен своей быстрой действенностью и эффективностью. Во владениях Риддлов уже почти никто не жил, а возможная прислуга наверняка спала сладким сном. Даже если кто-то заметил происходящее, то никто не спешил на помощь. Теперь в этом месте осталась значительная вспышка магии, но Том знал, что с этим делать. Он давно всё решил. Подставить недалёкого дядюшку было разумно, для это он тщательно поработал над его воспоминаниями и бросил на растерзание авроров. Плевать. Тот сегодня должен был проснуться с полной уверенностью, что смерть магловских пятнателей крови случилась от его рук, ведь достаточного количества ненависти к ним — было достаточно для отличного повода. Факт того, что до вчерашнего дня его «семейка» оставалась жива, был поразительным. Так же на месте преступления будет обнаружена палочка — улика, которую Том любезно у него одолжил перед «родственным воссоединением». Он забирал жизни именно ей, чтобы обнаружилось убивающее проклятье, и тот точно попал в Азкабан теперь навечно, где жизнь не кажется подарком. Говоря о жизни, Том действительно обрёл бессмертие. Процесс разрыва души был сравним с адской болью, что делало сосуд для осколка бесценным. Он не был готов создавать большее количество крестражей, ведь это было сравнимо с абсолютным мазохизмом. Тому же был ближе садизм — он с удовольствием посмотрел бы на этот процесс со стороны, но испытывать на себе подобное больше не станет. Теперь он не подвластен смерти, но что же вчера с ним произошло? Что могло быть смешнее, чем умереть от удушения? Не вербально он обследовал себя для начала на наличие сглазов и проклятий, а после на содержание ядов в крови, но ничего не обнаружил. Он же не мог задыхаться из-за «ничего»? Хотя это больше было похоже на удушение от физического контакта. Мог ли кто-то сжать ему горло, находясь под дезиллюминационными чарами? Смешно. Он был настолько зол и пропитан агрессивной магией, что ни одна муха не пролетела бы мимо, оставаясь живой. Но, вспоминая все симптомы, Том сделал вывод, что ему это напомнило отклик тела на нечто вроде панической атаки. Он читал о похожем явлении, изучая психологические реакции людей и их влияние на организм, и, как оказалось, не зря. Пусть он и глотал информацию огромными кусками, но она часто бывала полезной. Но в таком случае кое-что не сходилось. У него не было тревоги или любой другой причины для возникновения подобного приступа. Лишь побочный эффект в виде удушья и отключения сознания. Что за ерунда происходит? Сначала крестраж, потом девчонка и это… Может, всё её рук дело? Но как бы она смогла это провернуть, если никаких следов проклятий он не обнаружил? Эта воровка словно катализатор проблем, который только начал своё действие. Том оказался в жалком положении. Со второго курса он не выпускал палочку из рук, оставаясь всегда начеку, и лишь однажды, на экзаменационных дуэлях за первый год обучения в Хогвартсе, его задели обезоруживающим заклинанием. Он отлично запомнил тот случай и понимал, что ошибся с выбранным щитом в силу своей неопытности. На тот момент Том знал о магии всего несколько месяцев, в то время когда его соперник был из семьи чистокровных волшебников, которые окунаются в волшебство с рождения. Учась на той ошибке, он больше никогда не пропускал экспеллиармус… до вчерашней ночи. Та девушка — кто она? Такая слабая, такая грязная и беззащитная, обвела его вокруг пальца. Невыносимо. Ко всему, в голове появился некий фантомный шум на одной волне с его мыслями. Он очень отвлекал, но Том решил, что это один из неприятных побочных эффектов ритуала. Говоря о ритуале, Том не может себе позволить разбрасываться вещами, содержащими осколок его души. Факт того, что кольцо у девушки, удручал, но знает ли она о его предназначении, как крестража, или оно её интересует только в качестве фамильной ценности? Если так, то, возможно, не о чем беспокоиться, ведь он в любом случае её найдёт, а она из-за незнания точно не навредит его сокровищу. То, какой ценой он вырвал этот осколок, определяло его, как нечто бесценное. Сегодня же у него была запланирована встреча, после которой он планировал решить, где и как искать девчонку. Том очень ценил в людях пунктуальность и тем более не позволял опаздывать себе, однако теперь так непривычно думать о ценности времени, когда в твоём распоряжении его бесконечное множество. Это такое циничное отношение с его стороны… но разве он не заслужил поблажку? Поблажку? Здесь подошло бы слово «отдых» — именно он. И какой же отдых предпочитал Том? Помимо необходимого на физиологическом уровне сна или перерывов на употребление пищи он никогда не видел смысла в коротких передышках, потому что это глупая отсрочка неизбежного. В любом случае сядешь и выполнишь запланированную работу. Чуть раньше или чуть позже — есть ли разница? Есть! Конечно, есть для тех, у кого в запасе нет нескончаемых секунд, но его это больше не касалось. Своё свободное время он тоже тратил на собственное просвещение, — на всё, что было в его интересах. Лень, апатию и безделье он считал неприемлемым уподоблением гедонизму, где счастье — есть удовольствие и наслаждение. Для Тома счастье — это знания, не все, конечно, а самые исключительные. Поэтому, аппарировав в косую аллею, он почувствовал критический недостаток тех самых «исключительнейших знаний». Дело в том, что теперь вместо фонового шума в голове он отчётливо слышал слова и отголоски каких-то фраз. «…отличная проверка на стойкость…», — разобрал он среди своего сознания. Что за чертовщина? Это чужой голос? Он огляделся, но, не признав ни в ком потенциальных жертв чтения мыслей, задумался. Может после проведения ритуала в нём открылись новые таланты? Но почему он не слышал, что творится в голове у каждого? Здесь что-то не так. «…наверное, в этом времени никто не заявлялся на порог к родственникам сюрпризом…» Это такая клоунада? Владелец этого голоса не знает, что такие выходки считаются дурным тоном? Может, это ребёнок, который думает, что на время обеда для него сделают исключение? Он постарался воспользоваться окклюменцией, чтобы вытеснить эту дурацкую болтовню, но все попытки оказались безуспешны, и причина наверняка была не в нём. Том был уверен в своём идеальном владении такой сложной формой магии, поэтому здесь точно дело было в другом, но в чём?.. «…он хотел бы встретиться? Зачем? Какой толк в знакомстве со мной? Может, ему что-то нужно? Или он раскрыл меня? Сближение с ним, наоборот, облегчит задачу…» Ладно, теория о ребёнке исключается. Его зацепил случайный прохожий за плечо, в спешке извинился и пожаловался на многолюдность, но Том пропустил всё мимо ушей. Он понял, что неосознанно замер посреди улицы. Ступор. Снова. Он слышит мысли человека, который от кого-то скрывается? Это шпион? «…Дамблдор! Как же я могла забыть! Здесь же он жив! Но можно ли будет рассчитывать на помощь от него?..» Вот как… Любопытно. Разобрав, что этот шпион, а точнее шпионка, рассчитывает на помощь знакомого ему профессора трансфигурации, он понял, что это может быть интересным, но лучше уйти в менее людное место, ведь вряд ли он сможет вычислить ту, с кем связался сознанием, — лучше поспешить к месту встречи. Том проявил всю собранность, чтобы сдержаться от неизбежного хаоса в голове и направился на обусловленное место встречи. Сегодня его ждал Эйвери для обсуждения планов на свободное от учёбы время. Так как они не могли ни бездействовать, ни собираться все вместе в людных местах, он пригласил именно его, чтобы встретиться в неприметном кафе Косой аллеи. Том торопился, не обращая внимания на толпы проходящих мимо людей, и, наконец, увидев Эйвери, уже собирался окликнуть его, но решил не спешить, заметив в его компании человека в чёрной мантии. Они стояли и очень мило беседовали у неизвестного паба. Его друг, вероятно, почувствовал возмущённый взгляд Тома и оторвавшись от своего собеседника, наконец, заметил его. Том же решил не нарушать их идиллию, поэтому остановился у входа в кафе, ожидая, когда Эйвери набеседуется и соизволит явиться. Он пришёл раньше, но такое явное пренебрежение его компанией было непозволительно и неприятно, и лишь спустя пару вежливых фраз Джонатан всё-таки направился в его сторону. Тому стало интересно, кто мог так привлечь внимание его друга. Тут же по всему телу прошло приятное тепло, как в тот момент, когда он лежал на полу после ритуала. Человеком в чёрном оказалась девушка, которая обернулась и впилась в него глазами. Глаза в глаза — как он любит. Они у неё горели красным. «…ради Мерлина, какая красота…», — услышал он чужой голос и мысленно согласился. Два огонька перед ним воплощали кровавый блеск в чистом виде. Её скрыла неугомонная толпа, но он не хотел терять этот зрительный контакт, поэтому, забыв о встрече, об Эйвери и обо всём на свете, стал пробираться насквозь к ней. «…что это было?..», — раздался в голове тот же вопрос, что кружился в его мыслях. Он побежал туда, где стояла девушка с гипнотизирующими глазами, но не смог разглядеть большее из-за толпы. На него накатила злость. Что за невезение? Даже сейчас он останется ни с чем? Приятное тепло исчезло и сменилось на жгучую ярость. Продолжая проталкиваться сквозь людей, он с трудом выцепил её мантию и, вглядевшись, заметил, как она взялась за ручку двери, ведущей в тот паб. Кольцо. Его кольцо. Он и она смотрели на кольцо на её руке. «…быть не может… вот чёрт!...», — услышал он, прежде чем она аппарировала. Это она! Это она — та же девчонка! Исчезла… Опять! — А-а-а! — закричал он, прежде чем его встряхнул Джонатан, приводя в порядок. — Что ты делаешь, чёрт подери, Эйвери?! Том не сдержался в людном месте, что абсолютно не было на него похоже, но это не имело значения. Гнев, злость, непонимание, боль, отчаяние — всё смешалось внутри. Он запомнил её глаза! Ещё в тот раз они блеснули красным, но в этот же… Что это было?! Он слышал её мысли? Эйвери был с ней? Эйвери? Эйвери! Сфокусировав взгляд на друге, который аккуратно уводил его в нужное кафе подальше от глазеющих прохожих, Том через силу закрыл сознание. Нельзя срываться сейчас. Дойдя до места, они закажут вкусный кофе и спокойно всё обсудят, сядут за лучший столик, и Джонатан ему всё расскажет, спокойно рассудят сложившуюся ситуацию и проследят возможные последствия. Почему же он увидел их вместе? Эти двое даже не скрывались. Но тогда какой в этом смысл? Том не верил в судьбу — он верил в случай и удачные обстоятельства. Его друг точно имеет талант оказываться в нужное время, в нужном месте и рядом с нужными людьми. Невероятное везение. Присев за столик и сделав заказ, они уставились друг на друга. Каждый из его приближённых знал правила прямого взгляда, ведь Том уверен, что глаза — это зеркало души, а он любил разглядывать чужие души, ища ответы и правду. В этот момент Джонатан отлично чувствовал его настроение и, очевидно, нервничал, но это было только к лучшему. Как же ему оправдать свою внезапную заинтересованность той незнакомкой? Не говорить же, что та девчонка его унизила, обокрала, обвела вокруг пальца, сбежала, увлекла взглядом и снова, чёрт подери, сбежала! Какой позор! Нет, так нельзя… Голос замолк. Он больше не слышит чужих мыслей. Незнакомка аппарировала, и он больше ничего не слышит. Это подтверждает, что он был именно в её сознании. А может ли она улавливать его мысли? Как это работает? Почему? Кто же она?.. Им принесли напитки, и Том натянул свою лучшую улыбку, готовясь к содержательному разговору. — Джонатан, рад, что ты откликнулся на приглашение, и мы встретились сегодня, — добродушно начал он после затянувшейся паузы. — Отличная погода, не так ли? Тот лукаво посмотрел на Тома и ухмыльнулся. Он отлично знал его пристрастие к светским беседам. Начинать разговоры прямо и по делу было не про Тома: если уж он хотел подождать, тот обязательно подыграет. Вероятно, ему было нужно собрать мысли о произошедшем на улице, так как это наверняка оказалось чем-то значительным. Эйвери умел ждать. У него никогда не было проблем с терпением, а иногда он умудрялся показывать ошеломляющие результаты. Он просто был уверен, что Том сам скажет всё то, что ему необходимо знать. — Конечно, Том, как же иначе? Не могу не согласиться, небо ясное, как никогда. Как проходят твои каникулы? — Признателен за твою тактичность, Джонатан, — ухмыльнулся Том, решив, что нет смысла затягивать, — но мы пришли сюда по делу. Лишь скажу, что мои каникулы начались непредсказуемо… но не менее интересно. — Замечательно. Что же насчёт наших дел? Ты именно это планировал обсудить? Или появились дела поважнее? Джонатан Эйвери — его первый друг, человек, понимающий с полуслова, — он обладает исключительным умом, вероятно, сравнимым с Томом. Его способности к анализу и обработке предоставленных и доступных фактов всегда впечатляли своей ненавязчивостью: он вроде лишь наблюдает или невзначай задаёт вопросы, а после складывает картинку целиком и выкладывает её Тому. Поэтому он считал его ценным человеком, который постоянно доказывал свои способности, и даже сейчас, не задавая вопросов в лоб, вывел разговор, куда нужно. Так и быть. — Ты прав, у меня действительно появились дела поважнее, — равнодушно подтвердил Том. — И ты сможешь мне с ними помочь, — пауза, чтобы задать этот вопрос как можно равнодушнее: — Джонатан, что ты можешь сказать о девушке, с которой разговаривал у паба? Тот кивнул сам себе, словно подтвердил собственную догадку и без лишних уточнений понял, что хочет услышать Том. — Это мисс Грейнджер, имени не знаю. Познакомился с ней по чистой случайности возле лавки с безделушками. Она смотрела на газету в потерянном состоянии, и было ощущение, что прямо сейчас или потеряет сознание, или впадёт в истерику — плечи тряслись, а дыхание сбилось. Странная реакция на банальные новости в пророке о смене одного из кандидатов на главу очередного министерского отдела, — он сделал голос чуть тише и продолжил: — Эта девушка с пренебрежительным отношением к обыкновенной вежливости представилась американкой, ещё успела рассказать неправдоподобную историю о том, что приехала навестить родных, пока я сопровождал её до паба с комнатами. Выглядела потрепанно, словно давно пренебрегает здоровым сном. Мне показалось любопытным то, как в разговоре она отозвалась об угрозе в лице Гриндевальда, заявив, что обстановка в стране не соответствует частым путешествиям. Том, так никто не думает, а тем более не говорит открыто. С ней что-то не то. Но если честно, во время разговора я так и не определил, поэтому договорился увидеться завтра… — Договорился? Эйвери, это отлично, — не выдержав, перебил его Том. — Исходя из того, что ты рассказал, она наивная приезжая врушка, но ты всё ровно ею заинтересован. — Мне кажется, она не просто приезжая. Она была словно не в своей среде, как рыба на суше. Сначала я подумал, что это правительственная шпионка, держащая маскировку, но… нет. Поэтому я хочу ещё раз поговорить с ней, чтобы добраться до сути. Искреннее любопытство. — Очень хорошо, — задумчиво и слишком равнодушно пробормотал Том. — Она успела перейти тебе дорогу? Тот поднял на него строгий взгляд, и Джонатан понял, что попал точно в цель. — Она меня обокрала, — отозвался Том и глазами указал на пустую кисть, где раньше красовалось кольцо Мраксов. — Думаешь, она планирует действовать против тебя? — Это ведь бессмысленно. Даже если так, то у неё должен быть источник информации, но никто, кроме нас, ничего лишнего не знает. — Да, это бессмысленно, но она увидела тебя и аппарировала. Придёт ли она завтра, если её конспирация может быть нами раскрыта? Возможно, мисс Грейнджер могла знать, что я близок тебе, и планировала меня завербовать. Или другой вариант: всё случившееся — невероятная случайность, где мы с ней всего лишь двое незнакомцев. Том знал, что слышал мысли о «полезном незнакомце» для адаптации на местности. Выходит, вариант с вербовкой пусть и был очевидным, но не подходил. Значит… — Значит, — за него начал Эйвери, — выясним всё завтра из первых уст, если она явится, конечно. В шесть у паба. Том ухмыльнулся и кивнул. В шесть у паба. До встречи, мисс Грейнджер.***
— Простите, мисс, но профессора Дамблдора нет в школе. Он не уведомлял нас о сроках своего отъезда, поэтому ничем не могу помочь. — Я вас поняла, большое спасибо, сэр! Гермиона была в отчаянии. Ещё у паба она стала сомневаться в реальности происходящего. Обобщив всю полученную за этот день информацию, любой сошёл бы с ума. В том числе и она. Начиная с прыжка во времени и заканчивая воскрешающим камнем на пальце. Гермиона узнала выгравированный символ, который обозначал принадлежность предмета к трём дарам смерти. Именно о них она читала в книге, переданной Дамблдором. Поэтому её первое логическое заключение основывалось на срочном перемещении в Хогвартс и встречу с ним, но фортуна решила ей больше никогда не улыбаться. Значит, в её времени этот камень просто валятся в лесу? В таких невообразимых условиях её мозг работал на весь возможный максимум. Не прошло и часа с момента, как она узнала о том, что действительно попала в другой временной отрезок, так ей на голову падает ещё больше вопросов и необъяснимого. Она ущипнула себя уже, наверное, десятки раз и до сих пор не теряла надежду проснуться. Гермиона знала, что ей необходимо всё обдумать, собрать мысли в голове и найти выход отсюда, но если — только если — ей предстоит провести здесь некоторое время, то она не может больше себе позволить спать под деревом. Ей нужен ночлег и у неё было несколько вариантов. С ней в прошлое — как же это глупо звучит — улетела её бисерная сумка с вещами, которые она собирала для странствий с ребятами. При ней было всё необходимое для жизни в лесу. Но есть ли в этом смысл? Было ясно, что на неё больше нет охоты, ведь здесь никому нет дела до того, кто такая Гермиона Грейнджер. Наверное, она может снять комнату и по правде отдохнуть, расслабиться, забыться, отключиться. Такие слова последний год были для них табу — для неё и ребят. Гарри, Рон… что с ними? Так дальше нельзя. Отложив в дальнюю стопку мысли о друзьях, кольце и своём нетипичном положении, Гермиона отправилась в то место, которое ей посоветовал новый знакомый — мистер Эйвери. Обыкновенный милый юноша, довольно симпатичный, хотя, вероятно, в этом времени все молодые люди очень щепетильно относятся к своему внешнему виду и производят приятное впечатление. Ей хорошо запомнились его аккуратные светлые кудри с идеальными завитками, спадающие вдоль головы, совсем недлинные, но достаточной величины, чтобы их заметили. Гермиона даже завидовала ему. Если бы кто-то сказал, что она когда-нибудь сможет также приструнить свои буйные волосы в распущенном виде, напоминающие не птичье гнездо, а сущий хаос, то навсегда забыла бы о пучках и хвостиках, которые делала лишь с целью того, чтобы обезопасить себя от вычесывания колтунов. Однажды в детстве, в период, когда она посещала магловскую школу, один не отличающаяся сообразительностью мальчик кинул в неё жвачку, которая по счастливому случаю попала ей прямо в волосы. Всё слиплось без возможности освободить косы от заточения, из-за чего пришлось сделать неформальную стрижку, а ведь именно в тот день мама убедила её в том, что её волосы особенные и их не нужно стесняться. Мама… Гермиона сняла в пабе комнату на деньги, которых у неё было предостаточно, ведь все финансы их компании хранились у неё, а, учитывая курс в этом времени, она точно могла ни в чём себе не отказывать. Мистер Эйвери не соврал — здесь действительно были приятные условия. Кровать, стол, шкаф — это всё казалось для неё роскошью некоторые время назад. Точнее пару дней назад. Мягкий ковёр, свечи и глубокая ванна! Возможно, ради этого можно было переместиться в прошлое. Проводя тщательную ревизию, она достала все свои вещи и одежду, которая, по понятным причинам, была не в лучшем состоянии. Но будет ли она её здесь носить? Если ей предстоит провести хотя бы неделю в этом времени, то не стоит привлекать внимание странным внешним видом, а эти вещи могут подождать момента, когда она вернётся в своё время, поэтому, бережно всё перебрав, она наметила в свои планы пройтись по местным магазинам. Но это будет завтра, а сегодня ей нужно, наконец-то, отдохнуть, к тому же здешние условия к этому отлично располагали. Она остановила свой выбор на горячей ванне с приготовленными травами и пенящимися шариками. Гермиона уже и не помнила, когда безмятежно грелась в воде, а не принимала душ на скорую руку. Хотя и душ не всегда был доступен и приходилось обходиться очищающими заклинаниями. Неприятные условия. Войдя в ванную комнату, Гермиона первым делом вдохнула прекрасный аромат, наполнявший всё помещение. Внутри была приятнейшая атмосфера, ведь пространство окутал приглушённый свет от свечей, стоящих на канделябрах у большой, глубокой и чёрной ванны, своим размером напоминающая современные магловские джакузи. На небольшом столике помимо банных полотенец лежал букет душистых трав. Гермиона некоторые из них не узнала, но аромат был прекрасен. Она точно различила сочетание из лаванды и базилика, тонкие нотки которого нежно напоминали ваниль. Сделав несколько глубоких вдохов, она была уверена, что подобное сочетание имеет успокаивающий эффект, ведь все гнетущие мысли утихли, оставляя за собой шлейф истомы в голове. Гермиона выкрутила вентиль крана, чтобы набрать воду, добавила шарики и соль, которая должна была расслабить мышцы. Аккуратно сняв одежду, она отложила её и, прежде чем погрузиться в манящую воду, босыми ногами подошла к зеркалу. Проведя рукой по запотевшему стеклу, Гермиона вгляделась в отражение и распустила волосы по плечам. Она выглядела измученной. Гермиона осмотрела себя с ног до головы — на глаза попадались новые царапины, синяки, порезы, которые наверняка пополнят коллекцию её шрамов. Взгляд упал на левое предплечье — на слово, в котором сконцентрированы её страдания. То, что она никогда не понимала. Не принимала. «Грязнокровка». Она аккуратно провела пальцами по уже затянувшимся порезам. Боли не было. Теперь. Она захихикала. Ей показалось забавным то, какая же её кожа теперь разная на ощупь: немного нежная, немного шершавая. Проверяя себя, она постепенно перешла к ключицам и плечам. Её тонкие пальцы проходили по коже, оставляя следы из мурашек. Так приятно. Теперь чуть ниже, неспеша спускалась по выступающим рёбрам к тазовым косточкам. И снова наверх. Эти лёгкие прикосновения были такими приятными — внутри стало спокойно и тихо. Из любопытства повела пальцы к груди — такая аккуратная, что помещается в ладонь. Изучая, она случайно задела выпирающие соски и вздрогнула. Так хорошо. Продолжая ласково обводить их круговыми движениями, Гермиона подняла глаза в зеркало и столкнулась со своим взглядом. Так чарующе. Из отражения на неё смотрели два блестящих алых огонька. Этот цвет был еле различим, ведь зрачки расширились. Чуть надавив на соски, она издала стон от приятной неги, пробежавшей по телу, и поняла, что всё её тело горит. Хотелось больше. Теплее. Горячее. Она подошла к ванне, небрежно закрутила кран и погрузилась в манящую воду. В голове, казалось бы, пусто. Не было тех гнетущих рассуждений о произошедшем — ничего. Ей показалось, что всё это незначительно, ведь сейчас она так счастлива. Улыбка не сходила с лица, а голова откинулась на бортик с глубоким вдохом. Пальцы продолжали аккуратно проходить по телу, в то время как в голове Гермионы на смену любым думам пришёл образ — молодой человек, а точнее, его взгляд, наполненный сиянием чистой крови. Да, он был прекрасен. В момент, когда они встретились, ей запомнились только его глаза, ведь остальное было неважным, незначительным. Его взор был таким острым и точным, словно кинжал, пронзающий насквозь лишь для того, чтобы напитаться её цветом и отразить его ярким блеском зрачков. Так маняще. Так завораживающе. Руки спустились куда-то ниже, а она вдруг подумала: мог ли он быть сейчас рядом. Ей хотелось увидеть его сейчас, чтобы его руки изучали её тело, чтобы его руки опустились к ней в воду, чтобы его руки ласково касались и сбивали дыхание. Почему она не рассмотрела их? Наверняка его пальцы были красивыми и длинными, с бархатной кожей, а вся кисть могла идеально обхватить её запястья. Да, она желала ощутить его касания. От необъяснимого напряжения в теле его портрет в голове дополнился так, как она хотела — идеально. Ощущения были похожи на лёгкую щекотку, когда по телу пробежалось такое знакомое тепло. Температура стала ещё выше, а голова закружилась вместе с лёгкой дрожью и приятными импульсами внутри. Так по-новому. Так прекрасно. Она окунулась в воду с головой, испытав полное расслабление, сопровождающееся идеальным ароматом лаванды, витающим повсюду.