Мы в ответе за тех, кого приручили

— Всего две недели… Ксено, всего две, — он упрямо тряхнул головой. — Почему? Мы и так шесть лет были рядом. Что изменится за 2 недели? Нам придётся расставаться, и не один раз, и не только на 2 недели. Так что пора с чего-то начать, чтобы дальше было легче, — я собирал рюкзак. Ксено, сидя на моём подоконнике, опять качнул головой. Я посмотрел на него. — Но ведь сейчас лето… Я привык, что ты рядом все время… — он замолчал. — Прости, ты прав. Я должен и этому научиться. — С людьми ты прекрасно общаешься и без меня рядом, теперь будем учиться раздельно. Может быть… Хотя в последний раз тебя хватило только на три дня. Четыре тысячи километров тебе за мной не проехать одному. Так что… — я увидел, как затряслись его пальцы. — Хм. Ксено, давай заключим соглашение. — Я сложил его ладони лодочкой и положил между ними зажигалку, один из боков которой был расплавлен, и она давно не работала. — Ты будешь хранить её ради меня… Она самая дорогая для меня вещь… Как память. И я хочу её через 2 недели получить назад. Ты согласен? — Ксено кивнул, и его пальцы прекратили дрожать. — Да. Конечно… — Молодец, — я коснулся лбом его лба. *** Две недели пролетали незаметно, особенно когда тебе каждый вечер звонили и рассказывали о новых опытах, экспериментах, знаниях, с обещанием показать, доказать то, о чем рассказывали. Наконец, когда через две недели я прибыл назад, его на месте не оказалось. На мой вопрос Ксено сообщил, что он на пляже с родителями и выслал мне координаты, а затем и подробную схему проезда. Оставив вещи дома и прихватив второй шлем, я вывел из сарая мотоцикл и двинулся на поиски. Пляж действительно нашёлся в указанном месте, и я, припарковав мотоцикл, отправился оглядываться. Увидел его я сидящим на полотенце с книгой, хотел окликнуть, но он поднял голову, как будто зная, что я скоро появлюсь, и встал сияя, отложив книгу, но не удержался на ногах, когда я его обнял, и мы упали на песок; нам не надо было слов, чтобы понять, как мы соскучились по компании друг друга, хоть и времени прошло совсем ничего. Ксено привычно запустил пальцы в мои волосы, устраивая там шухер, а потом протянул мне зажигалку. *** — Завтра я не приду. Я сидел на стуле, наблюдая как Ксено в третий раз разбирает ракету, ворча, что для того, чтобы добиться полной идеальности, она слишком не идеальна в своём сотворении. — Или у тебя просто кривые руки. И нет таланта. Руки Ксено замерли над моделью и он поднял голову, с удивлением посмотрев на меня: — Что с тобой сегодня? Я встал со стула и пошёл на выход из его комнаты. — До послезавтра. Выходя, я увидел его ошалевший, непонимающий взгляд. Сегодня мне не хотелось общаться ни с ним, ни с кем-либо вообще. Дойдя до своей комнаты и открыв дверь, я достал из шкафа и поставил на кровать картонную коробку с написанной на ней моей фамилией. Сев на кровать, я открыл её и достал изнутри по очереди летную форму, знаки отличия капитана военно-воздушных сил, стопку писем, пачку сигарет и зажигалку. На самом дне лежала фотография: я — ещё пятилетний пацан, сидевший на крыле самолёта, — и стоявший рядом со мной, улыбавшийся отец. Прошло уже 40 дней с его смерти, и эти вещи отдали мне, я запретил матери даже касаться их, хотя она рвалась их выкинуть и уже не раз. Хотя её с ним уже 10 лет ничего не связывало, и она давно нашла себе нового мужа. Я достал из пачки сигарету и щёлкнул зажигалкой, поджигая её. Первая затяжка пошла тяжело, и я закашлялся, но вскоре даже начал получать удовольствие от курения. Утром, когда мы с матерью отправились на кладбище, в моем кармане лежала заветная пачка сигарет и зажигалка. Вернувшись, я устроился в саду на скамейке и закурил, мать, увидев это, лишь поморщилась и ушла в дом, отчим был на работе, поэтому никто мне не мешал заниматься тем, чем хочу. — Не знал, что ты куришь. Ксено подошёл ко мне, убрав руки в карманы. — Сегодня начал… Я же сказал, что сегодня не приду. Лицо кирпичом и безразличный взгляд я натренировал ещё в детстве с отчимом. — Я узнал о твоём от… — По-моему, это не твоё дело. Я встал, намереваясь уйти домой. Ксено шагнул ко мне и обнял, заставив замереть. — Ты не должен держать в себе вообще все, от этого станет только хуже. — Ты записался в психологи? — Уж поверь. Психология — одна из элегантных наук. — он коснулся моих волос, осторожно взьерошив их. И тут меня прорвало. Я рассказал о том, каким был мой отец, рассказал, что это он учил меня стрелять и привил любовь к самолётам. Он молчал, просто обняв меня и перебирая мои волосы. — Порой не замечаем мы, как плачет по ночам тот, кто идёт по жизни смеясь… *** — Хм… Я наклонился, изучая ассортимент шоколада на день святого Валентина. «Ничего подходящего… Может, можно заказать?» Заказав то, что хотел, я вышел из магазина и огляделся в поисках Ксено. Тот нашёлся в книжном: стоял, изучая толстую книгу. — Ты сделал покупки? — он качнул головой. — Для девушки валентинку купил? — он качнул головой, потом оторвался от книги и посмотрел на меня. — Стэн, я с ней не общаюсь уже… И да, тебе я купил валентинку. Ты же это хотел услышать? — Да. — я ухмыльнулся. — Жили бы в другой стране, нас бы приняли за пару. Везде принято дарить только любимому или любимой. Ксено снова углубился в чтение, буркнув: — Одно другому не мешает. — Что ты читаешь? «Ракетостроение». Почему я не удивлён… Купи её, и все. — 69 долларов. — в голосе Ксено появилось сожаление. — Ясно. Звякнула смс. — Хмм… Прости, надо отойти. Я вернулся в магазин и, забрав заказ, вернулся в книжный. Ксено уже не было, а на полке стояла книга. Я улыбнулся. *** Я задумчиво изучал растущее количество Валентинок на своём школьном столе. Открытки, шоколадки, ещё какая-то фигня. Я поймал на себе взгляд Ксено, который тут же отвернулся. Перед ним лежала сиротливая открытка. Он вышел из кабинета первым, пока я сгребал все свои. Я его догнал только на первом этаже у выхода. — И что с тобой? — Ничего… — Кто-то вообще ничего не получил. Я откусил шоколадку. Он зло зыркнул на меня и ускорился. — Да успокойся ты. Он промолчал, и таким темпом мы добрались до дома. Он скрылся у себя под мой удивлённый взгляд. Вздохнув, я закинул вещи домой и, прихватив свою валентинку, пошёл к Ксено. Его я нашёл в комнате, листающим справочник. Когда я вошёл, он отвернулся. — Ты ревнуешь? — Нет… — он смотрел в книгу. Я уселся и коснулся его спины. Затем поставил на книгу перед его носом прозрачную коробочку с шоколадным телескопом, положил открытку с надписью «Find your way among the stars» и книгу по ракетостроению. Он сел, смотря на вещи. Неуверенно коснулся их, затем посмотрел на меня. — Это мне? — А кому ещё? Я увидел блеск в его глазах, и он обнял меня. Я погладил его по волосам. — Думаю, моя валентинка тебе понравилась. Он смог лишь кивнуть, затем отпустил меня и достал из сумки толстую книгу «Энциклопедию по оружию» и шоколадную снайперскую винтовку. Я улыбнулся и принял их. — Даже есть жалко. Ксено, уже погрузившись в чтение, кивнул. *** Я привычно забрался по дикому винограду наверх, к окну на втором этаже соседнего дома и, заглянув в него, увидел сидящего на полу Ксено, который собирал что-то из деталей, лежавших на расстеленной на полу старой белой тряпке. Это нечто становилось похожим на ружье или винтовку со странными приспособлениями на стволе. Я постучал по створке окна, и Ксено, оторвавшись от своей очередной вундервафли, посмотрел на меня. — Я вроде просил заходить через дверь. Он снова опустил голову, уткнувшись в инструкцию. Я залез в окно и, закурив, уселся на подоконнике. — Ты дома один. Я не хотел тебя отвлекать от… этого. Что это, кстати? На губах Ксено появилась улыбка, и он снова посмотрел на меня. — Так и знал что тебя это заинтересует. — Ну так что это? — Рельса. Рельсотро́н — электромагнитный ускоритель масс, разгоняющий токопроводящий снаряд вдоль двух металлических направляющих с помощью силы Лоренца. Рельсотрон состоит из двух параллельных электродов, называемых рельсами, подключённых к источнику мощного постоянного тока… Я моргнул, пытаясь переварить то, что он сказал. — Ксено… Давай попроще. — Это пушка, стреляющая… — Я понял главное — это пушка. И как ты будешь её испытывать и на чем? На меня поднялись два тёмных щенячьих глаза. — Понял-принял. А она не взорвётся у меня в руках? — Не взорвётся. Я все проверил. Трижды. Вздохнув, я лишь кивнул и поднял рельсу, прицелившись из неё в окно. — Только не тут… Вдруг взорвётся? — Ксено озабоченно посмотрел на меня. — Ксено… Иногда мне хотелось его стукнуть. Вздохнув, я сходил за своей сумкой для оружия, лицензией на владение им и рюкзаком домой. Затем мы отправились в лес, на площадку, которую я использовал для тренировок. *** Дорога до импровизированного мной тира прошла без происшествий, но рельсу пришлось чуть разобрать, чтоб она влезла в футляр. Пока я готовил мишени, Ксено, расстелив на траве тряпку, собирал заново рельсотрон, прикручивая к нему то, что мы открутили. Я поднял с тряпки прицел от рельсы и цокнул языком, оценив его. — Этот не такой, как я собирал для твоей винтовки. Для рельсы лазерный прицел не нужен. У нее нет пули и она стре... — Ксено, я ещё с предыдущего раза понял, что не пойму, чем он стреляет… Давай без объяснений. Он улыбнулся и кивнул, а я убрал прицел в карман и снова взял в руки шайтан-машину. До ближайшей цели было чуть больше 15 метров. Вскинув недоружье, я прильнул к прицелу, почувствовав обычное спокойствие, которое наступало, когда я держал ружье, когда участвовал в соревнованиях и когда в детстве учился стрелять. Краем уха я слушал Ксено объяснявшего, как из неё стрелять и вдруг почувствовал, что оружие у меня в руках начинает нагреваться. Скосив глаз на место, за которое держал, я увидел, что оно краснеет. — Бросай его! Привычка слушаться панических приказов Ксено сработала как никогда чётко. Взяв рельсу за приклад, я со всей дури швырнул её в сторону кустов. Затем повалил Ксено на землю, прижав его к себе и закрывая своим телом. Со стороны полета рельсотрона грянул взрыв, и завоняло плавящимся пластиком. Я глубоко вздохнул и сел, протягивая руку Ксено, когда услышал звук сирены полицейских машин и почувствовал, как задрожала рука друга. *** Прошла пара дней, я закурил, сидя на подоконнике и крутя ночник, стоявший в ногах. Он поворачивался то тёмной стороной к улице, то светлой. Затем посмотрел в окно и улыбнулся, увидев в окне соседнего дома мигание чужого ночника. Полицейские арестовали нас за использование петард в вечернее время (по их словам), так как рельса разнеслась на мелкие кусочки, и поджог нескольких кустов у дороги. Долго держать нас не стали и, вызвав родителей, выписали штраф, а уж дома родственники устроили нам разнос, посадив на домашний арест и забрав телефоны. Но когда нас это останавливало? Я улыбнулся и снова крутанул ночник, отвечая Ксено азбукой Морзе с помощью ночника: *•••• ••* *•••• ••* *•••• •−• ••− ••−−•• •••• •−• ••− •−• ••• ••−−••* *•−• •− −−• •• −• −−•* *−− −•−− •− •−• • −− −−− •−• • •− −•• • −−•− ••− •− − •* *•• −•− −• −−− •−−* *−•• −−− • ••• −• − −− •− − − • •−• •−•−•− •−− • •−−−−• •−•• •−•• •••• −−− •−•• −•• −−− ••− −* *−−− −•− •− −•−− •− − •−•• • •− ••• − −• −−− −••• −−− −•• −•−− −−• −−− − •••• ••− •−• − •••••• ••• −−− •−• •−• −•−−* *•− •−•• •−•• −−• −−− −−− −•• •••••• −−• −−− −−− −•• −• •• −−• •••• −* *••• •−•• • • •−−•* Я повернул ночник к окну и улыбнулся, снова посмотрев на соседний дом, зная, что мы все равно скоро будем рядом. *** — Где он… У меня нарастала паника в груди, когда я бежал в поисках Ксено. Недалеко от школы образовалась шайка хулиганов, которые его часто задирали, но после трех раз, когда я их побил — исчезли. И вот сегодня он пошёл без меня… И пропал. Я остановился, чтобы отдышаться, и снова огляделся. И тут увидел сумку с ярко-синим детским брелком в виде ракеты. Я приблизился и понял, что у неё порвана лямка. А на асфальте были видны красные капли, идущие к заброшкам. Я подхватил сумку и побежал туда, надеясь, что это не кровь. Их было четверо, и они напали на меня со всех сторон, пришлось драться, как волк. — А ну стой. Иначе я попорчу личико твоему другу. Я замер, посмотрев в сторону голоса. Пятый хулиган держал Ксено и прижимал к его горлу нож. У Ксено текла кровь из разбитой губы, но он был цел. — Стэнли, беги… — тихо прошептал он одними губами. Столько страха в его глазах я никогда не видел. — Что вы хотите? Я посмотрел на главаря, стараясь казаться холодным, хотя внутри все замерло от беспокойства за Ксено. — Раздевайся. Я молча снял ботинки, затем рубашку, брюки, носки, и сложил их на сумку Ксено, оставшись только в плавках, про которые они ничего не сказали. Холодный ветер не способствовал согреву. Я потёр пальцы рук и снова посмотрел на главаря. — На колени. Я замер, смотря на них, затем опустился на колени. — Ползи сюда, как побитая собака. Ксено хотел что-то сказать, но получил ощутимый толчок в бок. Я выдохнул и пополз. Нет, не чувствуя себя униженным, как хотели они, потому что я желал только одного: чтобы Ксено оставили в покое. Наконец, я дополз до них. — Надень на него ошейник и намордник. Он толкнул Ксено ко мне, держа нож на его спине. Ксено затянул на моей шее ошейник с шипами и поводком. Я почувствовал, как на мою руку капают его слезы, а его руки дрожали, но я лежал, уткнувшись лицом в грязь. Следом на меня надели намордник. Хулиган заржал и дёрнул Ксено назад. — Любого дикого зверя можно приручить, найдя к нему ключик, да? Беги отсюда, ботаник. — Ксено отлетел от него после пинка, и я почувствовал, как говнюк опускает ногу мне на голову, почти окуная в грязь. Я услышал шаги и понял, что Ксено вернулся. — Нет! Я один не уйду. — голос Ксено дрожал, но все же был твёрд… «Беги, идиот… Это разумней.» — говорить я не мог, так как в рот забилась грязь. Но шевелить пальцами мне не помешало. — «2 пальца. 2. 1… 1.1… 1.2.2.1» Ксено, судя по звукам, схватил мои вещи и убежал под смех хулиганов. Я получил удар под ребра, но сжал зубы, чтобы не издавать звуки. Били они меня методично и умело. Единственное место, которое я уберег, было лицо. Вдруг рядом завизжали тормоза. — Стоять, руки за голову! Услышав это, я обмяк и почувствовал тёплые руки и капли слез на спине. — Я боялся опоздать… Ксено растегнул ошейник и намордник. Я, наконец, смог посмотреть на него. Грязный, в слезах, он выглядел жалким, но не для меня. Он помог мне аккуратно сесть и накинул на плечи свою куртку. Подоспели врачи, и вскоре мы ехали в больницу. Ксено сослался на боль и ехал со мной, гладя мои волосы. — Прости, это из-за меня… — Все в порядке. — я коснулся его щеки, вытирая слезы. — Для меня главное — твоя безопасность… Он взял меня за запястье и начал успокаиваться. — Детские привычки… — Всегда спасают…